Наиглавнейшая проблема Академии Драконов

Глава 5

Риз поджидала меня возле входа в лазарет. Стояла, беседуя с пышноусым пожилым охранником возле трехэтажного здания с множеством окон, разделенным на два корпуса, со стеклянным переходом между ними.

Эти два корпуса и переход были новшествами, принесенными на Эльрен Играми Содружества и большими деньгами из столицы.

Таким же новшеством, но принесенным уже взрывом на стадионе, стало то, что охранник направлял всех посетителей и персонал лазарета через магическую арку, установленную на входе, объясняя это приказом руководства и новыми правилами.

О сути этих правил рассказала нам Риз, но сперва улыбнулась декану, затем порывисто меня обняла.

— Все лекари и медсестры имеют синхронизированные с магической аркой артефакты со слепком их ауры. Остальные, чтобы попасть в лазарет, должны заранее получить на это разрешение, а затем взять у администрации гостевой артефакт. Вот, я уже раздобыла для тебя один, — и протянула мне плоскую монетку с выгравированным на ней гербом Королевского Лазарета Эльрена.

Он монетки шло незнакомое магическое излучение, и я, немного покрутив ее в руках, сунула в карман лётной куртки.

Тут Риз виновато взглянула на Мартина и развела руками. Для нашего декана гостевого артефакта у нее не было, потому что мы не знали, что он станет меня сопровождать.

Но Мартин тотчас же заявил, что посещение лазарета не входило в его планы, и он собирается вернуться в академию. На этом мы и попрощались — декан ушел, унеся с собой кубок, врученный мне мэром, но перед расставанием мы с Риз клятвенно ему пообещали, что не станем долго задерживаться в лазарете.

— Поль, это моя подруга Эйвери. Она со мной, — сообщила Риз охраннику.

Судя по всему, у Риз с ним было полное взаимопонимание. Зато с Кайденом, которого она заприметила возле лазарета, ничего подобного не было — Риз тотчас же нахмурила брови и уставилась на него неодобрительно.

Со дня моего возвращения в академию ничего не изменилось — подруга все так же считала Кайдена Ритчера мерзавцем, хотя он и был капитаном нашей команды, в которую мы с Риз попали под шестым и седьмым номерами.

Для меня тоже ничего не изменилось, но я прекрасно понимала, что нам придется во всем слушаться Кайдена, чтобы не подвести тех, кто на нас надеялся и сделал ставку.

Но проблема нашей команды заключалась не только в предположительном разладе, который мы с Риз думали не допустить, но еще и в том, что из-за печального инцидента на стадионе мы серьезно отставали от графика тренировок. Но собирались не только нагнать, но заодно и побороться за победу — именно в этом и заключался наш план и главная цель.

Зато сейчас Кайден сделал вид, что просто прогуливается неподалеку, а я отправилась с Риз к магической арке, и по дороге подруга рассказывала мне, насколько хорошо защищен лазарет и что это единственный в него вход, а через стены не пробиться даже с помощью Высшей Магии.

Поль, кивая, подтверждал каждое ее слово. Тепло со мной поздоровался, посоветовав в дальнейшем приходить в лазарет исключительно в качестве гостьи, а я отстраненно подумала: надо же, у него выговор с Суши, как раз с Южного архипелага, на котором я выросла!

Но я так и не спросила у Поля, откуда он родом, потому что Риз уже тянула меня за собой. Миновав арку, мы попали в здание, прошлись по просторному и отремонтированному холлу и первому этажу, улыбаясь встреченному персоналу — мужчины-лекари носили серые одежды и смешные круглые шапочки, лекарки — похожего цвета платья и такие же головные уборы.

Сестры милосердия были одеты, как и Риз, в темные платья с белоснежными передниками и аккуратными чепчиками на головах.

Подруге, кстати, подобная одежда была очень даже к лицу, правда, снова на ней болталась (всё, кроме чепчика, из-под которого выбивалась наружу непокорная грива волос), потому что за последние дни Риз похудела еще сильнее.

— Все вокруг пытаются меня накормить, — смеясь, заявила она, когда завела меня в сестринскую каморку на втором этаже

Там мы с ней оказались одни — ночная смена давно закончилась, сестры из дневной успели переодеться и отправились к пациентам, так что у нас нашлось время спокойно выпить чай с подаренными Риз конфетами, к которым мы не притронулись.

Я все так же не любила шоколад, а у подруги до сих были живы воспоминания о неудачном привороте.

— Расскажи мне, Эйви, — внезапно произнесла она, — как ты себя чувствуешь сейчас, без драконьей связи?

Этот вопрос она задавала мне и раньше, когда мы оставались с ней одни в вечерней тишине нашей комнаты. Лежали в кроватях, натянув одеяла и расслабив уставшие ноги.

Но я не знала, что ей ответить, и, пока над этим размышляла, мы, утомленные долгим и напряженным днем, засыпали.

Утром снова был ранний подъем по будильнику, занятия в академии, тренировки у меня, лазарет и лаборатория у Риз, а еще подруги и Лойрин, в которой Риз души не чаяла.

Зато сейчас мы остались вдвоем, и Риз захотела наконец-таки получить ответ на свой вопрос.

Но я снова задумалась, а заодно в голову полезли совсем уж посторонние мысли.

Например, я бы тоже не отказалась узнать, как у нее обстоят дела с Эйданом МакГиллом. Потому что Риз на мои вопросы отмахивалась, а принц, естественно, не собирался держать десятую последнего звена в своем Крыле — то есть меня — в курсе того, что у него самого на сердце.

Вместо этого Эйдан ратовал за то, чтобы я попыталась примириться с его кузеном.

Но сперва, похоже, мне следовало ответить на вопрос Риз.

— Я чувствую себя такой же, как всегда. Да, я осталась прежней, — уверенно заявила ей, не став уточнять, что Кайден своим поступком меня не изменил. Не сломал и не уничтожил, если он собирался это сделать. — Только Лойрин немного жаль. И Зигурта. Она у меня с характером, а Зигурт пока еще не убедил ее в том, что он — лучший дракон на свете, несмотря на все свои старания. Она и видеть его не хочет!

Риз, немного подумав, кивнула.

Сказала, что ей тоже немного жаль Зигурта, но, опять же, все в его руках. То есть, в лапах.

Если он захочет, то ее добьется, а если нет, тогда сам виноват.

— Знаешь, — понизила подруга голос, — признаюсь по секрету, я даже немного тебе завидую.

— Как это, Риз? — изумилась я. — В чем именно мне можно завидовать⁈

— Я хочу быть такой же, как ты, Эйви! Независимой от всего этого, — и Риз показала мне побледневшую метку Призыва на своем запястье.

Та уже скоро должна будет превратиться в едва различимую точку, но свою функцию она продолжала выполнять.

