Найти. Прижать. Уничтожить.

Бен Маккелви

Найти — прижать — уничтожить

Иди, скажи Спарте, прохожий, что здесь мы лежим, повинуясь ее законам.

– Эпитафия на разрушенном кенотафе в Фермопилах, замеченная Геродотом Звук барабанов приятен издалека.

– Афганская пословица

Словарь сокращений

1CDO – 1 полк коммандос 2CDO – 2 полк коммандос 3RAR – 3-й батальон Королевского австралийского полка 4RAR – 4-й батальон Королевского австралийского полка 6RAR – 6 й батальон Королевского австралийского полка AGAG – Афганская группа боевого применения, АГПП

ACC – Австралийский гражданский корпус, АГК

ADF - Силы обороны Австралии (вооруженные силы Австралии), СОА

ADFIS – Служба расследований сил обороны Австралии, СР СОА

AFP – Федеральная полиция Австралии ANA – Афганская национальная армия, АНА

AIHRC – Независимая комиссия по правам человека в Афганистане, НКПЧ

ASIS – Секретная разведывательная служба Австралии (Секретная служба) ASLAV – Австралийская легкобронированная машина, ЛБМ

AUSTINT – Разведывательный корпус армии Австралии CDF – Начальник сил обороны (Австралии), старший военный советник правительства, НСО

CJSOTF-A – Объединенная оперативная группа специальных операций в Афганистане, ОГССО

CONOPS – Концепция операции COP – боевой аванпост DEA – УБН, управление по борьбе с наркотиками США

Delta – 1-й оперативный отряд специального назначения Армии США, отряд "Дельта", также извест­ный как "Зеленая" оперативная группа DEVGRU – Группа разработки специальных методов ведения боевых действий ВМФ США, также из­вестная как 6-й отряд SEAL, "Синяя" оперативная группа DFAT – Департамент по иностранным делам и торговле (Австралии) DSC – Крест "За выдающиеся заслуги"

EKIA – Убитый в бою противник FATC – Ячейка сопоставления и целеуказания (разведка австралийских сил специального назначения) FE – Штурмовой отряд (группа) FHT – Полевая группа агентурной разведки (Разведывательный корпус австралийской армии) FOB – ПОБ, передовая оперативная база HLZ – вертолетная посадочная площадка, ВПП

HUMINT – агентурная разведка IED – СВУ, самодельное взрывное устройство IGADF – Генерал-инспектор Сил обороны Австралии IHL – международные законы по правам человека IRR – Полк реагирования на инциденты (инженерный полк специального назначения) австралийской армии ISAF – Международные силы по поддержанию безопасности в Афганистане ISI – Межведомственная разведка (Пакистан) ISR – Разведка, наблюдение и рекогносцировка (или осуществляющий их летательный аппарат) JPEL – Совместный список приоритетных воздействий (список лиц, которых пытаются захватить или уничтожить силы Коалиции в Афганистане), ССПВ

JSOC – ОКСО Объединенное командование специальных операций (США) JTAK – ПАН, передовой авианаводчик JTF – Объединенная оперативная группа, ООГ

LRPV – Патрульная (разведывательная) машина дальнего действия. Шестиколесный вездеход с уста­новленным вооружением (модификация "Лендровер" 110).

LZ – зона высадки MACV-SOG – Командование военной помощи Южному Вьетнаму, Группа изучения и наблюдения.

MTF-1 – 1-я оперативная группа инструкторов MTF – оперативная группа инструкторов (Австралия) NDS – УНБ, Управление национальной безопасности (Афганистана) NSA – Национальное агентство безопасности (США) NSC – Совет национальной безопасности (Австралия), СНБ

NVG – ПНВ, прибор ночного видения NZSAS – Специальная авиадесантная служба Новой Зеландии ODA – Оперативный отряд (команда) "Альфа", ССО США

OGA – "Другие правительственные агентства", разведка США, ДПА

OTG – Оперативная группа сил специальных операций, ОГССО

PRT – Группа восстановления провинций, ГВП

PTSD – Посстравматическое стрессовое расстройство, ПТСР

PUC – Лицо, находящееся под контролем, задержанный QRF – ГБР, группа быстрого реагирования RHIB – Полужесткая надувная лодка RPG - Реактивная противотанковая граната (гранатомет) RSM – Полковой сержант-майор RT-RG – Региональный шлюз реального времени (система обработки разведывательных данных) RTF – Оперативная группа по восстановлению SASR – Полк Специальной авиадесантной службы (Австралия) SFTG – Оперативная группа сил специального назначения (Австралия), ОГССН

SIGAR – Специальный генеральный инспектор по восстановлению Афганистана SOCC – Командный центр специальных операций, КЦСО

SOCOMD - командование сил специальных операций (австралийской армии), КССО

SOER – Инженерный полк специального назначения SOF – Силы специальных операций (назначения), спецназ, ССО

SOTG – Оперативная группа сил специальных операций (австралийская армия), ОГССО

SRV – специальная разведывательная машина, "Лендровер" 110 с установленным вооружением, СРМ.

TAG – тактическая штурмовая группа TAO – операции с индивидуальным доступом (технология сбора разведывательной информации) TLO – Офис по связи с племенами VC – Крест Виктории

Пролог

Зима 2011 года.

Рядовой Шейн Хили в одиночестве стоял на взлетной полосе, большой асфальтированной площадке в центре Кэмп-Холланда, где начинались и заканчивались все вертолетные миссии австралийского спецназа. Он был поражен, но воодушевлен: перед ним была миссия, его собственная. Впереди лежал его личный джекпот.

Хили помог создать эту цель, как он делал это со многими другими до этого, и внести цель в один из совместных списков приоритетных воздействий или ССПВ. Предполагаемая цель теперь была под­тверждена, объект "Йети Авлис", благодаря Хили, но работать с ней также предстояло ему. Это был необычный поворот событий.

Хили был приземистым, мускулистым солдатом англо-индийского происхождения с выдающимися желваками, часто нахмуренным лбом и обширным боевым опытом. Он некоторое вре­мя служил в ав­стралийском военно-морском флоте и армии, а также имел опыт полевой разведки и боевых действий, работая бок о бок с американскими военными и ЦРУ в Ираке в качестве частного подрядчика. Однако он не был одним из бойцов Австралийской оперативной группы сил специальных операций (ОГCСО). Он был аналитиком разведки.

Обычно Хили не работал на скалистых вершинах или в пышных зеленых зонах провинции Урузган в Афганистане, как те, кто служил в патрулях полка специальной авиадесантной службы (SASR) или отрядах коммандос. Он работал в одном из взрывозащищенных и пуленепробиваемых зданий, обши­тых резиной, в Кэмп-Рассел, базе австралийских сил специального назначения, расположенной в сто­лице провинции Таринкот. Хили обычно работал в ячейке сопоставления и целеуказания, или FATC, бьющемся сердце миссии австралийских сил специального назначения в Афганистане.

"Сопоставление" в FATC было объединением всех источников разведывательной информации, посту­пающих в SOTG, которая в 2011 году включала невероятное количество спутниковых, беспилотных и аэрофотоснимков, а также записи телефонных разговоров, текстовых сообщений, метаданных и многого другого. Также был объединен огромный массив агентурных источников, собранных по всей провинции, стране и региону. Некоторые из них были завербованы и находились в ведении Австра­лийской секретной разведывательной службы (ASIS), но больше поступило из полевой группы аген­турной разведки (FHT) разведывательного корпуса Австралийской армии, известного как AUSTINT.

После всего этого слияния наступал черед целеуказания: поиска и идентификации людей, которые должны были быть внесены в ССПВ, строго засекреченные списки людей, предназначенных для убийства или захвата в плен.

В 2011 году преследование этих целей из списка приоритетных воздействий была основной задачей полка Специальной авидесантной службы. У них были и другие задачи, включая обучение афганских войск, но необходимость выполнять их была почти наказанием или понижением в должности. SASR были главными "нажимателями спусковых крючков" в силах обороны Австралии (СОА). Им нрави­лось охотиться, и они искали цели, они нуждались в них, жаждали их. Роль FATC заключалась в том, чтобы найти эти цели, а затем помочь им получить разрешение на преследование.

Однако в тот последний день февраля 2011 года не бойцы SASR должны были преследовать цель: это должен был быть Шейн Хили.

Винты завертелись, двигатели взревели, и на взлетной полосе появился"Блэкхок". Хили протянул лист бумаги американскому борттехнику: "Блучи". Борттехник внутри вертолета кивнул в знак под­тверждения, и Хили забрался на борт. Они быстро поднялись с военной базы, с охраняемого аэродро­ма, из маленькой провинциальной столицы и полетели на северо-запад, навстречу войне.

Полет до Блучи занял всего несколько минут, и все же Хили летел над сложной территорией. "Блэк­хок" доставил его через долину Таринкот, а затем над районом Дорафшан в долину Блучи. Внизу пасто­ральная земля, расчерченная прямоугольниками изумрудного, бутылочного и оливкового цветов, изобиловала посевами и деревнями. Эти зеленые жилы, казалось, прорезали зубчатые и мертвые ко­ричневые горы, где занимались своим ремеслом пастухи, контрабандисты и снайперы.

Расстояние между Таринкотом и Блучи было не больше, чем между казармами SASR в прибрежном пригороде Перта Суонборн и центральным деловым районом, однако в поселениях, над которыми пролетал Хили, были представлены десятки племен и подплемен, представляющих собой запутанный клубок деловых интересов, семейных распрей, древней вражды и глубокой культуры.

Этим клубком было повстанческое движение, и у каждого человека, сражающегося с австралийцами или против них, была своя причина взять в руки оружие. Этим клубком был Афганистан, который де­сятилетиями был скорее проблемой, чем страной, где большинство афганцев на диком юге не знали преимуществ жизни в государстве.

ОГССО сражалась не с одной нацией, а со многими. Талибы, а также племена, которые пострадали от местных партнеров Австралии или Коалиции, мстящие семьи, понесшие тяжелую утрату, производи­тели наркотиков, водители грузовиков, кое-какие люди, которым платили, кое-какие люди, которым было скучно, и некоторые, чьи мотивы никогда не будут поняты ни одним австралийцем.

В течение февраля 2011 года Хили пытался ответить на вопрос о том, кто устанавливал самодельные взрывные устройства (СВУ) в долинах Хора и Блучи, к северо-востоку от Таринкот.

До сих пор австралийцам, работавшим в этих районах, большинство из которых были пехотинцами регулярной австралийской армии, пытавшимися обучать солдат Афганской национальной армии, вез­ло, а изготовителям бомб не везло. Устройства были обнаружены до подрыва или сдетонировали, не причинив вреда. В ряде случаев основные взрывчатые вещества были заморожены до инертного со­стояния, и сдетонировал только капсюль.

Были агентурные источники, предполагающие, что закладывал бомбы человек по имени Хаджи Хами­дулла. В FATC возникла путаница, поскольку они знали о нескольких повстанцах по имени Хаджи Хамидулла, включая двух братьев с примерно одинаковыми именами. ("Хаджи" был почетным титу­лом, которого удостаивались те, кто отправлялся в Мекку для совершения хаджа; имя Хамидулла означало "хвала Аллаху".) Изучив разведданные и фотографии обнаруженных самодельных взрывных устройств, Хили пришел к выводу, что по крайней мере некоторые из бомб были заложены очень крупным Хаджи Хамидуллой, который, по оценкам, весил от 120 до 130 килограммов. Он жил в Калаий-Нау, деревне, которая лежа­ла в тени австралийско-афганского боевого аванпоста (БАП) под названием "Машал", расположенно­го чуть выше дна долины Блучи, в начале скалистого склона.

На протяжении всей войны австралийцев, Калаий-Нау была раной, которая отказывалась заживать. Эта маленькая деревня и другая к востоку от нее, под названием Кала-Кала, были объектом постоян­ного внимания австралийцев, в немалой степени благодаря тому, что многие старейшины этих дере­вень были смертельными врагами предпочитаемого австралийцами афганского военачальника Мати­уллы Хана.

Днем левая рука "всего правительства" Австралии, возможно, обращается к этим деревням, предлагая дружбу, шуры (встречи со старейшинами) и строительные проекты. Ночью "правая рука", австралий­ский спецназ, может "вламываться", взрывать двери, охотиться за целями и расстреливать всех, кто сопротивлялся.

Член парламента от либеральной партии и бывший помощник министра обороны Эндрю Хасти, быв­ший командир подразделения SASR, шутил: - Парни в Австралии сказали бы, что у них есть недвижимость в Кала-Кала... надо пойти и проверить портфолио.

В этих деревнях и их окрестностях погибло множество операторов SASR, как и сотни афганцев. Это район, в котором, как утверждается, австралийскими солдатами был совершен ряд военных преступ­лений.

После анализа имеющихся разведданных и бесед с саперами и аналитиком разведки, прикомандиро­ванными к 3-му батальону Королевского Австралийского полка (3RAR), который нес службу в БАП "Машал", Шейн Хили решил, что имеется достаточно доказательств, чтобы внести крупного Хаджи Хамидуллу из Калаий-Нау в список приоритетных воздействий.

Все доступные разведданные о нем была собрана в "пакет цели". Они были отправлены через офице­ра разведки, юриста и командира австралийской оперативной группы сил специальных операций в Та­ринкот, в возглавляемую США оперативную группу сил специальных операций на Юго-Востоке в Кандагаре. Там за одну ночь Хаджи Хамидулла поднялся в рейтинге ССПВ и был идентифицирован как объект "Йети Авлис". В этот момент правовая защита, предоставляемая личности Хаджи Хами­дуллы, несколько сузилась.

