Назад к жизни

11

Всю ночь я лежала в кровати, слушала дождь, барабанивший по карнизам и улыбалась. Не могла скрыть своего счастья, не смотря на боль в теле, мешавшую мне даже повернуться с бока на бок. Уснула только когда первые лучи окрасили небосвод в нежно-розовый цвет, вспоминая Михаила, его глаза, его тепло, его объятия, поглаживая подаренную им мартеницу.

Но что такое плохо поняла я только на утро, когда каждое движение отдавалось тупой болью во всем теле и голове.

Мама все порывалась остаться дома, но я, скрипя зубами, убедила ее, что как-нибудь до вечера доживу.

— Ладно, если что, звони, — мой телефон, как ни странно, выжил, вот что значит кнопочная Нокиа! — И позвони своему…… другу.

— Мама!

— Что, мама? Он же волноваться будет…

— Мам, он мой препод…

— Это ты сейчас мне сказки рассказывать будешь? — мама подняла бровь, и я невольно засмеялась.

Она ушла, а я осталась гипнотизировать телефон глазами. Времени было всего лишь половина восьмого, а руки сами тянулись позвонить по знакомому номеру, услышать голос Стоянова. Включила телевизор, поставила чайник, выпила кофе, начала читать книгу — время тянулось невероятно медленно.

В голове настойчиво крутилась одна мысль: если я не позвоню, будет ли он сам искать новой встречи или пытаться связаться со мной? Было и страшно, и радостно — давно я не испытывала настолько мощных эмоций, и все больше понимала, что влюбилась как кошка. Прошлое, точнее будущее все больше скрывалось за туманом сна, настоящее становилось более и более реальным. Я точно знала, что изменила свою судьбу радикально, особенно отчетливо почувствовала это сегодня ночью, когда дала волю чувствам. Это казалось таким естественным и правильным — любить, волноваться, скучать, переживать со всей силой юности, начала жизненного пути.

Я все реже и реже мысленно возвращалась к тому что было, наслаждаясь каждым мгновением того, что есть сейчас. И чувства к Михаилу — они, хоть и имели привкус прошлого, но все больше захватывали меня уже в настоящем.

Часы пробили десять, и я перестала себя мучить, потянулась за телефоном. Но звонок опередил меня на доли секунды.

Чуть не подскочив от радости, сделать это не позволило только больное тело, с замиранием сердца, я смотрела на знакомый номер входящего вызова, чувствуя как по лицу расползается абсолютно дебильная улыбка.

— Да, — я почти пропела в трубку.

— Кира, не разбудил? Подумал, вдруг твой телефон выжил и… — по голосу Стоянов казался немного смущенным.

— Нет, — как скрыть счастье? Как хоть немного приглушить блеск глаз? — я проснулась рано.

— Как ты? Как себя чувствуешь? Не простыла?

— Нет, все в порядке. Но, полагаю, что несколько дней на улицу лучше не выходить, не пугать соседей. Буду как принцесса Фиона сидеть в замке и заниматься домашними делами.

— В качестве дракона, я так понимаю, выступит твоя мама?

— Конечно, она любой драконихе +100500 очков вперед выдаст.

— Хм… то есть, чтобы тебя навестить, мне придется искать осла?*

Я расхохоталась в голос — звонко, от души.

— Думаю, можно обойтись банальным подкупом — она любит пирожные с глазурью.

— А ты что любишь? — мягко спросил он, тоже посмеиваясь.

«Тебя» — едва не брякнула я, вовремя прикусив язык.

— В гастрономическом плане я почти всеядна.

— А в негастрономическом?

— Какой сложный, философский вопрос. Перечисление займет много времени.

— Я не спешу, — откашлялся Михаил.

Хор ангелов в душе воспел: Аллилуйя!

— Я правда много чего люблю. Люблю музыку, причем разную от рока до фолка. Люблю черный крепкий кофе, люблю смотреть на небо, люблю лес и горы, люблю читать и смотреть фильмы. Люблю наблюдать за звездами и люблю рыбалку.

— Серьезно? Ты любишь рыбалку?

— Абсолютно серьезно. Мне рыбов не очень жалко, в отличие от зверей.

Да, Миша, в этом мы с тобой очень схожи.