Но дело было даже не в метке, а в крови, которая текла в наших венах, и в даре всадника, что мы получили от наших родителей.

Эта кровь и дар означали то, что к Риз уже скоро прилетит драконица, а потом, вполне возможно, она встретит всадника, который будет ее истинной парой. Так заведено в Нерлинге испокон веков, потому что именно так распорядились драконьи Боги.

— Но я не хочу, — упрямо произнесла Риз. — Мне не нужно, чтобы кто-то там, наверху, выбирал за меня! Потому что я собираюсь сделать это сама.

— И как же это связано с Эйданом МакГиллом? — не удержалась я от вопроса. — Риз, погоди, это ведь из-за него⁈ — потому что подруга отвела глаза.

Внезапно я поняла, что Риз все еще влюблена в кронпринца, хотя держала его на расстоянии, не собираясь подпускать к себе слишком близко. Заодно своим поведением она не давала Эйдану шанса показать свои чувства.

Если, конечно, у него были те самые чувства.

— А что, если мы с ним не пара, Эйви? — спросила она у меня.

— Значит, вы с ним не пара, — отозвалась я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал как можно спокойнее. — Печально, но тебе придется принять этот факт.

Риз кивнула, сказав, что она готова к такому факту и не питает каких-либо иллюзий.

— Но что, если мы с ним все-таки пара? Что, если ко мне прилетит черная драконица и она понравится его дракону? Только не говори мне «так это же отлично!» и что мне придется принять этот факт.

— Тогда что ты хочешь от меня услышать, Риз? Вернее, чего хочешь ты сама?

— Не знаю, — отозвалась она. — Но уж точно не сидеть и не ждать, как все сложится там, наверху, потому что Боги якобы решают все за нас и вместо нас. Я прекрасно понимаю, что никакая я Эйдану не пара и надеяться нет ни малейшего смысла, но при этом все равно продолжаю надеяться. Как раз из-за этого! — и снова показала мне свое запястье с побледневшей меткой.

— Ох, Риз!

— Вот именно, ох!.. Из-за этой метки я до сих пор продолжаю верить в то, что мы с ним все-таки окажемся парой и что Боги все решат за нас, после чего сведут нас вместе. И это довольно мучительно, Эйви! Заодно мне хочется, чтобы Эйдан полюбил меня сам, а не по чьей-либо указке сверху.

— А что он? — спросила у нее. — Что сам Эйдан думает по этому поводу?

Подруга пожала плечами.

— Сказал мне как-то на днях: «Вот увидишь, Риз! К тебе прилетит черная драконица, и мы с тобой будем вместе!».

— Довольно самоуверенно с его стороны, — отозвалась я.

Она кивнула.

— Я сказала ему то же самое. На это он… подарил мне вот это, — и подруга показала мне тонкий золотой браслет с выгравированным именем.

«Риз Дольских», было написано на нем.

— И все? — поинтересовалась я. — А на внутренней стороне, там что-то есть? От кого подарок или же…

Мне хотелось верить, что там было выгравировано еще и его имя, а заодно пусть не слова любви, то хотя бы привязанности.

— Ничего, — вздохнула подруга. — Ничего там нет.

Мы немного помолчали.

— Какой-то он… дурак, — сделала она неожиданный вывод, и я осторожно с ней согласилась.

Хотя прекрасно понимала, что из меня так себе советчик в подобных делах. Плохонький.

Вот, я была влюблена в Кайдена Ритчера, но тот оказался мерзавцем. У Риз немного другая история, но тоже довольно запутанная.

— Пойдем, что мы здесь так долго сидим! — внезапно воскликнула подруга. — Я же собиралась познакомить тебя со свои вторым папой!

— Вот как ты его называешь, — улыбнулась я, когда мы вышли из сестринской и направились по коридору к палатам.

Навстречу нам шагал молодой лекарь в сдвинутой на лицо шапочке и катил перед собой тележку, на которой, накрытые белоснежной простыней, подпрыгивая на неровностях пола, позвякивали длинные металлические цилиндры.

Их было не меньше полудюжины.

Я заинтересовалась — потому что не получалось представить, для каких медицинских процедур такие могли понадобиться. К тому же цилиндры что-то мне напоминали — уверена, я уже видела подобные раньше.

Риз вежливо с ним поздоровалась, но лекарь ей не ответил. Отвернул голову и уставился на висевший на дверях ближайшей палаты список пациентов.

— Кто это? — спросила я негромко, когда мы прошли мимо.

— Не знаю, — пожала плечами подруга. — Наверное, один из новеньких. Я раньше его здесь не видела. Но нам обещали пополнение из столицы, чтобы доукомплектовать персонал. Как-никак, на носу Игры Содружества!

Не удержавшись, я снова повернула голову, уставившись на то, как новый столичный лекарь вкатил свою тележку в хозяйственное помещение, после чего закрыл за собой дверь.

Мне почему-то стало тревожно.

Тут Риз заявила, что мы пришли. Постучала в палату, на двери которой было написано: «Лорд Пэрри Аллавей», и почти сразу же раздался приятный мужской голос, пригласивший нас войти.

Что мы и сделали.

Первой в палату вошла Риз, а я следовала за ней по пятам. Размышляла о том, как стану держаться с лордом Аллавеем, человеком, который приходился родным отцом моей лучшей подруге, а еще он когда-то был влюблен в мою маму.

Мама отзывалась о нем с теплом, и в ее голосе не было ни намека на подозрение о причастности лорда Аллавея к заговору, и я подумала, что если совсем уж прижмет, то я смогу ему довериться.

Такой человек на моей стороне не помешает — из высшего общества и наделенный властью, — потому что моя тайна была совсем уж огромная.

Настолько, что она с трудом уживалась у меня внутри.

Но подобные мысли вылетели у меня из головы, потому что в одноместной палате лорд Аллавей оказался не один. Одетый в лазаретский светлый халат, он сидел в деревянном кресле на колесиках, подвинутом к окну, с уютным клетчатым пледом на коленях, а на его лице с зажившими царапинами застыло извиняющееся выражение.

Наверное, потому что позади него стояла элегантная и стройная дама с горделивой осанкой и строгой прической. На ней было бордовое закрытое платье, но с роскошными украшениями из темного золота на шее, в ушах и на руках.

Сама дама была светловолосой, с приятным, но не сказать что красивым лицом. Пусть по отдельности ее черты казались правильными, но вместе в них имелась явная диспропорция.

Несмотря на это, в даме ощущалась порода — ее горделивый вид и уверенное лицо буквально кричали о том, что она из высшего общества Нерлинга и выросла, окруженная большими деньгами.

Ее дочь — примерно нашего с Риз возраста — стояла чуть позади матери и смотрела на мою подругу оценивающе.

