Назад к жизни

9

Номер действительно оказался незнакомым, но сердце у меня почему-то дрогнуло.

— Да, — я нажала кнопку ответа, — слушаю.

— Кира? — бархатный голос я узнала с первых секунд, и краска залила лицо.

— Да, — хорошо хоть голос не сорвался.

— Прости, что беспокою в каникулы. Это Стоянов.

— Я узнала вас, Михаил Иванович.

— Я хотел… — он запнулся, — я приехал с конференции… и привез тебе то, что ты хотела.

Мне не хватало воздуха.

— Кира? — голос Михаила звучал встревоженно, — все в порядке?

— Да, — мне удалось ответить. — Спасибо. Я… удивлена.

— Понятно. Мы можем сегодня встретиться? Скажем часов в шесть-семь?

— Нет, простите. Я сейчас с мамой на даче, электричка только в восемь. Но завтра я целый день свободна. Если вам удобно, — боже! Что я так много болтаю? Залепетала, как младенец!

— Да, хорошо. Давай тогда завтра, — он не был ни раздражён, ни удивлен. — Тоже часов в шесть, удобно?

— Конечно. Мне приехать в университет?

— Нет, не надо. Знаешь парк Ленина?

— Да, конечно.

— Там рядом есть кафе «Джорджио». Давай там и встретимся.

— Хорошо, — лицо пылало огнем, ноги перестали держать, и я села на скамейку перед нашим старым домиком. — Я знаю это место…. Буду там завтра в шесть.

— Буду ждать. До завтра, — попрощался он быстро и сбросил вызов. Я же продолжала держать трубку у уха.

— Свидание назначили? — спросила подошедшая мама, глядя на мое лицо.

— Не совсем, — прошептала я.

— А судя по твоему лицу — именно свидание.

— Мама, это деловая встреча, — пришлось себя встряхнуть.

— Ну-ну… — усмехнулась она. — Иди, личико умой, деловая, а то сейчас дачу спалишь.

До вечера я впахивала как ненормальная, надеясь, что усталость избавит меня от лишних эмоций. Помогало мало, но на даче дел резко поубавилось. Мама ходила тихонько посмеиваясь, но от комментариев воздержалась.

Помимо эмоций вставал и второй серьезный вопрос: сколько я задолжала Михаилу? У меня были небольшие сбережения, но хватит ли моих скромных средств, чтобы покрыть расходы этой неожиданной посылки? Ведь если бы я знала, что он согласен привезти мне глину, я бы рассчитала, сколько нужно отдать. Сейчас я понятия не имела в какую сумму встанет мне это удовольствие. Поэтому, в электричке тихо спросила маму, сможет ли она одолжить мне евро 100.

— Кира, ты меня пугаешь….

— Мам, я гарантирую возврат до конца лета. Если все пойдет как надо, мне привезли то, что станет нашим спасением и поможет полностью встать на ноги.

— Надеюсь, это не марихуана?

— Мама!

— Ладно, ладно. Есть у меня заначка. Когда нужно?

— Завтра. Мне кое-что привезли из Германии. Правда, — призналась я, глядя в окно, — не знаю, что конкретно привезли…… но будем надеяться на лучшее.

— Ладно, Кира, поверю на слово. Но помни, доча, заначка последняя, на адвоката уже не хватит.

— Мам!

Она рассмеялась и подкалывала меня всю оставшуюся дорогу.

Морально готовиться ко встрече я начала с самого утра, не находя себе места. Ушедшая на работу мама не видела моих метаний по квартире, чему я была несказанно рада. Несколько раз примеряла одежду, ломая голову в чем пойти на встречу. На небо, наконец-то, набежали облака, предвещая грозы и долгожданную прохладу, но на улице все равно было тепло. Поэтому я остановила выбор на легком сарафане с открытой спиной, который с одной стороны подчеркнул мою талию, а с другой: юбка, чуть ниже калена делала сарафан крайне элегантным, компенсируя открытость верха. К пяти часам, когда я вышла из дома, меня уже заметно подбрасывало.

Я представить себе не могла, как вести себя с Михаилом. Он ведь по-прежнему оставался моим преподавателем, холодным и замкнутым человеком. И его альтруизм выглядел скорее исключением.

Он уже ждал меня, хотя я пришла даже на пять минут раньше. Просто читал газету, на столе стояла чашка с кофе. Черным, крепким, как он всегда любил. На несколько секунд я замерла на пороге кафе, просто любуясь этим мужчиной, позволила себе краткие мгновения слабости.

— Добрый вечер, — при виде меня он тут же сложил газету и бросил на стол.

— Привет, — цепкий взгляд пробежался по мне от головы до ног, потеплел. — Прекрасно выглядишь. Садись.

