Настоящая мама для двойняшек (СИ)

Глава 10

Оксана

Дети носились вокруг меня, взбудораженные предстоящим выступлением перед родителями. Малышня ждала этого больше, чем я, однозначно. Пытаясь привести их в порядок, хоть как-то успокоить, я то и дело выглядывала в окно, надеясь увидеть знакомую спортивную машину, паркующуюся у садика. Пока чуда не происходило. Неужели, он забыл?

Я с плохо скрываемой тревогой посмотрела на сидевшего в уголке Кирилла, что-то сосредоточенно рисовавшего на листочке, на Олесю, весело щебетавшую с подружками и практически не перестававшую крутиться. Того и гляди голова закружится и малую поведет. Но пока вестибулярный аппарат ребенка успешно справлялся.

К Кириллу подошел друг Владик, что-то тихо сказал и показал на меня пальцем. Мальчишка оторвался от рисунка, поднял голову и загадочно улыбнулся. Нахмурилась, что происходит?

Леся тоже отошла от своих подруг, вприпрыжку подбежала ко мне и порывисто обняла. Кирилл, неуверенно топчась, присоединился к сестре.

— Оксана Андреевна, — начал почему-то именно он, — можно вас попросить?

— Что такое, милый? — улыбнулась мальчику, закусившему губу от неуверенности. Он с такой надеждой на меня смотрел, аж сердце сжалось, и даже не зная, что он хочет попросить, точно знала, что не смогу ему ни в чем отказать. Еще и сестра его подняла на меня глазки, как у кота в сапогах из Шрека. Точно что-то задумали.

— Если папа не сможет прийти, можно вы будете нашей мамой?

Ох, милый… глаза защипало, столько мольбы было в голосе мальчугана. И столько боли… Захотелось найти этого занятого бизнесмена, встряхнуть хорошенько (а еще лучше — оплеуху отвесить), чтобы мозги на место встали. Нельзя заниматься с детьми по вечерам и выходным, при этом пропуская все важные для них события. Это даже хуже, чем вообще отсутствие в их жизни. Словно даешь конфетку, а потом забираешь. Детям нужно, чтобы родители (хотя бы один из них) были рядом тогда, когда нужны. А во время праздников в садике или школе, или каких-то турниров, они очень нужны.

— Я… — открыла было рот, чтобы ответить, но в горле застрял ком. Прокашлялась, на секунду зажмурилась и опустила взгляд на детей. Посмотрела сначала на одного, потом на другую. Я не могла им отказать. Это было жутко неправильно, неэтично, но, когда на вас так смотрят, словно вся их жизнь зависит от твоего ответа… Он обязательно должен быть положительным. — Хорошо, буду, — не выдержав совместного напора жалостливых взглядов брата и сестры, согласилась.

Малыши радостно заулыбались и побежали каждый по своим делам. Я же решила все-таки позвонить их горе-папаше.

— Да? — рявкнули мне в трубку.

Отодвинув телефон от уха, удивленно на него посмотрела, проверяя, туда ли я звоню.

— Максим Дмитриевич, — сказала неуверенно, уже не думая, что звонок занятому мужчине — такая уж хорошая идея. — Это Оксана Андреевна, из детского сада…

— Да, Оксана, я прекрасно знаю, кто мне звонит, номер записан, — перебили меня на том конце провода. — У вас что-то срочное?

На мгновенье я опешила, не зная, что сказать. Тот, с кем я общалась в пятницу и субботу утром, и тот, с кем я разговаривала сейчас по телефону — два абсолютно разных человека. Первый был отзывчивым, добрым, нежным, потрясающе целующимся (от этой мысли мои щеки ярко запылали, надеюсь, что дети не поймут, отчего их воспитательнице стало так жарко), второй же… грубиян и хам. Бизнесмен, одним словом.

— Оксана? — столько нетерпения в голосе, кошмар.

— Хотела напомнить, что праздник в садике, — наконец, нашла в себе силы сказать то, зачем звонила.

— … - в ответ услышала лишь отборный мат.

Поморщившись, отодвинула мобильный, я, конечно, много подобных слов знала, но не привыкла, чтобы со мной разговаривали на этом языке.

— Я не смогу приехать, — бросил отрывисто. — У меня важная встреча, пропустить которую я никак не могу. Детям я потом все объясню, — и повесил трубку.

— Прекрасно, — пробормотала себе под нос, убирая телефон в карман пиджака. Придется мне самой участвовать в выступлении. Посмотрела на детей, которые умудрились без дополнительных подсказок рассесться в нужном порядке, малыши выжидательно смотрели на меня в ответ. Встряхнулась. Да, пора.

