Наши уже не придут 2

Глава девятая. Симфония

*23 мая 1918 года*

— Есть среди вас гитаристы? — спросил Аркадий.

— Так точно, товарищ полковник! — ответил старшина Говоров. — Красноармеец Климентьев — ко мне!

— Я, товарищ старшина! — примчался боец.

— Егор, гитарой владеешь? — спросил его Говоров.

— Так точно! — ответил тот.

— Неси сюда, — приказал ему старшина.

Боец сбегал к шатрам и принёс свою гитару, которая имела пусть и потрёпанный, но функциональный вид.

— Идём, — сказал ему Аркадий.

В офицерском блиндаже заседали капитаны и майоры бронеавтомобильного полка. Обсуждались итоги отработки тактики мобильных групп бронетехники — под деревней Старково устроили полигон, на котором оценивали возможность быстрой постановки обороны.

— Здравия желаю, товарищи офицеры! — козырнул Климентьев.

— Здравствуй, красноармеец, — усмехнулся майор Панфиловский.

— Жди тут, боец, — сказал Немиров и сходил к своей тумбочке.

Забрав блокнот, он указал красноармейцу на выход.

Они сели в курилке.

— Есть у меня стихотворение, — произнёс Аркадий. — Написано не мною, а Сергеем Бобунцом, одним человеком, которого сейчас с нами нет. И мне хотелось бы превратить это в песню. Сможешь?

— Никогда таким не занимался, товарищ полковник, — признался красноармеец. — Но можно попробовать.

— Итак, вот текст, но я добавил туда аккорды, какие посчитал уместными, — произнёс Аркадий, протягивая ему блокнот. Барре Эм в основном, но если посчитаешь, что что-то будет лучше звучать — меняй. Я не специалист, просто немного посвящён.

— Всё по правилам: свет погашен давно, но придёт кто-то непрошенный… — начал тихо читать красноармеец.

Немиров посчитал эту песню очень удачным решением — речь о первом дне осени. А что случилось в первый день осени? Сентябрьская революция. И песня «Смысловых галлюцинаций», как оказалось, идеологически верная, правильная и обязательная для исполнения.

— Это же о Революции, да? — спросил Климентьев.

— Как ты это понял? — поинтересовался Аркадий.

— Ну, вот, например «всё, о чём я молчал, превратится в слова — в первый день осени», — ответил красноармеец. — Понятно, что массы, до этого молчавшие, заговорили именно первого сентября.

— Ты читай дальше, — сказал Аркадий. — Надо будет обыграть интонации, чтобы звучало всё удобоваримо.

— А, вот ещё — «за кого умереть? Моя голова забита чужими вопросами», — произнёс Егор Климентьев. — Тоже ведь, об идеологии. «Чужие вопросы» — это, значит, буржуазные интересы Временного правительства и царского режима?

— Наверное, — пожал плечами Аркадий.

Вообще, это его любимая песня, одна из немногих у «Смысловых галлюцинаций». В детстве он «нашёл» её через умную колонку — как-то сама попалась в трек-листе. Алгоритм находил новые треки на основании того, что он слушал до этого — видимо, слушал он что-то подобное, но сейчас и не вспомнишь…

Текст он знает наизусть, но вот аккорды — с этим вообще всё плохо. Одна надежда — Климентьев сумеет что-нибудь наколдовать.

— Я понял, товарищ полковник, — произнёс красноармеец. — Стихотворение хорошее — можно обратить в песню. Но что стало с автором?

— Не знаю, — пожал плечами Немиров. — Пересекались несколько раз, но связь разорвалась сильно задолго до Февраля. В общем, пиши песню — дело нужное. И обязательно пиши везде, что на стихи Сергея Бобунца.

Аркадий видел Сергея Бобунца вживую лишь несколько раз, на концертах в Казани.

«Курсантская юность», — подумал он с ностальгией.

Едва ли эта песня станет популярной — сейчас слушают другое.

— Даю тебе две недели, — произнёс Аркадий. — Сделаешь хорошо — получишь пятьдесят рублей лично от меня. Как понял?

— Понял, товарищ полковник, — ответил удивлённый Климентьев.

— Всё, возвращайся в расположение, — приказал Немиров.

*4 июня 1918 года*

— «Виолончель-бета» — симфония первая, — приказал Аркадий.

Связист продублировал сообщение три раза.