Списки приоритетных воздействий, также были известны в просторечии как "списки для убийства/за­хвата в плен", ссылались на правила ведения боевых действий, существовавшие, когда австралийские или международные силы специального назначения (и только силы специального назначения) пресле­довали цели, указанные в этом списке. Охотясь за объектом из ССПВ, австралийцы могли убить свою цель без какой-либо попытки захвата, независимо от того, представляла ли цель непосредственную опасность для сил преследования или нет.

После того, как цель ССПВ прошла "зеленый" этап, относящийся к временному интервалу, в течение которого цель может быть атакована, против цели может быть назначена миссия. Обычно для этого требовались три вещи: вертолеты; летательный аппарат разведки, наблюдения и рекогносцировки (ISR), обычно беспилотный летательный аппарат; и штурмовой отряд, солдаты, которые будут убивать или захватывать в плен.

Австралийская ОГССО в Таринкоте имела три штурмовых отряда: "Альфа" (состоящий из солдат SASR), отряд"Браво" (состоящий из солдат 2-го полка коммандос, или 2CDO) и отряд "Чарли" (состоя­щий из солдат резервного 1-го полка коммандос, или 1CDO, которое состояло в основном из солдат-резервистов).

Когда объект "Йети Авлис" был внесен в список приоритетных воздействий, отряда "Альфа" еще не было в Афганистане. Каждую зиму, когда выпадал снег и дул сильный ветер и боевые действия осла­бевали, отряды "Альфа" и "Браво" отводились в Австралию для отдыха, восстановления сил и пере­подготовки. Именно тогда был введен отряд "Чарли". В самые тихие и холодные месяцы года наблю­далось замедление темпов работы, но паузы не было.

Как только Хамидулла был назван объектом "Йети Авлис", Хили и другие представители FATC проинформировали руководство отряда "Чарли" о цели.

- Я сказал: "Если хотите, мы можем подать его на блюдечке”, но это было недостаточно сексуально, - объяснял Хили. - Они хотели уйти и устроить перестрелку.

Объект "Йети Авлис" регулярно видели перед БАП "Машал", едущим на своем мотоцикле в одиночку и без оружия. Он был бы очень легкой добычей. Однако это было не то, что имели в виду в отряде "Чарли" для их ценного "воздушного окна", в котором у них был доступ к вертолетам США. Они пла­нировали миссию против цели списка приоритетных воздействий, расположенной дальше по пищевой цепочке повстанцев, обозначенной как объект "Рубака".

В то время как отряд "Чарли" находился в Кандагаре, Хили был в FATC. Зазвонил его телефон: это был аналитик разведки в БАП "Машал". Хаджи Хамидулла был на их базе, где проводилась шура между местными жителями и австралийскими войсками. После долгих препирательств командир FATC вошел в оперативный зал, и оперативный офицер отдал ему приказ: "Хватай свое барахло, ты выдвигаешься. Ты пойдешь за своим корешем".

Двадцать минут спустя "Блэкхок" Хили опустился в на БАП "Машал", бывший немногим больше чем стоянка для бронетехники, защищенной по периметру заборами из габионов "Хеско" и пулеметными вышками. Хамидулла, как и все остальные в шуре, австралийцы или афганцы, наблюдал, как призем­лился вертолет и из него вышел один-единственный солдат, приземистый и сильный, как бульдог, ко­торый как только приземлился, бросился на афганского гиганта.

Хили, с карабином М4 наготове и 9-миллиметровым пистолетом, пристегнутым к бедру, сократил рас­стояние между собой и афганцем. Он задавался вопросом, что произойдет, когда он встретит свою цель. Хили был опытным мастером боевых искусств, но Хамидулла был тяжелее его по меньшей мере на 30 килограммов.

Хили в темпе врезался своим телом в Хамидуллу, и оба мужчины тяжело рухнули на землю. Афганца перевернули и надели на него эластичные наручники, а на голову надели темные очки и капюшон. Его потащили к ожидавшему вертолету.

Хили приземлился обратно в Таринкоте с сердцем, все еще бешено колотящимся в груди. Вертолет встретила австралийская военная полиция, которая забрала Хамидуллу для оформления в качестве за­ключенного. После того, как во время "тактического допроса" было получено признание, Хамидулла был отправлен в огромный следственный изолятор США на авиабазе Баграм. Командир ОГССО тогда передал "джекпот", что означало, что цель из списка приоритетных воздействий была отправлена на длительный срок под стражу или убита.

Джекпоты были счетом войны австралийских сил специального назначения. Вместо линии фронта, которую нужно было продвигать, и необходимой инфраструктуры, которую нужно было захватить, джекпот был показателем успеха для австралийцев. Это был путь к медалям, продвижению по службе, уважению во все более озлобленном сообществе спецназовцев.

Объект "Йети Авлис" стал первым джекпотом ОГССО в этом году, но скоро вернется в страну отряд "Альфа". Когда они это сделают, сезон охоты начнется всерьез.

10 марта 2011 года премьер-министр Джулия Гиллард выступила перед Конгрессом США.

- Из моих бесед с лидерами вашей страны в Вашингтоне, моих встреч с нашими генералами в Афга­нистане и моего пребывания с нашими войсками я пришел к следующему выводу: я считаю, что у нас есть правильная стратегия, решительный и мужественный командующий генерал Петреус и ресурсы, необходимые для реализации стратегии. Я осторожно воодушевлена тем, что увидела, - сказала она.

Фактически, когда премьер-министр Гиллард произносила свою речь, не было ни "правильной страте­гии", ни победы в войне. К 2011 году большинство проницательных наблюдателей уже признали это.

После войны "Вашингтон Пост" выиграет судебное дело, опубликовав частную переписку Специаль­ного генерального инспектора США по восстановлению Афганистана. Эти сообщения покажут, что высокопоставленные военные офицеры США и американские дипломаты к 2011 году знали, что война не будет выиграна.

Некоторые австралийцы тоже знали об этом. Высокопоставленные офицеры сил обороны Австралии обратились к министру обороны, лейбористу Джоэлу Фитцгиббону, сказав ему, что "нам нужно найти выход из этой ситуации". Как сказал мне министр Фитцгиббон, он пытался "не погружать нас еще больше в трясину".

Генерал-майор Джон Кантуэлл, командующий всеми австралийскими силами на Ближнем Востоке и в Афганистане, в 2011 году подумал про себя, что австралийская операция в Афганистане была ничем иным, как "рытьем колодца страданий". Когда его заместитель спросил его, почему Австралия воюет в Афганистане, он сказал своему младшему по званию коллеге: "Мы здесь, потому что мы рехнулись".

Однако это были не все плохие новости, поступающие из Афганистана. Австралийские силы специ­ального назначения становились все более искусными в ведении боевых действий, которые им предлагалось вести, особенно в миссиях по уничтожению/захвату в плен. Списки приоритетных воз­действий Коалиции пополнялись, и эти цели, а также люди, находящиеся рядом с ними, были преданы мечу с невероятной скоростью.

Силы обороны Австралии не разглашают цифры убитых противников (равно как и случайных жертв среди гражданского населения), но в настоящее время считается, что австралийский спецназ убил око­ло 11 000 афганцев во время войны в Афганистане, примерно в четыре раза больше афганских солдат, которые были обучены или консультировались австралийскими оперативными группами инструкто­ров (MTF) и оперативной группой сил специального назначения на протяжении всей войны.

Способ и масштабы убийств, совершенных австралийской ОГССО, были тем, чему Соединенные Штаты, наш главный союзник в войне, были исключительно рады. К 2011 году австралийский спец­наз уничтожил множество повстанцев в провинции Урузган и теперь проводил миссии также в про­винциях Гильменд и Кандагар, охотясь на повстанцев, которые, с географической точки зрения, долж­ны были стать добычей британских или канадских войск.

Например, в июне 2010 года небольшое подразделение SASR было отправлено в кандагарскую де­ревню Тизак в рамках миссии списка приоритетных воздействий, проводимой 1-м оперативным отря­дом спецназа США, известным как отряд "Дельта". Они убили 76 человек в течение нескольких часов, и десять из тех, кто был убит на месте, позже были обозначены как цели средней важности. Счита­лось, что такое же количество афганцев было почти одновременно убито австралийскими коммандос в паре долин дальше.

Битва при Тизаке также породила самую большую знаменитость австралийской войны - огромного, энергичного капрала SASR, сына судьи из Перта, по имени Бен Робертс-Смит.

Всего за несколько недель до своего выступления в Конгрессе США премьер-министр Гиллард при­сутствовала на церемонии, на которой капралу Бену Робертсу-Смиту прикололи к форме Крест Викто­рии, высшую медаль в системе почетных званий и наград Австралии. После награждения начальник обороны отдал честь Бену Робертсу-Смиту, а не наоборот, как это принято при награждении Крестом Виктории.

На церемонии премьер-министр Гиллард сказала, что награда Робертса-Смита "воздает должное ценностям и дисциплине солдата; чертам характера, приобретенным на протяжении всей жизни в се­мье и школе, наставниках и товарищах; и осознанию более великой традиции, чем его собственная, великой традиции, которая связывает всех из нас, великая традиция, частью которой он теперь являет­ся, традиция под названием АНЗАК, и, вручая сегодня этот орден капралу Робертсу-Смиту, мы гово­рим ему, что он дает этой традиции новое дыхание".

Выступая перед Конгрессом, премьер-министр Гиллард вспомнила о своем общении с кавалером Кре­ста Виктории.

- Капрал Бен Робертс-Смит - последний австралийский кавалер Креста Виктории, нашего эквивалента вашей медали Почета, - сказала она. - Бен - ветеран пяти командировок в Афганистан и впервые побы­вал там в 2006 году. Когда мы недавно встретились, его слова, обращенные ко мне, были убедитель­ными: "Впереди трудные дни".

Премьер-министр Гиллард понятия не имела, насколько правдивыми окажутся эти слова.

Совместные списки приоритных воздействий не были инструментом сложения путем вычитания, на который надеялись американские военные планировщики. Они непредсказуемым образом меняли ландшафт обитания людей не только в Урузгане и Кандагаре, но и в Канберре, Сиднее и Перте.

До того, как SASR начала действовать в Афганистане, отряд "Чарли" был отправлен на склад грузо­перевозок в нескольких минутах езды от их базы, чтобы забрать еще одну цель из списка приоритет­ных воздействий: одного из четырех братьев, которые владели логистической компанией и управляли ею неподалеку в торговом районе Таринкот. Этот человек был обозначен как объект "Хеггитт". Но не­зависимо от правил ССПВ, цель, чье настоящее имя было Хайат Устад, должна была быть взята жи­вой, прежде всего потому, что он был деловым партнером австралийского полевого командира, Мати­уллы Хана.

Официально Матиулла был главой чего-то, что выглядело как транспортная полиция Урузгана, но на самом деле он был кем-то совсем другим. Частично вице-король, частично босс мафии, Матиулла был самым могущественным человеком в Таринкоте. Его власть и деньги были получены благодаря контролю над Медвежьим маршрутом, единственной настоящей дорогой в Таринкот и из него. Мати­улла ввел плату за проезд по дороге, а затем создал ополчение, "Кандак амниат Урузган", или КАУ, чтобы обеспечить соблюдение его требований. Поступая таким образом, он десятки раз превращался из таксиста в миллионера. Большая часть этих денег была потрачена на КАУ, который обеспечивал безопасность, чистоту и прибыльность дороги. Жестокий и эффективный боец, он был выбран парт­нером австралийских сил специального назначения в Афганистане.

Все платили Матиулле. Если они этого не делали, были последствия. Когда не платили американцы, австралийцы или голландцы, появлялись "талибы" и нападали на автоколонны или устанавливали самодельные взрывные устройства на дороге Матиуллы. Когда не платили афганцы, их избивали или убивали.

Хайят Устад однажды был пойман на перевозке грузов по дороге Матиуллы без оплаты и был жестоко избит из-за этого. На самом деле, сам Матиулла избил Устада до постоянной хромоты. Впоследствии пара помирилась и с тех пор наладила прибыльное партнерство.

Возможно, без ведома Матиуллы, Хайят Устад начал добавлять незаконные грузы к своим поставкам. Ячейка сопоставления и целеуказания установила, что компоненты взрывчатых веществ доставлялись в Урузган из Пакистана на грузовиках логистической компании, принадлежащей братьям Устад. Они определили Хайата Устада как виновную сторону, поэтому он попал на конвейер списка приоритет­ных воздействий, превратившись в объект "Хеггитт".

Однако у оперативной группы сил специальных операций были планы, выходящие за рамки убийства "Хеггитта". Инициатива ОГССО, известная как "Ячейка верховенства закона", помогла получить аф­ганский ордер на его арест, который они планировали использовать, чтобы протолкнуть Устада через афганскую судебную систему. Это должен был быть первый в истории афганский ордер, выданный с помощью ОГССО. Они постараются, чтобы Матиулла одобрил, и поставил себе в заслугу, законное исполнение ордера, что, как они надеялись, приведет к вынесению обвинительного приговора в зале суда.

С этой целью Шейн Хили намекал Хаджи Вали Джану, главе разведки Матиуллы, во время еже­дневного утреннего совещания разведки, что ОГССО знает, что Устад сотрудничает с повстанцами, и что они могут однажды схватить его.

Где-то в марте 2011 года отряд "Чарли" был послан за объектом "Хеггитт", но они захватили не того брата Устада. Прежде чем этот брат смог быть освобожден, а Хаят задержан, трое оставшихся бра­тьев, Давуд, Ман и Хаят Устад, появились в Кэмп-Холланд с просьбой освободить их невиновного брата. Троицу пригласили в комнату шуры в Кэмп-Рассел, где и планировалась замена.

