Наследие колдуна (СИ)

37. Я так больше не могу…

Звонок в скорую, звонок Лёхе, кратко сообщить о случившемся, выдержать причитания и плач женщин, разговоры со службами, помощь Милке в заполнении документов, круговерть неотложных дел накрыла Егора. Лёха помогал.

Про себя он думал: «Хорошо, что мы здесь, кто бы им помог?» И тут же в голове всплывала последняя его мысль в сторону Богдана: «Пропади он пропадом этот колдун»

Нет, он не виноват в том, что случилось. Точно не виноват. Хотя примерное время смерти приходилось как раз на их с Милкой разговор. Ну и ладно, сейчас некогда об этом думать, он сделает всё, чем может помочь, а потом будь, что будет.

Когда все разъехались и дом опустел, можно было бы выдохнуть, но случилась ещё беда: у Меланьи открылось кровотечение. Срочно повезли в Смоленскую гинекологию. Там Егор навёл шороху, объясняя всем и каждому, что это не простая женщина, что ей нужна самая лучшая помощь и самые лучшие условия. Через час после госпитализации успокаивать заботливого «мужа» вышел сам заведующий отделением.

— Того, что вы оставили свой телефон на посту достаточно, — убеждал он Малого. — Вы привезли её вовремя, случай несложный, успокойтесь и идите домой. Ваша жена обязательно поправится.

— Она не моя жена, — потухшим голосом проговорил Егор.

— Хорошо, пусть так, но я вам обещаю, с ней всё будет в порядке.

— Доктор, вы за неё отвечаете, — из уст мужчины богатырского телосложения это звучало, как угроза.

Зав отделением терпеливо кивнул и с облегчением выдохнул, наблюдая за удаляющимся в сторону выхода мужчиной.

Потом потянулись дни рутины. На похороны мужа Милку не выписали, боясь, что новый стресс плохо повлияет на тонус матки. Она убеждала врача, как могла, но тот был непреклонен.

— Нельзя тебе нервничать, пойми, нельзя. У тебя двойня, а ты рвёшься к тому, кого уже не вернуть. Я понимаю — горе, но сейчас для тебя на первом месте должно быть здоровье малышей, — рядом с ревущей Милкой сидела медсестра и успокаивающе гладила по спине. — Подлечим тебя, восстановим, а потом и отпустим. Будь умничкой.

Каждый день в больницу приезжал Егор, привозил будущей маме всё что нужно. К нему уже настолько привыкли, что за глаза так и называли «муженёк», хотя знали, что это не так.

Милка постепенно оправлялась от внезапно свалившегося на неё горя. Лечение и успокоительные делали своё дело, мысли перестали хаотично метаться из стороны в сторону. Внимание начало переключаться со смерти на жизнь. К концу второй недели нахождения в стационаре она уже рассуждала спокойно. Врач назначил день выписки.

* * *

— А почему ты приехал? — спросила Меланья Лёху, медленно залезая в машину.

— Егору пришлось срочно уехать по делам, я тоже завтра поеду, и Маша со мной. Мы тебя пока у тёти Алёны оставим, а там за тобой отец приедет, отвезёт в Сухиничи.

— Да, да, я знаю, — растерянно отвечала Милка.

В деревне, увидев невестку, Алёна крепко её обняла. Женщины, потерявшие брата и мужа, снова расплакались.

— Тёть Алён, ты обещала, — строго напомнил ей Лёха.

— Да, прости, как тут удержаться… — утирая слёзы платком, ответила Алёна. — Проходи, Милочка, хочешь отдохнуть?

— Не хочу, спасибо. В больнице наотдыхалась. Проводи меня на кладбище, на могилу к Богдану хочу.

— Может не надо? — перестраховывался Лёха. — Мы сейчас уедем, вы вдвоём остаётесь, мало ли что?

— Всё будет в порядке. Я уже успокоилась, — ответила ему Меланья.

— Ну, смотри, как знаешь.

* * *

На деревенском кладбище было тихо. Время подходило к обеду, и посетителей почти не было. Идя по проходу мимо могилок, Милка старалась не смотреть по сторонам. Она сохраняла силы, чтобы увидеть мужа, пусть призрака, пусть безмолвного, но увидеть. Подойдя к кресту с венками, она поняла, что её надеждам не сбыться. Сколько не звала, Богдана она не чувствовала.

— Алён, а могила деда Степана далеко отсюда? — словно очнувшись ото сна, спросила она женщину.

— Да тут, рядом, — она рукой показала направление.

Милка подняла глаза от фотографии мужа и посмотрела в ту сторону, куда указывала сестра покойного. Увидев дымку с очертаниями старика, ведунья направилась в ту сторону. Алёну она жестом попросила не ходить за ней.

— Это вы? — мысленно обратилась она к Степану, когда подошла ближе.

— У нас не было выбора, наш род не должен страдать из-за слабых, — также беззвучно ответил ей старик.

— Вы могли просто лишить его дара, зачем душу забрали?

— А это был его выбор, он так сам решил. Ты его здесь не жди, он уже далеко. Зря ты меня тогда не послушала, зря, — призрак рассеялся, и ведунья направилась к выходу с кладбища.

— С тобой всё в порядке? — догнала её Алёна.

— Терпимо, — коротко кивнула Милка.

* * *

Отец забрал Меланью в Сухиничи, предлагал пожить с ней, чтобы она не чувствовала острого одиночества, но дочка отказывалась. Из дома она практически не выходила, иногда в магазин и в парк прогуляться. Живот рос, состояние малышей было в норме, сердечки бились и хорошо, а то, что они с ней больше не общаются, переживёт. Родятся, подрастут, научатся говорить, вот тогда и дадут ей порцию своих вопросов.

Ей часто звонил Егор, но она упорно не брала трубку. Лёха предлагал приехать помочь, но и здесь она отказывалась. Часто медитировала, не пропускала ни одного рассвета, копила силы на роды. Тянул недостроенный дом в Становке, но понимала, что сама с этим не справится. Отцу после операции на сердце стало лучше, но напрягать его такими заботами, как строительство не хотелось.

Однажды, сентябрьским вечером в её квартире раздался звонок.

— Опять ключи забыл, — пробурчала она, вставая с дивана и направляясь к двери. — Говорила же ему, прицепи к связке.

Она повернула два раза ручку замка и потянула на себя дверь. Это был не отец. На пороге стоял Егор.

Первой реакцией было закрыть дверь и не впускать его, но крепкая рука Малого не дала ей этого сделать. Не спрашивая разрешения, он зашёл и закрыл за собой дверь.

«Как хозяин», — мелькнуло в голове у Меланьи.

— Ты не берёшь трубку, поэтому я приехал, — ответил он на её немой вопрос.

— Чаю хочешь? — она стояла перед ним такая маленькая, хрупкая, с выпирающим животом.

— Я больше так не могу, — выдохнул он и, сделав шаг в её сторону, крепко обнял Милу, спрятав лицо в её огненные кудри. — Я не могу без тебя.