Наши уже не придут 2

Глава седьмая. Немирная инициатива

*18 марта 1918 года*

Сэр Джордж Уильям Бьюкенен и Жорж Морис Палеолог сидели за столом и ничего не выражающими взглядами смотрели на Ленина и Немирова. Присутствие последнего, поначалу, вызвало у них недоумение.

Аркадий и сам недоумевал, почему Ленин взял на эти переговоры только его. Есть же Сталин, есть Свердлов, тот же Урицкий…

— Мне первому начать? — поинтересовался Ленин.

— Чего вы хотите? — спросил Бьюкенен.

— Я много чего хочу, господа, — ответил на это Владимир Ильич. — Но, в первую очередь, меня интересует — чего хотите вы? В чём причина этой беседы?

Он прекрасно знал, в чём причина, но делал вид, будто вообще об этом не задумывался и не рассматривал всерьёз никаких взаимодействий с Антантой. Ленин демонстрировал, что это они пришли к нему.

— Кто этот молодой человек? — спросил Палеолог. — Почему он присутствует на нашей приватной беседе?

— Это моё доверенное лицо, — ответил Ленин. — Большой специалист по марксизму и, по случайному совпадению, отличный командир. Вы не ответили — чего вы хотите?

— Наша беседа будет касаться вашего недавнего успеха в отражении немецкого наступления, — сообщил английский посол.

Эти двое точно недовольны тем, что вновь оказались в России. Бьюкенен уехал сразу после Сентябрьской революции. А Палеолог уехал из России после Февральской революции. И их двоих призвали правительства, как самых опытных специалистов по России — возникла нужда налаживать диалог с большевиками.

Так-то Великобритания и Франция однозначно определились со своим отношением: никаких дипломатических отношений с этим, безусловно, временным правительством России. Считалось, что большевики долго не протянут, поэтому общаться с ними о чём-либо попросту бессмысленно.

Но оказалось, что они не только никуда не собираются деваться, а ещё и достигают каких-то успехов в войне, которая им не нужна.

Лидеров Антанты сильно беспокоит укрепление переговорной позиции большевиков. Теперь возможность честного сепаратного мира выглядит уже не такой идеалистической…

— Да, этот успех имел место, — согласился Ленин. — И он очень существенно повлиял на прогресс мирных переговоров с Германской империей.

— Чего вы хотите, мистер Ленин? — спросил английский посол. — Что вам нужно, чтобы вы вышли из этих переговоров в одностороннем порядке?

— Прямо так в лоб? — удивился Владимир Ильич.

— Это приватная беседа, поэтому я не считаю нужным прибегать к дипломатическим изворотам, — объяснил свои действия Бьюкенен. — Наши правительства заинтересованы в том, чтобы Восточный фронт продолжал стоять. Чего вы хотите взамен за это?

— Ёмкий вопрос, — улыбнулся Ленин. — Чего мы хотим, Аркадий Петрович?

— Очень многого, — ответил Немиров.

Этот вопрос Ленина поставил дипломатов в тупик. Судя по звёздам на погонах, это обычный полковник. Что он может знать о том, чего хочет советское правительство?

Аркадия, к слову, повысили и наградили. Теперь у него звание полковника РККА и наградной Кольт 1911, с гравировкой «Полковнику Немирову А.П. за доблестную службу делу Революции». Ленин обещал, что за столь жестокое прерывание немецкого наступления будут дополнительные награды, но уже после того, как эти награды разработают и учредят.

— Вероятно, мы хотим сокращения царского долга на 70%, — продолжил Аркадий. — А также признания нашей страны всеми странами Антанты.

— Да, именно, — улыбнулся Ленин.

Так или иначе, Европа — это технологии. Лучше торговать с нею, чем не торговать. Товары есть, но сбыть их практически некому.

— 70%? — переспросил Джордж Уильям Бьюкенен.

Его английские усы и зачёсанные назад волосы, покрытые лаком, вызывали у Аркадия раздражение. Типичный англичанин — лицо холёное, надменное. Он уже стар — родился в 1854 году, то есть глубоко в прошлом веке, но до сих пор смотрит на мир с высоко задранным носом.