Улыбнувшись ребятам, прошла к двери, чтобы ее открыть и впустить, наконец, родителей. Что ж… начнем.

Максим

Завершив звонок, уставился на телефон, словно держал в руках ядовитую змею (или шею своей бывшей). Как я мог об этом забыть? И встреча с потенциальным инвестором через пять минут. Он и его команда уже сидели в приемной, перенести нельзя. Отменить тоже.

Дьявол и всего его приспешники! Все время, с того момента, как мы с детьми остались одни, я старался быть идеальным родителем. Лечил их болячки, проводил с ними все свободное время, выслушивал жалобы, пытался вложить в детские головенки, что папа всегда будет рядом, никогда не бросит, во всем поддержит.

Но когда устроил их в детский сад, позволил себе немного расслабиться. Нет, я по-прежнему сидел с ними, если болели, сам забирал из сада, если что-то случалось, но все больше позволял себе задерживаться на работе по вечерам, особенно, когда родители или Володя могли меня подстраховать.

В груди пекло, а по венам начало растекаться сожаление. Олеся все воскресенье рассказывала про праздник, который будет сегодня в садике. Все уши мне прожужжала. Мы даже платье ездили ей специально выбирать. Но придя на работу, я совершенно об этом забыл. Еще и на Оксану нарычал, разозлившись на себя.

— Максим Дмитриевич, — в дверь постучали.

— Да? — поднял голову и встретился с неуверенным взглядом моего секретаря. — Что такое, Насть?

— Вас ждут.

— Пусть проходят, — вздохнул, придется вымаливать у детей прощение вечером.

Встреча прошла плодотворно и быстро. Уложились за час. Инвесторы согласились вложиться в наш новый продукт, чему я был только рад. Надо бы позвонить Илье, рассказать, как прошли переговоры. Узнать, как дела у него. Он как раз должен был договориться сегодня о завтрашней встрече. Заодно уточнить, смог ли он накопать что-то на Ушманского.

Но только я взял в руки телефон, как вспомнил о звонке Оксаны и детском празднике. Плюнув на все, быстро собрался и, кинув секретарю, что до конца дня в офисе меня можно не ждать, направился в детский сад. Заберу детей пораньше, может, сходим куда-нибудь втроем. Заодно извинюсь перед воспитательницей за свою грубость.

В отличие от пятницы, в этот раз добрался до садика довольно быстро. Повезло, что вечерние пробки еще не образовались, а утренние давно закончились. На парковке стояло такое количество машин, что даже Матизу было негде припарковаться, не то, что моей детке. С трудом найдя место, выскочил из машины, из садика еще никто не выходил, может, успею хотя бы к концу.

— Какие люди и без охраны, — протянула моя вечно недовольная чем-то знакомая, когда я ворвался внутрь. — Где группа хоть знаете? Представление будет еще идти минут пять. Папаша… — проворчала она мне в спину.

Я проигнорировал абсолютно все, что сказала женщина. Еще я упреки от престарелых теток не выслушивал. За нужной мне дверью слышно было только музыку из какого-то детского мультика, то ли «Фиксики», то ли «Смешарики», то ли еще что. Всегда старался пропускать мимо ушей то, что идет по телевизору, когда дети отвечают за программу передач.

Осторожно открыв дверь в группу, заглянул. Представление и правда подходило к концу. На сцене уже стояла практически вся группа, рядом с каждым ребенком было по одному из родителей, все, кто не участвовал в спектакле, сидели напротив. Пробравшись в самый конец помещения, уселся на первый попавшийся свободный стул. Рядом с моими малышами стояла почему-то Оксана. Положив руки им на плечики, улыбалась с особой нежностью.

Я невольно залюбовался этой троицей. Почти все воскресенье я потратил на то, чтобы понять — могу ли я позволить себе рискнуть и попытаться построить с ней отношения? После всего одного вечера и после стольких лет отрицания даже малейшей возможности создания чего-то серьезного. В конце концов, ни к какому выводу я так и не пришел. Решил, что не буду навязывать госпоже Нечаевой свое общество, чтобы ни говорили дети. Пусть все идет так, как идет, если нам суждено быть вместе, значит, мы так и так сойдемся.

«Суждено, — фыркнул мой внутренний Илья. — Последнее время ты рассуждаешь, как сопливая девчонка. Хочешь ее? Бери. Хватит сопли жевать.»

Наверное, так я бы и сделал, если бы не Кирюша с Лесей. Какими бы ни были мои желания, я не мог ими рисковать. Все-таки не мог. А что касается их слов о том, что она может быть их настоящей мамой… Дети и не такие глупости говорят. Поболтают и забудут.

