Найти клад… и перепрятать

Глава 6 Первое знакомство

Найти клад и перепрятать

Глава 6. Первое знакомство.

Закончив кромсать то, что осталось от головы бандита, малыш на несколько секунд впал в ступор, и я тут же попытался внушить пацану мысль, что надо зачистить весь поселок, не оставив в живых ни одну мразь, для чего надо проверить все дома. Иначе на Милю накатит отходняк от адреналина и он потеряет на некоторое время способность убивать. Партнер явно меня услышал и рванул на выход, сжимая в руке окровавленный топорик.

Выскочив из хижины, мы едва не столкнулись с пожилой женщиной, при виде которой мальчика захлестнула волна нежности. А тетка, увидев пацана, чуть не грохнулась в обморок — то ли от страха при виде окровавленного топорика, то ли от счастья. Женщина схватилась рукой за сердце, прошептала ласково «Миля» и обозначила готовность плюхнуться на землю, но мы ее подхватили и чувствительно встряхнули.

— А-а-а! — прокричал Миля (именно в тот момент я впервые узнал настоящее имя мальчишки, называя его про себя до этого дня Крисом) и указал топориком на оставшиеся две хижины, к которым были протоптаны дорожки. Увидев, что опешившая женщина нас не поняла, малец слегка подбросил топорик в руке, восстанавливая идеальный хват, и решительно направился к одной из этих двух хибар.

Женщина, увидев такое, закричала:

— Миля, постой, не надо! Не убивай их.

Она догнала пацана и обхватила сзади, останавливая, а затем начала торопливо уговаривать мальчика:

— Миля, родненький, не надо их убивать. Они еще маленькие и не такие злые, чтобы их стоило убивать.

Затем повернулась к этой хижине и громко прокричала:

— Никус, Грок, выйдите наружу!

Через некоторое время из домика выползли два изможденных пацана лет двенадцати, перепуганные до смерти. Женщина смотрела на Милю, покачивала головой и приговаривала успокаивающе:

— Видишь, они пока еще не изверги.

Тогда Миля показал на вторую хижину, вопросительно глядя на женщину, на что та тут же показала на троицу преследователей девочки и сказала:

— Здесь живут эти трое, старшаки.

«Надо добить раненых!» — крикнул я мысленно партнеру. Миля явно со мной согласился и решительно зашагал к подросткам. Проходя мимо пузатого, мальчик уперся ему в живот ногой и двумя руками выдернул шпагу. Вот так со шпагой в одной руке и топориком в другой Миля подошел к подстреленному в спину. Тот лежал на боку спиной к нам и хрипло дышал. Пацан буквально на ходу с размаху шарахнул подростка топором по голове и пошел дальше. Женщина, следуя за нами по пятам, лишь издала какой-то булькающий звук при виде такого милосердия.

Подросток, которого Миля проткнул шпагой, увидев добивание своего товарища, заскулил и попытался отползти от приближающегося малолетнего палача, зажимая при этом руками рану на животе. Мой Маугли, подойдя к нему, замахнулся топориком, на что раненый «старшак», как их назвала женщина, руками прикрыл голову, но тут же получил с левой руки шпагу прямо в сердце.

Ни на секунду не задерживаясь, Миля снова выдернул шпагу и направился к последнему. Тот, будучи самым крепким и решительным, показал готовность бороться за свою жизнь, хотя у него было самое незавидное положение — пика продолжала у «старшака» торчать из спины и вытащить ее он сам был не в состоянии. Но мальчишка сумел встать на ноги и приготовился к схватке, расставив руки в стороны. Он смотрел злыми глазами на приближающегося Милю и бормотал слабым голосом:

— Ну что, Крыса, ты наконец готов сдохнуть? Давно я ждал этого момента, маленький гадёныш. Ты столько раз от меня ускользал, но теперь у тебя не выйдет смыться!

Вот только сражение пошло не по плану — в него вмешался третий фактор в лице девочки, которая все это время выглядывала из-за двери той хижины, куда она бежала, спасаясь от насильников. Когда главарь малолетней банды встал в боевую позу лицом к Миле, он оказался спиной к девочке, чем та не преминула воспользоваться. Выскочив из-за двери все так же голышом, она подбежала к насильнику, схватила древко пики, торчащей у него из спины, и начала яростно мотать ею из стороны в сторону с громкими криками:

— Получи, урод! Ненавижу тебя, сволочь поганая!!!