Вот и я тоже посмотрела, но не на Риз, а на девицу.

Ну что же, та унаследовала от матери многое, включая фигуру и светлые волосы, но лицом она явно пошла в своего отца, за что должна быть ему благодарна. Ее черты казались вполне гармоничными и даже красивыми. Особенно приковывали внимание яркие голубые глаза, обрамленные темными ресницами, и пухлый, умело подчеркнутый декоративной косметикой рот.

Одета девушка была в простенькое на вид платье, но явно стоившее огромных денег.

И эти двое — мать и дочь — смотрели на мою Риз, словно на таракана, выползшего на королевский стол в разгар банкета, а на меня они и вовсе не обратили внимания.

При этом лорд Аллавей выглядел довольно растерянным, и я мельком отметила, что от огня на стадионе он серьезно не пострадал. Зато ему не повезло в другом — после взрыва, когда лорд Аллавей бежал из королевской ложи, на него рухнула бетонная плита.

Придавила, раздробив ему ноги.

Но кости уже срастили, а Риз по дороге в палату сообщила, что довольно скоро лорд Аллавей снова сможет ходить. Сперва понемногу, но полное выздоровление не за горами.

— Риз, — виновато улыбнулся тот, — я уже тебе говорил, что жду приезда Маделин. Маделин Кортес, моя…

— Леди Маделин Кортес, — произнесла та ледяным голосом. — Будущая леди Аллавей, потому что мы с моим дорогим Пэрри собираемся пожениться в самом скором времени.

Вместо ответа вид у лорда Аллавея стал еще более виноватым.

— Это моя дочь Долорес, — добавила леди Кортес. — А вот кто ты такая?

Но Риз не спешила ей отвечать.

Повернув голову, она уставилась на Пэрри Аллавея, дожидаясь, когда он ответит за нее. Объяснит своей невесте и ее дочери, кем она ему приходится.

Вот и я тоже ждала, когда лорд Аллавей за нее заступится. Заявит противной Маделин Кортес, что Риз — его единственная дочь, о которой он ничего не знал целых девятнадцать лет, зато сейчас он ее нашел и больше не собирается отпускать.

Но подобные слова так и не прозвучали, поэтому, не выдержав затянувшегося молчания, заговорила я сама.

— Вообще-то, она — его родная дочь, — вступилась я за Риз. — И вы не имеете никакого права…

Тут леди Кортес меня перебила. В целом, ни я, ни мои заявления ее не интересовали, потому что она смотрела только на мою подругу, и ее взгляд и голос были полны ненависти.

— Я знаю, кто ты такая, — возвестила она. — Можешь не трудиться, выдумывая очередную ложь. Ты — проходимка и мерзкая обманщица! Пока меня не было, ты втерлась в доверие к моему жениху, потому что нацелилась на его деньги. Придумала фальшивую историю, выдала себя за его дочь…

— Но это же смехотворно! — не выдержала я, потому что на бойкую Риз было больно посмотреть.

Она все так же молчала, уставившись на лорда Аллавея, а на ее лице застыло жалобное выражение.

— Мадлен, сейчас же прекрати! — неуверенно попытался вмешаться Пэрри Аллавей, и рассказывать ему что-либо о своей матери я передумала.

Какой из него союзник, если он настолько слаб, что не может заткнуть рот этой сорвавшейся шавке… Хорошо, породистой, но бешеной собаке, которую он выбрал себе в невесты⁈

Или же Мадлен Кортес выбрала его сама, а ему пришлось смириться с подобной незавидной участью?

— Это ведь все ты! — его невеста вновь напала на Риз. — Это ты подговорила моего жениха не сообщать мне, что он попал в лазарет? Думала заставить его поскорее объявить тебя своей дочерью, затем переписать завещание, после чего собиралась его отравить⁈

— Как вы смеете говорить мне подобное⁈ — не выдержав, воскликнула Риз. — Что у вас вообще в голове⁈

— Ничего, — произнесла я. — В этой голове пусто. Имеется только отменное воображение.

— А ты кто такая? — повернулась ко мне Маделин Кортес. Ее светлые глаза сузились от ненависти. — Очередная проходимка, выискивающая себе жертву в лазарете? Акцент с Суши не скрыть, он сразу же вас выдает!

В целом, я была принцессой Туманного Предела и внучкой короля Нерлинга, но говорить об этом ей не стала. Вместо этого обняла трясущуюся от обиды Риз.

— Пойдем отсюда, — сказала ей. — Эти люди не заслуживают того, чтобы ты находилась с ними в одной комнате. К тому же здесь слишком опасно — они вот-вот захлебнутся в собственном яде.

— Но все это неправда! — воскликнула Риз, вырвавшись из моих объятий. — У меня не было и мыслей ни о каком… завещании! Да и зачем, если лорд Аллавей будет жить⁈ Уже скоро он снова сможет ходить, а потом полностью поправится!

Лорд Аллавей внезапно решил подать признаки жизни.

— Прости, Риз! — произнес он расстроенным голосом. — Маделин все неправильно поняла. Я пытался ей объяснить, но она…

— О нет, я все поняла правильно! — воскликнула та. — Эта проходимка втерлась тебе в доверие, а ты, дорогой мой, слишком уж наивная душа. Ты взял и ей поверил! Но все, я уже здесь. Я с тобой и огражу тебя от подобной опасности. Больше не позволю ей к тебе приближаться!

— Пожалуй, это решать не тебе, Маделин, а мне, — твердо произнес Пэрри Аллавей, и она растерялась.

— Дорогой мой, любовь моя…

— Помолчи немного!

Если он сейчас ее заткнет, промелькнуло у меня в голове, то, пожалуй, я попробую научиться его уважать. А если выгонит из палаты и эта бешеная собака леди Кортес уберется с Эльрена, то я рассмотрю вариант с тем, чтобы ему довериться.

Но лорд Аллавей не сделал ни одного, ни второго.

Вместо этого он согласился на третье.

— Экспертиза! — внезапно произнесла Маделин Кортес. — Пусть эта мерзавка сдаст кровь на анализ, и маги подтвердят, твоя это дочь или нет.

— Они настолько похожи, — заступилась я за расстроенную Риз, — что никакой экспертизы не нужно. Это видно невооруженным взглядом. К тому же у них одинаковый магический дар.

Но Риз внезапно согласилась.

— Я хочу экспертизу, — сказала она даже не лорду Аллавею или его бешеной невесте, а мне. — Потому что мне тоже надо знать ответы. Для самой себя, Эйви, а не кого-то другого! Но на Эльрене экспертизу не делают, поэтому мы можем сдать кровь и отправить образцы на Дерс. Через пару дней будет готов ответ.

Лорд Аллавей, немного помедлив, кивнул, сказав, что и он бы не отказался все прояснить и что вопрос со свалившейся на голову дочерью довольно… щекотливый. И тем самым он стал нравиться мне еще меньше.