— Это невозможно, — произнёс он.

— Я верно понимаю, что это старт торга? — предположил Жорж Морис Палеолог.

Этот выглядел гораздо приятнее — черты лица округлые и располагающие, в целом, он чуть полноват, что, как известно, вызывает у людей больше доверия. Плешь завоевала большую часть его головы, но он не бреется налысо, как и Ленин. На правом глазу у него монокль, что прибавляет ему, в глазах Немирова, толику аристократичности. Возраст у послов близкий — Палеолог родился в 1859 году, но выглядит моложе англичанина. Чувства неприязни эта персона у него не вызывает, но нельзя забывать, что это дипломат.

— Нынешнее состояние царского внешнего долга делает невозможным его выплату, — произнёс Ленин. — У нас просто нет стольких средств, чтобы оплачивать его. Нам придётся снять со всего населения по три шкуры и мы всё равно останемся вам должны. Есть два исхода: либо мы отказываемся выплачивать этот навязанный нам долг, и портим с вами и без того не очень приятные отношения, либо вы прощаете нам его часть и мы продолжаем дипломатическое взаимодействие. Второй исход мне нравится больше.

— А взамен вы всего лишь будете продолжать войну? — уточнил английский посол.

— «Всего лишь»? — усмехнулся Ленин. — Мы будем жертвовать жизнями солдат, десятками тысяч, чтобы продолжать эту ненужную войну. Ради чего?

— Германия уже обречена, — заявил Палеолог. — Не переоценивайте свою значимость.

— Что ты думаешь, Аркадий Петрович, об обречённости Германии? — поинтересовался Владимир Ильич.

— Запланированное ими весеннее наступление, увы, уже сорвано, — произнёс Аркадий. — Все старания Великобритании и Франции, готовившихся отражать его, пропали втуне — немцы не почувствовали себя способными начинать наступление после таких потерь на Восточном фронте. Я думаю, что это наступление могло окончательно надорвать силы Центральных держав и ускорить их падение. Но теперь… Германия сохранила солдат, боеприпасы и оружие. Позиционный характер ведения войны обещает нам, что это может затянуться. А если Германия сможет перебросить свои войска с Восточного фронта…

Эти двое прекрасно знают об этом. Слухи о грядущем большом немецком наступлении ходили ещё в начале года — в абсолютной секретности такое сохранить невозможно. Если даже Немиров, кукующий на Северном фронте, слышал эти слухи, то уж дипломаты должны были их не просто слышать, а точно знать, откуда они исходят и насколько им можно верить.

— Но, да, — произнёс Аркадий. — Вынужден согласиться — Германия обречена. Вам осталось только добить её и смело делить колонии, а также грабить её материальные ресурсы. Но какова будет цена у этой победы? Как долго продлится война? Выгодно ли вам собственными руками закрывать Восточный фронт? Устоят ли ваши буржуазные режимы после нескольких дополнительных лет войны?

На лице француза появились признаки охватившего его возмущения, а вот англичанин очень хорошо себя контролировал.

— Вам лучше переживать о собственной стабильности, — хмыкнул посол Бьюкенен. — Списание части долга — это возможный сценарий. А вот признание вашей «страны»…

— Это обязательное условие, — покачал головой Ленин. — Какой нам смысл выплачивать вам долг, если будет невозможна торговля?

По англичанину видно, что он очень хочет что-то сказать, что-то резкое и презрительное, но десятилетия опыта заставили его сдержаться.

— Десять процентов долга — это максимум, на который вы можете рассчитывать, — произнёс он вместо этого.

Аркадий предполагал, что послы должны будут отправиться в недавно развёрнутые посольства, чтобы связаться со своими правительствами и обсудить возможности, но, видимо, сценарий со списанием долга был предусмотрен. Они предвидели, что Ленин может захотеть именно этого.

— Это несерьёзно, — вздохнул Ленин. — Вы же помните, что нам в тысячи раз выгоднее просто отказаться выплачивать царские долги и я сейчас иду на уступки? О каком торге может идти речь?