Командирский «Гарфилд-Путилов» стоял в тылу боевого порядка готовых к старту броневиков. На рожон больше лезть не нужно, поэтому Аркадий, наконец-то, получил нормальные условия управления подразделением.

Немцы, это даже не подлежит сомнению, активно слушают эфир. Немиров решил, что пусть помучаются и попытаются понять — что за виолончель, что за первая симфония. Это всё условные обозначения подразделений и команд, которые будут использоваться только здесь, в эту операцию.

Конечно, сам факт непонятных переговоров может их напрячь и привести к каким-то далекоидущим мыслям, но это уже неважно — ударные батальоны орудовали тут почти две недели, совершая вылазку за вылазкой.

Австро-венгерские войска, как было известно изначально, не чета немецким, поэтому оборона у них гораздо жиже, что и создаёт благоприятные условия для действий красноармейских ударных групп.

В отличие от немцев, австрияки не сумели наладить адекватные ответные меры, поэтому борьба идёт в одни ворота, то есть, в ответ вражеское командование никого не посылает.

Опорники легко разбивались, восстановление их шло медленнее, чем у немцев, поэтому, когда пришло время для полномасштабного наступления, генерал Алексеев даже немного растерялся — атаковать можно было, в принципе, на любом участке. Австрияки, как оказалось, были плохи везде.

Выбран был участок «Бастион», то есть центр, через который можно попасть на шоссе и выехать в сторону Мукачево, которое стало новым логистическим узлом австро-венгерской армии.

Немцы заняты Северным фронтом, на котором начата живейшая активность 3-й и 4-й армий РККА.

Генштаб старался соответствовать прозванию «мастера обмана», поэтому Юго-западный фронт тоже начал серийную артподготовку и активизацию ударных батальонов.

Никто из противников не знает наверняка, где именно будет нанесён удар. Никто из противников не знает, сколько у РККА броневиков и будет ли её тактика зависеть от них.

Стратегический мрак скрывал поле боя, но Немиров всё видел.

1-я и 2-я бронеавтомобильные роты поехали прямо по «ничьей земле» — это двадцать «Джеффри-Немировых», способных проехать через пересечённую местность благодаря полному приводу.

Дождей не было последние полторы недели, поэтому почва относительно сухая и не создаёт лишних сложностей. Тем не менее, для остальной бронетехники инженеры собирают гать — без хоть какого-то подобия дороги «Гарфорды» и «Фиаты» никуда не проедут.

Ударники держат вражеские позиции и им срочно нужна помощь — для этого и нужны две роты броневиков. Австро-венгерские войска, вероятно, начали контрнаступление, поэтому на передней линии сейчас очень жарко.

Две бронеавтомобильные роты отправились в бой, прошло два часа неизвестности, а затем инженеры сообщили, что уже всё, можно ехать по гати.

Аркадий дал приказ и броневики, в заранее определённом порядке, поехали через «ничью землю».

Дорога не заняла много времени — тридцать шесть минут и 4-я рота прибыла на позиции.

Первое, что услышал Аркадий — грохот взрывающихся снарядов. Австрияки били по собственным позициям из тяжёлой артиллерии, что было необычно, но не невероятно — это правильное решение, если ты заранее знаешь, что твои позиции точно возьмут.

— Шкодами бьют, — произнёс Аркадий.

Кроме орудий фирмы «Шкода» у Австро-Венгрии ничего и нет. Немцы точно бы не дали свою осадную артиллерию, а больше взять неоткуда.

1-я и 2-я роты были уже далеко впереди, потому что разумнее всего было удалиться из зоны обстрела.

Тяжёлые снаряды, весящие под сто сорок килограмм, оставляли глубокие и широкие воронки, разрушающие блиндажи и траншеи. Это осадная артиллерия, специально созданная для уничтожения укреплений — и делает она это очень хорошо.

Аркадий крутил триплекс и изучал окрестности: минимум четыре броневика из двадцати выведены из строя. Причины неизвестны, но Аркадий был готов поспорить, что это были осколки.

Пришлось ехать по краю узла сопротивления, по которому продолжала лупить артиллерия, но это было лишь неудобством, не влияющим на исход дела.

— Осторожно, заграждения! — предупредил Аркадий.

Противник пытался усложнить пересечение своих укрепов техникой, поэтому вырыл противотанковые рвы. То есть, пытался вырыть что-то вразумительное, но видно, что рыли тут спустя рукава и не закончили в срок — есть множество путей объезда.