На этом можно было посчитать разговор законченным. Риз скомкано попрощалась и двинулась к двери.

— Риз, останься ненадолго! Мы не договорили, — произнес лорд Аллавей, и вид у него был довольно виноватый.

Но было уже слишком поздно. Риз, взглянув на меня, покачала головой и ринулась прочь из палаты.

Зато я осталась, решив, что отыщу подругу чуть позже. Потому что у меня имелось что сказать лорду Аллавею и его невесте.

Но первой заговорила именно Маделин Кортес.

— Пошла прочь! — приказала мне. — Вон отсюда!

— Мы собираемся остаться со своей семьей, и тебе здесь не место, — подала голос Долорес, копируя интонацию матери.

Или все в высшем свете Нерлинга сразу же рождались с подобными лицами и презрительными голосами?

— И вот еще, никаких извинений мы не примем, — добавила девица. — Мы с мамой добьемся того, чтобы эту… как ее, Риз Дольских, — имя моей подруги Долорес произнесла с отвращением, — обвинили в попытке мошенничества, после чего она получила бы реальный срок. Пусть посидит в тюрьме и подумает над тем, кого собиралась обмануть! А потом ее навсегда вышлют из Нерлинга на Сушу, потому что таким здесь не место!

— Лорд Аллавей, — начала я ровным и спокойным голосом, хотя меня трясло от гнева.

Потому что он молчал! Сидел и все это время молчал, когда его родную дочь оскорбляли эти двое!..

И еще мне хотелось разобраться с Маделин Кортес и с ее противной дочкой так же, как это делали на Чаверти. Доказать, что они неправы и обидели мою подругу незаслуженно.

И сделать это кулаками.

Но вместо этого я снова произнесла:

— Лорд Аллавей, вам уже столько лет, а вы до сих пор не научились видеть алмазы в куче высокородного дерьма и ценить тех, кому вы на самом деле дороги! Неужели вы не заметили слезы на лице моей подруги из-за несправедливых оскорблений? Не поняли того, насколько сильно ее здесь унизили? Здесь, в вашей собственной палате, на ваших же глазах! А ведь она спасла вам жизнь! Сидела с вами денно и нощно, и вовсе не потому, что нуждалась в ваших деньгах. О, у нее вполне обеспеченная и любящая семья, и ей совершенно не нужно ни ваше богатство, ни ваше имя. Дело в том, что такой вот она человек! Искренняя и любящая! Зато вы… Вы своим молчанием позволили втоптать ее в грязь, поэтому я искренне надеюсь, что экспертиза не подтвердит ваше родство. Потому что кровь того, кто не защитил девушку, буквально вытащившую вас с того света… Так вот, ваша кровь Риз ни к чему!

Долорес усмехнулась, глядя мне в глаза.

— Пошла вон! — заявила мне. — Иначе мы вызовем жандармов и добьемся, чтобы посадили еще и тебя. За оскорбления моего будущего отчима.

Маделин Кортес кивнула, явно довольная своей дочерью.

И я пошла — под гробовое молчание лорда Аллавея, похоже, во всем согласного с Маделин и Долорес Кортес, а заодно так и не научившегося видеть алмазы именно там, где я сказала.

Закрыла за собой дверь, чувствуя, как меня потряхивает после пережитого, и отправилась именно туда, куда меня послали — вон.

Вернее, искать Риз.

Но вместо этого наткнулась на Кайдена — как раз когда шагала по коридору второго этажа, расстроенная до невозможности.

Поэтому не сразу сообразила, что мне делать, когда он вышел из двери одной из палат, схватил меня за руку и потащил за собой.

Все произошло слишком быстро — уже через пару секунд мы оказались в пустом помещении. Наедине, отрезанные от остального мира, потому что Кайден еще и закрыл за собой дверь.

— Эйви! Эйвери! — выдохнул он, обняв меня раньше, чем я успела его оттолкнуть. — Все, ты больше от меня не убежишь! Я никуда тебя не отпущу, пока ты не выслушаешь то, что я собирался тебе сказать все эти дни!

Я растерялась, на какое-то время утратив способность к сопротивлению.

Потому что его губы оказались в опасной близости от моих. Он сам был слишком близко — тогда как меня до сих пор потряхивало от услышанного в палате лорда Аллавея и от незаслуженной обиды, которую нанесли Риз.

Пережитое на острове тоже стало давать о себе знать. Полезло из чертогов памяти, и я не сразу сообразила…

Не поняла, что Кайден извиняется.

Твердит мне о том, насколько сильно он сожалеет и казнит себя каждую минуту, каждую секунду своего бодрствования — за то, что он мне сказал, а потом совершил на том острове. И если бы его приговорили к смертной казни, то он…

— Погоди, — произнесла я. — Кайден, постой! И вот еще, убери от меня руки, — потому что он стоял слишком близко, а заодно держал меня за запястья, словно боялся, что я сбегу, не выслушав то, что у него на душе.

Мешал мне думать, а мне было нужно! И вовсе не о том, о чем он говорил.

— Как ты сюда попал? Где ты достал гостевой пропуск⁈

Но он его не доставал — я не чувствовала излучений, которые шли бы от похожей монеты-артефакта, сейчас лежащей в кармане моей лётной куртки.

У Кайдена такой не было, и меня это серьезно тревожило. Засело в мозгу, не давая думать ни о чем другом.

— Я просто вошел, — произнес он. — Эйви…

— Погоди, как ты мог войти⁈ Куда делся охранник? Тот, который с усами? Поль… Его зовут Поль!

— Он ушел.

— Как⁈ То есть ты видел, как Поль уходил?

— Да, он припустил по улице, поэтому я вошел. Пришлось немного повозиться с аркой, чтобы та не подала сигнал тревоги, но я справился. Затем отправился искать тебя. Решил, что ты пришла сюда, чтобы навестить лорда Аллавея со своей подругой, поэтому спросил, где его палата. Нашел рядом пустую и…

Затем он меня подкараулил и затащил сюда, чтобы поговорить.

Но сейчас это было уже неважно.

Я уставилась на Кайдена раскрыв рот, потому что в голове внезапно все сложилось.

Все разрозненные события последних пары часов встали на свои места, и перед моим мысленным взором предстала ужасная картина.

— Взрыв… — пробормотала я. — Думаю, они хотят взорвать лазарет!

— О чем ты говоришь⁈ Какой еще взрыв? — изумился Кайден.

Конечно же, он не понимал! Но было ли у меня время ему рассказывать⁈

— Ты должен мне поверить, — сказала быстро. — Кайден, хватит мне не верить! Ты уже достаточно это делал!

Он промолчал, затем кивнул.