Испытав дикую боль, подросток рухнул на колени и тут же получил сильный удар топором по темечку. Девочка отскочила на пару шагов назад и уставилась в глаза Миле, тяжело дыша, так как буквально за считанные секунды выложилась физически полностью. А мы с Милей, осознав, что теперь можно и расслабиться, начали ловить отходняк после адреналина. Девочка, вдруг осознав, что она голая, ойкнула и заскочила в дом, а Миля в изнеможении опустился на колени, уперся взглядом в землю перед собой и потерял сознание, завалившись набок.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на деревянной кровати с довольно толстым и мягким матрасом, подушкой, да еще и под теплым одеялом. В комнате приятно пахло деревенским домом. Доминировали запахи древесины, каких-то трав, печного дыма и простой еды. Оглядевшись, я заметил, что помещение было очень опрятным и чистым. Насколько же это отличалось от того гадюшника, в котором Миля «отоварил» двух мужиков топором по черепушкам!

Судя по тишине, в доме кроме меня никого не было. Стена, возле которой стояла кровать, была теплой и, насколько я понимаю, обмазана глиной. Кажется, это задняя стенка большой печи, а значит в доме есть еще минимум одна комната, которая, скорее всего, является кухней.

Я осторожно вылез из-под одеяла, встал босиком на чистый дощатый пол и оглянулся в поисках своей одежды. На мне были холщовые портки и рубаха, которые можно было считать исподним бельем или пижамой, а рядом на каком-то деревянном коробе лежали свернутые кожаные штаны и теплая куртка с капюшоном. Эта одежда, как я понял, предназначалась для выхода наружу. На полу я обнаружил что-то наподобие унтов. Меховые сапоги, одним словом.

Не долго думая, я начал одеваться, посчитав, что штаны и куртку надо надевать поверх исподнего. Уже заканчивая облачаться, я вдруг почувствовал, что мое тело покрылось гусиной кожей. Нет! Я словно превратился в ежика с короткими колючками по всему телу, так меня шибануло осознание, что я полностью и без каких-либо затруднений управляю телом Мили. «А где тогда пацан?» — опешил я. — «Неужели мы с ним поменялись местами и теперь он в роли пассивного наблюдателя⁈ Или же он вообще исчез?»

Постояв пару минут и помусолив все эти мысли, я решил, что пора все-таки выйти наружу и прояснить ситуацию. Из своего оружия я ничего нигде не нашел, а мысль о том, чтобы выйти из дома безоружным, мне не понравилась. Открыв дверь, я оказался в сенях, в которых обнаружил еще две двери. От одной шел холод, а от другой, наоборот, тепло.

Открыв теплую дверь, я увидел большую комнату с передней частью большой печи с плитой. В центре комнаты стоял большой стол, по бокам которого выстроились простые скамейки. За столом у стены виднелась широкая лавка, которая по ночам служила кому-то кроватью. Вдоль всех стен были сплошные полки и стеллажи, заполненные коробками, глиняными чашками, мешочками и прочей дребеденью, которой обычно набита любая деревенская кухня у рачительной хозяйки.

Но самое интересное было то, что на столе кто-то аккуратно разложил наше оружие — чистое и сухое. Тут же лежала портупея. Даже две половинки сломанной стрелы были тут. То есть, кто-то не поленился вытащить из трупа обломок стрелы, почистить его и положить рядом со всем остальным оружием. А вот кинжала нашего здесь не было — кто-то позаимствовал! Тем более, что чистить его не надо было, поскольку в бою Миля его не использовал. Ладно, потом выясним, кому он приглянулся.

Пока я разбирался со своим (да, в этой ситуации наверное уже правильнее говорить «своим» а не «нашим», так как пацана я совсем не чувствовал) оружием, снаружи стали доноситься какие-то крики. Явно там шел яростный спор на повышенных тонах. Я быстренько приладил на себя портупею, прицепил на нее шпагу и топорик. Повесил за спину колчан, схватил в левую руку лук, а в правую пику. Я снова вооружен и очень опасен!

Выскочив в сени, я приоткрыл наружную дверь и выглянул из-за нее. Вся четверка выживших обитателей поселка стояла в центре его и выясняла отношения. Один из двух мальчишек держал перед собой приличных размеров меч и использовал его для оживленной жестикуляции, подкрепляя ею свой громкий ор. В данный момент он кричал на девочку, показывая ей мечом, который ему приходилось держать двумя руками, на одну из хижин.

