Наковальня

НАКОВАЛЬНЯ ТОРА

Когда Габриел проснулся, правая рука больше не болела, зато болело все остальное. Над ним плыла по потолку паутина теней, разрываемая бесформенными островками света, движущимися одновременно с нарастанием и ослаблением звука транспорта, проходящего снаружи. Землянин попробовал пошевелить пальцами и обнаружил, что почти их не чувствует.

Он снова закрыл глаза. Обрывки событий прошлой ночи постепенно слились в связное целое. Габриел вспомнил сумасшедшую поездку, когда он качался, повиснув на хлопалках, в сотнях метрах над улицами города, пока подвесная машина то ныряла, то выныривала из транспортного потока. Потом в каком-то затемненном зале его впихнули в другую подвесную машину, и снова поездка, от которой запомнился запах пота и страха и шепот двух его спутников. Потом бег по черным залам, где ярко-красные и оранжевые проемы зияли в темноте, как раны. Нездоровый смех и грустные лица, выглядывающие из щелей и углов; безумные головы Площади Психов. Габриел дважды услышал это название.

Потом еще одна поездка в подвесной машине и, наконец, руки, много рук, помогающих ему войти, снимающих с него рубашку, и блаженное облегчение после анестетика, распыленного на его руку и плечо. Затем кровать — жесткая и холодная — и что-то кошмарное, мерзкое, неестественное — что через мгновение ушло.

И потом сон.

— Ну и здоров ты дрыхнуть, приятель!

Габриел снова открыл глаза и увидел Киппера, стоящего над ним со своей обычной усмешкой на лице.

— Я не сплю.

Землянин с трудом сел. Все его тело казалось сделанным из сырого дерева. Руку задергало.

— Осторожно, обезболивающие контакты!

Рядом с ним появилась незнакомая женщина, бледная и худая как тростинка, с длинными, жесткими волосами, падающими на глаза. Она сняла два контакта с его руки, покрытой тонкой сеткой, ограничивающей движение. Свернув провода контактов, женщина убрала их в коробку, искоса поглядывая на Габриела. «Как нервный воробей», — подумал он. Землянин заметил, что на левом запястье у нее вытатуированы двойные арки Церкви Рога Изобилия.

— Сейчас снова заболит, — пробурчала женщина. — Лучше бы пока дать ей покой.

Она оказалась права. Нахлынула боль, и Габриел окончательно проснулся.

Оглядевшись по сторонам, землянин понял, что находится в углу большой комнаты, одна стена которой совершенно прозрачна и наклонена внутрь. У Габриела сразу возникла мысль о колокольне. Вероятно, это был один из сотен шпилей, что украшают горизонт Кьяры.

Комната выглядела хорошо обжитой. На большом рабочем столе в дальнем ее конце лежали куски оптических проводов и кристаллы интегральных схем. Тут и там валялась одежда и неубранные одноразовые чашки, в которых уже развивалась собственная жизнь. На низком столике в центре комнаты стояло несколько тарелок с едой не слишком аппетитного вида.

— Иди, приятель, кусни потрошков, — весело пригласил Киппер, показывая на стол. — Ты заработал прошлой ночью. Никогда не видел, чтобы парень, впервые в жизни надевший хлопалки, так прыгал. Просто верх, чудо! Просто верх! Мы уж думали, что потеряли тебя и вся пробежка была зазря, но ты оказался прямо верхним!

В устах Киппера это явно означало похвалу.

Габриел, пошатываясь, встал. «Из, — подумал он, — что случилось с Из? Ее тоже арестовали? Что они с ней сделали?» Не обращая внимания на еду, он проковылял к окну — посмотреть, где находится. Потребовалось несколько секунд, чтобы землянин понял, на что смотрит.

Он действительно был на самом верхнем этаже какого-то здания. Под окном тянулся рельс для подвесных машин. Сразу за рельсом, меньше чем в двадцати метрах от того места, где стоял Габриел, блестело алмазоволокно одного из внешних куполов Кьяры, а за ним, до самого горизонта, который оказался неожиданно высоко, протянулась жуткая черная равнина.

Габриел понял, что в первый раз смотрит на истинную поверхность Тора.

