Глава 22

Мария — так звали официантку — проводила меня к дому Горна Краспонча и громко постучала в дверь. Стук пронёсся по всей улице, мне даже стало неловко — время всё-таки позднее, а в деревнях обычно рано ложатся спать, потому что утром нужно вставать с первыми лучами солнца. Но потом я пригляделся и понял, что от меня в первый момент скрыл ночной мрак — дома вокруг выглядели нежилыми. Жилище Горна находилось не на окраине, и поэтому это казалось особенно странным. За дверью послышались тихие шаги и что-то зашуршало. Я, воспользовавшись моментом, тихо спросил:

— Почему здесь никто не живёт?

Мария сделала страшные глаза, наклонилась ко мне и прямо на ухо, шёпотом, произнесла:

— Жили, да сплыли. Район раньше принадлежал торговцам, но как с Горном странное начало происходить, так все и разъехались. Сначала как бы по делам в столицу уезжали, но, когда возвращались, покупали себе новые дома. Некоторые купцы вообще чуть ли не в поле переехали, потому что свободных хат не было! — она покосилась на светящиеся окна и добавила: — Зря мы сюда пришли. Поговаривают, здесь привидения водятся. Мол, Горн давным-давно, уж месяца три как, в одиночестве остался. А слуги — все привидения, как один!

На этой оптимистичной ноте входная дверь распахнулась и к нам вышла сухонькая старушка — метра полтора в прыжке, с небольшим горбом и седым пучком на макушке. За её юбку цеплялась маленькими ручонками девочка лет пяти — голубые глазищи, золотые кудряшки, милое личико. Вылитый ангелочек. Они посмотрели на нас и синхронно подняли брови. Только вот у девочки это получилось умилительно, а у старушки — сурово.

— Я вам покупателя привела, — протараторила Мария и попятилась. — Он хотел коньяка купить. Срочно. Праздник, что ли, какой… Ой, да чего это я?! Он же вам сам всё и расскажет. А мне… Мне нужно бежать, мама просила коровник вычистить, а я чужими делами занимаюсь! — она подхватила длинную юбку и торопливо направилась вверх по улице.

Проводив её взглядом, я повернулся к старушке и улыбнулся:

— Ну, в общем и целом Мария права — я хочу купить алкоголь. Не обязательно коньяк. Главное — чтобы качественный и дорогой. Мы с учениками приехали на Изумрудное Озеро хорошо отдохнуть, но оказалось, что здесь есть… небольшие проблемки, — я развёл руками. — Мне посоветовали обратиться к господину Краспонча.

— У моего папы есть всё-всё на свете, — заверила девочка, встряхнула золотистыми локонами и потянула старушку за юбку. — Пойдёмте, бабуля покажет, где находится кабинет папы. Правда же, бабуля?

Старушка слегка заторможенно кивнула, на секунду замялась, посмотрев на девочку, словно размышляла — послушать ребёнка или нет. Но в конце концов она отступила в глубь тёмного коридора и поманила меня за собой. Девочка моментально отпустила старушку и вцепилась в мою штанину. Я даже немного растерялся — с одной стороны, эта девчонка вызывала иррациональное отторжение и хотелось её стряхнуть с себя, как вредную собачонку. Но с другой стороны, это было бы крайне невежливо. Да за такое отношение к своей дочери Горн меня выпрет и будет прав.

Так что я просто уточнил:

— А папа тебя не предупреждал, что с незнакомыми дядями нельзя разговаривать? Они могут оказаться злыми и опасными убийцами.

— Их проблемы, — пожала узкими плечиками девочка, и я не нашёлся, что ответить.

Оставшийся путь до кабинета Горна мы прошли в молчании. Старушка попросила подождать меня в коридоре, зашла внутрь, перекинулась парой слов со своим господином и вышла, жестом пригласила войти. Я шагнул вперёд, и старушка попыталась отцепить девчонку от моих штанов, но та держалась намертво, да ещё и зыркнула на неё так, что даже меня пробрало.