На самом деле, у них вчера вечером была беседа, в ходе которой Аркадий прямо-таки настаивал на том, что им позарез нужно наладить хоть какие-то дипломатическое отношения с Антантой. Первое в мире государство пролетариев — это хорошо, но признание великими державами — это государственный престиж.

И если на мнение Великобритании или Франции можно наплевать, они никогда не будут высокого мнения о Советской России, то вот остальной мир… Остальной мир будет считаться с тем, кого, пусть и нехотя, признают европейские страны.

Да и долг, несмотря на всё нежелание депутатов Советов, выплатить надо. А сейчас, к тому же, есть превосходная возможность значительно срезать его объём просто потому, что Советская Россия очень нужна Антанте.

Скоро решится вопрос о демобилизации — последние этапы близко. Красная Армия уже держит весь Юго-Западный фронт, а также удерживает примерно половину Западного фронта.

От царской армии осталось лишь примерно 1 250 000 солдат, но скоро и они уйдут домой или, как уже случалось, начнут переходить в Красную Армию целыми подразделениями. Некоторые солдаты не питают никаких иллюзий насчёт жизни на гражданке, поэтому сразу записываются в новую армию, в которой платят хорошие деньги.

Бывшие царские солдаты, в основном, находятся на Северном фронте, но там теперь находятся все боеспособные подразделения с Юго-западного фронта, так как генерал Алексеев нацелился оптимизировать фронты и усреднить их боеспособность.

В апреле произойдёт очередная волна демобилизации, которая затронет призывы 1905 и 1906 года, что, по оценкам, сократит армию ещё на 215 000 человек.

Это значит, что Ленин больше не связан острой необходимостью резко прекращать войну. Да, производства на военных рельсах, да, есть сложности со снабжением населения, но Красная Армия многочисленна и сильна, что было продемонстрировано в ходе операции «Пролетарская инвектива».

И Петросовет влияет — на Ленина оказывается давление. Троцкий очень хочет продолжать победоносное шествие в Германию.

Популярность идеи продолжения войны растёт, поэтому Ленин вынужден поддаваться. Генерал Алексеев, отчётливо понимающий, за кого надо стоять горой, поддерживает Ленина — держится за идею прекращения войны или, хотя бы, перевода её в пассивную стадию.

Ещё Бухарин примкнул к Троцкому и поддакивает ему. Помимо этих двоих активно выступают против заключения мира с Германией Евгения Бош, Александр Шляпников и Карл Радек. Все они считают, что если продолжить войну с Германией, то можно произвести экспорт Революции, а это уже перекроет все расходы.

Аркадий тоже считал, что если удастся обернуть Германию в красное знамя, то это перекроет вообще всё, но он считал так очень осторожно. Поддержка Революции в Германии — это гарантированная война с Антантой. Готова ли Страна Советов к такому?

— Двадцать процентов, — произнёс Бьюкенен.

— Мало, — покачал головой Ленин.

— Тридцать процентов, но также отказ от территориальных претензий к Германии, — сделал предложение Палеолог.

— Давайте лучше сорок процентов и признание нашей страны Антантой? — сказал на это Владимир Ильич. — И тогда мы продолжим держать войска Германии, не позволяя им перебрасывать их на Западный фронт.

Сдерживать вражеские войска на фронте и наступать, пытаясь добиться каких-то стратегических результатов — это совершенно разные потери. Но потери, тем не менее, будут.

А ещё скоро в войсках начнётся пандемия испанки. Немиров не знал заранее, когда именно она начнётся и перекинется на войска, но первые признаки её проявились уже в январе–феврале.

Немиров, в прошлой жизни, переживал одну пандемию, в детском возрасте. Это было в 2020 году, ему тогда было всего девять лет, но помнил он многое.

Семья у них была небогатая, но отец вскрыл кубышку и закупил очень много гречки и туалетной бумаги — в интернете очень советовали. Следующие полтора года они только и ели эту гречку. У Аркадия до сих пор стойкая неприязнь к ней.

«Терпеть не могу гречку», — подумал он.

— Это слишком много, — произнёс английский посол.

— Я уже пошёл вам навстречу, — развёл руками Ленин. — Сорок процентов — это хорошее предложение.