За пределами комнаты братьев встретил Хили, которому было поручено точно определить, на какого брата у них есть ордер. За дверью солдаты из отряда "Чарли" ждали, чтобы схватить Хаята после того, как через AV-оборудование комнаты шуры будет послан сигнал.

Переведенный разговор между австралийскими солдатами и афганскими бизнесменами был примири­тельным, а затем даже дружеским. От имени ОГССО Хили извинился за то, что захватили их брата, и, не объясняя, что их целью был Хаят, предложил вернуть его им на следующий день. Афганцы сказа­ли, что тогда они вернутся, и Хайят предложил Хили свой номер телефона, чтобы избежать дальней­ших ошибок.

FATC смогла много сделать с номером телефона Хайата Устада. Отчеты из открытых источников предполагают, что разговоры Устада могли отслеживаться, все входящие и исходящие номера могли фиксироваться, местоположение телефона можно было отслеживать с точностью до нескольких мет­ров, все данные могли записываться, а телефон можно было использовать в качестве подслушивающе­го устройства, даже когда он был выключен.

Захваченный телефон может быть подобен дамоклову мечу, висящему над головой афганца. Если цель из списка приоритетных воздействий воспользуется своим телефоном, в системе целеуказания может появиться "зеленый свет" ССПВ, что означает, что против нее может быть начата миссия, и она может быть законно убиты и объявлена джекпотом. Однако, если цель будет поймана, то должны быть найдены дополнительные доказательства ее соучастия в преступлении, прежде чем можно будет объ­явить джекпот.

В 2012 году тогдашний капитан SASR Эндрю Хасти (ныне федеральный политик) обратился к ко­мандиру SASR, обеспокоенный тем, что некоторые патрули предпочитали убивать афганцев, подозре­ваемых в принадлежности к повстанцам, а не захватывать их в плен, потому что стандарт сбора дока­зательств для захвата был намного выше, чем для убийства.

- Вы могли бы запустить ракету по цели с помощью разведданных перехвата [например, цель из списка приоритетных воздействий использует свой телефон], но вы не могли использовать эти данные радиоперехвата как способ держать их взаперти более трех дней, и вам нужно было найти доказатель­ства, будь то оружие, детонационный шнур, компоненты, - сказал бывший офицер SASR.

Этот более высокий стандарт доказывания при захвате, возможно, также создал стимул к убийству в командовании ОГССО. Бывший офицер отмечает, что "как только мы подсчитали количество целей из списков приоритетных воздействий, вы хотите поднять счет, будь то убийство или захват".

Во время шуры между Хили и братьями Устад было принято молниеносное решение оставить Хайата в поле зрения разведки. Он понятия не имел, что был отмеченным человеком, он уже пообещал вер­нуться в лагерь на следующий день, но, взломав его телефон, австралийская разведывательная группа, возможно, сможет больше изучить сложную сеть повстанцев, частью которой он был. Было известно, что эта сеть включала в себя национальную приоритетную цель Австралии, командира повстанцев Абдула Хая, обозначенного как объект "Рапира".

Хайят Устад ушел со встречи свободным человеком. Он не знал этого, но он начал работать на австра­лийцев.

Пятница, 29 апреля 2011 года, была спокойным днем в ячейке сопоставления и целеуказания и в опе­ративном центре. Резервистов сменили SASR и приступили к работе, уничтожив и захватив в плен ряд целей из списка приоритетных воздействий в течение первого месяца их ротации. Однако они по-прежнему были обязаны соблюдать ограничения в отношении воздушного пространства, и поскольку 29 апреля был день, когда у них не было доступа к вертолетам, S2 оперативной группы сил специаль­ных операций (старший офицер разведки ОГССО) и S3 (оперативный офицер) находились вдали от Кэмп-Рассела.

Во второй половине дня некоторые сотрудники разведки из ячейки сопоставления и целеуказания, включая Шейна Хили, отправились в тренажерный зал Кэмп-Рассела. Когда он вернулся в FATC, его встретили шокированные лица и гнев.

- Они, убили его, нахрен, не так ли? - спросил он ближайшего солдата.

Солдат кивнул.

Хайят Устад, воспользовавшись своим телефоном на складе, переключил режим ССПВ на "зеленый". Этот статус был замечен на терминале, которым пользовался офицер SASR или командир патруля. Против Устада была быстро организована операция по уничтожению/захвату, и часть операторов SASR подъехала к складу на своих квадроциклах (вместе с поддержкой бронетехники, согласно мест­ным источникам). Когда Хайят Устад сел обедать со своим дядей и несколькими коллегами, его застрелили.

- Им было скучно, - говорит источник. - Все очень просто. Им было скучно, и они хотели кого-нибудь застрелить.

Никого в FATC не волновало, что афганский источник погиб, их работа часто заключалась в том, что­бы приговаривать афганцев к смерти, но их действительно волновало, как это убийство повлияло на стратегический ландшафт. Они получали разведданные от Устада и могли бы, при правильной слежке в нужное время, приблизить Матиуллу к афганской правовой системе, в чем Урузган отчаянно ну­ждался. Теперь Хаят Устад был мертв, и от него было мало толку, за исключением очка в таблице ли­деров ССПВ по джекпотам (где также оказался брат Хаята Манан Устад, убитый позже как объект "Бланка").

Мужчины и женщины, работающие в FATC, считали себя скульпторами, формирующими поле боя давлением, движениями и разрезами. По их мнению, убийство Хайят Устада было не средством до­стижения чего-то большего, а целью.

Убийство Устада было должным образом санкционировано и, следовательно, было законным в соот­ветствии с правилами ведения боевых действий 2011 года, обязательными для миссий оперативной группы ССО по объединенным спискам приоритетных воздействий, за исключением, возможно, од­ной вещи: местные источники и источники ОГССО утверждают, что Устад не был вооружен, и что по­сле убийства группа захвата SASR положила пистолет Макарова на грудь Устада, перед тем, как сфотографировать его тело.

30 апреля 2011 года Министерство обороны опубликовало пресс-релиз, озаглавленный "Командир по­встанцев убит при попытке стрелять в австралийских военнослужащих". В пресс-релизе убийство описывалось как "операция под руководством афганской национальной полиции в Таринкоте" против "известного лидера повстанцев" и заявлялось, что "операция проводилась со строгим соблюдением австралийских правил ведения боевых действий".

Но использовалось ли "подброшенное" оружие? Если да, то почему?

На эти вопросы можно ответить только после того, как мы поймем войну австралийского спецназа в Афганистане, где законы, правила, приказы, этика, стимулы и мораль объединились в гигантский клу­бок скрученной бечевки, окрашенной в оттенки серого.

В 2012 году Бен Робертс-Смит вылетел обратно в Афганистан. Эта ротация стала последней для кава­лера Креста Виктории, но первой в качестве командира патруля SASR, должности, к которой он стре­мился всю свою карьеру.

Теперь у него будет такая независимость на поле боя, какой он никогда раньше не испытывал. Соглас­но книге, авторизованной командующим специальными операциями (Австралия), известного как SOCAUST, у Бена Робертс-Смита будет больше всего убийств среди всех солдат в этой ротации. За свою работу в рамках этой ротации он был бы награжден благодарностью за выдающуюся службу, ко­торая обычно присуждается старшим офицерам. В его цитате упоминалось наставничество Робертс-Смита над следующим поколением операторов SASR.

После этой ротации в 2012 году Робертс-Смит покинул силы обороны Австралии, в конечном счете затем, чтобы сделать карьеру в телевизионном менеджменте. Он ушел в отставку как самый награ­жденный австралийский солдат со времен мировых войн, оставив после себя впечатляющее наследие из медалей, а также удивительный шлейф враждебности, негодования и слухов.

Некоторые из тех, кто служил с Беном Робертс-Смитом, рассказывали коллегам по братству SASR, что награжденный Крестом Виктории был некомпетентным командиром патруля, хулиганом и виновным в тяжких проступках. В 2018 году эти слухи были изложены на газетной бумаге, сначала без упомина­ния имени Бена Робертса-Смита, а затем с упоминанием его конкретно. В 2020 году долгожданный доклад генерал-инспектора Сил обороны Австралии о предполагаемых военных преступлениях в Аф­ганистане был опубликован в отредактированном виде. В докладе содержатся заслуживающие дове­рия утверждения о 39 убийствах, в основном задержанных, ответственность за которые возлагается на 25 солдат. Подавляющее большинство предполагаемых убийств было совершено в 2012 году.

Публичным лицом доклада был начальник сил обороны Ангус Кэмпбелл, сам бывший офицер SASR, который сообщил СМИ, что офицеры и следователи сил обороны Австралии были "разочарованы откровенным обманом со стороны тех, кто знал правду, и, нередко, необоснованным сопротивлением запросам и расследованиям со стороны их начальства". Была выдвинута теория "гнилого яблока" о во­енных преступлениях, идея о том, что некоторые негодяи-операторы плохо себя вели в трудной, но справедливой войне.

Единственным известным предполагаемым "гнилым яблоком" был Бен Робертс-Смит (хотя ни он, ни кто-либо другой официально не был назван), и он стал громоотводом для новостей о докладе гене­рала-инспектора. Новые обвинения в адрес Робертс-Смита начали публиковаться в прессе с регуляр­ностью метронома.

Робертс-Смит заявил о своей полной невиновности и дал отпор, возбудив долгое и дорогостоящее (су­дебные издержки обеих сторон уже оцениваются в 25 миллионов долларов) дело о клевете. При фи­нансовой поддержке своего босса-миллиардера "Седьмого канала" Керри Стоукса, Робертс-Смит на­нял двух самых известных адвокатов Сиднея, чтобы они вели его дело против СМИ-нарушителей, в первую очередь "Найн Медиа" (ранее "Файрфакс Медиа"), издателя газет "Эйдж" и "Сидней Монинг Геральд".

В ходе судебного разбирательства выяснилось, что или Керри Стоукс, или его компания "Australian Capital Equity" оплачивали судебные издержки нескольких членов SASR, выступавших в суде по делу о диффамации, которые были обвинены в военных преступлениях, включая убийство, и ряда других свидетелей, выступавших в поддержку Бена Робертса-Смита.

На момент написания этой статьи судебный процесс закончился, но решение еще не принято. Предпо­лагаемым преступникам, указанным в докладе генерала-инспектора, пока не предъявлено никаких об­винений в военных преступлениях, и эта ответственность возлагается на новый надзорный орган под названием Управление специальных расследований, которое в настоящее время финансируется только до 2023 года.

Ни дело о диффамации, ни доклад генерала-инспектора не являются идеальным историческим факе­лом, способным пролить свет на тьму, которой была война австралийского спецназа в Афганистане. И следует помнить, что до тех пор, пока суд не примет иного решения, каждому австралийскому солдату и бывшему военнослужащему должна быть предоставлена презумпция невиновности при обвинении в каком-либо правонарушении. Но если мы потратим время на то, чтобы понять, почему и как Австра­лия вступила в бой, а также где сражались наши войска и как, тогда и отчет, и судебный процесс наво­дят на мысль об одном: что грехи Австралии в Афганистане не получится возложить на козла отпуще­ния в звании сержанта.

Дебют

"Отбирать людей так, как это делали мы... и заставлять их считать грузовики с углем было просто пустой тратой времени".

Глава 1

Было 29 августа 2001 года, и мощные надувные лодки с полужестким корпусом (RHIB), на борту ко­торых находились 45 операторов SASR, рассекали теплые волны Индийского океана. Они двигались к цели: афганской цели, первой из сотен, которые будут преследоваться в ближайшие 13 лет.

Операторы приготовили свое оружие, проверили связь и мысленно прокрутили в голове тщательно разработанные планы действий по штурму норвежского грузового судна впереди.

Тем временем на крайнем севере Афганистана, недалеко от таджикской границы, группа террористов-смертников из двух человек приблизилась к своей цели, когда их товарищ из Саудовской Аравии в Ва­шингтоне, округ Колумбия, купил пять билетов на рейс 77 авиакомпании "Амэрикен Эйрлайнс" в Лос-Анджелес.

Мир перевернулся, и после трех долгих десятилетий мира и миротворчества SASR вступил в войну.

Бойцы на лодках входили в состав тактической штурмовой группы SASR, или ТШГ, подразделения в составе полка, основанного на возможностях, разработанных британской SAS для разрешения ситуа­ций внутреннего терроризма, таких как захват зданий, захват заложников и угоны самолетов. Австра­лийские подразделения ТШГ SASR уделяют особое внимание абордажу, поскольку многие сценарии, к которым они готовятся, включают захват нефтяных платформ или крупных судов у берегов Австра­лии.

Когда министр иностранных дел Австралии Александр Даунер обменялся телефонными звонками со своим норвежским коллегой Турбьерном Ягландом по поводу грузового судна под норвежским фла­гом, не выполнившего приказы Австралии покинуть австралийские воды, подразделение ТШГ было доставлено самолетом из Перта на остров Рождества, где оно было передано на корабль Королевских ВМС Австралии "Манура", транспортный корабль класса "Канимбла", следующий за судном-наруши­телем. Норвежскому экипажу сказали, что если их судно не выполнит приказы Австралии, последуют "соответствующие действия".

Когда судно приблизилось к австралийским водам, вопреки приказу, подразделению ТШГ было при­казано приступать.

Перед посадкой на борт надувных лодок, SASR изучила характеристики возможных угроз. Питер Тинли, в то время заместитель командира (или 2IC) абордажной группы SASR, а ныне член парламен­та Западной Австралии, говорит, что один из этих профилей угроз предполагал, что вскоре они могут быть вовлечены в бой.