«Как жирная горячая тарелка», — писала о ней Элспет. Присмотревшись, Габриел увидел, что в действительности она не черная, а тусклая темно-серая. Не было высоких пиков — громадное тяготение Тора все расплющило, — но не было и пологих склонов. Все пространство занимали только низкие гряды с острыми гранями и дробленые глыбы, как если бы все, что пыталось бросить вызов гравитации Тора, было просто срезано. На плоских поверхностях изгибались неподвижные темные разводы, напоминающие нефтяную пленку. И все завешивало своим жемчужным мерцанием Икарово поле.

Старик, если бы ты только это видел! Габриелу вдруг страшно захотелось протянуть руку и коснуться планеты.

— Наковальня Тора, — сказал Киппер у него за спиной. — Самое грандиозное зрелище на Семнадцати Планетах. Ты бы удивился, сколько людей в этом городе никогда его не видели.

— Как это?

Габриелу было трудно это представить.

— А вот так, приятель. Не слишком приятное напоминание. Легко забыть, что ты живешь в Колодце, еще легче не вспоминать. Ты никогда не замечал, на какую высоту от земли наружные купола непрозрачны? И большинство зданий на периметре не имеют окон с этой стороны. Три шага за купол, и твой член обовьется вокруг твоих лодыжек.

Киппер радостно прищелкнул языком. Габриел сказал:

— Я бывал в Орбитальных городах на Терра-Лагранже и в поясе астероидов системы Гелиоса. Достаточно открытой двери воздушного шлюза, чтобы отнять множество жизней.

— Это не одно и то же, чудо, не одно и то же, — покачал головой коротышка.

Габриел знал, что Киппер, конечно, прав. За герметичной оболочкой космических колоний находится Ничто, которое может убить тебя. Здесь враг имел лицо, широкое, черное и вселяющее ужас.

Внезапно землянин почувствовал себя дома. Прошлой ночью он сбежал из тюрьмы ЦУРЗ; он свободен. «Свободен, как муха в бутылке из-под джина, — с кривой улыбкой подумал Габриел. — А Организация зажимает пальцем горлышко. Свободен, как букашка в янтаре».

— Ты собираешься есть, парень? — неожиданно вмешалась женщина. — С тобой хочет поговорить Лаз.

Киппер цыкнул на нее укоризненно:

— Дай человеку опомниться, Шэрри, он только что проснулся, и вчера мы малость припозднились.

— Ага, в новостях только об этом и говорят. Шпики сгребают всех верхнеземельцев, кого удается схватить. — Тох стоял в дверях со своей обычной угрюмой мордой бассет-хаунда. Он бережно держал в руках матерчатый сверток. — Радуйся, что мы вообще здесь.

— Слушай, парень, я поставила верхнюю блокировку на ту дверь! И на лифт! — взорвалась Шэрри. — Им просто повезло. Такое тоже случается. Я сделала все, что могла, черт побери!

— Тихо, тихо, конечно, ты сделала все, что могла. — Киппер вскочил между ними. Габриел понял, что этот спор продолжался все утро. Поцеловав Шэрри в лоб, Киппер осторожно взял сверток из рук Тоха. — Ах ты моя королевочка, — закудахтал он свертку. Сверток изогнулся, из него высунулась крохотная белая ручка и неуклюже ткнула Киппера в глаз.

— Четыре с половиной месяца, а уже усвоила правило молчания, как малыш с двойным грузом мозгов! — гордо сказал Киппер, подмигивая Шэрри. Женщина ответила ему теплым взглядом.

«Киппер Гиббонс — семейный человек», — с удивлением подумал Габриел. Это открытие пробудило в нем маленькую боль, которую он быстро подавил. Затем он увидел блеск во взгляде висельника Тоха и понял, что семья в данном случае простирается дальше, чем можно было бы ожидать.

Киппер сел возле стола с младенцем и детской бутылочкой, которая появилась неизвестно откуда.

Габриел впихнул в себя несколько ложек того, что лежало на тарелке. Еда была как еда, не то чтобы очень противная, только чересчур мягкая — явно продукт какого-то допотопного пищевого синтезатора. Во время еды он не отрывал глаз от застывшего пейзажа за окном.

«Правило молчания», — мрачно размышлял землянин. Оно необходимо людям, которые часто скрываются, хотя при инфракрасных глазах полицейских роботов это правило, вероятно, так же символично, как все остальное.

— Элспет тоже попалась на этот крючок, — неожиданно сказала Шэрри. Габриел вздрогнул. — Она, бывало, часами смотрела на нее.

— Вы знали Элспет?

— А как же. — Киппер лукаво взглянул на Габриела, довольный его изумлением. — Мы хорошо ее знали.

— Но… откуда?