— Нам нужно согласовать это, — сказал Палеолог. — Но если нам одобрят списание 40% долга, то мы будем ожидать не просто сдерживания сил Германии, а ещё и наступлений. Это я говорю лишь предварительно.

— Можем ли мы позволить себе наступления, Аркадий Петрович? — спросил Ленин.

Немиров сделал вид, что задумался. Они предвидели такое требование, поэтому обсудили всё ещё вчера.

— Можем, но не те наступления, которые умеют и практикуют страны Антанты, — ответил он после недолгой паузы.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Бьюкенен.

— Я имею в виду те людоедские людские волны, которые не дают ничего, — ответил Аркадий. — Мы будем наступать иначе, с достижимыми результатами, без напрасного расходования жизней.

— Делайте, что хотите, — махнул рукой английский посол. — Но не должно возникать ситуаций, что германцы, зная, что вас можно не опасаться, снимают войска с Восточного фронта и переводят их на Запад.

— Такого точно не будет, — заверил его Аркадий. — Надеюсь, вы не сомневаетесь в нашем умении воевать?

— Не сомневаемся, — нехотя признал Джордж Бьюкенен. — Тогда закончим на этом…

— Пожалуй, — согласился Ленин.

*24 марта 1918 года*

— … составляет 793 миллиона 650 тысяч фунтов стерлингов золотом или эквивалентом в товарах, — продолжал посол Франции. — Или же 20 миллиардов франков. Или же 7,5 миллиардов довоенных рублей.

Ленин кивнул. Это означало, что внешний долг вернулся к довоенному уровню. Это уже можно было потянуть, так как проценты стали чуть более человеческими.

— Сразу после подписания соглашения вы должны будете немедленно выйти из переговорного процесса с Германской империей, прекратить перемирие и возобновить боевые действия в полной мере, — сообщил ему посол Великобритании. — Согласование наступлений будет осуществляться с представителем Генерального штаба Главного командования союзными армиями Антанты, который прибудет в Россию в течение трёх недель.

— Нет, — произнёс Владимир Ильич. — Согласовывать наступления мы ни с кем не будем. Это слишком медленно, а скорость принятия решений на поле боя бывает архиважна, что вы должны прекрасно понимать. Изначально мы достигли договорённости, что мы будем проводить наступления, а не сидеть в траншеях просто так.

После освещения итогов той приватной беседы перед ЦК РСДРП (б) начался ажиотаж. Ленин не мог скрывать такое от ключевых членов партии, а потом информация просочилась в Петросовет и у сторонников продолжения войны открылось второе дыхание.

Чтобы разрешить внутрипартийный кризис, было решено провести голосование солдатских и рабочих депутатов.

Лев Троцкий, ставший занозой в заднице Ленина, накануне голосования, развёл нездоровую активность и начал агитацию за продолжение войны. В деле политических интриг Троцкому нет равных, в чём Аркадий убедился на личном опыте — Лев «окучивает» солдатских депутатов, которые затем «окучивают» выбравших их солдат.

И уже получается, что некоторая часть солдат хочет продолжать воевать.

Голосование показало, что 74% депутатов выступает за продолжение войны. Ленин не мог пойти против Петросовета, поэтому продолжил переговоры с Антантой.

И вот они здесь.

— Для повышения эффективности наступлений нужно их согласовывать, — терпеливо произнёс посол Бьюкенен. — Если не будем воевать сообща, то потеряем больше солдат, причём совершенно напрасно.

— Это не входит в наши планы — согласовывать с вами действия нашей армии, — стоял на своём Ленин. — Наш генералитет достаточно компетентен, чтобы самостоятельно определять стратегическую необходимость каких-либо действий. Мы согласны на ваших наблюдателей при генштабе, но это максимум.

— Что ж, — вздохнул английский посол. — Тогда мы хотим знать, когда вы собираетесь наступать.

— Мы будем ставить вас в известность, — пообещал Ленин.

— Теперь к вопросу признания вашей страны странами Антанты, — сменил тему Бьюкенен. — Моё руководство сказало, что может признать вас хоть сейчас, но только в пределах фактически контролируемых территорий.