- Мы думали, что существует вероятность того, что нашей посадке могут воспрепятствовать, но у нас не было никакой конкретной информации, кроме как для учета всех возможных непредвиденных об­стоятельств, - сказал Тинли.

Не было никаких предположений о том, что небольшая норвежская команда окажет им сопротивле­ние, но большая группа афганцев, нация с воинственной репутацией, численность которой, вероятно, исчислялась сотнями, это совсем другое дело.

Когда норвежский корабль стал больше на горизонте, солдаты приготовили свои пистолеты-пулеметы "Хеклер-Кох" и гранаты. Любое сопротивление на корабле повлечет смертельный исход; SASR не стреляет, чтобы ранить.

Вскоре корабль превратился в стену из красного металла, но, к радости штурмовой группы SASR, это была не та стена, на которую им пришлось бы взбираться. Трап был опущен с уровня палубы до ва­терлинии. Операторы ТШГ знали, что это не было приглашением к вторжению: это просто указывало на то, что судно ожидает медицинской помощи, о чем неоднократно просил капитан судна.

Когда рулевые надувных лодок приготовились высадить операторов ТШГ, можно было различить на­звание судна, написанное белым на его корме: "ТАМПА".

В течение десятилетий, предшествовавших 11 сентября, SASR были рок-звездами во времена рэпа. На протяжении большей части 70-х, 80-х и 90-х годов аббревиатура SAS в Австралии оставалась крыла­тым словом для обозначения высокооктанового военного авантюризма, но реальность была совершен­но иной.

- Когда я был там, SAS в значительной степени искала себе место, - говорит Крис Робертс, кавалер Креста за выдающиеся заслуги и ордена Австралии, командующий SASR в середине 1980-х годов, а позже командующий австралийскими силами специального назначения. - Мы все время спрашивали себя: "Как нам найти способы быть полезными?"

Полк получил свое название во время войны во Вьетнаме, где армия Северного Вьетнама окрестила их "Призраками джунглей" за их способность исчезать и появляться вновь по своему желанию, но Ро­бертс, ветеран той войны, считает, что часть могла бы сделать гораздо больше.

- Мы в основном проводили рекогносцировку, и я должен сказать, что мы вели тактическую разведку, поддерживая оперативную группу [1-ю австралийскую оперативную группу]. Мы также занимались преследованием и парой рейдов, например, я провел рейд, в ходе которого был разрушен мост, - гово­рит Робертс, который также отмечает, что оперативная группа регулярной армии на самом деле не зна­ла, как использовать возможности спецназа, которые, по его мнению, могли бы быть гораздо более на­ступательными.

Робертс говорит, что в последовавший за этим мирный период SASR стал использоваться недостаточ­но эффективно и нецелесообразно. SASR разработал один из самых строгих режимов отбора в мире, сопоставимый с британскими методами и процедурами SAS (и заимствованный у них). Они отбирали не только за исключительную физическую форму, упорство и высокие способности к полевым и пе­хотным навыкам, но и за особый тип интеллекта и даже индивидуальность, чего не было нигде в си­лах обороны Австралии.

Робертс увидел, что SASR может служить "подразделением национальной миссии", как это делал от­ряд "Дельта" Соединенных Штатов и британская SAS, причем полк является жизнеспособным реше­нием, в Австралии или за рубежом, любой политической проблемы, которая потенциально может быть передана людям с оружием.

Робертс и последующий командир SASR Джим Уоллес, также кавалер ордена Австралии, который также позже стал командующим австралийскими силами специального назначения, хотели, чтобы полк мог предлагать варианты действий в Канберре всякий раз, когда возникала проблема. Некоторые в части, хотя и не Робертс и не Уоллес, даже считали, что SASR вообще должна находиться вне воен­ной цепочки командования, подчиняясь непосредственно премьер-министру и кабинету министров, как некоторые подразделения спецназа США подчиняются президенту.

- Мы действительно хотели быть отрядом в прямом распоряжении правительства, - говорит Уоллес. Но в 80-х и большей части 90-х годов высокопоставленные правительственные деятели, вероятно, во­обще не думали о SASR.

В 1990-х годах доктринальная роль каждого австралийского военного подразделения стала опреде­ляться парламентским докладом гражданского военного эксперта Пола Дибба, представленным пра­вительству Хоука в 1986 году, и последующей Белой книгой по обороне, в которой предполагалось, что абсолютным приоритетом для сил обороны Австралии должна быть защита родной Австралии. В докладе отмечалось, что австралийские силы специального назначения должны сосредоточиться на наблюдении и рекогносцировке территории Австралии и что "другие обязанности... не следует разви­вать в дальнейшем за счет своих военных обязанностей по наблюдению и рекогносцировке".

- Лично мне это не понравилось, - говорит Крис Робертс.

Он думал, что SASR способна сделать гораздо больше, и что ее членам мешали "ревнивые" команди­ры пехоты регулярной армии, стоящие выше по служебной лестнице.

Однако приказы есть приказы, и эти местные обязанности означали, что SASR проводили большую часть своего времени на тренировках в Северной Австралии, готовясь к войне в Австралии, которая, как считало большинство, никогда не произойдет.

- В полку царила эта чушь про "оборону Австралии", - говорит Джим Уоллес. - Я говорю "чушь", по­тому что никто из нас никогда не думал, что нам придется так сражаться. Отбирать людей таким об­разом, какой был у нас, и с таким качеством людей, которых мы нашли, а затем рассаживать их на вер­шинах холмов на севере Северной территории и в округе Кимберли и заставлять их считать грузовики с углем было просто пустой тратой времени по сравнению с их работой. Я, конечно, был полон реши­мости подготовить нас к тому, чего на самом деле хотело от нас правительство.

Единственной иной ролью, которую спецназу было разрешено выполнять в соответствии с докладом Дибба, была борьба с терроризмом, что делало SASR уникальной среди почти всех военных ресурсов Австралии, поскольку он, по сути, будет действовать постоянно. Эта роль означала, что SASR был обучен совсем другому виду боевых действий и финансировался для него.

- Настоящим стимулом для SAS были возможности по борьбе с терроризмом, - говорит Крис Робертс. - Я сосредоточился на роли в борьбе с терроризмом, в рамках которой мы тренировались в ближнем бою в городских районах или в зданиях. Это дало нам совершенно новые возможности, которые, я ду­маю, оказали влияние на весь путь до Афганистана.

Джим Уоллес был так же сосредоточен на борьбе с терроризмом, когда командовал полком, и возмож­ности "черной роли" (борьба с терроризмом) в конечном итоге просочились в планирование и совер­шенствование возможностей "зеленой роли" (для наземной войны).

Другим несомненным преимуществом роли SASR в борьбе с терроризмом в 80-х и 90-х годах было то, что цепочка командования ТШГ обходила сухопутное командование армии, в подчинении которого обычно находился SASR, позволяя ему принимать решения о закупках, логистике, обучении и струк­туре подразделения без необходимости внешнего одобрения.

SASR агитировали за то, чтобы их поставили под их собственное командование и не привязывали к структуре сухопутного командования. В 1990 году были сделаны первые шаги к освобождению от су­хопутного командования, когда был создан штаб сил специального назначения, с целью того, чтобы австралийские силы специального назначения в конечном итоге имели собственного генерал-майора во главе своего собственного командования, равного флоту (Королевский военно-морской флот Ав­стралии), сухопутным силам (армия Австралии) и военно-воздушным силам (Королевские ВВС Ав­стралии).

Ряд событий, произошедших в 90-х годах, значительно увеличили число сторонников командования в Австралии. Значительным изменением стало приход к власти либерально-национального коалици­онного правительства Джона Говарда в 1996 году. С приходом этого правительства появилась более ориентированная на внешний мир позиция в области безопасности, по сравнению с позицией их пред­шественников-лейбористов, позиция, которая только укрепилась по мере того, как австралийский регион переживал период нестабильности. В конце 90-х годов на Фиджи, в Камбодже и на Соломоно­вых островах произошли сбои в системе безопасности, но больше всего новое правительство беспоко­ил рост политического насилия в Индонезии и Папуа - Новой Гвинее.

В Индонезии давнее диктаторское и крайне коррумпированное правительство президента Сухарто бы­ло дестабилизировано после азиатского валютного кризиса 1997 года. По мере падения курса индоне­зийской рупии движения за независимость набирали силу в Тиморе-Лешти и Западном Папуа, а по всей стране росло этническое насилие. Ситуация с правами человека и мошенническое экономическое поведение правительства Сухарто оказались под пристальным вниманием. В Индонезии созрели усло­вия для революции.

Особую озабоченность премьер-министра Говарда вызывала бывшая австралийская колония Папуа - Новая Гвинея, и особенно Северный Соломонов остров Бугенвиль, где в полном разгаре было восста­ние между этническими сепаратистами и национальными силами Папуа - Новой Гвинеи, а также частными военными подрядчиками из Соединенного Королевства. Сценарии, при которых Австралии требовалось быстро перебросить войска за рубеж, были легко представлены правительством Говарда, и было ясно, что многие из этих сценариев лучше всего (или только) могут быть разрешены силами специального назначения.

Были проведены два структурных обзора вооруженных сил Австралии: "Армия в 21-м веке" и "Ре­структуризация армии", поскольку скачки в развитии цифровизации, автоматизации, миниатюриза­ции, авиации, связи и наблюдения значительно изменили способы применения военной мощи. В обзо­рах предлагалось значительно увеличить силы специального назначения Австралии, как по ресурсам, так и по численности, одна из основных рекомендаций заключалась в том, чтобы Австралия создала второй штатный полк "стрелков" спецназа, наряду с SASR, но отдельно от него (позже ставший 2-м полком коммандос).

SASR был разработан для работы небольшими и часто подпольными группами. Этот новый полк ком­мандос должен был иметь другую структуру, действуя в основном взводами, численностью около 30 человек. Он будет использоваться для открытых операций, включая захват аэродромов, создание плац­дармов и оцепления при акциях прямого действия.

Планировалось, что набор возможностей нового полка коммандос будет отличаться от такового у SASR, но также и дополнять его. Однако на практике имело место значительное дублирование опера­ций, особенно в Афганистане, что способствовало соперничеству и, во многих случаях, ненависти между двумя полками "стрелков".

В 1999 и 2000 годах австралийские силы специального назначения переживали период перемен, а так­же растущей полезности. Когда оба полка готовились к операции "Золото", крупной предолимпийской антитеррористической операции по обеспечению готовности, в крошечном развивающемся государ­стве Тимор-Лешти вспыхнуло насилие со стороны ополченцев, и оба полка были отправлены на се­вер.

Австралия согласилась возглавить международные силы, уполномоченные Организацией Объединен­ных Наций для обеспечения стабильности и мира в Тиморе-Лешти, но когда было подсчитано, что Австралии потребуется развернуть 5000 военнослужащих, высокопоставленные лица правительства были шокированы, обнаружив, что это предел того, что силы обороны Австралии могут развернуть за рубежом.

Александр Даунер вспоминает:

- [Я подумал] "Ну, ничего страшного, мы можем найти пять тысяч военнослужащих, у нас в австра­лийской армии гораздо больше пяти тысяч солдат”. Ну, как оказалось, некоторые из них делают это, а некоторые - то, и их нужно ротировать и так далее, так что пять тысяч - это примерно наш предел. Мы такие: "Что вы имеете в виду, пять тысяч - это наш предел?". Вы просто не знаете об этом, как ми­нистр или премьер-министр. В 1999 году мы были действительно удивлены тем, насколько ограничен­ными были возможности сил обороны Австралии.

Даунер говорит, что он и Джон Ховард также были обеспокоены отсутствием у Австралии способно­сти к проецированию силы, поскольку у них была "какая-то старая посудина под названием "Тобрук", и все". Австралийские вооруженные силы не были предназначены для использования за границей.

- Я подумал: "Действительно, какого хрена? Как люди могли согласиться с этой безумной идеей?" - го­ворит Даунер. - Это то, что сделали люди, но это не то, что сделал бы я, и это не то, что сделали мы, Говард и я.

После Тимора-Лешти правительство осуществило крупные инвестиции, чтобы сделать силы обороны Австралии гораздо более "гибкими и разносторонними". По словам Даунера, покупка транспортных самолетов "Боинг" C-17 и строительство универсальных десантных кораблей были результатом шока, который он и Говард испытали, когда осознали, насколько ограничены возможности сил обороны Ав­стралии по осуществлению проектов за рубежом.

И Даунер, и Говард говорят, что расширение сил специального назначения было также попыткой из­менить направление и возможности сил обороны Австралии, включая возможность более быстрого развертывания за рубежом.

Деньги поступали в Австралийское командование специальных операций (КССО), и особенно в новое инженерное подразделение специального назначения, созданное для противодействия химическим, биологическим, ядерным, радиологическим и взрывоопасным угрозам во время Олимпийских игр в Сиднее. Это подразделение стало полноценным полком в 2002 году, названным сначала полком реаги­рования на инциденты (IRR), а затем инженерным полком сил специальных операций (SOER).

Рота боевой поддержки специальных операций (позже эскадрон материально-технического обеспече­ния специальных операций) была введена в строй в 2003 году, что позволило КССО быстрее развер­тывать солдат и действовать более независимо.

Благодаря штатным полкам "стрелков", их собственным выделенным резервным силам (давно суще­ствующему 1-му полку коммандос), в сочетании с выделенным штабом сил специального назначения и тренировочно-учебным центром, КССО превращалось в "армию в футляре", способную к быстрому развертыванию и в высшей степени независимую.