— А! Оттуда. — Киппер снова повернулся к ребенку. Тох молчал, глядя исподлобья из своего угла. Объяснять пришлось Шэрри:

— Она тоже бегала по крышам. Вешала с нами хлопалки какое-то время, пока не… ну, ты понимаешь. И еще… кое-что делала.

— Что?

— Так, ерунду.

Шэрри пожала плечами и посмотрела в окно. Когда свет попал на ее лицо, Габриел увидел тигриную полоску светло-коричневого пигмента, которая расходилась от глаз, подчеркивая скулы.

— Она тоже запала на Наковальню в первый же раз, как поднялась сюда. И так сильно, как я никогда еще не видела. Она могла целую вечность сидеть, просто уставясь на нее. Временами становилась настоящей психопаткой.

— Она не была психопаткой, она была верхней леди, — укорил Шэрри Киппер, оторвавшись от кормления. — Наковальня в глазах бывает у каждого, и в малых дозах никому никогда не вредит. Всех нас к ней тянет, каждого по-своему. А без этого в верхней стране делать нечего.

Шэрри фыркнула:

— Даже Лаз считал, что она к концу наполовину спятила, и ты знаешь, что это так! Если бы она не потеряла свои три точки…

— Шэрри!

Глаза Тоха внезапно стали черным стеклом, и Шэрри умолкла.

— Ах, оставь. У нас здесь верхний джентльмен, — пробормотал Киппер, не сводя глаз с малышки. Тох ответил злым поджатием губ.

— Я не имела в виду ничего плохого, — сказала Шэрри Габриелу. — У всех у нас есть свои причины, почему мы уходим в верхнюю страну. А некоторые поднимаются сюда только ради долгого падения. Я так и не поняла ее причин… но… она никогда не висела крепко на трех точках, ты понимаешь? Твои глаза слишком тянет к Наковальне… и когда-нибудь тебя затягивает под молот. Ее правильно затянуло под молот.

— Вероятно, правильно. Вопрос, что здесь делаю я? — спокойно поинтересовался Габриел.

— Ах, ну да. Ш-ш-ш, сегодня у тебя отличный аппетит, — пробормотал Киппер своей дочке. — Я увидел тебя на Орбите-1, когда ты вместе со всеми проходил таможню. Это то, чем я занимаюсь. Я работаю там, наверху, и смотрю на прибывающих, а тебя трудно было не заметить. Землянин, на голову выше масс, — понимаешь, о чем я говорю? Ну и, конечно, ты вошел в центр экрана на челноке… когда гонялся за грызунами, да? А кстати, как у тебя с той сладкой девчушкой, полный верх? — с надеждой поинтересовался Киппер. Габриел отрицательно покачал головой.

— Да, кому-то везет, а кому-то нет, — скорбно заметил Киппер. — В общем, я отправил вниз сообщение и спустился, чтобы присмотреть за тобой. И ты был там, и теперь ты здесь. И знаешь, приятель, ты разворошил целое тараканье гнездо!

— В мои отпускные планы это не входило.

Киппер загоготал, и даже Шэрри стало смешно. Затем, так же внезапно, как начался, смех коротышки прекратился, он посмотрел на дверь. В ту же секунду Тох встал, а Шэрри потянулась за рулоном похожего на пленку материала, лежащего возле кровати.

Дверь открылась, впуская еще одного оборванного индивидуума. На нем была дерюга, туго перевязанная на руках и ногах. Тип носил бороду, а голову брил полосами. Нос торчал между его маленькими глазками как обух топора. На руках и ногах у него были хлопалки.

— А, Монах! — Киппер приветственно помахал рукой.

— Меня послал Лазарус. Большая компания на палубе, — сообщил Монах и кивнул на Габриела. — Это, должно быть, он.

— Он, — подтвердил Тох.

— Добро пожаловать в нагорье, — серьезно сказал Монах. Шэрри обмотала кусок пленки вокруг верхней части своего туловища.

— Киппер! — позвала она и бросила ему рулон.

Опытными движениями Киппер обмотал пленку вокруг ребенка, пока малышка не оказалась в блестящем коконе. Потом он подошел к Шэрри и прижал ребенка спиной к ее спине. Кокон прочно приклеился.

Тох поманил Габриела:

— Пойдем, и… поосторожнее со своей рукой, я не для того ее латал, чтобы ты снова разобрал ее на части.

Габриел сказал с нажимом:

— Киппер! Ты можешь вытащить меня отсюда? Можешь вытащить меня из Кьяры?