Он позволил себе очень недипломатичную гадливую улыбочку.

— Мы такого принять не можем и не примем, — поморщился Ленин.

— Но вы не контролируете ничего, что дальше Зауралья, — развёл руками Бьюкенен. — Либо мы признаём вас в рамках занимаемых вами территорий бывшей Российской империи, либо не признаём вовсе.

ЦК РСДРП (б) предвидел нечто подобное. Известно, что Корнилов наладил связь с Великобританией и его уже признали, как верховного правителя России, но только устно. Его задача — доказать всем, что он настоящий верховный правитель, а его страна — это не нелепая фикция.

Оружие и боеприпасы, по слухам, уже потекли тонким ручьём — завозят через Владивосток.

А вот Владивосток — это интересная тема. Там обнаружил себя Пётр Аркадьевич Столыпин, который формально признаёт власть Лавра Георгиевича Корнилова, но у них есть какие-то внутренние тёрки.

Столицей Приморской области безраздельно правит Столыпин, преследующий непонятные цели. Говорят, что он переправляет всех желающих куда-то в Латинскую Америку…

Но Аркадий вообще не переживал о Столыпине и прочих мятежниках — они обречены, так как не пользуются поддержкой местного населения.

Сибирцы в гробу видели всех этих благородий, поэтому очень остро реагируют на продразвёрстку и реквизицию оружия. Красноярск восставал, по причине того, что корниловский наместник не сумел наладить продовольственное снабжение города, чем воспользовались местные большевики — больше там явных большевиков нет. Всех повесили.

Против действий корниловцев восстают и эсеры, и анархисты, и даже националисты — чем-то им всем они очень не нравятся.

В целом, Русское государство, основанное Корниловым, контролирует только Транссибирскую магистраль. Всё, что вокруг — это, де-факто, автономные территории, где власть зародилась стихийно, из местных чиновников и деревенских старост.

Население очень не хочет делиться оружием, которое хлынуло бурным потоком во время Февральской революции, а ещё население не любит, когда приходят солдаты и отнимают еду.

— Мы можем вернуться к этому вопросу после завершения войны? — уточнил Владимир Ильич.

— После войны может сложиться совсем другая обстановка… — покачал головой посол.

— Тогда я предлагаю заключить договор о намерениях, — предложил Ленин. — Намерение следующее: ровно через год после окончания этой империалистической войны, мы вновь собираемся и подписываем соглашение о признании Советской России на фактически контролируемых территориях. Вас такое устроит?

— Вам не кажется, что это слишком смело? — усмехнулся Бьюкенен. — А что, если вы потерпите военный крах и ваши территории будут ограничиваться одним только Санкт-Петербургом?

— Тогда вы точно не приедете сюда, и никакого соглашения мы не заключим, — ответил на это Ленин. — Будем реалистами. Да, это соглашение выгодно, в первую очередь, вам — есть ненулевая вероятность, что через год после войны на территории бывшей Российской империи будут десятки государственных образований. Но и мы, в будущем, будем нуждаться в торговле с послевоенной Европой.

Самым главным в категории «выгоды от признания», чего не упомянул Ленин, было признание первой в истории мира социалистической страны. Это беспрецедентно и, по его мнению, губительно для буржуазного мира.

— Что ж, — произнёс английский посол. — В таком случае, мы должны сделать перерыв на совещание с руководством.

— Верно, — кивнул Палеолог.

— Тогда мы ждём вас тут же через три часа, — ответил на это Ленин. — Вам удобно или лучше перенести встречу на завтрашний день?

— Лучше дайте нам трое суток, — попросил Джордж Бьюкенен.

Жорж Палеолог лишь кивнул.

Послы покинули зал, оставив в нём Ленина и Немирова.

— Что думаешь, Аркадий Петрович? — спросил Владимир Ильич.

— Хотят оказать полную поддержку корниловским мятежникам и ещё кому-нибудь, кто вылезет за это время, — ответил Аркадий.

— Это очевидно, — поморщился Ленин. — Что думаешь о том, не передумают ли они, когда или если мы займём всю Сибирь?