— Бабуля, рано-о-о-о-о спа-а-а-ать, — проныла девочка плаксивым голоском. Из голубых глаз полились слёзы, а под носом заблестело от соплей, которые она тут же вытерла рукавом платья. — Ну пожалуйста, можно я посижу у папы в кабинете? Пожа-а-а-а-алуйста-а-а!

Старушка потопталась, снова заглянула в кабинет, но в этот раз засунула туда только голову, в щель между дверью и дверным косяком. Изнутри раздалось басовитое мычание, и старушка вынырнула обратно, кивнула и разрешила:

— Можно.

В кабинете было светло и уютно. Совсем не походило на дом с привидениями: мебель из тёмного дерева, красивые гобелены, живые растения в горшках, на огромном столе беспорядочно раскиданы документы. Горн оказался очень высоким и тучным мужчиной. Ему было, наверное, не больше тридцати пяти лет, но впечатление он создавал глубокого старика: осунувшееся усталое лицо, оплывшее отёчное тело и безразличный мёртвый взгляд. На безумного маньяка не тянет. Скорее — на обычного, очень уставшего человека. Если честно, я засомневался в словах Марии. Возможно, местные сплетницы сделали из Горна зловещего злодея просто потому, что он был не особо хорошим человеком. Сделать они ему ничего не могли — только языком трепать и поклёп возводить.

— Папа, папа, этот дядя пришёл за огненной водой! — воскликнула девочка.

Горн как-то странно дёрнулся, услышав её голос. Его губы начали растягиваться в улыбку, в глазах засветилась радость, но тут же он покачал головой, словно стряхивая с себя хорошее настроение. Через секунду на меня вновь смотрел мрачный и невероятно утомившийся человек.

— Огненная вода? — протянул он, взял карандаш и постучал им по столу. — Завтра приедет новая поставка из столицы. Вас устроит? Или вам необходим алкоголь на сегодняшнее застолье?

— Потерпит, — я хмыкнул и с намёком ему подмигнул. — На хорошем отдыхе застолье каждый день, если вы понимаете, о чём я.

— Понимаю, понимаю, — безразлично пробормотал Горн. — Тогда мы…

— Папа, папа! — перебила его девочка. — А можно я покажу дяде коллекцию своих игрушек? Ну пожа-а-а-алуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! У меня вчера как раз новая появилась, её ещё никто-никто не видел!

— Показывай, — равнодушно отмахнулся Горн и замолк, откинувшись на спинку кресла. Девочка, наконец, отпустила мои штаны, развернулась на пятках и выбежала в коридор. Очень скоро её шаги затихли. Горн слепо пялился на дверь и молчал. Я откашлялся, пытаясь привлечь его внимание, но он не отреагировал. Хотя… Собственно чего я ожидал? Из подслушанных разговоров можно было понять, что “странные” люди в определённом смысле теряли человечность. Их поведение переставало вписываться в рамки нормальности.

Девочка прибежала через пять минут, она тащила по земле большой картонный ящик. Я помог занести его в кабинет и едва подавил удивление, заглянув внутрь. Там лежал… мусор. Я вспомнил своё детство, когда мы с ребятами из палок делали ружья, а из затупленных ножей — сабли, но это… “Игрушки” девочки выглядели уродливо и отвратительно. Кажется, они должны были изображать каких-то животных или магических создание. Нет… Точно сказать было невозможно. Они просто должны были кого-то изображать. Изувеченные, искривлённые тельца, глазки-бусинки, скрюченные лапки… По коже мороз пробежал.

Я перевёл взгляд на девочку и поинтересовался:

— Это твои друзья?

— Нет, — рассмеялась она и захлопала в ладоши. — Это люди, которые были слишком красивыми! Вот мой папа — он некрасивый, поэтому и не стал игрушкой. Только посмотрите на него! Да его жирный живот скоро будет волочиться по полу! А пальцы-сардельки! А эта страшная рожа! Скажите, скажите, разве мой папа не похож на откормленного борова? Он такой жирный, он такой уродливый, он такой… такой… Такой мерзки!