- Сейчас они почти армия внутри армии, - говорит Джим Уоллес, - и когда у вас есть подобное, у вас может возникнуть тенденция действовать раздельно. Это может стать проблемой.

Глава 2

"Если ты залезешь наверх, мы стащим тебя за ноги; если ты спрячешься внизу, мы вытащим тебя за волосы"

Операторы SASR штурмовали трап "Тампы" (за исключением одного, который взобрался по якорной цепи корабля) и ворвались на палубу, держа оружие наготове, сняв предохранители, выкрикивая инструкции сотням мужчин, женщин и детей перед ними.

- Ложитесь, где стоите!

Многие из тех, кто был на палубе, уже лежали, слишком слабые, слишком голодные или слишком больные, чтобы стоять. Почти никто не говорил по-английски, и никто из солдат не говорил на хазара­ги, диалекте дари, на котором чаще всего говорили люди на корабле.

Подросток по имени Сайед Али Мурад, который немного говорил по-английски, подошел к одной из штурмовых групп в попытке выступить посредником. На него было направлено оружие, и на него кричали. Он не мог понять, о чем его просят. Раздались новые крики, и на него направили еще больше оружия. Он снова лег.

Мурад был напуган. Он знал, что это австралийские солдаты, и что они не должны были убивать без­оружных людей, но, учитывая то, как они появились, неожиданно, с обнаженным оружием и криками, он боялся, что его собственная короткая и полная опасностей жизнь скоро подойдет к концу.

Путешествие Саеда Али Мурада в территориальные воды Австралии, как и многих других 432 чело­век, находившихся на палубе "Тампы", началось в Афганистане. Почти все, мужчины, женщины и де­ти, бежали от талибов. Как и большинство находившихся на корабле, Мурад был хазарейцем, членом этнического меньшинства, которое талибы считают вероотступниками. Хазарейцы говорили на дру­гом языке, чем большинство жителей страны, и, что более важно, исповедовали другую религию.

Хазарейцы были мусульманами, как и талибы, но они были частью шиитской ветви, отличной от сун­нитской, членами которой было большинство талибов. Это межконфессиональное различие в большинстве мест исламского мира и в большинстве случаев незначительно, но не в Афганистане под руководством талибов в 2001 году.

За семнадцать лет до "дела Тампы" Мурад родился в маленькой деревне в южной части провинции Газни, в нескольких километрах от границы с Урузганом. Его деревня была частью так называемого "Хазараджата", обширной территории в центральном Афганистане, охватывающей несколько провин­ций, которая была в основном населена хазарейцами и защищалась их группами ополчения.

Когда родился Мурад, армия СССР номинально оккупировала страну. На самом деле они контролиро­вали Кабул и несколько других городов, но в сельской местности они подвергались постоянным напа­дениям моджахедов, поддерживаемых ЦРУ и Пакистаном.

По мере того как Мурад рос, Афганистан менялся. В 1989 году Советская Армия ушла из страны, из­далека поддерживая коммунистическое марионеточное правительство под руководством пуштунского лидера по имени Мохаммад Наджибулла.

Пуштуны, крупнейшая этническая группа Афганистана и вторая по величине в Пакистане, на протя­жении сотен лет, возможно, даже тысяч, были наиболее значимыми действующими лицами на полити­ческой и военной арене Афганистана, имея долгую историю войн против других этнических групп Афганистана, других пуштунов, Советского Союза, Великобритании, Соединенных Штатов и даже, по мнению многих антропологов, Александра Македонского и Чингисхана (многие хазарейцы утвер­ждают, что являются потомками Чингисхана и его вторгшейся монгольской армии).

После ухода советских войск из Афганистана Наджибулла попытался отречься от своего коммунизма и принять афганский и исламский национализм, но он был отвергнут другими пуштунскими воена­чальниками и моджахедами, которые сражались с правительственными войсками Наджибуллы, а за­тем друг с другом. На протяжении 90-х годов на большую часть Афганистана опустилась пелена все­общих насильственных беспорядков.

Для Саеда Али Мурада, который сейчас имеет докторскую степень в области международных отноше­ний и преподает в австралийском университете, эти великие события стали открытием и закрытием его школы.

- Безопасность на местном уровне в значительной степени зависела от местных субъектов, и общинам приходилось вести переговоры с этими местными субъектами, - говорит он. - Иногда вооруженная группа устанавливала охрану, и это означало стабильность и защищенность, и, как правило, у них не было идеологической оппозиции школам.

- Иногда охраны не было вообще, а иногда мы ходили в школу, когда шли бои между двумя вооружен­ными группировками, а над головой летали ракеты. Это было частью жизни.

Безопасность для хазарейцев была местной обязанностью. Это было верно для большинства этниче­ских, племенных и подплеменных групп в большинстве районов Афганистана, но особенно это было верно для хазарейцев. С их отличительными монгольскими и тюркскими чертами лица и уникальным диалектом они не могли избежать ужасных погромов и массовых убийств, просто смешавшись с дру­гой общиной.

Хазарская деревня Мурада жила рядом с общиной пуштунов, и хотя эти две общины часто конфликто­вали, когда дело касалось социальных вопросов, таких как женское образование, права женщин и ме­дицинская практика, в основном у них были мирные и функциональные отношения.

- Отношения между двумя группами были ограничены, например, очевидно, что между группами нет браков, но у нас были деловые связи и, я бы сказал, была также дружба, - говорит Мурад.

Независимо от общительности, хазарская община чувствовала себя в большей безопасности, когда жила под защитой сильного и сплоченного хазарского ополчения. По словам Мурада, в середине 1990-х годов этого чувства безопасности не хватало, поскольку "Хезбе вахдат", основное хазарское ополчение, потерпело ряд поражений на полях сражений, и границы хазараджата начали рушиться.

Хазарейцы боялись резни, и они были далеко не единственными. В тот период в Афганистане почти не было закона. Дороги между городами часто принадлежали вооруженным ополченцам, которые по­стоянно сражались за контроль с другими ополченцами. Налеты на поселки были обычным явлением; то же самое касалось карательных и произвольных артиллерийских обстрелов.

Социальных служб было мало, смерть была неизбежна, и, как и в большинстве районов Афганистана, закон АК-47 был единственным, что имело значение.

Именно в этой обстановке из Пакистана и южного Афганистана начала появляться группа исламских ученых и студентов-религиоведов, получившая название "Талибан" (буквально "студенты" или "уче­ные").

Эта сила в значительной степени воспринималась как позитивная в Афганистане, даже хазарейцами. Да, Талибан был преимущественно пуштунской силой, но считалось, что их пуштунская идентич­ность подчинена их моральной идентичности, которую они носили как знак почета.

Когда они впервые появились, группа сделала заявления о том, что они прибыли не для межконфес­сиональной войны и даже не для исламских чисток, а для установления мира, законности и порядка для всех афганцев. Они утверждали, что не заинтересованы в самостоятельном управлении, вместо этого заявив, что создадут безопасность и закон, а затем сформируют правительство национального единства, восстановив в должности афганского короля, который был свергнут в 1973 году.

- У них был действительно романтизированный образ, - говорит Мурад. - Они были просто студента­ми, которые были сыты по горло кровопролитием и анархией в стране. Одной из метафор, которые ис­пользовались в то время, было то, что они были "белыми ангелами".

Первоначально талибы захватили территорию на юге Афганистана, где преобладали пуштуны, и там они очистили дороги от бандитов и создали шариатские суды, в которых рассматривались земельные споры и уголовные иски; это был чрезвычайно популярный шаг. К 1995 году талибы объединили большинство пуштунских ополченцев под своим белым знаменем и контролировали большую часть юга страны.

В 1996 году они захватили многонациональную столицу Кабул, а также восточный город Герат, насе­ленный в основном не-пуштунами, говорящими по-персидски. То, как они захватили Кабул (среди прочих зверств они без разбора обстреливали город), и их жестокое теократическое правление в Гера­те изменили восприятие талибов и начали вселять страх в сердца хазарейцев.

Хазарейцы по всему Афганистану перевооружились, повторяя усилия сил этнических меньшинств на севере, и многие присоединились к более крупным ополчениям, выступающим против движения Та­либан. Основное хазарское ополчение "Хезбе Вахдат" объединило силы с тем, что стало Северным альянсом, для защиты третьего по величине города Афганистана, Мазари-Шарифа. Мазари-Шариф в значительной степени был избавлен от кровопролития на протяжении 80-х и 90-х годов благодаря многочисленной общине этнических узбеков, которые приветствовали советское вторжение и поддер­живали мощное ополчение на протяжении большей части 90-х годов.

В 1997 году благочестивые, этнически чистые и полностью идеологезированные талибы напали на за­щитников Мазари-Шарифа, которые были полиэтническими, многоконфессиональными и придержи­вались религиозной терпимости (известно, что в городе были широко доступны водка и секс-работ­ники). В Мазари-Шарифе столкнулись два видения Афганистана.

Первоначально Талибан понес большие потери в Мазари-Шарифе. Захваченных в плен боевиков "Та­либана" часто пытали и убивали, причем большая часть жестокостей творилась по приказам узбекско­го лидера Абдула Рашида Дустума. Началась осада города, оборона которого была прорвана в августе 1998 года благодаря, хотя и косвенно, саудовскому организатору и агитатору по имени Усама бен Ла­ден.

Бен Ладен и его люди сражались бок о бок с талибами, и правители Саудовской Аравии предоставили талибам парк машин и поддоны с наличными деньгами, пытаясь добиться расположения та­либов, и чтобы те отправили бен Ладена обратно в Саудовскую Аравию. Талибы забрали деньги и использова­ли машины для нападения на Мазари-Шариф.

Союз между узбеками и хазарейцами в Мазари-Шарифе быстро распался после того, как талибы во­шли в город. Захватчики установили власть своего собственного губернатора Абдула Манана Ниази в течение нескольких дней после вступления. Его первым актом на посту губернатора было хождение от мечети к мечети с пламенными речами об этнических меньшинствах Афганистана, особенно хаза­рейцах. Он издал указ, согласно которому хазарейцам будет разрешено жить в Афганистане, где доми­нируют талибы, только в том случае, если они отрекутся от своей религии и будут жить, как выразил­ся Ниази, как мусульмане.

- Куда бы ты ни пошел, мы тебя поймаем. Если ты поднимешься наверх, мы стащим тебя за ноги; если ты спрячешься внизу, мы вытащим тебя за волосы, - заявил мулла Манан Ньязи из центральной мече­ти Мазара.

После его выступлений боевики Талибана ходили от двери к двери в поисках хазарейцев; когда их на­ходили, их часто вытаскивали на улицу и забивали ножом, как это сделал бы халяльный мясник. В течение нескольких дней после убийств талибы отказывали семьям в просьбе похоронить этих людей, и их женам и детям приходилось наблюдать, как их трупы съедали собаки. Это стало началом новой политики талибов в отношении афганских хазарейцев.

- Что сделали талибы, так это установили вокруг нас экономическую блокаду, и я очень хорошо это помню, потому что мы все сильно пострадали, - говорит Мурад. - Они знали, что могут уморить нас голодом, вместо того чтобы воевать с нами. Там, где я жил, всего в нескольких километрах отсюда, в пуштунских районах, мешок риса мог стоить 1000 афгани [15 австралийских долларов], но там, где я был, рис стоил 10 000 афгани [150 австралийских долларов].

Шаг за шагом ополченцы-хазарейцы отступали, пока весь Хазараджат не был сдан талибам.

- Как только [талибы] пришли, они закрыли школы, а затем начали преследовать людей, сначала во­оруженных людей, затем НПО [неправительственные организации], а затем любых молодых людей, у которых было образование, и так далее по длинному списку, - говорит Мурад. - Раньше надежды было немного, но она у нас была. Мы с братом думали, что, возможно, наступит мир, и, возможно, мы смо­жем поступить в университет и найти хорошую работу или что-то в этом роде, но теперь надежды не было. Было только отчаяние.

Когда Мурад стал подростком, он "знал, что нас ждет выбор между пытками, тюремным заключением или смертью, поэтому в конце концов я покинул этот район". Он бежал в Кандагар. Из Кандагара он организовал свой контрабандный провоз под одеялом на заднем сиденье внедорожника в направлении афгано-пакистанской границы. Мурад обосновался в большой хазарской общине в Кветте, но там он снова был гражданином второго сорта, фактически, гражданином третьего сорта. В то время как паки­станские хазарейцы подвергались преследованиям со стороны большинства пуштунского населения, они, по крайней мере, имели пакистанское гражданство, обеспечивающее им базовое образование, здравоохранение и передвижение по стране и за ее пределами.

За год, проведенный в Кветте, Мурад изучил английский и внимательно следил за новостями, надеясь на хорошие новости от Хазараджата. Хороших новостей не было. Талибан укрепил свою власть в стране, Пакистан, Саудовская Аравия и некоторые государства Персидского залива признали органи­зацию законным правительством Афганистана.

- До тех пор афганские хазарейцы не путешествовали на большие расстояния, - говорит Мурад. - Мы бы сбежали в Пакистан или Иран, или, возможно, даже в страны Персидского залива, но всегда есть надежда вернуться. В 1999 году, после массовых убийств, было очевидно, что перспективы возвраще­ния нет.

Положение в Афганистане было безнадежным, и растущее число беженцев-хазарейцев в Кветте, пред­ставленное пакистанской пуштунской общиной, подвергалось избиениям и убийствам. Мурад регу­лярно разговаривал со своим отцом по телефону о том, что он может делать дальше, пока его отца не схватили талибы и не отправили на каторжные работы.