Соглашение о намерениях, также называемое меморандумом взаимопонимания — это нечто слабее договора о признании, но никто не запрещает добавить в него пункты об обязательности действий.

— Да если передумают, нарушив соглашение, то это станет инструментом нашей пропаганды, — усмехнулся Немиров. — Вероломство буржуев получает очередное подтверждение и так далее.

Он подумал, что это будет мало волновать Антанту, но это лишь малозначимая деталь. Главное — не переставать напоминать им об их вероломстве.

— Тогда подождём и посмотрим, что скажут, — вздохнул Владимир Ильич.

*27 марта 1918 года*

— … и вот здесь, — произнёс Ленин, подписывая соглашение.

Соглашение утверждало, что сразу же после окончания войны, уже прозванной Великой, начинается отсчёт, по истечению которого подписавшие его стороны должны вновь собраться и подписать договор о международном признании Советского государства, как бы оно в тот момент ни называлось.

Фактически, Великобритания и Франция от этого ничего не теряли — как понимал Аркадий, основная претензия в его истории была к выплате царского долга. И эта катавасия с долгом тянулась вплоть до самых 2000-х годов…

Теперь самое главное — больше не брать у них денег. Но Ленин не идиот, в отличие от Николая II, а ещё страна может рассчитывать на долгожданное оздоровление экономики — некий Юрий Михайлович Ларин, о котором Аркадий никогда не слышал, занимается проработкой нового типа хозяйствования на предприятиях.

Немирову передали труд этого Ларина — «Письма о Германии». Он ещё за него не брался, но обещал себе, что специально выкроит время.

Владимир Ильич очень лестно отзывается о Ларине и говорит, что вот этот человек может сделать экономику Советской России наиболее эффективной. Хотя, надо понимать, что Ленин считает его непроверенным товарищем и к политическим должностям пускать не собирается.

Юрий уже предложил объединить все промышленные предприятия в тресты, то есть, превратить их в холдинги, если говорить современным Немирову языком. При капитализме провернуть такое быстро либо трудноосуществимо, либо невозможно, но сейчас в России уникальная ситуация.

Предлагается начать принудительно выкупать доли у владельцев предприятий, (1) чтобы они не начинали вой, а затем уже консолидировать их в тресты, в которых всё производство концентрировать на самых высокотехнологичных и крупнейших предприятиях.

— Превосходно, — кивнул посол Бьюкенен и поставил свою подпись.

Его теперь ждут положительные оценки в парламенте, ведь он спас для Антанты целых 60% царского долга. Теперь эти деньги вернутся, со временем, поэтому последствия войны англичанам будет разгребать чуть-чуть полегче.

Списанные 40% долга, как полагал Аркадий, будут возложены на частных инвесторов. Он даже не сомневался, что армия счетоводов сейчас определяет, кому выплаты положены, а кому не положены. Вероятно, власти Великобритании и Франции используют этот бросок через колено как инструмент для пропаганды: злые большевики согласились платить только часть долга, а на простой народ им плевать!

Крупные частники, конечно, не пострадают и получат своё в полной мере, а вот те, что помельче — вот им не повезло. Особенно сильно это ударит по французам, которые все годы до Революции активно скупали ценные бумаги Российской империи, так как они были сравнительно высоколиквидны.

В общем-то, государство от этого не пострадает, в любом случае. Едва ли они будут гасить 40% из своего кармана — после Первой мировой им всем будет не до этого.

Жорж Палеолог удовлетворённо кивнул и тоже поставил свою подпись.

Этого, очевидно, тоже обласкают на Родине, как человека, который договорился с классово враждебными элементами.

— Должен сообщить, что мы уже покинули мирные переговоры с Германской империей, — сообщил Ленин. — Боевые действия, по официальной договорённости, будут возобновлены в течение следующей недели.

Никто не хотел вновь начинать это, поэтому обе стороны решили, что пусть неизбежное начнётся в точно установленный срок, а не случайно или когда кому-то станет удобно.

Боевые подразделения Красной Армии бесперебойно прибывают на фронты, заменяя бывших царских солдат, а склады наполняются боеприпасами и оружием.