— А теперь пришла пора дарить подарки своим родителям, — с напускной веселостью проговорила вторая воспитательница, исполнявшая роль ведущей, и почему-то как-то странно покосилась в сторону Оксаны. Словно осуждала.

По очереди детишки подходили к небольшому столу, на котором грудой были свалены какие-то свертки. Каждый выбрал свой сверток и вернулся на сцену. Мои ребята забрали последние два. Олеська чуть не подпрыгивала от возбуждения, держа в руках свой подарок. Кирилл же был как обычно сдержан, даже прятал подарок за спину. Но кому они их будут дарить? Меня они пока не увидели, а другого родителя у них нет.

В первый раз за долгое время пожалел, что у моих детей нет матери. Не только потому, что она могла бы быть сейчас на моем месте и участвовать в выступлении детишек с самого начала, а не в последние пять минут, поддерживая их и радуясь вместе с ними, но и потому, что сейчас им было бы кому отдать то, что они с таким трудом создавали.

— А теперь Кирилл и Олеся Строгановы, — раздалось со сцены. Воспитательница подошла к моей дочке и протянула микрофон. Девчушка практически вырвала его из рук женщины и, гордо подняв подбородок, повернулась к аудитории. На данный момент они с Кириллом и Оксаной остались на сцене одни, остальные дети с родителями сидели уже на стульях.

— Это стихотворение посвящается нашему папе и нашей настоящей маме, — звонко заявила кроха, ее голос звучал так пронзительно, что даже в микрофоне не было нужды. Я улыбнулся, наблюдая за дочкой, даже особо не вслушивался в то, что она говорила. По крайней мере, поначалу.

— … всех мы живем,

Песни громко мы поем.

Никому не разрешу

Обижать семью свою.

Пусть всегда живет семья –

Мама, папа, брат и я!

Сидящие в зале родители громко захлопали, я присоединился к ним. Довольная Леся повернулась к Оксане и вручила ей сверток, который держала в руках. Молодая женщина улыбнулась дрожащими губами, но подарок взяла, по губам можно было прочитать, что она говорит малышке «Спасибо», а у самой слезы на глазах. Даже с моего места это было видно.

Кирюша, который, наконец, меня заметил, сорвался со своего места на сцене и понесся ко мне со всех ног. Поднявшись со стула, подхватил сынишку, поцеловал в макушку, почувствовав, как маленькие ручки обвились вокруг моей шеи, и то, с какой силой они меня сжимали, мысленно пообещал себе, что больше ни за что в жизни не пропущу ни один детский праздник. Любые переговоры могут лететь ко всем чертям. Всех денег не заработаешь, а время с малыми — самое дорогое, что есть в моей жизни.

— Ты пришел, — выдохнул мне на ухо Кирилл, отчего где-то в груди противно заныло, а еще захотелось провалиться сквозь землю от стыда.

— Папа, папа, — теперь в мою сторону неслась довольная Олеся, за ней неспеша шла Оксана, периодически останавливаясь, чтобы поговорить с другими родителями. — А когда ты пришел? — спросила дочурка, прижимаясь к моим ногам.

Одной рукой держа сына, другую положив на макушку малышки, ответил:

— Только что, родная, но я видел, как ты читала стих.

Олеся широко улыбнулась:

— Это мы с Кириллом сами придумали такой рассказать, а дядя Илья помогал искать.

— Когда это он успел? — удивился, Илья как уехал от нас в субботу, так больше и не появлялся. Звонил только сегодня с утра.

— А когда ты Оксану Андреевну до дома подвозил, — звонко ответил ребенок.

К сожалению, ее слова услышал не только я, но и все рядом стоящие мамочки, а также вторая воспитательница, да и сама Оксана, тут же залившаяся краской, даже шея стала пунцовой. Интересно, а грудь у нее тоже покраснела?

Выбросив неуместные мысли из головы, виновато посмотрел на молодую женщину. Теперь ей житья не дадут. Будут косточки перемывать. Черт. Надеюсь, что кроме сплетен ей больше ничего не грозит.

Оксана

Бесхитростное заявление девочки было встречено гробовой тишиной со стороны родителей и полным игнорированием со стороны их детей. А мне вот хотелось провалиться сквозь землю. Лицо пылало, было жутко стыдно. Кто-то из мамочек смотрел откровенно осуждающе, кто-то — с завистью. Я могла в точности сказать, что сегодня будут обсуждать в родительском чате. И кого осуждать.

Поймав извиняющийся взгляд Максима, лишь дернула плечами. Он не виноват. Да и Олеся не сделала ничего плохого. Просто ответила на вопрос отца.