— Значит, взрыв. Расскажи мне, — попросил он, и я сдавила руками виски, пытаясь как можно скорее выстроить логическую цепочку, чтобы толково все объяснить.

Потому что Кайден был мне нужен. Сейчас мне понадобится любая помощь!

— Поль, тот охранник на входе в лазарет… Он с Суши, с Южного континента, я узнала его акцент. Он стоял на страже возле арки, но потом его не стало. Ты сам видел, как он убегал.

— Аргумент, — согласился Кайден, — но не доказательство. Возможно, ему понадобилось по нужде. Такое иногда бывает.

— Бывает, — кивнула я. — Но за полчаса до этого я видела в городе Ксавьера. Подумала, что мне это показалось.

— А тебе показалось?

— Не знаю. Пока я размышляла, он это или нет, Ксавьер исчез. Заодно были два брата, циркачи с Цирона.

— Я слышал о таких, но думал, они погибли во взрыве на стадионе.

До этого я тоже думала, что они все мертвы. Вся эта троица, с которой я когда-то столкнулась на Чаверти.

— Не знаю, Кайден! Мне показалось, что я видела именно их. Они прыгали через лужи и раскачивались на фонарях, поэтому я решила, что это те самые циркачи.

— Эйви, это не повод…

— Не повод, согласна. Зато я увидела нового лекаря в лазарете, и Риз подтвердила, что она тоже его не знает. Он вез тележку, а на ней были трубки. Железные, запаянные трубки, Кайден! Он отвернулся, когда мы проходили мимо, наверное, чтобы я не заметила его лица, потому что я могла его узнать. Сделал вид, что якобы изучает список пациентов, после чего покатил свою тележку дальше. Но сейчас мне кажется, что он был похож на одного из братьев.

— Эйвери… — мягко произнес Кайден. — Я прекрасно поминаю, насколько тяжело тебе пришлось из-за нашего разрыва. Но позволь мне облегчить твою боль! Залечить ее поцелуями. Я виноват в каждой твоей слезинке, и я…

— Ты мне не веришь, — отшатнувшись, покачала головой. — Кайден, ты снова мне не веришь!

— Эйви, мне так жаль! То, что я сказал тебе на острове…

— При чем здесь это⁈ Боги, Кайден, я уже видела похожие трубки, когда эти трое были на Чаверти — Ксавьер и те два брата-циркача! Они собирались взорвать банк… Филиал Первого Королевского, и им был нужен отложенный взрыв, так они это называли. Они добавляют в трубку взрывчатую смесь, разные ее компоненты, а посередине между этими компонентами находится перегородка. В ней тоже какое-то химическое соединение, которое разъедает эту самую перегородку в течение нужного им времени, после чего раздается взрыв!

— Ты уверена?

— О, еще как уверена! Одной такой трубки хватило, чтобы разнести в клочья сейф Первого Королевского, а там… У него их было с полудюжины! То-то Поль унесся, сверкая пятками, со своего поста! Он знал, что вот-вот рванет. Причем рванет так, что мало не покажется, поэтому спасал свою жизнь. Думаю, взрыв уже скоро…

Кайден смотрел на меня неверяще, затем вместе со мной кинулся к двери. Но в коридор я все-таки выбежала первой.

— Выводи всех, — крикнула ему на бегу. — Понятия не имею, сколько у нас осталось времени!

Сама же спешила к той комнате, куда завозил свою тележку циркач, по дороге мысленно призывая Лойрин и одновременно с ней своего гаррешша.

Забежала, поморщилась, потому что Кайден следовал за мной по пятам, а вовсе не собирался спасать чужие жизни. Вместо этого на бегу отдал не терпящим возражений голосом пару приказов встретившимся нам сестрам милосердия.

Сказал им поскорее переместить всех пациентов в дальнее крыло, потому что сейчас здесь все взорвется.

— Эйви, ты нашла⁈ — поинтересовался Кайден, потому что я рыскала, перерывая стеллажи с лежащим на них лазаретским бельем, отодвигая коробки с бинтами и упаковки с лекарствами.

— Вот оно! — сказала ему.

Потому что я нашла.

На меня смотрело несколько длинных металлических цилиндров — точно такие же, какие я видела на Чаверти.

— Это бомбы, Кайден! — прошептала я. — Очень много бомб!.. — Осторожно прикоснулась к ним, затем отдернула руку. — И они вот-вот взорвутся!

— Ты можешь это остановить? Предотвратить взрыв?

Я покачала головой, не сводя глаз с бомб.

— Это невозможно, Кайден! Их уже не обезвредить.

— А если я их уничтожу? Сломаю? Сожгу в драконьем огне?

— Они взорвутся при любой попытке на них воздействовать. Так все устроено.

— Портал! — воскликнул Кайден. — Я распахну портал!

— Ты пробьешь отсюда за Край? — у меня появилась надежда. — Если так, то мы сможем…

Но он все-таки покачал головой.

— Нет, для меня это слишком далеко. Но если я попробую…

— Другое место не подойдет, Кайден! Мы в самом центре города, вокруг люди, — возразила ему.

Ну что же, раз так, то у меня не оставалось иного выхода.

— Кайден, я…

Гаррешш был уже рядом, нервничая, спрашивал, уверена ли я, что ему стоит присоединиться? Возле меня стоит враждебный маг, и тот может причинить вред.

Не только ему, но и мне.

«Все в порядке, — сообщила я гаррешшу. — Он не сделает нам ничего плохого».

По крайней мере, не сейчас. Не рядом с полудюжиной готовых вот-вот взорваться бомб.

И тут же Кайден неверяще распахнул глаза. На его лицо набежала тень, а на скулах заходили желваки, когда на его глазах мой симбионт и я стали одним целым.

Но мне было все равно, что Лорд Севера подумал обо мне и о происходящем, потому что я знала, как мне стоит поступить.

— Я возьму это, — сказала ему.

Вновь прикоснулась к первому цилиндру, затем ко второму. Они были теплыми, но еще недостаточно разогрелись для взрыва.

Я кое-что вспомнила из науки Ксавьера — когда тот, потягивая спиртовую настойку на ящерицах, которую делал Тукан, и устроившись возле костра на заброшенной станции Чаверти, рассказывал нам о тонкостях взрывного искусства.

— Думаю, у меня еще осталась пара-тройка минут. Бомбы уже не обезвредить и от них не избавиться, но Лойрин рядом, и мы скинем их с Края.

— А что, если они взорвутся по дороге⁈

Какой-то глупый вопрос, промелькнуло в голове.

— Значит, они взорвутся по дороге. Но гаррешш меня спасет. — По крайней мере, он попытается. — Точно так же, как он спас нас с тобой на стадионе.

Кайден не знал, кто такой гаррешш, но догадался, это стало ясно по его изменившемуся лицу.