Теперь Советская Россия участвует в этой империалистической войне уже за свои интересы. Некрасиво — потом будут долго и много болтать об этом, но уже ничего не поделать.

Формально, мир без аннексии и контрибуции, будет достигнут. Советская Россия уже официально отказалась от каких-либо требований к Германской империи, Австро-Венгерской монархии, Османской империи и царству Болгарии. Спорные территории — это отдельный вопрос.

С марионеточной Польшей и Финляндией ещё ничего непонятно, но лидеры Антанты уже выразили своё мнение — независимым государствам быть. А это гарантировало, что будут войны с этими двоими.

Финляндия сидит тихо — там сейчас Маннергейм в роли главнокомандующего. Он, кстати, попытался начать разоружение русских гарнизонов в январе 1918 года, но два кавалерийских корпуса, выделенные Алексеевым с Северного фронта, «отговорили» его от опрометчивых действий. Гарнизоны покинули Финляндию, а затем Ленин признал её независимость.

Восстания большевиков там не произошло — приказа местным ячейкам не было. Все живут спокойно, работают, платят налоги и участвуют в местной бытовой активности. Агитация тоже почти прекращена — Ленин запретил.

И правильность действий подтвердилась почти сразу. Финляндия была следующим кандидатом на революцию, о чём знали немцы, поэтому туда морем прибыла целая дивизия немецких «добровольцев». С такими встречающими революцию точно не сделать…

Ещё один фронт Советской России был не нужен, поэтому всё оставили, как есть.

— Наблюдатели уже выехали, — сообщил английский посол. — Мы надеемся, что они всегда будут получать самую актуальную информацию о ваших действиях на фронте.

— Даже не сомневайтесь, — улыбнулся Ленин.

Примечания:

1 — О выкупе долей предприятий у владельцев — таков был изначальный план кровавых большевиков, которые спали и видели, как бы задушить буржуя. Но потом началась Гражданская война, которая и определила дальнейший характер действий РКП (б). Чтобы ты понимал, уважаемый читатель, я объясню. Чехословацкий корпус восстал, чем воспользовались белые, большевики утратили большую часть контролируемых территорий, поэтому стало уже не до жиру. Буржуев, действительно, пришлось начать душить, потому что не хватало вообще ничего. Денег, ресурсов, рабочих рук — ничего. Сейчас многие тупо не понимают, что такое Гражданская война и просто говорят, по привычке, что это ужасно, братоубийство и так далее. Нет, это не ужасно. Это, мать его, кошмар. По состоянию на октябрь 1917 года в России всё было погано, но ещё не так плохо, как могло бы быть. То есть, неприятно, но видится, что выкарабкаться можно. А вот по состоянию на 25 октября 1922 года, после четырёх лет кровавой братоубийственной войны, в России всё было уже не погано, а фатально печально. В Красной Армии были проблемы даже с писчей бумагой — настолько страна была истощена экономически. Армии, Красная и Белая, потеряли совокупно по миллиону солдат, а гражданское население потеряло, по разным оценкам, от 10 до 17 миллионов населения. На территории РСФСР (географически — почти что современная Россия) в 1917 году проживал 91 миллион человек, а в 1926 году проживало 92,7 миллиона человек. Круто, правда? Вот, что такое Гражданская война. В таких условиях тот, кто поступает по-хорошему, долго не живёт. Впрочем, тот, кто поступает по-плохому, тоже ничего себе этим не гарантирует. Адская мясорубка прошлась по и без того страдающей от лишений стране, оставив после себя выжженные руины и сломанные судьбы. Не знаю, что там насчёт лимита на революции, но вот лимит на гражданские войны есть у каждой страны. В общем-то, все действия большевиков, которые они предпринимали в годы Гражданской войны — это действия от нужды. Не было у них при ЦК штатного коуча по личностному росту, который бы сказал им, что надо мыслить не от нужды, а от богатства и тогда у них всё попрёт, ну, там, вселенная подгонит или типа того… Это не оправдывает ни одного их действия, но, как минимум, объясняет. Если смотреть в историческом контексте, то всё становится гораздо яснее. Не от хорошей жизни они это делали, но чтобы избежать худшей.