— Ты, сучка, теперь моя наложница и будешь жить со мной в этом доме. Я теперь главный в этом поселке.

Девочка же выставила перед собой мой кинжал, направляя его острием в лицо своего оппонента, а свободной рукой свернула ему кукиш и яростно прокричала ему в ответ:

— Накась-выкуси! Тоже мне, рабовладелец грёбаный нашелся!! Хрен тебе в задницу, а не мое тело.

«Ну надо же — кукиш и в этом мире имеет хождение!» — подумал я, усмехнувшись. В этот момент женщина сказала козлу с мечом успокаивающим и увещевающим тоном:

— Грок, что ты себе возомнил. Не говори глупости!

Борзый крикун повернулся к ней и со злобой проорал:

— А ты, рабыня, заткнись и иди жрать мне готовь. Да не вздумай меня опять дерьмом пичкать, а то и тебя оприходую, не посмотрю, что старая.

Тут уже робко подал голос другой мальчишка:

— Грок, ты что, совсем с катушек слетел⁈ Не ори на Тому, она же…

Крикун мальчишке презрительно сказал, словно выплюнул:

— Заткнись, ничтожество — я тебе слово не давал!

Вот в таком ключе и продолжался этот спор по кругу, пока я осторожно подкрадывался к ним поближе позади двух домов, стоявших достаточно близко друг к другу, чтобы не создавать между собой промежуток, через который меня можно было заметить. Что касается содержания дискуссии между местными, то для меня все было ясно — мечника надо валить, так как он был слишком опасен. И не только для меня, но и для всех присутствующих, к которым у меня уже начала формироваться симпатия. За исключением Томы — к ней я чувствовал настоящую любовь, и говорило это мне о том, что Миля в нашей голове по-прежнему был рядом со мной.

Ругань между Гроком и девчонкой стояла такая, что мое шуршание унтами по мягкому снегу никто не слышал. В итоге я вышел из-за второго дома точно за спину Томе, закрывающей меня своим телом от Грока. Сбоку в полуметре спиной ко мне стояла девчонка, а второй мальчишка, его кажется Тома назвала Никусом, для меня оказался скрыт углом дома. Я прислонил пику к стене дома, взял лук, наложил стрелу и подумал, что если я сделаю еще пару шагов вперед за спину к женщине, то, стреляя между ней и девочкой, вряд ли зацеплю их. Но в этом был риск — я мог спалиться, делая лишние движения. В итоге я решил поступить проще: натянув лук, я сделал шаг в сторону так, чтобы мечник показался между женщиной и девочкой, и одновременно с этим громко крикнул:

— Прочь!!!

Дамы, словно ужаленные, отпрыгнули каждая в свою сторону и открыли мне тем самым сектор стрельбы. Я именно этого ждал от прекрасного пола, поэтому мгновенно щелкнул тетивой, отправляя стрелу в Грока, застывшего с ошалелым лицом передо мной метрах в пяти. Уже в то время такая дистанция для меня была плёвой, поэтому неудивительно, что попал я точно в сердце.

После того, как несостоявшийся новый рабовладелец рухнул лицом в снег, я вышел вперед, дружелюбно улыбнулся всем и помахал рукой:

— Всем привет! А вот и я, не ждали?

Блин!!! И вот тут до меня дошло — все время эта компания говорила на чистейшем РУССКОМ ЯЗЫКЕ! Как я снова не грохнулся в этот момент в обморок, не понимаю. Вот был бы прикол, если бы мы с Милей снова поменялись местами и, очнувшись, он бы начал бэкать и мэкать!

Подойдя к убитому, я перевернул его лицом кверху и выругался:

— Вот же блин! Еще одной стреле капец!

Выпрямившись, встретился глазами с девочкой, которая тут же испуганно развернула кинжал и протянула его мне рукоятью вперед. Я лишь нехотя отмахнулся от нее, говоря:

— Оставь себе. Вы с ним уже как родные.

Надо было видеть, с каким облегчением девочка вздохнула и тут же отправила кинжал в ножны у себя на поясе, пробормотав: «Спасибо большое!»