Голова Киппера дернулась, как у геккона. Он смотрел мимо Габриела, и его усмешка была маской.

— Кто знает? Тебе надо спрашивать не меня. Идем. Наш путь — твой путь. — Он указал на дверь.

Долю секунды Габриел колебался — он был без ботинок, и его хлопалки исчезли. Но четверо бегунов по крышам явно были настроены решительно. Он пожал плечами и поднял руку, чтобы поправить хвостик.

— Ладно, тут вы командуете… кстати, спасибо, — сердечно добавил он, надеясь разозлить Тоха. Тох нахмурился, и Габриел решил, что этот бегун по крышам с каждой минутой нравится ему все больше. «Никогда не доверяй человеку, которого не можешь вывести из себя».

Киппер гоготнул, выталкивая Габриела за дверь.

И снова землянин оказался в подвесной машине с затемненными стеклами, зажатый на заднем сиденье между Тохом и Монахом. Поездка была долгой. Наконец машина опустилась на тротуар.

— Я думал, вы бегуны по крышам. Что-то не похоже, что вы проводите много времени наверху, — проворчал Габриел, вылезая из салона и разминая затекшие ноги.

— Даже птицы спускаются на землю в плохой день, — нисколько не смутившись, ответил Монах. Он сунул голову в кабину и пробормотал что-то в приборную панель.

— Получасовая схема ожидания, будет возвращаться сюда каждые тридцать минут, — сообщил он Кипперу, когда машина поднялась и заскользила прочь по своему рельсу.

Они стояли впятером на маленькой темной площади. Поодаль шуршал робот-уборщик, занимающийся своим обычным делом. На мрачных серо-зеленых стенах вспыхивали надписи, корчились безумные люминесцентные рожи и пробегали отрывки дешевой мудрости. Габриел забыл: в высокотехнологичных городах рисунки и надписи движутся. Его внимание привлекла лимонно-зеленая строка, отплясывающая джигу по нижнему краю стены:

— Напомни спросить тебя, что это была за мысль, — пробормотал Габриел, когда слова исчезли за углом.

Эти сукины сыны умеют использовать любые идеи.

Ему в руки вложили комплект хлопалок, и Киппер сказал:

— Слова поэтов живы и здоровы. Надевай и пошли. Они поднялись по запасной лестнице внутри одного из зданий, потом выскользнули из разбитого окна и остальной путь до крыши проделали на хлопалках. Габриел слегка позастревал, когда его заталкивали на подоконник — его правая рука была бесполезна для любого рода лазанья. Но Киппер и Тох встали у него по бокам и крепко держали его, пока сами взбирались на «двух точках». Шэрри поднималась впереди, малышка спала у нее на спине и видела неясные сны.

Под самой крышей Киппер свистнул. Появились чьи-то руки в хлопалках и втащили Габриела наверх, в безопасность.

Он стоял на гладкой, плоской крыше, которая слегка поднималась к огромной, блестящей абстрактной скульптуре из черного стекла метров пятьдесят высотой.

По обе стороны от него тридцать или сорок бегунов по крышам сидели на корточках в лужах собственной тени, как истощенные жабы. Все без исключения были оборванными и растрепанными, хотя не в том смысле, который указывал бы на бедность или отсутствие гордости. Скорее странники, чем бродяги. Вокруг двоих оставались круги пустого пространства, как будто никто не смел подойти ближе. Габриел понял: вонючки.

Третий круг пустоты окружал темный угол под нависающей скульптурой, и, прищурившись, Габриел различил полулежащий там долговязый силуэт. Еще один вонючка. Двое на открытом месте — тестолицый мужчина с блуждающей улыбкой и женщина, спеленатая в лиловые бинты до запястий и лодыжек.

Еще одна женщина, с черными как смоль волосами, сидела, свесив ногу с крыши. Она медленно встала, сверкнув на новоприбывших бирюзовыми глазами. Лицо ее было красивым, хрупким, как необожженный фарфор.

— Так, так, так. Смотрите, что притащил наш стручок Киппер. Это тот плоскостопый, которого ищут все оловянные солдатики? — проговорила она, растягивая слова.

— Радуйся, что ищут не тебя, Снаппер, — бодро ответил Киппер.

— А ты храбрец, что поднялся наверх, когда по твоей милости все шпики в плоской стране встали на уши. Они уже забрали Догхата и Баннермана!