— Первый раз общаюсь с девушкой, которая любит рыбалку.

Похоже он не верит.

На всякий случай, я мысленно вспомнила где у меня лежат удочки, оставшиеся от отца. Положа руку на сердце, рыбалку я полюбила только в Болгарии, но какая теперь разница?

— Удочки-то у тебя хотя бы есть, нелюбительница рыбов?

— Конечно, — спасибо папашка хотя бы за это!

— И ты не испугаешься покормить комаров? — он действительно мне не верил.

Я громко фыркнула.

— Что-то я не понимаю, Михаил Иванович, вы меня пытаетесь поймать на лжи?

— Вообще-то… — он чуть замялся, — я бы хотел посмотреть на эту картину: женщина на рыбалке.

— Ха! Место и время, господин Стоянов! Только дайте мне недельку, а то я всех водяных своим личиком распугаю.

— Ловлю на слове, Кира, — мягко ответил он, хоть в тоне все еще звучало недоверие.

Блин, надо проверить все снасти.

— Могу я, — он откашлялся, — задобрить твоего дракона сегодня?

Сердце сделало кувырок.

— Можете, — ответила тихо, полыхая огнем, — она приходит после шести домой.

— Хорошо, приеду в семь. Удобно?

— Конечно.

— Кира, я рад, что тебе лучше. И рад буду увидеть тебя сегодня….

— Я тоже, Михаил Иванович.

— Тогда, до вечера, — похоже он улыбался.

— Да, до вечера, — отозвалась я и сбросила вызов. А потом сидела и смотрела на телефон, не в силах сдержать счастливую улыбку. Не знаю, что именно он испытывал ко мне, но свои-то чувства я понимала прекрасно.

Мама новости не удивилась, и на мои слова о визите Стоянова лишь заметила:

— Даже не сомневалась? А что так поздно?

— А?

— Я думала он часов в десять утра прилетит.

— Мам!

— Что мам? Я 18 лет как мам!

— Вообще-то… — я чуть замялась, — он приедет тебя задабривать….

— Ого, а что, уже пора?

— Ээээ….

— Так, доча, переставай меня пугать!

— Возможно, но это еще не точно…. Мы хотим на рыбалку съездить…

— А, это теперь так называется? Дочка, полагаю лекцию про тычинки и пестики уже поздно проводить?

— Мама, я серьезно! Ну хватит. Я действительно хочу на рыбалку. И снасти уже все проверила, удочки настроила даже.

— Кир, ты серьезно?

— Да, — я вздохнула. — Мам, я понимаю, что мои эмоции написаны у меня на лице. Я действительно влюбилась в этого человека. Но он не торопит событие, и поверь мне, ничего мне не говорит и не обещает. Я чувствую, что нравлюсь ему, но он не касался меня и пальцем, не считая вчерашнего дня, когда меня сбила машина. И не смотря на свои ощущения, я не знаю, мама, как он ко мне относится.

— Что ж, Кира, я рада, что он ведет себя как взрослый, мудрый человек. Но поверь моей интуиции, ты больше чем нравишься ему. Это можно не говорить словами, это чувствуется иначе — во взгляде, в интонациях, когда он говорит с тобой. Не торопись и ты. Наслаждайся обществом, узнай его ближе.

«Куда уж ближе-то?»

— Конечно, мама, — доля правды в маминых словах была. Нынешнего Михаила я знала куда как хуже того, другого. С тем, другим, нас связывала только постель, по крайней мере с моей стороны. Мое тело тогда действовало отдельно от разума, покоряясь нечеловеческому, ненормальному влечению. Тогда его внимание и ухаживания я воспринимала как само собой разумеющиеся. Сейчас уже мне приходилось доказывать ему, что я достойная спутница. Тогда мне было достаточно коротких встреч раз-два раза в месяц, начинавшихся бурным сексом и заканчивающихся незначительными разговорами. Сейчас же мне хотелось узнать его как можно ближе, понять его мысли, его мечты, его стремления.

— Ладно, приду сегодня пораньше, что-нибудь приготовлю, — мама не стала меня мучить.

— Мама, — но меня волновал еще один незакрытый вопрос. — А тебя не пугает наша разница в возрасте? 20 лет….