Повернувшись к женщине, я искренне ей улыбнулся во всю ширину своего изуродованного лица. Застывшая тетя тут же отмерла, шагнула вперед и сгребла меня в охапку, шепча «Миля» и обливаясь слезами. В этот момент я почувствовал, как внутри моей души распространяется волна тепла и нежности. «Миля, так ты, значит, все-таки в сознании, но решил уступить мне главенство, я правильно тебя понимаю?» — подумал я. Внутри словно кто-то буркнул себе под нос слово согласия. Ну что ж, хорошо, коли так!

Когда женщина, наконец, расцепила свои объятия и выпустила меня на волю, из нее полился поток слов.

— Миля, миленький, как же я по тебе скучала! Что ж ты ко мне не наведывался столько времени?

— Ага, чтобы меня тут грохнули или на цепь посадили? Нет уж, пришлось терпеть. Хорошо хоть удалось разобраться со всеми этими уродами благодаря фактору неожиданности, а могло ведь и совсем по-другому выйти. «Миленький Миля» — хорошо звучит! — улыбнулся я под конец своего спича.

— Миля, а где ты так хорошо говорить научился? — спросила недоуменно девочка. — Ты же столько лет ни с кем не общался!

— Надо же, умная девочка! — усмехнулся я. — Кстати, как твое имя, прекрасная дева?

— Цари, — прошептала смущенная девочка, а Тома и Никус заулыбались.

— А ты, я так понимаю, Никус? — обратился я к мальчишке.

— Ага, — неуверенно пробормотал тот.

— Как насчет сократить тебя до Ника? — спросил я его, продолжая знакомство. А затем посмотрел на Тому и Цари. — Никто не возражает? А то как-то несерьезно для пацана — Никус.

— А у самого-то имечко! — рассмеялась Цари.

— Я как раз по этому поводу хочу предложить вам звать меня другим именем — Крисом, — сказал я. — А то Миля — это как-то по-девчачьи. Особенно для такого крутого перца, как я. Но ты, Тома, в семейной обстановке можешь меня звать и Милей, если хочешь.

— А почему Крисом? — заинтересовалась Цари.

— Да я слышал, меня тут Крысой называли, вот и решил это прозвище немного облагородить. Все-таки Крис, сокращенное от Кристиан, почитатель Христа.

— Кристиан? Никогда не слышала такого имени, — прошептала растерянно Тома. — А кто такой Христ?

— Не Христ, а Христос, — вздохнул я. — Господи, куда же я попал! Тут даже о Христе никто ничего не знает.

— Крис, ты кто? — спросила изумленная Цари.

— Слушайте, а пойдемте в дом? — предложил я. — Там и поговорим. Да и пожрать я бы не отказался.

Женщина всплеснула руками и затараторила:

— Господи, вот же дура я! Совсем забыла. Пойдемте скорее в тепло.

В доме Тома и Цари начали хлопотать с обедом, от приготовления которого их отвлекли претензии Грока на локальное господство в отдельно взятом поселке. Я при этом не стал оттягивать неизбежное и сразу открылся:

— Милые дамы и… господин, не стану юлить, ходить вокруг да около, да еще и водить вас при этом за нос, — начал я, созерцая открытые рты от моей тирады и ухмыляясь своей очаровательной улыбкой. (Не скрою, пока собирался на баталию с Гроком, я мельком глянул на себя в зеркальце, увиденное в доме Томы — ну и рожа у меня, я вам скажу! Чуть сам в обморок не грохнулся.) — Так вот, я не мальчик! — молвил я и сделал драматическую паузу. — На самом деле я девочка!

Окинув вытянувшиеся физиономии моих компаньонов, я расхохотался. Вволю насмеявшись, я продолжил:

— Простите меня ради бога! Боюсь, моя шутка вам не очень понравилась, но видели бы вы себя — это просто умора! — продолжал я хихикать. — На самом деле я, как вы уже догадались, совсем не Миля. Но спешу тебя, Тома, успокоить — он по-прежнему здесь, в этой голове, слушает и смотрит на тебя. Кстати, Тома он тебя помнит и очень любит. Сказать он этого не сможет, потому как говорить не умеет. Отсутствие общения с людьми последние годы даром не прошло. За последние полтора года, что мы были с ним вместе в этом теле, мальчик не произнес ни одного слова. Поэтому Миля наверное первое время будет плохо понимать твои слова, Тома, но я уверен, что он почувствует твои эмоции.

Что касается меня, то мое имя Сергей Переверзев. До моего переноса в ваш мир мне было двадцать лет. Плюс здесь я вместе с Милей провел полтора года. Получается, что мне сейчас двадцать один с половиной.