А больше ничего говорить я не стала. Принялась сгребать цилиндры в охапку.

— Я полечу с тобой, — заявил Кайден. — Зигурт уже рядом, он будет здесь через несколько минут.

— Слишком поздно, они вот-вот взорвутся, — качнула я головой. — Кайден, выводи всех! Здесь могут быть еще бомбы, а у меня нет времени их искать.

— Ты сможешь меня когда-либо простить, Эйви? — спросил он напоследок, когда я кинулась к двери, прижимая к себе цилиндры.

— Смогу, — сказала ему, не поворачивая головы.

Потому что я могла его простить. Отец Таккер в своих заповедях учил нас делать это изо дня в день, и мне казалось, что подобное мне по силам.

Да, я была в состоянии простить Кайдена Ритчера. Но полюбить его снова⁈

Вряд ли.

Разве я могла любить человека, заново открыв ему свое сердце и полностью доверившись, если его перекашивало при виде моего симбионта, который был частью меня? Моего гаррешша, который не сможет без меня существовать, а я не захочу и не собираюсь без него жить?

А ведь Кайден еще не знал, что я могла установить контакт с вивернами!

Как тогда изменится его красивое лицо? Какая на нем появится гримаса, когда он осознает, что и у Кхемера есть ко мне свой интерес?

Возможно, решись я пройти с Кайденом долгий путь от ненависти к принятию, а потом и к любви, тогда мы могли бы быть вместе. Но для этого мне пришлось бы расстаться с гаррешшем, а я не была готова на такие жертвы, сколько бы отец Таккер ни вбивал собственную науку мне в голову.

И, самое главное, я не хотела подобных жертв.

К тому же сейчас мне было не до этого — я выбежала в коридор с полудюжиной бомб в руках.

— Прочь отсюда! — заорала я на сестру милосердия, катившую в коляске пациента. — Живо бегите в другой корпус. У меня бомбы!

Она отшатнулась, затем поспешила с коляской прочь.

В коридор стали выходить и другие пациенты, потому что Кайден от меня не отставал — распахивал двери и кричал, чтобы все убирались прочь. Я же плечом врезалась в дверь ближайшей ко мне палаты, но та мне не открылась.

Охнув, я изловчилась, нажала спиной на ручку, после чего вломилась в двухместную палату, в которой… были люди. Преспокойно лежали на лазаретских койках и смотрели на меня.

— Живо! Прочь! — заорала на них. — У меня бомбы!

Моя магия после объединения с Лойрин стала намного более покладистей. Я ударила ею по окну — мне хватило для этого лишь взгляда, потому что руки были заняты.

Стекло рассыпалось на мелкие кусочки, осколки разлетелись в стороны, но пациентов не зацепили — потому что в палате их уже не было. А я отстраненно подумала: надо же, лазарет защищен от ударов снаружи, зато внутри я могу делать что захочу.

И я это сделала — кинулась к выбитому окну, наступив на чью-то кровать, затем на чужую тумбочку, после чего выпрыгнула в окно, и Лойрин подхватила меня на лету, сжав в своих когтях.

Такое на лётной практике мы с ней не проходили и не отрабатывали, и у нас получилось так себе. Довольно больно, надо признать, потому что я почувствовала, как драконий коготь впивается мне в плечо, прорвав новую куртку, а по спине потекла кровь.

Но мне было все равно, потому что Лойрин уже ринулась со мной и с бомбами к Краю.

«Быстрее! Быстрее, прошу!» — уговаривала я ее, потому что трубки в руках начали разогреваться.

С каждой секундой они становились все горячее и горячее. Обжигали ладони, и я прекрасно понимала, что до взрыва оставались считанные секунды.

Десять, всплыли в голове слова Ксавьера. В тот момент, когда удержать в руках цилиндры станет невмоготу, их нужно бросать и поскорее искать укрытие. Потому что до взрыва останется секунд десять, не больше.

Внутри, в запаянном отверстии, уже вовсю идет химическая реакция, перегородка вот-вот разъест саму себя, после чего взрывчатые вещества перемешаются.

И тогда — бабах-х!..

Девять. Внизу промелькнул оживленный рынок, на котором толпился народ.

Шипя от боли, я посильнее прижала к себе бомбы. Только бы не уронить!

Восемь и семь. Лойрин на безумной скорости пронеслась над пустым школьным стадионом, и я подумала: как же хорошо, что сегодня выходной день, детей нет ни в школе, ни рядом с ней!

Но мы уже летели дальше, и, подгоняемая моими мольбами, Лойрин, словно безумная стрекоза, размахивала крыльями.

Шесть, пять и четыре — внизу промелькнули последние дома возле Края. Затем была светлая полоса нового прогулочного променада вдоль магической стены, ограждавшей жителей и гостей Эльрена от падения, и вполне земные столбы с плакатами, предупреждающими об опасности падения.

Три — мы миновали Край, после чего я тотчас же разжала руки, выкидывая бомбы, заодно прося гаррешша о защите. О том, чтобы он поскорее накрыл нас с Лойрин своим куполом.

«Прочь! Быстрее улетаем!» — мысленно крикнула я Лойрин, понимая, что времени у нас практически не осталось.

И тотчас же раздался взрыв — правда, довольно далеко под нами. Но взрывная волна все равно дошла и до нас. Ударила, но не причинила вреда, потому что нас закрывал купол гаррешша.

Но нас все равно подкинуло в воздухе вверх, затем отшвырнуло куда-то вбок.

На это Лойрин еще сильнее сжала меня в когтях и уже через секунду вновь уверенно замахала крыльями, спеша подальше от этого места.

Гаррешш все так же держал над нами купол, обрадовавшись тому, что он может быть мне полезен. Заодно спрашивал, что это за огонь в воздухе под нами — как такое возможно?

И еще — что это за существо в моей голове и в нашей связи? Ему выкинуть ее вон?

Учитывая то, что похожие вопросы задавала мне еще и Лойрин, после чего они принялись обижено ссориться, в моей голове началась настоящая какофония.

«Пожалуйста, прекратите! — попросила я у обоих. — Никто и никого не будет выкидывать, потому что с этого момента нам придется научиться уживаться всем троим. Теперь мы вместе, и этого уже не изменить!»

Хотела добавить, что мы теперь одна команда, но это прозвучало бы неправильно.

Теперь мы были одной семьей.

Но так ничего и не добавила, потому что мы уже летели над Эльреном, и я лишь попросила убрать купол, с тревогой уставившись на здание лазарета, над которым поднимался черный столб дыма.

Ну что же, я оказалась права.

В лазарете еще оставалась бомба или бомбы, которых мы с Кайденом не нашли. Но, судя по всему, одна или две, потому что взрыв не причинил слишком серьезных разрушений. Вскоре я увидела, что пострадал только второй этаж лазарета — из нескольких выбитых окон наружу валил дым и вырывались языки пламени.