Только вот у одного из объездов стоит подорванный броневик, взорвавшийся и полностью сгоревший. Причины нужно будет обязательно установить, но это уже после боя.

Признаков минирования видно не было, а сейчас ещё не умеют нормально минировать — Аркадий приказал продолжать движение.

В броню прилетело что-то тяжёлое. Удар был гулким и отрезвляющим. Вероятно, это был осколок.

— Ускоряемся! — приказал Немиров.

После преодоления трёх эшелонов обороны, броневики вышли на оперативный простор — началась основная фаза операции.

«Отразить контратаки — сделано, перевести броневики через линию обороны — сделано», — размышлял Аркадий. — «Подавить артиллерию — в процессе. Перевезти через траншеи моторизованную пехоту — следующий этап».

Никто уже не кидал кавалерию на пулемёты — уроки усвоены. Но идущие впереди бронеавтомобильные роты сталкиваются с пехотой, что видно по многочисленным скоплениям тел в серых мундирах.

Конница уже выдвинулась с исходных позиций, поэтому нужно было спешить.

— «Оркестр» — музыку, — передал Аркадий радисту.

*7 июня 1918 года*

— Нихрена подобного! — воскликнул Аркадий. — Телеграфируй — никак нет! Продолжать не можем!

— Слушаюсь, товарищ полковник, — ответил радист.

— «Нихрена подобного» не телеграфируй! — предупредил его Немиров. — Сообщи, что нет никакой возможности продолжать наступление.

Прорыв получился великолепный — австро-венгерская армия посыпалась, как песочный замок от мощного пинка. В самых смелых своих ожиданиях Аркадий рассчитывал, что они упрутся во что-нибудь твёрдое через тридцать-сорок километров, но получилось пройти аж сто тринадцать.

Сейчас они стоят под Кошице, важном логистическом узле, перерезание которого уже отрезало австро-венгерский Юго-восточный фронт от снабжения.

1-я конная орудует в сельской местности и уничтожает всех, кто поднимает оружие, а также перехватывает конные подводы со снабжением.

2-я конная занимается примерно тем же, но с упором на поддержку наступления бронетехники.

Вражеская армия, де-факто, разгромлена и бежит, но это неудивительно. А вот немцы молчали. К несчастью, недолго.

Разведка докладывает, что на юг движутся минимум четыре пехотные дивизии. А тут военный отдел ВЦИК требует, чтобы наступление продолжалось до победного конца. Бухарест — вот куда надо на следующей неделе.

Аркадий бы и рад связаться с Подвойским, чтобы тот уладил вопрос с оторванными от реальности товарищами, но операцией командует генерал Алексеев и Немирову не совсем понятно, как же получается, что военный отдел действует через его голову.

— Сообщение от штаба, — сообщил радист. — Расшифровываем.

Пришлось ждать несколько минут, прежде чем сообщение было расшифровано и написано на бумаге.

Генерал Алексеев сообщил, что военный отдел ВЦИК полез не в своё дело, Подвойский уведомлён, а наступление продолжать нельзя. Приказ военного отдела ВЦИК обусловлен политически, поэтому отменяется.

Большевики до сих пор не формализовали подчинённость военного отдела ВЦИК и наркомата по военным и морским делам. Вроде как, получаются параллельные руководящие структуры, но армия-то всего одна.

Аркадий, прочитавший телеграмму, облегчённо выдохнул.

У него тридцать семь броневиков выведены из строя и отправлены в Петроград — половина по небоевым причинам, а остальные были подбиты в ходе наступления.

Личный состав устал, много раненых, а ещё проблема с топливом, несмотря на все ухищрения, до сих пор не решена. Подвозят составами, конечно, но техники слишком много и она очень прожорлива.

Возможно, Аркадий поторопился, и время для манёвренной войны ещё не пришло. Грузовики жрут бензин, как в последний раз, КПД у двигателей низкий, поэтому топлива нужно очень много — в будущем экономичность и мощность двигателей будет расти, что сделает возможными прорывы на сотни километров. Сейчас, если очень повезёт, удастся сделать пару десятков километров, а потом придётся стоять и ждать.

Эта слабость современной техники видится Немирову неразрешимой. Нужны новые двигатели, более совершенные и экономичные, но это годы и годы работы комплексов конструкторских бюро. Но до этого надо как-то дожить.