— А тебя, Кира? — спросила она, на мгновение замолчав.

— Нет, — твердо ответила я, поняв, что это действительно так.

— Тогда почему это должно пугать меня? Кира, любовь — самое непредсказуемое, самое капризное, хоть и прекрасное чувство. Любовь не знает рамок, границ, кордонов и препятствий. И кто я такая, чтобы стоять у нее на пути? Если это действительно любовь. В любом случае мы это скоро поймем. Обе.

Она положила трубку, а я прикрыла глаза, наслаждаясь абсолютным спокойствием, воцарившимся в душе.

К вечеру я подготовилась основательно. Хоть на меня и нельзя было взглянуть без слез, махнув рукой на внешность я занялась готовкой, уборкой (благо ее было не так много) и снова перепроверила рыболовные снасти. Папаша мой, чтоб ему икнулось, одно время сильно рыбалкой увлекался, даже купил себе все для этого, но съездив пару раз забросил это дело. И когда мама манатки его собирала, ни он, ни она про удочки даже и не вспомнили. К счастью, все они были в полном порядке.

— Ого, — выдохнула мама, заходя домой и вдыхая запахи из кухни. — Сублимируешь? Похвально!

— С моим лицом, мам, удержать мужика я могу исключительно хорошей едой, — весь день я избегала смотреть в зеркало — картина там была удручающей. — Ты голодна или подождешь гостя?

— Я голодна, но подожду.

На самом деле ждать пришлось не долго — Стоянов был чертовски пунктуален.

— Вы один, без осла? — улыбнулась я, открывая двери. — Добрый вечер.

— Добрый, как видишь, я внял твоему совету, — в тон мне отозвался он, здороваясь с мамой и отдавая ей красиво завернутый сверток.

— Ммммм! — разворачивая подарок, усмехнулась мама, — взятка шоколадом! Да вы просто умница, Михаил.

— Все! — поднял он руки смеясь. — Понял! В этой семье женщинам лучше палец в рот не класть.

Мама тоже рассмеялась и прошла в гостиную, оставляя нас одних.

— Рад тебя видеть, — с мягкой улыбкой сказал Стоянов, внимательно рассматривая мое разбитое лицо.

Он стоял так близко, что я чувствовала тепло, исходившее от него. Мне так хотелось, чтоб он поцеловал меня, почувствовать его губы, его дыхание. Но он лишь едва ощутимо задел разбитое лицо пальцами. Пробежался по рассечённой брови, крыльям носа.

— Сильно болит? — в голосе были искренние жалость и боль.

— Болит, но уже терпимо, — призналась я, с трудом скрывая разочарование. — Лучший подарок для меня теперь — паранджа.

— Не смеши меня, — улыбнулся он, отступая на шаг назад. — Синяки сойдут, ты снова станешь такой же красивой, как и была.

— Ого, — я не удержалась, — я правильно понимаю, Михаил Иванович, что вы считаете меня красивой?

Он не остался в долгу:

— Конечно. С того момента ты смыла с себя тонну косметики, и я разглядел твое истинное лицо.

Как я не волновалась насчет ужина, но он протекал в очень спокойной, я бы сказала расслабленной обстановке. Михаил вел себя сдержано, но при этом свободно, как и моя мама. Не было ни напряженности, ни смущения. И снова у меня возникло чувство, что все идет так, как оно и должно идти, что Михаил словно бы стал еще одной частичкой моей семьи, совершенно органично вписавшись в наш с мамой тесный круг.

— Кира, — позвал он меня, заставляя вернуться к разговору за столом, — ты покажешь свои снасти?

Ха, решил таки меня поймать.

— Конечно. Чай допьете или сейчас экзамен принимать будете?

— Дай вам бог терпения с ней, Михаил, — вздохнула мама, поднимаясь из-за стола. — Так, друзья, я вас оставляю, мы с Ниной договорились о встрече сегодня. Кира, буду поздно, меня не жди.

— Конечно, мам, как скажешь, мам, слушаюсь, мам, — спасибо, мам!

Последних слов я не сказала, но она все поняла и без них.

— Ого, — Стоянов мои удочки заценил, — неплохо!