— Они всегда забирают Догхата и Баннермана! Эта парочка не нашла бы дорогу выше третьего этажа, хоть наколи им карту прямо на крайней плоти. Шпики ничего от них не узнают.

— Мы сделали все, что должны были сделать, Снаппер. Если что-то пошло низом и просочилось наружу, то причина этому здесь, на домашней крыше, — вставила Шэрри, пока Тох отклеивал спящего ребенка с ее спины.

— И это открывает старую банку вопросительных знаков, не так ли? — радостно добавил Киппер.

Снаппер нахмурилась:

— Лучше следи за своей хваткой, Киппер. Ты столько времени проводишь в плоскостопной стране, что у тебя хлопалки засалились.

— Когда я потеряю хватку, это будет на мокром следу, что ты. оставляешь после себя, Снап, моя королевочка.

— Ого-го! — хором воскликнули несколько восхищенных голосов. Тестолицый вонючка рухнул в кучу хихиканий.

Снаппер поднялась на носки и вдруг закувыркалась колесом по направлению к Габриелу, пальцы ее рук и ног забарабанили по краю крыши. Она остановилась перед землянином, балансируя на цыпочках так, что пятки выступали за край крыши; стоит соскользнуть пальцу — и падение с тридцатиэтажной высоты неизбежно. Но она стояла твердо, и Габриел не сомневался, что если бы попытался столкнуть ее, то падать пришлось бы ему.

— Хочешь потанцевать, плоскостопый? — проворковала Снаппер.

«О нет! — мысленно вздохнул Габриел. Остальные бегуны ПО крышам посмотрели На него выжидательно. Только лицо Киппера ничего не выражало. — Что это, проверка? Посвящение? Черт!»

После минутного раздумья Габриел выдал непринужденную улыбку. Отлично. Но если нужно что-то доказать, то доказать нужно как следует.

— С огромным удовольствием, — сказал он добродушно. — Если не возражаешь, не двигайся.

Он потянулся и левой рукой сдернул с ног хлопалки. Глаза Снаппер сузились.

Он добился ее внимания.

Оставшись босиком, Габриел выпрямился, поправил хвостик и протянул здоровую руку ладонью вниз.

— Участвуешь?

Он уставился на женщину и позволил смерти вползти на свое плечо. Снаппер заколебалась, всего на мгновение, и поняла, что он заметил это колебание. Вызывающе она протянула правую руку. Шлеп! Хлопалка на ладони Габриела приклеилась к ее ладони, пальцы сжали ее пальцы, а глаза даже не дрогнули.

Оставаясь от Снаппер на расстоянии вытянутой руки, землянин повернулся и встал рядом с ней спиной к семидесятиметровой пропасти. Он старательно не смотрел вниз. Сохраняя лицо неподвижным, Габриел мысленно шептал: «Не смотри вниз, не смотри вниз, только идиоты смотрят вниз, разве эта змея стоит того?» Нет, но Элспет стоит, Изадора стоит…

Медленно он подвинул правую ногу назад, чтобы пятка выступала за край. Киппер беспокойно шевельнулся, а Снаппер инстинктивно разжала пальцы. Толку-то, они ведь скреплены хлопалкой, связаны на всю жизнь. Или на долгое падение.

«Спокойно-спокойно-спокойно-спокойно-спокойно-спокойно…» Он перенес тяжесть тела на правую ногу — икра задрожала, — потом отвел назад левую и встал, балансируя на пальцах, и запоздало понял, что в хлопалках потеют ноги. Бегуны по крышам зашевелились, оглядываясь на темный угол под скульптурой.

«Спокойно-спокойно-спокойно… это легко, представь, что ты в трех футах от земли…»

Но он был не в трех фугах. И чувствовал, что теряет устойчивость. Снаппер чуть наклонилась вперед. Габриел рефлекторно отклонился назад. Пропасть коснулась его воротника и нежно так потянула. Левая нога соскользнула на какой-то миллиметр. Правая нога напряглась, принимая тяжесть тела, рука потянулась вперед, рот открылся, но встающий изнутри крик умер, так и не родившись, когда Габриел услышал вопль Снаппер:

— Пусти!

Хлоп! Хлоп! Хлоп! — три бегуна по крышам встали цепочкой, дергая Снаппер и его самого к безопасности. Его ступни сорвались с крыши, правая рука метнулась вперед, чтобы остановить падение, но передумала. Через минуту Киппер и Шэрри помогали Габриелу встать, а кто-то еще отдирал его ладонь от ладони Снаппер.