«Нам больше не нужно ничего, кроме мощных двигателей», — подумал Аркадий. — «Будет двигатель, способный выдавать пару сотен лошадок — будет весь грузовой автопарк, а пока…»

Они стоят сейчас в том числе и потому, что время уже упущено. Немцы скоро придут. Скоро они будут здесь, а у них линия фронта вытянута.

Пусть этот «отросток» уже облеплен стрелковыми дивизиями и заставлен артиллерией, но немцы умеют наступать. И штурмовые группы их тоже придут, поэтому ожидается, что будет горячо.

— Где спецтехника? — спросил Аркадий, вылезший из командирского броневика.

— Едет, товарищ полковник, — ответил старшина Щербатов. — Следующим составом придёт.

— Хорошо, — кивнул Аркадий. — Сразу же, без промедления, отправляйте на строительные работы.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — козырнул старшина.

Ещё одна неожиданная инновация от Немирова — бульдозерный отвал. Оказывается, на тракторы такие ещё не ставили, хотя уже существуют аналоги на конной тяге.

На Ижорский завод были отправлены тракторы «Холт», купленные в США за золото, в количестве десяти единиц. Сначала Аркадию пришлось бороться с соблазном переоборудовать их в эрзац-танки, которые легко преодолеют «ничью землю» и прикроют пехоту. Но он поборол соблазн, а затем начал бороться с конструкторами завода, которые не могли понять, что ему нужно.

В итоге получились тракторы с бульдозерным отвалом.

Задача у этих машин простая — ускорять строительство полевых укреплений. 120 лошадиных сил, гусеницы, вес в 8600 килограмм, мощный бульдозерный отвал — это всё, что нужно, чтобы быстро изымать почву на месте будущей траншеи. А дальше уже справятся красноармейцы с лопатами.

Никакими аналогами БТМ-4М (1) сейчас и не пахнет, всё делается ручным трудом. Правда, у немцев, как говорят, есть какая-то спецтехника, которой они роют свои траншеи, но ничего такого Немирову ещё не попадалось.

Оборона нужна срочно, поэтому сейчас все задействованные в операции стрелковые дивизии занимаются ландшафтным дизайном, извлекая из матери-Земли кубометры грунта.

Благодаря стараниям генерала Алексеева, который ещё с четырнадцатого года болел за полевые фортификации, у каждого красноармейца есть богатый опыт рытья траншей, поэтому линия укреплений разрастается прямо на глазах.

«Главное — удержать выступ», — подумал Аркадий. — «Если немцы провалятся, то австро-венгры точно с нами ничего уже не поделают».

А уже с такого выступа, если он станет непреложным фактом, будет очень удобно начинать наступление во фланги. На Будапешт, конечно, наступать будет нереально, но от Кошице всего 117 километров до Кракова…

*14 июня 1918 года*

— Квадрат Ш24! — воскликнул Аркадий. — Тремя батареями!

Полевая артиллерия, спустя несколько минут, отработала по позиции залёгших пехотинцев. Они укрылись в небольшой роще, где накопали себе укрытий.

Точность артналёта — околонулевая. Несомненно, кого-то убило, а кого-то контузило, но Немиров привык, что артиллерия бьёт очень точно — в прошлой его жизни было именно так. Доходило до того, что артиллерия, даже без корректируемых снарядов, накрывала движущуюся бронетехнику и выводила её из строя.

Здесь же артиллерия не может точно накрыть даже указанный квадрат — несовершенство технологий.

После того, как артиллерия прекратила обстрел, к роще выехало восемь броневиков. Непрерывно поливая противника пулями, они приблизились на дистанцию до двадцати метров и высадили десант.

Ударники устремились к вражеским окопам, где сразу же началась ожесточённая перестрелка. Первым делом они, конечно же, подавили пулемёты, а затем начали убивать засевших в окопах солдат, одного за другим.

Поддерживаемые пулемётами броневиков, ударники действовали смелее, чем обычно, поэтому наспех сооружённые укрепления были взяты, а вражеские солдаты убиты или захвачены в плен.

С пленными — особый вопрос. Лагеря в Вологде были существенно расширены и теперь там содержится почти полмиллиона военнопленных. Преимущественно это австро-венгерские солдаты, но много там и немцев.

В рамках лагерей для военнопленных ведётся большевицкая агитация и уже начат набор добровольцев в Народную Армию Германии.