— Я сдала экзамен? — приподняла я бровь, опираясь на стену кладовки и с удовольствием наблюдая как Михаил бережно разбирает отцовские запасы. Его руки ловко пробежали по снастям, оценивая гибкие удочки, проверяя их исправность.

— Знаешь, — он поднял голову и посмотрел в глаза, — я действительно не мог поверить, что ты рыбачишь. Прости, похоже я снова ошибся.

— Так приглашение на рыбалку все еще в силе? — спокойно ответила, скрестив руки на груди.

— Конечно, — он поднялся на ноги. — Я… — он запнулся. — Мне нужно уехать, Кира.

— Пойдемте на балкон, я приготовлю кофе, — мой голос чуть дрогнул, но оставался спокойным.

Проводив гостя на закрытый балкон, откуда открывался красивый вид на город, я вернулась на кухню, быстро заварив крутой, черный кофе. Ровно так, как любил Михаил, да и я сама тоже.

— Итак, — я поставила перед Стояновым чашку и села рядом за стеклянный столик.

— Спасибо, Кира. Мне нужно уехать, — продолжил он, — недели на две-три.

Сердце упало ниже плинтуса.

— Еду в Болгарию, там у меня отец живет, — продолжал Стоянов.

У меня закружилась голова. От крепкого кофе и накативших воспоминаний. Его рука, лежавшая на столе, чуть-чуть придвинулась к моей. Еще не задевала, но уже ощущалось тепло.

— Стоянов — это же болгарская фамилия? — тихо задала я вопрос, ответ на который уже знала.

— Да. Мой отец — болгарин, мать — русская, но она давно умерла. А отец сейчас живет у себя дома, в Чепеларе.

Рука сдвинулась еще немного и горячие пальцы задели мою руку. Мурашки пробежали по всему телу. Возникло отчетливое ощущение дежа вю. Но в отличие от того раза, руку я не отдернула.

— Я стараюсь ездить к отцу по мере возможности, — его рука стала увереннее, пальцы отчетливо гладили тыльную сторону моей ладони. Он словно изучал меня, наслаждался прикосновениями к моей коже. От этой простой ласки волны возбуждения расходились по всему телу, внизу живота я отчетливо ощущала тугой ком желания. Ничего не изменилось в этом отношении. Только на этот раз он не торопился вообще.

— Чепеларе — это ведь Родопи? — я облизала пересохшие губы.

— А ты не плохо знаешь Болгарию, — улыбнулся он, продолжая гладить руку, переплетая свои пальцы с моими.

— Я уже говорила, — надеюсь, голос мой звучал не слишком охрипшим от горячих волн, снова и снова заливающих мое тело, — у меня была подруга из Болгарии. Мы переписывались в средней школе.

— Да, я помню, — улыбнулся он. — Кира, — он посмотрел на меня и крепко сжал мою ладонь, — я надеюсь, что когда вернусь, ты не забудешь о моем приглашении?

Черт возьми, да он боялся! Он действительно боялся, что я передумаю.

— Не забуду, — пообещала я. — Я очень бы хотела съездить на прогулку с вами…

— С тобой, — поправил он. — Когда мы не в университете, если хочешь, можем перейти на ты. Думаю, что сейчас уже глупо выкать мне.

— С тобой, — легко приняла я его предложение.

— Хорошо, — он посмотрел на часы, — уже поздно. Мне пора уезжать.

Разочарование накрыло меня с головой. Но умом я понимала, что не стоит форсировать события, поэтому молча кивнула, поднимаясь следом за ним.

Собирался молча, я стояла рядом, грустная и слегка опустошенная.

— Спасибо, Кира, — тихо сказал он уже в дверях. — Спасибо за прекрасный вечер, я давно так не отдыхал.

— Я тоже, — едва слышно призналась я, кусая губы.

Он подошел ближе и… поцеловал меня в лоб!

ОН ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ В ЛОБ!

Твою мать!

Развернулся и быстро вышел из квартиры, даже не стал дожидаться лифта — сбежал по лестницам. И это был именно побег.

Я закрыла двери и без сил опустилась прямо на пол. Похоже без холодного душа мне не обойтись.

* как уже поняли внимательные читатели, отсылка на фильм «Шрек», вышедший в 2001 году.