Только вот… успел ли Кайден вывести людей? И не пострадал ли при этом сам?

Боги, а там ведь была и Риз! Не в ее характере все бросить и спасаться бегством, так что волноваться я начала еще и за нее.

«Нам нужно туда! — сказала я Лойрин. — Скорее! Надо спасать тех, кто пострадал».

Она прибавила скорость, а я с нетерпением принялась дожидаться, когда мы опустимся рядом с лазаретом, искренне надеясь на то, что внутри обошлось без жертв.

Мэрия, несколько часов спустя

— О, леди Кортес, я буду вечно благодарить Богов за то, что вы не пострадали в том взрыве! И еще за то, что никто в нем серьезно не пострадал! — с придыханием произнес мэр, в очередной раз приложившись к мягкой, но уверенной руке столичной красавицы, почтившей его неожиданным визитом.

Впрочем, красавицей Маделин Кортес можно было назвать только с большой натяжкой, но Генри Лиарс все-таки рискнул.

Стоило той появиться в кабинете, как мэр принялся рассыпаться перед ней в комплиментах. Благодарил Богов за чудесное спасение и спрашивал, как она себя чувствует и как поживает ее дочь.

Оказалось, последняя после взрыва спешно вернулась в лучший номер лучшей гостиницы Эльрена, который снимала семья Кортес. Можно сказать, что слегла — у Долорес разболелась голова после пережитого стресса, и выданные в лазарете лекарства ей не помогали.

Генри Лиарс тотчас же вызвал своего долговязого помощника, до сих пор прихрамывавшего после взрыва на стадионе. Распорядился срочно отправить Долорес Кортес свежайшие цветы, а заодно корзинку с фруктами и лучший шоколад Эльрена с пожеланиями скорейшего выздоровления и надеждой, что эти скромные подарки помогут поскорее пережить столь неприятный инцидент.

Леди Маделин Кортес царственно кивнула, давая позволение доставить подарки своей дочери.

Потому что инцидент и в самом деле был неприятным, но несказанно повезло, что не смертельным. Обошлось несколькими порезами от разлетевшихся стекол и парой травм из-за давки на лестнице, когда все бежали в другой корпус.

На их счастье, в лазарете оказалась… та самая Эйвери Таккер, у которой имелось чутье на повстанцев. Сейчас ее допрашивали в жандармерии, но сомнений не оставалось: именно Эйвери Таккер во второй раз спасла множество жизней на Эльрене, серьезно рискнув своей.

Она не только не испугалась, когда вычислила злоумышленников и отыскала спрятанные ими бомбы, но и сгребла их в охапку, после чего улетела из лазарета, призвав свою драконицу. Скинула бомбы с Края, едва при этом не погибнув — ее героическому деянию нашлись свидетели как в лазарете, так и прогуливавшиеся по новому променаду возле Края.

Они все видели и обо всем рассказали.

Заодно Боги снова оказались на стороне Эйвери Таккер — та отделалась лишь ожогами на ладонях и рваной раной на плече, куда впились когти ее собственной драконицы.

Ну что же, ее ожоги залечили, а рану перебинтовали — правда, не сразу, потому что Эйвери Таккер позволила себя осмотреть только Риз Дольских, своей подруге.

Но эту ее небольшую странность списали на волнение и стресс.

К этому времени лазарет уже вернулся к привычной работе. Больных разместили в новом корпусе — хорошо, что тот был уже закончен, — а в старом работала строительная бригада. Дыру в стене скоро заделают, три пострадавших палаты приведут в порядок, так что, можно сказать, они отделались легким испугом и небольшими разрушениями.

Подозреваемые тоже имелись — Эйвери Таккер назвала имена.

Сейчас все жандармы острова разыскивали некого Поля Аллегро, охранника, работавшего в лазарете и появившегося на Эльрене с подачи мэра. То есть через Бюро за контролем миграции, где в очередной раз закрыли глаза на непорядок в документах «отсыпанными» Генри Лиарсом купюрами.

Это было неприятно, но терпимо, потому что мэр собирался спихнуть всю вину на руководство лазарета, нанявшего на столь ответственную работу переселенца с Суши. Ведь Поль Аллегро пробыл на Эльрене даже меньше месяца!

А то, что на малооплачиваемую работу не нашлось местных жителей или же граждан Нерлинга, — это уже не его головная боль!

Зато известие, что кто-то из бригады строителей, которых причисляли к погибшим во взрыве на стадионе, все-таки выжил — по крайней мере, по словам той самой Эйвери Таккер, — прибавило мэру забот.

Он был бы рад, если бы эта история потихоньку забылась — и даже был готов расстаться с нужной суммой, чтобы эту самую историю «закопали» на заднем дворе жандармерии.

Но, к сожалению, столичные дознаватели оказались не из тех, кто брал взятки. Особенно новый следователь — Натан Робертс, успевший доставить Генри Лиарсу проблем.

К тому же жители Эльрена быстро обо всем прознали и теперь толпились возле жандармерии, где давали показания Эйвери Таккер и Кайден Ритчер.

Жители требовали поскорее поймать злоумышленников, иначе на Эльрене становится слишком опасно. Заодно скандировали имя народной героини, и мэр неохотно подумал, что ему придется как можно скорее выступить с заявлением. Попытаться всех успокоить, а заодно пообещать…

Ну что же, назвать стадион в честь Эйвери Таккер было не лучшей его идеей, и Лиарс обрадовался, когда Эйвери ее отринула. У столичных гостей могли появиться ненужные вопросы — с чего бы огромный спортивный объект, построенный на деньги Нерлинга, называется в честь какой-то там безродной девицы с Суши?

Зато теперь он мог назвать в честь Эйвери Таккер лазарет.

Тихо, скромно и солидно.

Жители острова будут рады, а в столице никто об этом не узнает, потому что доска с именем Таккер появится уже после Игр Содружества. Затем ее можно будет снять на реконструкцию и не вернуть уже больше никогда.

Но сперва Генри Лиарсу пришлось успокаивать дамочку не самой приятной наружности, но обладавшую связями и деньгами. Он о ней уже слышал — леди Кортес была замужем за стальным магнатом, обладавшим бесчисленными богатствами, а заодно и приходившимся кузеном лорду Винслеру.

Но она быстро овдовела, после чего принимала деятельное участие в светской жизни столицы, а теперь добралась и до Эльрена.

— Сейчас ведется следствие, — произнес он. — Подозревают террористическую атаку, но, вполне возможно, дело может оказаться и в новой котельной…

— Мы были там с дочерью, — холодно произнесла леди Кортес. — Это не котел, а проклятые повстанцы с Суши! Они нацелились на моего будущего мужа, лорда Перри Аллавея, и попытались в очередной раз его убить.