Инициатива Аркадия очень понравилась Бухарину и Троцкому — эти двое прямо загорелись своей новой идеей, возникшей на основе этой инициативы. Эта идея заключалась в том, чтобы, когда в Германии начнётся революция, прибыть туда не с отечественными «добровольцами», как это видел Аркадий, а с полностью подготовленной революционной национальной армией.

В этом что-то есть.

Немиров уже давно обдумывал проблематику революций в сопредельных странах. Троцкий очень сильно хочет в Европу и его можно понять. Если в Европе состоится каскад успешных социалистических революций, то весь остальной мир, можно сказать, уже в кармане. Даже одна Германия может сильно поколебать европейский баланс сил.

С другой стороны, в Европе правят не совсем дураки, поэтому первоначальные выводы из революции в России уже сделаны, а какие-то меры уже принимаются. Но сейчас война, поэтому по-настоящему решительные действия отложены на начальный период постбеллума — будут давить большевиков и, на всякий случай, социал-демократов.

Когда с сопротивлением в роще было покончено, ударники погрузились в броневики и убыли на исходные.

— Снайпер!!! — услышал Аркадий, после чего резко рухнул на пол броневика.

Кому-то может показаться глупой такая реакция, но снайперы — это основная проблема броневиков.

У немцев появились бронебойные пули, которые способны пробить большую часть советских броневиков. Выдают эти боеприпасы как некоторым солдатам, так и снайперам.

И если солдаты могут попасть по чему-то важному только случайно, то вот снайперы выцеливают людей…

Чтобы повысить шансы на выживание экипажей, Аркадий затребовал из тыла трофеи — броню немецких пулемётчиков.

Да, немцы оснащают некоторых своих пулемётчиков нагрудниками Sappenpanzer, которые также называются Infanteriepanzer. Эта броня отлично защищает от гранатных осколков, но единственное, к чему привело её применение — в пулемётные гнёзда начали закидывать больше гранат.

Этот нагрудник очень тяжёл — некоторые модели весят под пятнадцать килограмм, поэтому даже сами немцы не особо любят таскать их на себе.

Но в реалиях перемещения на броневиках эти нагрудники и трофейные немецкие каски с дополнительными пластинами обрели свою популярность.

Все члены экипажа оснащаются саппенпацерами и усиленными немецкими касками, выкрашенными в хаки, чтобы ослабленные внешней бронёй пули не могли нанести существенного ущерба.

Тем не менее, чтобы не играть в русскую рулетку с судьбой, при обнаружении снайпера лучше ложиться на пол.

По броневику стукнула пуля и, судя по звуку, пробила броню.

Заскрипела башенка пулемётчика, после чего загрохотал Максим.

Снайперы бьют метров с трёхсот, что для пулемёта не расстояние, но они маскируются, а также почти сразу отходят, поэтому поймать их нелегко.

— Близко подошли! — сообщил Аркадий водителю. — Увози нас в тыл!

Со снайперами та же проблема, что и со штурмовыми группами. Немцы отправляют снайперов то по одному, то парами, чтобы испортить что-нибудь в броневиках или убить кого-нибудь из экипажа.

Поднявшись на ноги, Аркадий сразу же начал проверять радиостанцию. Так и есть — снайпер целился в неё. То есть, в гипотетическое место её расположения. Не попал чуть-чуть — взял вправо сантиметров на десять.

Но другие снайперы стреляют по двигателям, а некоторые по колёсам. Впрочем, по двигателям стрелять — это дело ненадёжное. Им гораздо выгоднее бить по экипажу, который, на самом деле, не так уж и просто заменить.

А штурмовые группы — это до сих пор не унимающаяся головная боль. Отчаянные ублюдки, не боящиеся смерти, прут на бронетехнику, как на опорник…

Впрочем, метод противодействия уже есть — теперь среди десантников на броневиках есть сапёры, которые минируют окрестности растяжками и нажимными минами.

Владимир Иосифович Рдултовский, полковник, тот самый изобретатель гранаты РГ-14, по заказу Аркадия разработал новый взрыватель, который назван минным. Вместо четырёх-пяти секунд, такой взрыватель даёт задержку лишь в одну секунду.

У Аркадия давно уже есть к полковнику Рдултовскому обстоятельный разговор, но возможности встретиться у них до сих пор не было…

Немецкие штурмовики в чём-то лучше советских ударников — это признавал даже генерал Алексеев. Подготовка у немцев лучше, а ещё командование у них лучше понимает, какие задачи могут и должны выполнять такие подразделения.