- Я никогда не хотел покидать Афганистан, - говорит Мурад. - Все, чего хотят хазарейцы - это жить в нашем районе, в нашем доме, но впереди у нас просто не было пути.

Кроме одного: пути контрабандистов.

Рано утром 23 августа 2001 года Саед Али Мурад прибыл на пляж недалеко от индонезийского при­брежного курорта Пантай Пелабухан Рату, потратив месяцы и сбережения своей семьи, чтобы до­браться туда. Теперь перед ним был последний отрезок пути.

Он и еще 432 человека, в основном мужчины, но также несколько женщин и детей, в основном хаза­рейцы, но также несколько таджиков, афганцев-пуштунов и жителей Шри-Ланки - были втиснуты в "Палапу" небольшую деревянную шхуну, используемую в основном для коротких рейсов между островами Индонезии и рыбной ловли. Группа индонезийских контрабандистов, в число которых вхо­дили полицейские в форме, заполнила каждый доступный дюйм лодки живым грузом. В предстоящем путешествии Мураду пришлось подтянуть колени к подбородку.

Хазарейцы не являются традиционными мореплавателями. Большинство из тех, кто был на "Палапе", никогда раньше даже не видели лодку и были в панике даже в тот короткий период, когда шхуна дви­галась по спокойным водам под ярким солнечным светом.

Расстояние от индонезийского порта до острова Рождества, австралийской территории, на которой группа надеялась высадиться и там попросить правовой защиты в соответствии с законами о бежен­цах, составило примерно 450 километров. Экипаж "Палапы" надеялся войти в порт после 36 часов плавания.

После рассвета 24 августа стало очевидно, что "Палапа" не прибудет в пункт назначения через 36 ча­сов, а возможно, и вообще не прибудет. Всю ночь море поднималось и бурлило, и двигатель лодки ра­ботал на пределе, когда по палубе разлились рвота и страх.

При первых лучах утреннего солнца послышался громкий треск и скрежещущий звук, а затем все стихло. Двигатель шхуны вышел из строя и разрушил сам себя. "Палапа" теперь дрейфовала по тече­нию и, при дальнейшем осмотре, медленно тонула.

В этот момент потерпевшее крушение судно было замечено австралийскими властями, и представите­ли Австралии предприняли усилия, чтобы катера индонезийских ВМС или береговой охраны спасли "Палапу". Когда эти усилия были проигнорированы, было отправлено морское сообщение: всем су­дам, по всем каналам.

"Тема: Ретрансляция сигнала бедствия. 35-метровое судно индонезийского типа с более чем 80 пасса­жирами на борту дрейфует в районе 09.32.5 южной широты 104.44 восточной долготы... на крыше судна написано SOS и HELP. Суда в течение 10 часов сообщают на эту станцию наилучшее расчетное время прибытия и намерения."

На вызов откликнулось огромное норвежское грузовое судно, перевозившее подержанную технику из Фримантла в Сингапур. Это был контейнеровоз "Тампа".

Когда корабль встал у борта "Палапы", Мурад поверил, что они спасены, не только от моря, но и от их ужасных обстоятельств. Он предположил, что его и других беженцев перевезут в Австралию, где им окажут медицинскую помощь (дюжина человек из группы были без сознания, а у многих других были серьезные проблемы со здоровьем), а затем признают беженцами.

- Мы очень надеялись, что австралийское правительство примет нас с распростертыми объятиями, со­вершенно не разбираясь в политике, - говорит он.

Капитан "Тампы" Арне Риннан связался с австралийской службой поиска и спасения (AusSAR), и поздно вечером 26 августа он объяснил австралийским чиновникам, что с более чем 400 пассажирами, многие из которых нуждаются в медицинской помощи, и со спасательными шлюпками всего для пары десятков пассажиров, он считает, что его судно больше не пригодно к плаванию. Он планировал от­плыть к ближайшему месту, где могла быть оказана помощь: острову Рождества.

Австралийская служба поиска и спасения ответила капитану Риннану, что это его прерогатива, как капитана его судна. Он должен был лечь в дрейф в море, где его будут принимать австралийские тамо­женники.

Затем было принято монументальное решение не допускать "Тампу" в австралийские воды.

В 2001 году правительство Говарда вечер за вечером подвергалось критике в средствах массовой ин­формации по поводу иммиграционной политики. Хотя количество беженцев в Австралии было незна­чительным по сравнению со многими странами мира, наблюдался значительный рост числа проси­телей убежища, въезжающих в страну на лодках. Спорный закон, предлагающий, чтобы лица, ищу­щие убежища, прибывающие на лодке, не имели доступа к австралийским судам, проходил через Се­нат, а центры содержания под стражей в Новом Южном Уэльсе и Западной Австралии, а также на острове Рождества регулярно появлялись в новостях из-за голодовок, беспорядков и болезней заклю­ченных.

Освещение в прессе Австралии было значительным, и казалось, что правительство не контролирует ситуацию. Когда "Тампа" забрал беженцев с тонущей "Палапы", у правительства появилась возмож­ность взять ситуацию под контроль.

Было самоочевидно, что юридические проблемы, с которыми сталкиваются беженцы, были бы значи­тельно уменьшены, если бы те, кто ищет убежища, просто никогда не добирались до территории, на которой Австралия, согласно международному праву, должна была бы иметь с ними дело.

- Мы будем решать, кто приезжает в эту страну и при каких обстоятельствах они приезжают, - позже скажет премьер-министр Говард.

Вскоре после того, как правительство отказалось разрешить "Тампе" пришвартоваться на острове Ро­ждества, опросы общественного мнения и комментарии некоторых СМИ начали свидетельствовать о том, что эта позиция на самом деле была популярной. Возникли дипломатические и юридические проблемы, поскольку большинство экспертов в области международного права (в том числе из судо­ходной компании "Wilhelmsen Lines", владельца контейнеровоза "Тампа") полагали, что капитан Рин­нан имел законные права плыть на остров Рождества и что спасенные с "Палапы" должны рассматри­ваться там как просители убежища. Индонезия упорно отказывалась принимать беженцев, и к настоя­щему времени, похоже, у нее не было юридических обязательств делать это.

Австралия придерживалась своей позиции отказа, даже отклонив просьбу капитана Риннана о том, чтобы наиболее больных просителей убежища перевезли на остров Рождества. Очевидно, австралий­ское правительство рассчитывало, что отступление может иметь катастрофические послед­ствия, по­скольку надвигаются федеральные выборы.

В 2 часа дня 29 августа Риннан решил форсировать события. Он начал движение в направлении тер­риториальных вод Австралии. Сорок пять операторов SASR, находившихся поблизости, были погру­жены на свои полужесткие надувные лодки с приказом захватить судно, что они легко выполнили.

3 сентября 2001 года Саед Али Мурад и другие просители убежища были переведены на корабль Ее Величества австралийского военно-морского флота "Манура", проведя на палубе захваченной "Тампы" более недели, пока в Австралии бушевали судебные споры. Но просители убежища перешли из одного подвешенного состояния в другое, и теперь они ждали в чреве военного корабля, чтобы вы­яснить, где в мире их могут принять после того, как Австралия заявила, что нет никаких шансов, что кого-либо из них там примут.

Чуть больше недели спустя молодой австралийский моряк, с которым Мурад подружился, подозвал его подойти и посмотреть, что показывают на телевизоре экипажа.

- Вы, наверное, хотите это увидеть, - сказал моряк. - Я не знаю... Может быть, это немного изменит ситуацию для вас, ребята.

Глава 3

"Что бы вы сделали, если бы заполучили бен Ладена в свои руки?"

БЛИЖЕ К концу августа 2001 года два бельгийца арабского происхождения, Дахман Абд аль-Саттар и Бурауи эль-Уаер, представились часовым Северного альянса на линии фронта между их группи­ровкой и Талибаном. Бельгийцы передали рекомендательные письма от британского священнослужи­теля по имени Ясир аль-Сирри, который руководил Исламским наблюдательным центром в Западном Лондо­не, и привезли все камеры и звуковое оборудование, которые им понадобятся для завершения доку­ментального фильма о Северном альянсе, над которым, как они утверждали, они работают.

Мужчин пропустили и отвезли на север, в город Ходжа-Бахауддин, приятное буколическое местечко в зеленой долине, прижатой к границе с Таджикистаном. Это было место, где размещалось военное ко­мандование Северного альянса.

У бельгийцев был список просьб об интервью, но был один человек, с которым они хотели провести время больше, чем с кем-либо другим: военный лидер Ахмад Шах Масуд. Журналистам сказали подо­ждать, и они ждали. Август сменился сентябрем. Они провели время в компании с двумя женщинами, французской журналисткой и американской активисткой по защите прав женщин, которые также жда­ли встречи с Масудом.

С наступлением второй недели сентября предполагаемые документалисты становились все более взволнованными. Мужчины сказали своим ведущим, что у них жесткий крайний срок, 9 сентября 2001 года, до которого оставалось всего несколько часов. Они говорили всем, кто соглашался слушать, что им срочно нужна аудиенция у генерала Масуда. Их работа была бы неполной без интервью с вели­чайшим полководцем в новейшей военной истории Афганистана.

Как и большинство афганских военачальников, этнический таджик Ахмад Шах Масуд сделал себе имя, сражаясь с Советами. Начав войну с Советами в качестве 27-летнего полевого командира, контролировавшего стратегически важный горный перевал с менее чем 1000 бойцов, Масуд закончил войну в качестве 36-летнего регионального командующего, контролировавшего 13 000 бойцов и стра­тегический горный перевал (девять раз Советская армия предпринимала штурмы в Панджшерской до­лине против людей Масуда, и девять раз они были отбиты) и прославился на всю страну.

Масуд, возможно, был самым эффективным из всех командиров на протяжении всей войны с Совета­ми, и он добился этого без некоторых преимуществ в разведке и оснащении, которые были предостав­лены другим, особенно пуштунским командирам с прочными связями с Пакистаном, который распре­делял большую часть саудовской и американской военной помощи и разведывательных данных.

Однако он был далеко не единственным эффективным командиром моджахедов. По всему Афганиста­ну почти все этнические группы сопротивлялись советской оккупации, бесконечно преследуя совет­ские войска каждый раз, когда они покидали свои базы. Советы пытались заставить страну подчи­ниться, безжалостно бомбя районы, подозреваемые в поддержке повстанцев, но, несмотря на то, что было убито до 2 миллионов афганцев, никогда не было и намека на подчинение. Афганские племена отказались сдаваться.

Также в войне участвовали широко разрекламированные, но в основном неэффективные арабские бригады. После советского вторжения в 1979 году война в Афганистане стала поводом для беспокой­ства в мусульманском мире, когда самые высокопоставленные духовные лица Египта и Саудовской Аравии говорили своим паствам, что молодые способные мужчины со средствами имеют религи­озный долг сражаться против русских-атеистов.

В Пакистане и в некоторых частях Афганистана были созданы лагеря-убежища, оплачиваемые в основном странами Персидского залива и Саудовской Аравией, где арабы могли проходить подготов­ку для предстоящей борьбы с Советами. В Сиднее и Мельбурне даже проводились сборы средств в поддержку борьбы с Советами, а горстка австралийских арабов прошла подготовку в Афганистане и Пакистане, а затем сражалась против Советов.

В период с 1982 по 1992 год, по оценкам, 35 000 мусульман из-за пределов региона Афганистан-Паки­стан воевали в Афганистане, и, возможно, еще 60 000 отправились в Пакистан учиться в медресе или тренировоч­ных лагерях. Самым известным из них был Усама бен Мохаммед бен Авад бен Ладен, мил­лионер, 17-й сын отца-миллиардера. Бен Ладен–старший вырос в бедности в Йемене, построил строи­тельную империю, подобной которой нет ни у кого в Саудовской Аравии, а затем погиб в 1967 году после того, как его частный самолет врезался в гору недалеко от границы Саудовской Аравии и Йеме­на.

Усама бен Ладен не был ни блестящим тактиком на поле боя, как Масуд, ни выдающимся исламским ученым, как лидер движения Талибан мулла Мохаммад Омар (мулла - почетный религиозный титул). Он был периодически богат, но также часто не был связан с богатством своей семьи; даже когда у не­го были связи, он получал лишь незначительную долю семейного дохода. Он был высоким и застен­чивым, и его часто описывали скорее как последователя, чем лидера, но Бен Ладен начал свой жесто­кий путь джихада (джихад - это обязанность ислама и буквально означает "борьба", обычно мирная внутренняя борьба с невежеством) с почти безграничными амбициями, и с тех пор стал только более дерзким.

Как и Ахмад Шах Масуд, имя Усамы бен Ладена было едва известно в начале советского вторжения в Афганистан, но десять лет спустя, когда Советская Армия отступила, бен Ладен был известен в араб­ском мире и, возможно, был самым узнаваемым гражданином Саудовской Аравии, помимо чле­нов ко­ролевской семьи.

Война бен Ладена сильно отличалась от войны Масуда. Масуд был серьезным препятствием для со­ветских военных; временами до 30 000 советских военнослужащих при поддержке бронетехники и вертолетов направлялись, чтобы попытаться очистить от Масуда и его сил Панджшерскую долину. У Усамы бен Ладена не было такого боевого послужного списка. Его роль в основном была организаци­онной, он по­могал финансировать и перевозить арабов, которые хотели обучаться и сражаться.

Бен Ладен и ядро того, что позже стало "Аль-Каидой" ("Основой"), были вовлечены в некоторые не­значительные военные действия, главным образом во второй половине войны, которые не оказали большого стратегического влияния на ход конфликта, но они получили широкую огласку в немалой степени благодаря усилия журналиста Джамаля Хашогги, друга бен Ладена, писавшего о его подвигах для саудовских СМИ, и позже убитого по приказу наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бен Салмана.