— У тебя проблемка с координацией, парень, — гоготнул Киппер. — Сначала рука, теперь колени.

Между головами двух бегунов по крышам землянин поймал колючий бирюзовый взгляд Снаппер — ведьмину похлебку из ярости пополам с невольным уважением. Она моргнула первой.

«…Ресницами мошки, — подумал Габриел, — и она это знает».

Он посмотрел на остальных бегунов по крышам и увидел на их лицах и уважение, и трепет. Тох был кислее лимонной корки, будто сбылись его худшие подозрения. Киппер светился непроницаемым озорством.

Габриел также заметил, что его туфли с хлопалками исчезли и никто не предлагает их вернуть.

Итак, утверждение доказано, и доказано хорошо. Единственный вопрос: какое утверждение? Чем он стал теперь в их глазах?

— Славно повеселились, чудо, — небрежно бросила Снаппер, направляясь к другому концу крыши. — Возможно, когда-нибудь мы встретимся на темной стене и я покажу тебе кое-какие паучьи трюки.

Шэрри пробормотала:

— Однажды она потеряет свои три точки, и ее мозги разлетятся по всей плоской стране, отсюда и до Площади Психов.

Тестолицый вонючка вразвалку пошел к Габриелу. Стоящие поблизости бегуны отволоклись в сторону.

— Ну, раз Киппер говорит, что ты — верхний, и Лазарус говорит то же самое, то… все мы когда-то были плоскостопами.

Киппер бросил на Габриела проницательный, но в общем дружеский взгляд:

— Думаю, он — плоскостоп, который повидал жизнь. Вешает хлопалки, будто родился в них.

— Добро пожаловать в нагорье, — сказала женщина-вонючка, и несколько голосов подхватили: «Добро пожаловать», — а один крикнул: «Бросай плоскостопа за борт».

Габриел посмотрел вокруг на сплетение гномовых конечностей и хлопальных ладоней, поднятых в приветствии, и мрачно подумал: «Добро пожаловать в племена Кьяры, приносите ваших блох». И Лазарус Уайт, «Первый» этого племени, хочет шепнуть что-то ему на ушко? «На кой черт я ему сдался?» Чем больше Габриел думал об этом, тем меньше его прельщала идея встречи с этим Лазарусом. Он осмотрел крышу, ища какой-нибудь выход. Без ножных хлопалок, да — кому он дурит голову? — даже и с ними, перспективы были препаршивыми.

— Осторожно, чистильщик! — крикнул кто-то. Чистящий модуль на ногах-соломинках переваливал через карниз. Два бегуна по крышам лениво подвинулись с его дороги, но чистильщик как будто не заметил присутствия чужаков в своих владениях.

— Ослеплен, — пояснил Киппер. — Все чистильщики в округе управляются из одного центрального мозга. Доберись до интегральной схемы, которая их контролирует, и можешь сделать так, что они не будут «видеть» ничего, напоминающего человека, они не регистрируют его. Но надо отходить в сторону, когда роботы подходят, иначе они наткнутся на тебя, завопит сирена и весь мир узнает, что ты здесь.

— Твоя сестра была верхней в этих делах. Настоящий специалист по работе с чипами, — в первый раз заговорила темная фигура под скульптурой. — Мы взяли ее в этот мозг, и она ослепила каждого чистильщика во всем квартале.

Говорящий слегка наклонился вперед, и у Габриела расширились глаза.

Это был тот вонючка из космопорта.

Он смотрел тем же затравленным взглядом, пепельное, наполненное болью лицо улыбалось улыбкой черепа, а на голове торчал лохматый нарцисс коротких белых волос. Тощие конечности потянули «палочника» вперед, на свет.

— Полагаю, ты все же попал в верхнюю страну, — сказал вонючка под стук бус. Его улыбка съежилась в гримасу и снова растянулась в улыбку всего за мгновение.

И Габриел понял.

Человек «палочник» кивнул на Киппера.

— У тебя был почетный караул при спуске и приемный комитет внизу, но ты не заметил ни того ни другого. Или ты святой, или малость эгоцентричный. Которое верно?

— Может, я просто нуждался в хорошем завтраке, чтобы вытащить свою голову из задницы? — предположил Габриел. Вонючка тихо засмеялся сквозь сжатые зубы.

— Кажется, большой город не проглотил тебя, Габриел Кайли. Кстати, меня зовут Лазарус Уайт.