— Печально это слышать, — отозвался Генри Лиарс. — Жаль, что это так!

— Мне тоже очень жаль, что безопасность столь высоких гостей на вашем острове до сих пор оставляет желать лучшего! — ледяным тоном заявила ему леди Кортес.

Мэр тотчас принял скорбный вид — ему нечего было возразить.

— Я уже рассказала обо всем в жандармерии, и они пообещали, что нас защитят. Мы с Пэрри немедленно перебираемся в гостиницу, которую с этого дня будут охранять денно и нощно. Но моя дочь Долорес…

— Надеюсь, ее головная боль скоро пройдет, а о ее безопасности позаботятся, — таким же скорбным голосом произнес мэр.

— У меня будет к вам одна просьба, господин Лиарс! — неожиданно произнесла Маделин Кортес, после чего достала из сумочки чековую книжку.

Мэр напрягся, но это было приятное напряжение.

Генри Лиарс знал, что сейчас его о чем-то попросят, и он непременно это выполнит — по крайней мере, приложит максимум усилий.

Но на Эльрене слишком многое было ему по плечу и почти все сходило с рук. Потому что он умен и осторожен и любую проблему умеет обратить себе на пользу, заодно получив еще большую выгоду.

Ну что же, повстанцы из некой Армии Справедливости порезвились на славу — и это было крайне неприятно. Зато он уже получил солидные суммы из королевской казны, на которые они заново отстроят стадион, а затем и лазарет.

Проколы службы безопасности — то, что на острове до сих пор действует радикальная группировка, которую не удается уничтожить, — не его вина, поэтому на Эльрен уже скоро прибудет еще больше магов, чтобы охранять будущие Игры Содружества.

Магов потребуется где-то размещать и кормить — значит, еще больше строительства, больше доходов от рестораций, а заодно и больше налогов — и все это пройдет через его карман, частично в нем оседая.

К этому времени Генри Лиарс уже успел открыть несколько анонимных счетов, на которых скопилась приличная сумма. Но он решил, что не станет афишировать собственное богатство до тех пор, пока его не переведут в Нери, предложив новую, более значимую должность.

Там-то он заживет на широкую ногу, и связи в столичном высшем обществе ему не помешают. Например, знакомство с леди Кортес и ее чековой книжкой.

Немного подумав, Лиарс все же решил разыграть скромность.

— Прошу вас, не стоит! Я буду рад выполнить любую просьбу столь прелестной дамы совершенно безвозмездно.

Но, к радости Лиарса, убирать книжку та не собиралась.

— Моя дочь хочет пожить до момента, пока мы не останемся на Эльрене, со своей лучшей подругой, — произнесла Маделин Кортес.

— И в чем же проблема? — поинтересовался Генри Лиарс, едва не спросив «подвох».

— Ее подруга — леди Селия Винслер, заодно она приходится троюродной кузиной моей Долорес. Селия учится в Академии Драконов и откуда выбраться у нее получается довольно редко. Поэтому я прошу позволить моей дочери на время до окончания Игр Содружества пожить вместе с ней. Конечно же, мы не останемся в долгу.

Мэр кивнул, прикидывая, как он это устроит.

Значит, нужно засунуть некую девицу, не имеющую никакого отношения ни к магии, ни к драконам, в Академию Эльрена? Заодно проследить, чтобы той выдали лучшую комнату, а если таковой не найдется, то кого-то переселить, после чего обставить комнату для юной леди Кортес не хуже, чем номер люкс, в котором она проживала до сих пор?

Ну что же, подобное было в его силах.

— Буду рад помочь, — заявил он.

— Но это еще не все, — произнесла леди Кортес, после чего потянулась к столу, подхватила перо из чернильницы и принялась заполнять чек.

Мэр замер в сладком предвкушении, завороженно глядя на то, как уверенная рука светской дамы выводила нули после единицы.

Ноль, еще один… Очередной ноль, затем четвертый и пятый.

На этом леди Кортес все-таки остановилась, но сумма в сто тысяч на чеке с гербом Первого Королевского Банка — причем на чеке на предъявителя, следовательно, Генри Лиарс мог получить эти деньги анонимно, — выглядела завораживающе.

— И… что мне для этого нужно сделать? — сглотнув, спросил он.

— Всего лишь восстановить справедливость, — улыбнулась леди Кортес.

Ее лицо стало еще уродливее, напомнив ухмылку гуля.

«Странное дело, — подумал мэр, уставившись на ее хищный алый рот, мелкие зубы, правильный нос и острый подбородок. — Все по отдельности выглядит вполне прилично, а вместе — ужасный ужас, а не женщина!».

— Я всегда стою за справедливость горой, леди Кортес! Но как именно я должен ее восстановить?

— Всего-то проследить, чтобы одно письмо не дошло до адресата, а вместо него некая Риз Дольских, которая сейчас учится в Академии Эльрена, получила другое письмо. Надеюсь, в ваших силах это устроить, господин Лиарс?

С этими словами она потрясла перед его лицом чеком.

— Конечно! — сдавленно произнес Генри Лиарс. — Почта находится под полнейшим моим контролем, и я лично прослежу, чтобы справедливость восторжествовала. Но что за письмо должна получить некая Риз Дольских?

Он уже вспомнил это имя — девица с Суши тоже попала в команду Эльрена, к тому же она приходилась лучшей подругой Эйвери Таккер.

— Вот оно, — леди Кортес вновь открыла сумочку, достав оттуда конверт, на котором стояли печати медицинского центра на Дерне.

Лиарс знал это место — это был крупнейший лазарет в этой части Нерлинга.

— Как только вы подмените письма, деньги сразу же станут вашими. И да, я хочу увидеть первое письмо, как вы понимаете! Удостовериться, что вы выполнили свою часть сделки, тогда как моя дочь, находясь в Академии Эльрена, проследит, чтобы Риз Дольских получила нужное послание от почтового курьера.

— Конечно же, леди Кортес! Но я бы хотел половину суммы сейчас, а вторую часть после того, как ваше письмо дойдет до адресата, — произнес мэр. — Как вы понимаете, у меня будут некоторые расходы.

Маделин Кортес кивнула.

— Хорошая сделка, — сказала ему.

Выписала еще один чек, но уже на пятьдесят тысяч, и тот перекочевал в карман мэра вместе с поддельным письмом. После этого Лиарс галантно поцеловал щедрой дарительнице руку, не забыв добавить, насколько он восхищен ее красотой.

А заодно и размером ее состояния, позволявшим Маделин Кортес разбрасываться подобными суммами за столь ничтожные услуги.

Лиарс согласился бы провернуть подмену за сумму раза в три меньше оговоренной. А то и в четыре — но его радовало, что в столице совсем другие расценки, чем в захолустном Эльрене!