Совершенно не понимаю, что стало причиной моего переноса сюда, в этот мир, в тело маленького мальчика. В своем мире я вечером лег спать, а проснулся уже в голове Мили. Полтора года я пробыл в голове пацана простым беспомощным наблюдателем. С Милей мне общаться не удавалось, лишь последние 8–9 месяцев я постепенно научился подсказывать мальчику те или иные полезные вещи. Например, научил его пользоваться оружием. Кстати, а когда Миля замочил бандитов, вчера или сегодня?

— Вчера, — быстро ответила Цари.

— Ого! Долго я провалялся, — удивился я. — Так вот, после вчерашней бойни мы с Милей словили жестокий отходняк от горячки боя и оба отрубились. А сегодня я очнулся и понял, что контроль над телом перешел ко мне. После того, как мне удалось убить Грока, я чуть-чуть пообщался с Милей, почувствовав его эмоции к тебе, Тома, и поняв, что он тоже в сознании. Я его спросил, согласен ли он с тем, что контроль над телом перешел ко мне. Он вроде бы ответил мне, что не возражает. Допускаю, что он очень сильно устал от такой жизни и хочет какое-то время отдохнуть, побыв пассивным наблюдателем.

Сразу вас предупреждаю, что совершенно ничего не знаю ни о вашем мире, ни о том, кто вы такие, кто такой Миля, кто такие эти уроды, которых Миля вчера убил, как вы все здесь оказались и чем все местные здесь занимаются. Я очень хотел бы услышать от вас самый обстоятельный рассказ обо всём, что только вы можете мне поведать. Естественно, говоря «обо всём», я имею в виду всё, что как-то будет определять мою дальнейшую жизнь. На ваше сокровенное я при этом не претендую.

Если хотите что-то уточнить — не стесняйтесь, спрашивайте. Но сейчас я бы предпочел послушать вас. Так что я весь внимание!

Когда я закончил говорить, то понял, что так могу остаться вообще без обеда, поскольку Тома присела на лавку и сидела как истукан. Я обратился к ребятам:

— Цари, Ник, давайте дадим Томе возможность переварить все это и возьмем готовку на себя. Ну и в процессе этих хлопот рассказывайте потихоньку. Начните с простого: что это за мир, кто вы такие, что это за место, чем вы тут занимаетесь, кто эти уроды, которых Миля убил.

Цари спохватилась и заявила:

— Сидите, я сама справлюсь. Ник, рассказывай ты.

Ник начал рассказ, а я заставил Тому пересесть с краешка скамьи поудобнее за стол, сам сел рядом с ней и прижался к женскому боку, приобняв Тому и поглаживая ее по спине. Она немного отмерла, обняла меня в ответ и начала гладить меня по голове, изредка вытирая слезы, обильно текущие у нее по щекам. Понятно, что Тома гладила по голове не меня, а Милю, но и мне было приятно. За полтора года я так истосковался по человеческому теплу и нежности, что и сам впитывал ласку Томы как губка. Надеюсь, я Милю не обделил тем самым.

Так мы и провели весь оставшийся день, плавно перешедший в вечер, а обед незаметно превратился в ужин. Я слушал рассказ всех троих и оплывал от лютого ужаса. В фикшене в подобной ситуации главному герою принято шептать себе под нос: «Вот это я попал!» Но поверьте мне — это слишком мягко сказано! За такое попадалово главные герои должны писателей-фантастов подвешивать за яйца!

Поздно вечером встал вопрос — кто где будет спать? Тома категорически не желала отпускать от себя Милю. Она, кстати, решительно заявила, что я всегда для нее останусь Милей, хоть она и понимает, что разговаривает не с мальчиком, а с другим парнем. Я не стал возражать — для Томы я готов был сделать любое исключение, узнав, какое место она занимала в жизни мальчика. Для себя я решил немного подыграть женщине, начав ее называть бабой Томой, что выглядело более адекватным для окружающих.

Так вот, получалось, что в доме с Томой должны были спать я и Цари. Однако Ника аж передергивало от мысли возвращаться на ночь в холодную хижину. Можно было устроить ночевку в доме бандитов, но пока печь растопишь, пока дом прогреешь… В итоге, Цари ушла ночевать в комнату к Томе, а мы с Ником завалились спать на полу под столом возле печки. Заодно и дрова подбрасывать было удобно.