Возник современный миф о том, что ЦРУ финансировало и оснащало Усаму бен Ладена и его араб­ские бригады в Афганистане, и что эта поддержка была необходима для разгрома Советов, но факты этого не подтверждают. Поддержка ЦРУ афганских моджахедов осуществлялась по пакистанскому ка­налу, а пакистанское агентство межведомственной разведки (ISI) вооружало и финансировало в пер­вую очередь афганских пуштунов - людей, которые позже либо примкнут к движению Талибан, либо станут им.

Многие арабы, которые путешествовали в Афганистан в этот период, особенно связанные с прави­тельством саудовцы и арабы Персидского залива, финансируемые нефтедолларами, были, по сути, во­енными туристами. Они часто приезжали с сумками, полными наличных, тренировались, делали несколько фотографий и возвращались домой к роскоши с кондиционером, с историей, которую мож­но рассказать, и милостью Аллаха, осыпавшей их. Эти позеры и их друзья, а не ЦРУ или Пакистан, были финансовым двигателем, который управлял арабскими бригадами, а позже и "Аль-Каидой".

Когда Советская Армия ушла из Афганистана в 1989 году, стало ясно, что война обернулась катастро­фой для Москвы. Потери с советской стороны (около 15 000) были небольшим числом по сравне­нию с погибшими афганцами, но потеря престижа и могущества СССР была значительной. Тем не ме­нее президент Михаил Горбачев утверждал, что, по-видимому, обязательно для иностранных лидеров, объявляющих о своем поражении в Афганистане, что положение дел было желательным и что это произошло благодаря его войскам: "Успех политики национального примирения уже позволил начать вывод советских войск с части аф­ганской территории. В настоящее время советских войск нет в 13 афганских провинциях — потому что там прекратились вооруженные столкновения. Окончательный статус своей страны среди других народов определят сами афганцы. Чаще всего говорят, что будущий мирный Афганистан будет неза­висимым, неприсоединившимся и нейтральным государством. А теперь о наших мальчиках, наших солдатах в Афганистане. Они честно выполняли свой долг, совершая акты самоотречения и героизма. Наш народ глубоко уважает тех, кто был призван служить в Афганистане".

Правда заключалась в том, что многие афганцы ужасно страдали под советским ярмом. Война поро­дила афганских монстров, и последовавшая за ней гражданская война, несомненно, была еще более крова­вой, потому что люди, участвовавшие в ней, привыкли к полю боя, на котором изнасилования, пытки и массовые убийства мирных жителей были обычной тактикой.

Конечно, сам Советский Союз также пострадал от войны, и это нашло отражение в речи Горбачева. "Региональные конфликты - это кровоточащие раны, которые могут привести к гангренозному росту на теле человечества", - отметил он.

Это удачная метафора, поскольку гангрена редко приводит к летальному исходу, если пациент в остальном здоров, но может убить тех, кто уже серьезно болен. Распад Советского Союза произошел не из-за войны в Афганистане, но война внесла свой небольшой вклад. Усама бен Ладен не победил Советы в Афганистане, но его арабские бригады также внесли свой небольшой вклад. Как бы то ни было, бен Ладен считал себя лично победителем безбожной армии или, по крайней мере, проводни­ком разрушительной воли Аллаха.

В начале 1990-х годов внимание Усамы бен Ладена переключилось на его родную страну, Саудовскую Аравию, после того как Саддам Хусейн и иракская армия вторглись в Кувейт. Летом 1991 года огром­ная армия Саддама угрожала границам обширного и богатого саудовского государства. Надвигался энергетический кризис, и как в Эр-Рияде, так и в Вашингтоне, округ Колумбия, царила паника.

Бен Ладен встретился с королевской семьей Саудовской Аравии, предложив свои арабские бригады для защиты границ Саудовской Аравии и, конечно же, городов Мекка и Медина, самых святых мест в мусульманском мире. Тот факт, что Бен Ладен верил, что его легковооруженные моджахеды смогут противостоять силам Саддама с их бронетехникой, артиллерией и поддержкой с воздуха в открытой пустыне, говорил о его заблуждении.

Предложение бен Ладена было продиктовано двумя соображениями. Он все чаще видел себя люби­мым сосудом Бога и желал лично защищать священные города своей родины, но его также приводил в ярость королевский план, позволяющий Соединенным Штатам разместить огромное количество войск на границе между Саудовской Аравией, Ираком и Кувейтом. По его мнению, допуск тысяч во­оруженных кафиров, или неверующих, на Святую землю был оскорблением всех мусульман и самого Бога.

Королевская семья Саудовской Аравии предпочла президента Джорджа Буша-старшего Усаме бен Ла­дену. Более полумиллиона военнослужащих США были переброшены в Саудовскую Аравию в ходе операции "Щит пустыни", при этом президент Буш твердо пообещал вывести все американские вой­ска из Саудовской Аравии, когда закончится конфронтация с Ираком. Это обещание не было выполне­но.

После того, как армия Саддама была разгромлена в войне в Персидском заливе в 1991 году, более 5000 американских военнослужащих остались в Святой земле, к большому неудовольствию религи­озных радикалов, таких как Усама бен Ладен. Его риторика против саудовской королевской семьи и Соединенных Штатов не приветствовалась в автократической Саудовской Аравии, и вскоре Бен Ладен и его последователи переехали в Судан, бедную восточноафриканскую страну с исламистским прави­тельством и небольшим уважением к правам человека.

Со своей базы близ Хартума Бен Ладен создал частную армию, выплачивая любому мусульманину, желавшему приехать и обучиться различным видам партизанской войны и религиозному обучению, базовое жалование. Он также вкладывал большие суммы денег в суданские предприятия, которые, по большому счету, были неудачными, и когда Бен Ладена исключили из семейного бизнеса в 1994 году, его личная казна начала иссякать.

Давление на Бен Ладена и его группировку в Судане неуклонно росло. Он больше не был источником, казалось бы, неисчерпаемых средств для суданцев, и он также не предлагал советов и помощи в строительстве, как ожидалось. Правительство Саудовской Аравии и ЦРУ обратились к правительству Судана с просьбой заставить замолчать и, возможно, депортировать Бен Ладена. Пережив попытку убийства в 1996 году неизвестным нападавшим, саудовский джихадист решил перенести свои дей­ствия, пожалуй, в единственное место в мире, где ему могли бы быть рады: в Афганистан.

После отступления советских войск в Афганистане коммунистическое марионеточное правительство просуществовало пару лет, сохраняя контроль лишь над небольшими, но густонаселенными районами страны, прежде чем разношерстная армия вошла в Кабул и уничтожила последнее подобие суверени­тета. Тот факт, что Кабул пал, не был неожиданностью; неожиданностью было то, что он был взят не пуштунскими войсками, атаковавшими с юга, а таджикскими и узбекскими войсками с севера, воз­главляемыми главным образом Ахмад-Шахом Масудом.

Масуд был блестящим военачальником, но не национально ориентированным политиком. В последую­щие годы по всей стране разразилась настоящая и ужасающая гражданская война, где единственным законом, справедливостью и надеждой было то, что каждый мог устроить для себя сам. В этом лоскутном одеяле из вотчин, микрогосударств и бесплодных земель бандитизм на дорогах стал образом жизни, и угроза убийства постоянно витала в воздухе. Пока не появился Талибан.

Эта сила представляла собой коалицию племен и семей, якобы движимую глубокими религиозными убеждениями, но также финансируемую Пакистаном, наркобаронами (опиум был и остается основ­ным предметом экспорта Афганистана) и транспортными магнатами, которые надеялись на некую нормальность в Афганистане и относительно свободный проход товаров через пуштунский юг. Паки­стан также хотел помочь создать боевую силу, которая могла бы противостоять влиянию и мощи Ин­дии в Афганистане, а возможно, и в спорном Кашмире.

Эту силу, Талибан, возглавляли в основном люди, которые сражались с Советами, а затем с марионе­точным коммунистическим правительством. Они хотели мира, но этот мир серьезно ограничил бы права женщин, даже в афганском контексте; притеснял бы или убивал любого, кто исповедует рели­гию, отличную от их религии; и запретил бы искусство, музыку, фотографию и многие блага совре­менности.

Группа объединилась вокруг видения ветерана войны с Советами, муллы Мохаммада Омара, который был известен прежде всего тремя чертами характера: своей религиозной набожностью, упрямой не­подкупностью и храбростью в бою.

Мулла Омар утверждал, что его видение было не метафорическим, а буквальным: Пророк посетил его во сне и велел принести Божий мир в Афганистан. (Вполне возможно после серьезной травмы голо­вы, полученной в битве при Джелалабаде в 1989 году, что у муллы Омара были проблемы с психиче­ским здоровьем.) Омар сформировал высшее руководство из людей с опытом, очень похожим на его собственный: пу­штунов, набожных и провинциальных. Немногие из высшего руководства Талибана когда-либо даже посещали город, пока они не взяли силой Кабул в 1996 году. Большинство из них были родом из Уруз­гана, небольшой южно-центральной провинции, умиротворение которой в следующем десятилетии будет возложено на Австралию.

- Мы все знали друг друга, мулла Омар, Гус [мулла Мохаммад Гус, министр иностранных дел движе­ния Талибан и друг детства будущего президента Афганистана Хамида Карзая], Мохаммад Раббани [второй руководитель движения Талибан] и я - потому что все мы были родом из провинции Урузган и вместе воевали, - сказал афганскому журналисту мулла Хасан, некогда губернатор Кандагара, а позже министр иностранных дел движения Талибан.

- Я переезжал из Кветты [в Пакистане] туда и обратно и посещал там медресе, но всякий раз, когда мы собирались вместе, мы обсуждали ужасное положение нашего народа, живущего под властью банди­тов. Мы были людьми одинаковых мнений и очень хорошо ладили друг с другом, так что было легко прийти к решению что-то сделать.

Талибан быстро стал де-факто пуштунской силой в Афганистане, и в конечном итоге стратегическая карта гражданской войны в Афганистане стала меньше походить на творения Джексона Поллока и больше на работы Марка Ротко. Возвышение Талибана было быстрым, но всегда неполным. В сентя­бре 1996 года они захватили Кабул и были признаны Пакистаном, Саудовской Аравией и Объединен­ными Арабскими Эмиратами законными правителями страны, но лидеры севера, такие как Масуд, оказали им сопротив­ление, и им также оказали сопротивление в Хазараджате.

18 мая 1996 года Усама бен Ладен, его сыновья и руководство "Аль-Каиды" вылетели на старом рос­сийском самолете "Туполев" из Судана в Объединенные Арабские Эмираты, а оттуда в Афганистан. За спиной бен Ладена стоял финансовый крах: правительство Судана вынудило его продать свой бизнес в этой стране по цене цент за доллар. Впереди был неопределенный прием.

Талибы не приглашали бен Ладена в Афганистан, и когда он прибыл, они отправили сообщение пра­вительству Саудовской Аравии (которое поставляло им оружие) с вопросом, что им следует с ним де­лать. Саудовцы сказали им оставить его у себя и, если они смогут, заставить его замолчать. Но руко­водство Талибана разделилось во мнениях относительно того, следует ли им предоставлять убежище бен Ладену и его группе. Некоторые думали, что от этих арабов может быть больше проблем, чем они того стоят; другие полагали, что бен Ладен, возможно, мог бы финансировать и осуществлять крайне необходимые инфраструктурные проекты в разоренной стране.

В конечном счете бен Ладену и "Аль-Каиде" разрешили остаться, но с предупреждением.

- Мы не хотим, чтобы здесь проводились подрывные действия против других стран, - сказал исполняю­щий обязанности министра информации движения Талибан, когда его спросили о прибытии Бен Ладена. - В районах, находящихся под контролем талибов, террористов нет.

Несколько месяцев спустя бен Ладен обманул доверие талибов, опубликовав заявление, озаглавленное "Объявление войны американцам, оккупирующим два святых места". В нем он подробно изложил свое намерение напасть на Соединенные Штаты. Это сообщение было в значительной степени проигнорировано талибами, вероятно, потому, что они думали, что бен Ладен был просто полон ба­хвальства. В конце концов, он еще не убил ни одного американца, и, казалось, он был не более чем разъяренным диссидентом, кричащим на сверхдержаву из пыльной глубины центральноази­атской пе­щеры.

С 1996 года Усама бен Ладен укрепил свою власть в Афганистане. По просьбе муллы Омара бен Ла­ден и его группа переехали в Кандагар, недалеко от личной резиденции Омара. Там он снова пригла­сил богатых арабов Персидского залива приехать и обучиться религиоведению и насильственному джихаду, и снова это стало хорошим источником дохода. У бен Ладена также сложились личные отно­шения с муллой Омаром, одним из немногих талибов, который немного говорил по-арабски.

В 1998 году египетский врач Айман аз-Завахири, впоследствии заместитель бен Ладена и организаци­онный вдохновитель группировки, прибыл в Афганистан, объединив свою собственную радикальную группировку "Египетский исламский джихад" с "Аль-Каидой". Ранее Завахири сосредоточился на нападках на правительство Египта и диктатора этой страны Хосни Мубарака, но теперь у него и бен Ладена был значительно более масштабный проект: война против Америки.

Усама бен Ладен рассматривал войну в Афганистане как возможное средство достижения этой цели. Если бы Соединенные Штаты могли быть втянуты в эту страну, то против нее можно было бы вести насильственный джихад. Если советская мощь была согнута, а затем сломлена в долинах и горах Аф­ганистана, кто сказал, что Америка также не может быть покорена? Бен Ладен и Завахири планирова­ли провокации.