— Максим Дмитриевич, здравствуйте! — в группу залетела заведующая. Подобострастно улыбаясь Максиму, протянула руку. Опустив сына на пол, мужчина ее пожал. — Я так рада, что вы смогли нас посетить. Давно хотела вам показать, что мы смогли сделать в садике, благодаря вашей щедрой помощи.

Вспомнила, что что-то такое слышала. Когда Строганов устроил детей в сад, сразу же внес огромную сумму, которую администрация потратила на новый актовый зал. Правда, проводить там утренники разрешалось редко. Для меня до сих пор являлось загадкой, зачем было все обустраивать, если помещением практически не пользовались. Кто-то говорил, что заведующая разрешает в нем проводить юбилеи чинушам.

— Пожалуй, в другой раз, — очаровательно улыбнулся мужчина, прижимая к себе детей. — Я бы хотел забрать сына с дочкой.

— Конечно, конечно, — закивала заведующая, словно китайский болванчик. — Но, если у вас какие-то дела, можете оставить их до конца дня. Группа будет работать в обычном режиме после праздника.

Олеся с Кириллом с легким ужасом посмотрели на отца. Им очень не хотелось оставаться в группе, раз уж папа смог вырваться с работы и прийти к ним. С большим удовольствием, они бы провели день с ним. К счастью, у Строганова были такие же планы, поэтому предложение он отклонил.

— Мои все сегодняшние дела связаны только с моими детьми.

И сказано это было тоном, не терпящим возражений. Заведующая чуть стушевалась, но улыбка не утратила лучезарности.

— Какой вы молодец, — пропела она. — Проводить время с детьми — очень важно. Надеюсь, что вы сможете еще к нам вырваться. До свидания.

Женщина упорхнула, словно ее и не было. Максим же повернулся ко мне и вымученно улыбнулся.

— Деньги творят настоящие чудеса с некоторыми людьми. Когда я только оформлял детей, она была настоящей грымзой.

— Могу представить, — рассмеялась, покачав головой. Да, Маргарита Аркадьевна могла быть такой. Точнее, была такой большую часть времени.

— Папа, а Оксана Андреевна была нашей мамой, — поспешила похвастаться Олеся, отчего я снова покраснела.

— Извините, если я что-то сделала не так, — сказала тихо, стараясь не смотреть ему в глаза, — но мне очень не хотелось, чтобы дети чувствовали себя одиноко на сцене.

— Вы все сделали правильно, — мягко улыбнулся Строганов. — И я в очередной раз премного вам благодарен.

Я лишь пожала плечами, мне все еще было жутко неловко. Хоть я и не жалела о своем поступке. Радость в глазах малышей Строгановых стоила того.

— Мы с детьми собираемся куда-нибудь сходить, присоединитесь? — донесся до меня словно издалека голос Максима.

Олеся радостно запрыгала, даже Кирюша ее поддержал. Так приятно видеть их такими. Несмотря на то, что они, как и все нормальные дети, веселились в саду, получали удовольствие от жизни и происходящего вокруг, это не идет ни в какое сравнение с тем счастьем, что буквально било из них фонтаном, когда малыши поняли, что большую часть дня проведут с отцом.

— Не могу, извините. Вы же слышали, группа продолжает работать в штатном режиме.

— Что ж, — задумчиво пожевал губу Строганов, — тогда я найду другой способ, как вас отблагодарить.

— Не надо, Максим Дмитриевич, — покачала головой, в ужасе округлив глаза. Меня и так прожигали взглядами окружающие мамашки, если до них еще дойдут слухи про какие-то благодарности от бизнесмена… Страшно представить, что будет.

Мужчина загадочно улыбнулся, но тему продолжать не стал. Видимо, заметил, наконец, жадно прислушивающихся к каждому нашему слову женщин. Спасибо ему на этом.

— Я позвоню, — тихо сказал Максим, проходя мимо.

— Спасибо за букет, кстати, — прошептала в ответ. — Только моя фамилия Нечаева.

— Учту, — рассмеялся Строганов, уходя и увлекая за собой детей.

Проводив их взглядом, с удивлением обнаружила, что меня охватывает чувство жуткой тоски. Безумно захотелось стать частью этой счастливой семьи. Именно этой, а не чьей-нибудь другой. Я в очередной раз напомнила себе, что между мной и Максимом, несмотря на все слова подруг и мои тайные желания, ничего не может быть. Да и то, как я привязалась к его детям — это ненормально. Они мне чужие, а я готова сделать для них все, что в моих силах, лишь бы были счастливы.