В целом, Аркадий отчётливо ощущал растущее сопротивление. Первый эпизод массированного применения броневиков показал, что противник был не готов и встречал их со спущенными штанами, а вот второй раз показал, что уже придумано что-то новое.

Штурмовые группы уже знают больше и действуют смелее, предпринимаются попытки борьбы с бронетехникой массированными артиллерийскими ударами, а также снайперами.

Если всё будет идти так же, то немцы поймут очень многое и следующая война будет сильно отличаться от той, которая была в истории Немирова.

Впрочем, основную надежду он возлагал на то, что будет после Великой войны. Армия Германии будет практически уничтожена, а Веймарская республика окажется в такой экономической заднице, что ей будет уже не до сохранения и усвоения каких-то далекоидущих выводов различных полевых офицеров…

Другое дело, что Аркадий знал фамилию автора будущего Вермахта. Ханс фон Сект.

По условиям Версальского мирного договора, Веймарская республика не сможет иметь армию свыше 100 000 солдат. Фон Сект будет начальником войскового управления и начнёт выполнять амбициозную задачу — подготовить сто тысяч унтер-офицеров и обер-офицеров, чтобы в будущую войну, в которой никто не сомневался, быстро развернуть полноценную армию на основе этих ста тысяч.

В принципе, фон Сект создаст своими действиями мощный костяк, вокруг которого и будет выстроен весь Вермахт.

С 1919 по 1935 годы эти сто тысяч фон Секта будут проходить высококвалифицированную подготовку, целенаправленно, с прицелом на будущее. А потом, в наступившем будущем, Гитлер вновь введёт воинскую повинность, что и положит начало Вермахту. И одна из компонент его успеха — чрезвычайно компетентный унтер-офицерский и обер-офицерский состав.

С тем уровнем всеобщего образования, какой есть у Германии, солдаты у них получатся отличные — обучаемость их будет на том же уровне, что и сейчас.

«Ликбез нужно проводить очень срочно», — подумал Аркадий. — «Первая жертва режима кровавых большевиков — безграмотность населения».

Теперь уже очевидно, что у них сейчас больше ресурсов, чем в истории Немирова. Даже несмотря на то, что армия получается очень дорогая, разрухи Гражданской войны, скорее всего, не будет. Аркадий бы не брался утверждать, что всё пойдёт точно по плану, но европейскую часть России они уже сберегли — благодаря наличию многочисленной и компетентной армии.

Производства не уничтожаются, города и сёла не исчезают, эпидемии тифа или холеры, какие были в Гражданскую, вероятно, уже не состоятся — благодаря наличию ресурсов.

И ликвидацию безграмотности они будут проводить на более высоком уровне. Ленин настроен решительно, большевики поддерживают, поэтому ликбез начнётся сразу же, как только закончится Империалистическая война.

Никто уже не сомневается, что она закончится скоро, но точные сроки называть не брался даже Аркадий. Весеннего наступления немцев не было, поэтому они не потеряли сотни тысяч солдат убитыми и ранеными, поэтому теперь непонятно, сколько они продержатся.

«Будет ли теперь ноябрьская революция?» — спросил себя Аркадий. — «Будет ли она именно ноябрьской?»

Примечания:

1 — БТМ-4М — быстроходная траншейная машина, 4-я модель, модернизированная — спецтехника, предназначенная для рытья, как несложно догадаться, траншей, котлованов и окопов. Агрегат представляет собой стальное колесо с ковшами, которое опускается за машиной, крутится и роет траншею. Производительность — при глубине 1,5 метра, на обычном грунте, 1000 метров в час. Ручками и лопатками такое копать пришлось бы долго, хотя, это зависит от количества ручек и лопаток. Но если представить, что есть ручки и лопатки, а также БТМ-4, то задача строительства оборонительной линии существенно ускоряется и упрощается. БТМ-4 был сконструирован в 1997 году, но, как сам понимаешь, уважаемый читатель, в крупной серии её не было. В широчайшем ходу, конечно же, БТМ-3, разработанная в 1970-е годы — вот их сейчас по бывшему Союзу реально много. Но БТМ-3 выдаёт лишь 560 метров в час, если есть требование на 1,5 метра глубины траншеи по обычному грунту, а если нужна глубина 1,1 метр, то она даст все 810 метров в час.