Первой успешной операцией "Аль-Каиды" в ее войне против Америки стали два взрыва грузовика в Восточной Африке 7 августа 1998 года. (Взрыв пикапа во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке в 1993 году был осуществлен филиалами группировки, но не самой "Аль-Каидой".) В результате напа­дений на посольства США в Дар-эс-Саламе, Танзания, и в Найроби, Кения, погибли 224 человека и 4000 получили ранения.

Почти все убитые и раненые были африканцами, и многие из них были мусульманами, но также было убито несколько американцев и это вызвало военный ответ. Это было то, чего очень хотел бен Ладен. 20 августа американские крылатые ракеты стоимостью в сотни миллионов долларов обрушились на Судан и Афганистан. В Африке был убит ночной сторож и сровняли с землей фармацевтический за­вод. В Афганистане были убиты несколько боевиков, агентов пакистанского правительства и гра­жданских лиц, но, похоже, никто не погиб из высокопоставленных членов "Аль-Каиды".

Атаки крылатыми ракетами были тактическим провалом, но они также были стратегической катастро­фой, поскольку после ударов Усама бен Ладен рассматривался как мощная фигура сопротивления, пережившая бурю американской ярости. Также появились сообщения о том, что некоторые из крыла­тых ракет не взорвались при ударе и были проданы бен Ладеном китайскому правительству на сумму до 10 миллионов долларов США. Считается, что Пакистан, возможно, нашел неразорвавшуюся кры­латую ракету "Томагавк" и разобрал ее, чтобы помочь создать свою собственную крылатую ракету "Бабур".

Через два дня после ракетных ударов официальному представителю Госдепартамента США Майклу Малиновски позвонили из Афганистана. Это был мулла Омар, он жаловался на атаки и давал несколь­ко советов. По его словам, такие атаки были контрпродуктивными для Соединенных Штатов, по­скольку они только подстегивали дальнейшие антиамериканские настроения в Афганистане и во всем мире. Мулла Омар предложил Малиновскому, что, возможно, президенту Биллу Клинтону следу­ет уй­ти в отставку. Представитель Госдепартамента сказал лидеру Талибана, что это маловероятно.

Удары крылатыми ракетами стали серьезной проблемой для талибов. Некоторые из них считали, что "Аль-Каида" и бен Ладен должны быть изгнаны из Афганистана; другие считали, что удары крылаты­ми ракетами превратили США во врага Талибана и что было бы оскорблением пуштунвали (букваль­но "путь пуштунов") выдать друга врагу.

Для самого муллы Омара эти нападения были личным вызовом. Его сторонники провозгласили его за­щитником исламской веры, и его имидж непоколебимой решимости был бы серьезно подорван, если бы он вы­дал своего собрата-мусульманина, да еще такого популярного, неверующим Соединенным Штатам просто из-за нескольких крылатых ракет и горстки смертей.

Он вызвал бен Ладена и выразил свою обеспокоенность деятельностью "Аль-Каиды". Усама бен Ла­ден рассказал журналисту "Аль-Джазиры", что он плакал перед муллой Омаром, сказав, что не­медленно покинул бы Афганистан, если бы таково было желание муллы Омара; он просил только, чтобы талибы приютили его жену и детей и обеспечили их безопасность. Одной из главных забот муллы Омара было то, что Усама бен Ладен угрожал его господству в Афганистане, но поскольку сау­довец был в слезах, это, должно быть, казалось меньшим беспокойством.

Во время их встречи Усама бен Ладен принес мулле Омару личную байя, или исламскую клятву вер­ности, что стало решающим шагом. "Байя" была тем связующим звеном, которое удерживало "Аль-Каи­ду" вместе, причем все члены были связаны с бен Ладеном своим личным обязательством, контрак­том, который существовал пожизненно. Позже было показательно, что многие командиры Та­либана предложили бен Ладену "байя". Мулла Омар знал, что предложение Бен Ладена стать вассалом впервые в его жизни значило очень много.

К тому времени, когда организация Усамы бен Ладена снова нанесла удар по интересам США, в октя­бре 2000 года, он и мулла Омар были соотечественниками и друзьями, проводившими долгие дни вместе на рыбалке у Кандагарской плотины. Это нападение в октябре 2000 года было совершено с по­мощью катера-камикадзе против военного корабля, эсминца "Коул", пришвартованного в гавани Аде­на, Йемен. В результате нападения погибли два террориста-смертника, а также 17 американских воен­нослужащих.

Хотя атака привела к огромным человеческим жертвам и создала образ американского бессилия, по­скольку были предприняты отчаянные усилия, чтобы остановить потопление военного корабля стои­мостью в миллиард долларов, реакция США была незначительной или вообще отсутствовала, в основном потому, что президент Клинтон вскоре покидал свой пост, и было мало ясности относитель­но того, кто станет новым главнокомандующим США.

Пока суды США спорили о том, кто именно, республиканец Джордж У. Буш или демократ Эл Гор, одержал решающую победу в штате Флорида на президентских выборах в ноябре 2000 года, бен Ла­ден получил беспрецедентную известность за свою способность нанести удар по Соединенным Шта­там без ответа. Это не входило в его планы, но его растущая известность в течение нескольких меся­цев после нападения на американский эсминец "Коул" принесла миллионы долларов в казну "Аль-Каиды" и привлекла новых рекрутов со всего Ближнего Востока и Северной Африки.

Теперь была осуществлена еще одна атака, которая находилась на стадии планирования более года. Детали этого плана менялись с годами, но три элемента оставались неизменными: он приведет к массовым человеческим жертвам, в качестве агентов будут использоваться жестокие террористы, смертники-джихадисты, и в нем будут задействованы коммерческие авиалайнеры.

После удара по эсминцу "Коул" начали проясняться детали этой новой атаки. В ней будут задейство­ваны четыре коммерческих самолета и 20 воинствующих джихадистов, в основном саудовцев. Эти четыре реактивных самолета будут нацелены на три здания: в Нью-Йорке - коммерческий объект, а в Вашингтоне, округ Колумбия, военный объект и политический объект.

Это нападение было бы злодеянием, которое, несомненно, разбудило бы гиганта. Была надежда, что Соединенные Штаты не придут в Афганистан, а вместо этого нападут на других мусульман в других странах. Если искра разгорится, то возмездие и принцип взаимности станут топливом для яростного огня джи­хада. "Аль-Каида" надеялась на достаточное количество злодеяний и смертей, чтобы ислам­ский мир рас­кололся надвое. Хорошие против плохих. Мы против них.

По мере продвижения "операции с самолетами" выявился еще один важный элемент плана. Бен Ладен и Завахири беспокоились, что даже если запланированное ими злодеяние увенчается успехом, талибы могут просто передать нарушивших закон членов "Аль-Каиды" Соединенным Штатам для уголовного преследования. По их мнению, это было маловероятным событием, но возможным. И таким образом арабы надеялись породить братство с афганцами, удалив занозу в боку талибов.

Талибан много раз пытался убить Ахмад-Шаха Масуда, поскольку они рассматривали его смерть как средство раскола Северного альянса и создания более мелкой и управляемой оппозиции. Теперь "Аль-Каида" верила, что сможет добиться успеха там, где потерпели неудачу талибы. Эта миссия была по­ручена двум европейским воинствующим джихадистам, родившимся в Тунисе, но имеющим вид на жительство в Бельгии, которые прибыли в Афганистан всего несколькими месяцами ранее, чтобы присоединиться к "Аль-Каиде".

Их отправили обратно в Бельгию по их собственным паспортам, а затем, используя украденные бель­гийские паспорта, приобретенные "Аль-Каидой", они отправились в Лондон, чтобы получить реко­мендательное письмо, а также фотоаппаратуру и звуковое оборудование. (Автор этого рекомендатель­ного письма, Ясир аль-Сирри, утверждает, что он ничего не знал о планах агентов "Аль-Каиды".) Пара вернулась в Афганистан, получила бомбу, замаскированную под аккумуляторную батарею, и на грани­це с территорией Северного альянса представилась режиссерами-документалистами.

Эту пару встретили в Ходже-Бахауддине за две недели до того, как должна была состояться "операция с самолетами". Вероятно, они были уверены, что выполнят свою миссию раньше установленного сро­ка, но Масуд был занятым человеком и неуловимым субъектом. Шли дни, мужчинам предлагали изви­нения и другие темы для интервью, но они были непреклонны в том, что должны взять интервью у Масуда.

9 сентября 2001 года интервью было окончательно одобрено, когда Масуд и ряд других высокопостав­ленных командиров Северного альянса появились в Ходже-Бахауддин. Один из документалистов предложил своему куратору, что, возможно, он и все командиры могли бы сделать групповую фото­графию вместе? Ему сказали поторопиться и дать интервью.

Пока двое мужчин устанавливали свое оборудование, они тайно привели в действие бомбу. Масуд си­дел перед камерой, выглядя как гибрид Боба Марли и Эрнесто "Че" Гевары, среднего возраста, с боро­дой, тронутой сединой. На голове у него была небрежно надета его фирменная шерстяная шапочка-паколь. Камера работала, но интервьюеры все еще возились со своим оборудованием.

- Почему они так долго готовят камеры? Они кажутся не очень профессиональными.

Один из интервьюеров сменил тему, задав Масуду личный вопрос: - Что бы вы сделали, если бы схватили Бен Ладена?

Кривая улыбка скользнула по лицу Масуда. Ахмад Шах Масуд недолюбливал Бен Ладена даже в со­ветские годы, и, возможно, его позабавил разрыв между тем, каким должен был быть его ответ, и тем, каковы были его мысли на самом деле. Но у него не было возможности ответить. Бомба взорвалась, убив интервьюеров и лишив Масуда сознания. Несколько часов спустя Лев Панджшера скончался от полученных ран.

Взрыв Ахмад-Шаха Масуда стал первым зарегистрированным случаем взрыва террористом-смертни­ком в истории Афганистана. На протяжении всей войны с Советским Союзом, последовавшей за ней гражданской войны и войн талибов против местных повстанцев ни одна афганская сила никогда не прибегала к этой тактике. Взрывы террористов-смертников считались в Афганистане позорным актом, а быть опозоренным означало потерпеть поражение. Теперь "Аль-Каида" открыла тактический ящик Пандоры, и он остается открытым в Афганистане по сей день.

Однако этот переломный момент был в значительной степени забыт из-за масштабного насилия, кото­рое произошло два дня спустя в Нью-Йорке, Вашингтоне, округ Колумбия, и Пенсильвании.

Глава 4

Мы будем рядом с ними, мы поможем им, мы поддержим действия, которые они предпримут, что­бы должным образом отомстить за эти акты ублюдочности.

Как юридический документ, договор АНЗЮС, пакт о сотрудничестве в области безопасно­сти между Австралией и Соединенными Штатами (Новая Зеландия была участницей договора, но практически вышла из него в 80-х годах из-за своего желания держать американские ядерные суда по­дальше от своих вод), мало что значит. По сути, это договор о намерениях.

Разработанный для создания альянсов против коммунистических угроз на Тихом океане после Второй мировой войны, договор говорит о том, что каждая сторона обязана "действовать для отражения об­щей опасности", когда другой подписавший его участник оказывается под угрозой. Этот обязательный акт мог бы быть чисто дипломатическим и нет никакого механизма принуждения, который мог бы принудить подписавшие его стороны даже к таким усилиям.

Однако надежда на сотрудничество кое-что значит, и особенно для Австралии. Поскольку Австралия является крупной, богатой ресурсами страной с относительно небольшими силами обороны и без средств ядерного сдерживания, большая часть австралийских военных игр против враждебных стран предполагает удержание обороны на начальном этапе достаточно долго, чтобы американцы могли вмешаться. Это было краеугольным камнем политики "защиты Австралии". Договор АНЗЮС может быть в зна­чительной степени символическим, но символы могут иметь силу.

Говард впервые встретился с Бушем на мероприятии, которое проходило на военно-морской верфи в Вашингтоне. Говард вспоминает, что на него произвели впечатление выправка и лоск собравшегося почетного караула США, а также прямые и энергичные манеры президента и его министра обороны Дональда Рамсфелда.

Когда церемония закончилась, Буш предложил Говарду подвезти его обратно в Белый дом, где должны были состояться официальные обсуждения. По словам Говарда, два лидера христианских консервато­ров сразу же нашли общий язык. По словам Говарда, это было началом дружбы на всю жизнь, которая укрепилась чуть больше года спустя, когда они обсуждали вторжение в Ирак в 2003 году.

Вечером 10 сентября 2001 года Говард ужинал с медиабароном Рупертом Мердоком в ресторане ря­дом со своим отелем; когда они выходили, пару перехватила пресса. Говарду было интересно, как от­несется пресса к этой встрече, и он испытывал некоторое беспокойство по поводу историй, которые могут быть напечатаны в газетах на следующий день, во вторник, 11 сентября 2001 года.

В тот день Говард встал рано и отправился на свою знаменитую постоянную ежедневную прогулку пешком по улицам Вашингтона, округ Колумбия. Под безоблачным небом он прошел по Консти­тьюшн-авеню, мимо мемориала ветеранов Вьетнама и мемориала Линкольна, затем вернулся в отель, чтобы подготовиться к пресс-конференции в 9 утра. Она была организовано таким образом, чтобы Го­вард мог рассказать об одной из австралийских авиакомпаний "Ансетт", которая перешла в конкурс­ное управление, но он знал, что также возникнут вопросы о деле "Тампы". Австралийская группа по защите гражданских свобод оспорила в суде захват судна "Тампа", практически обвинив австралий­ское правительство в пиратстве.