Девочка засунула обе руки в коробку, схватила охапку игрушек и подкинула их к потолку:

— А эти люди были слишком красивыми! Нечестно, нечестно! — она распахнула рот и закричала, как избалованный ребёнок из какой-нибудь утрированной комедии, а потом принялась топтать игрушки и кружиться в подобии безумного танца. И вдруг резко остановилась и уставилась на меня, испепеляя ненавидящим взглядом: — Вы тоже слишком красивый. Почему вам досталась такая внешность? Почему некоторым достаётся всё, а некоторым — ничего?!

— Перестань, — неожиданно подал голос Горн и грузно поднялся из кресла, хлопнул ладонью по столу. — Ты сказала, что у тебя вчера появилась новая игрушка. Хватит! Такими темпами ты истребишь всю деревню!

— Какая разница? — расплылась в улыбке девочка. — Папочка, ты же заплатишь нужным людям денюшки? Красные монетки. Все любят красные монетки. И нужные люди снова закроют на всё глаза. А потом сами станут моими игрушками и никто-никто не будет больше угрожать нашему счастью. Папа, почему ты хмуришься? Не хмурься, папа, иначе, никогда не увидишь свою любимую доченьку!

— Ты врёшь! — взревел Горн, в три шага преодолел расстояние между собой и дочерью и схватил её за горло, вздёрнул над землёй, как марионетку. Девочка захрипела, посинела и попыталась выколоть ему глаза. — Почему ты не говоришь, где она? Сколько недель ты кормишь меня пустыми обещаниями? Сколько? И ты не выполнила ни одного! Лучшие наряды, лучшие украшения, да я даже выкупил на целую неделю этот проклятый цирк уродов! И где хоть что-то, что ты мне обещала? Где?!

— Папа, ты позоришь меня перед гостем, — сухо отчитала его девочка и переключилась на меня: — Вы мне немного нравитесь. Самую малость. Так что я дам вам выбор. Кем вы хотите быть? Гусеницей из лохмотьев или колючкой из проволоки? Ой, точно, у меня же все эскизы с собой, — она нагнулась над коробкой, покопалась в ней и вытащила с самого дна тоненькую стопку листов. Протянула мне и предложила: — Выбирайте.

— Мило, — я хмыкнул, забрал листы и откинул их к окну. — А ты меня удивил, Жаба. По закону жанра мразью должен был оказаться господин Краспонча, но ты умудрился спрятать свою мерзость за чужой отвратительной репутацией. Если бы не твоя жадность и зависть, ты бы заставил меня побегать, — я отступил, чтобы выдержать дистанцию и видеть каждое движение девочки. По её лицу пробежала рябь, появились складочки, нос почти упал на правую щёку, но тут же выпрямился и встал на место. Видимо, из-за эмоций Жаба утратил контроль.

— Я больше не попаду в Чёрный Исправительный Замок! — прошипел Жаба, и образ маленькой девочки деформировался ещё сильнее: пропорции тела изменились, кожа покрылась пузырями и бородавками, живот вспучился и продолжал стремительно надуваться. Горн жалобно застонал и попятился в дальний угол, закрыв лицо руками.

— Моя бедная девочка! — глухо зарыдал он и сполз по стене на пол.

Я понимал, почему Жаба выбрал Горна Краспонча: во-первых, купец был самым влиятельным человеком в Изумрудном Озере. Во-вторых, его было легко подмять под себя — даже любопытно, как он вообще выбился в уважаемые купцы, в торговле нужно иметь железные яйца и высокую стрессоустойчивость. А в-третьих, рычаг давления на Горна очень легко найти — его единственная и любимая дочь. А, нет, есть ещё и в-четвёртых — Жаба помешан на внешности, значит, он посчитал малышку достаточно красивой, чтобы забрать её личность.

— Освободи людей, и я отпущу тебя.

— А ты меня заставь, — расхохотался Жаба, превращаясь в бесформенное нечто, и проорал: — Чего валяетесь без дела?! В бой, Пегасьи дети, в бой!

Сначала я не сообразил, кому он приказывает, но в следующую секунду уродливые игрушки зашевелились и целеустремлённо поползли ко мне.

Загрузка...