Я последовала приглашению, села напротив него за маленький столик, на долю секунды задев коленом его ногу. И снова ток прокатился по моему телу — определенно этот мужчина был моим личным наркотиком! Ни время, ни пространство этого не поменяли.

Интересно, а если бы я хоть раз дотронулась до него тогда, в прошлой жизни? Был ли бы такой эффект? В общем-то гадать не было ни смысла, ни желания.

Пока я думала, Михаил быстро заказал подошедшей официантке что-то.

— Надеюсь, ты любишь кофе и мороженое, — это уже адресовалось мне. — Здесь они очень хороши.

Встреча все больше и больше напоминала свидание, я почувствовала, что краснею. Он это заметил.

— Успокойся, девочка, — улыбка скользнула по губам, — я всего лишь стараюсь быть вежливым.

— У вас это отлично получается, — пробормотала я.

— Ладно, Кир, не буду больше тебя мучать, — какое облегчение! — я все привез. Надеюсь, это то, что ты хотела. Держи.

Из угла он достал запечатанную коробку. Большую коробку. Очень большую коробку.

— Э… — челюсть моя поздоровалась со столом. — Как вы это везли?

— Даже не спрашивай, — ответил он. — И не спрашивай, как мы это искали со всеми собаками. Знаешь, по части задать непосильную задачу ты мне сто очков вперед дашь.

Я выдохнула.

— Открой хоть, посмотри, не зря ли я мучился, — проворчал Михаил, протягивая канцелярский нож.

Я вскрыла посылку и буквально взвизгнула от восторга, тут же зажав рот рукой.

В коробку было все, что могла предложить компания Фимо на это время. Абсолютно все: глина разных цветов, раскатывала, инструменты, клеи.

— Судя по реакции я не зря поработал контрабандистом, — прокомментировал Стоянов, довольный, как сытый кот.

Я едва сдерживала эмоции. Хотелось запрыгать от счастья и громко повизжать на весь зал. Но я все-таки мудрая, старая женщина позволить себе такого не могла.

— Спасибо, — повернулась к Михаилу, — спасибо большое!

Он улыбался. Тепло и радостно. От серых глаз к вискам разбежались веселые морщинки. Поразительно, каким красивым он мне показался. Таким красивым, что в горле пересохло от эмоций.

К счастью, принесли кофе и мороженое.

Я села на место и убрала коробку со стола.

— Сколько я вам должна, Михаил Иванович?

Он фыркнул.

— Спрошу еще раз: я похож на почтальона? Кира, мне не нужны твои деньги.

— Но…. — я растерялась.

Он посмотрел за окно, где поднимался сильный ветер.

— Я сильно обидел тебя, — осторожно подбирая слова, сказал он. — И сожалею.

Он никогда не умел просить прощения. Впрочем, этого и не требовалось.

— Вы во многом были правы, — поспешила ответить я, борясь с ужасающим желанием задеть его за руку. Боялась даже не его реакции, а своей. — Может просто забудем об этом?

— Это лучший вариант, — выдохнул он, улыбнувшись. Сложный вопрос был закрыт. — Что ты планируешь делать со всем этим?

— Работать, Михаил Иванович, работать. И вы первый увидите результат, чтоб сомнений во мне у вас больше не было.

— У меня их и нет, Кира, — он чуть погрустнел. — Я рад, что ты взялась за ум. Я буду рад, если ты раскроешь свой потенциал. И если это произошло в том числе и из-за моих…… слов, это значит, что я не зря работаю преподавателем.

— Не зря, — эхом повторила я, чувствуя глухую тоску. Он ведь действительно видел во мне лишь запутавшуюся девочку. Всегда видел. И запомнил в прошлой жизни только потому, что не смог ничего сделать для меня. Я была его неудачей, его незакрытым гештальтом. Теперь узел развязан — я чувствовала это всем сердцем, всей душой. Мы оба могли идти дальше и не оглядываться назад.

Почему же я чувствую горечь от завершения этой истории?

Впереди меня ждет Дима, и наш сын — Кир. У меня будут и плохие и хорошие времена, но не будет больше страшной, фатальной ошибки. Через полгода мы расстанемся навсегда, забудем друг о друге. Мои чувства к нему перегорят со временем, под напором новых впечатлений, новых эмоций. Я стану для него одной из многих, еще одним смутно знакомым лицом в череде сотен студентов.

— Спасибо вам за все, что вы для меня сделали, Михаил Иванович, — тихо поблагодарила его от всего сердца: и за прошлое и за будущее, хоть сердце мое и сжалось от грусти. — Мне очень повезло, что вы стали моим учителем, — в носу предательски защипало.

Михаил молча кивнул, но в его глазах я тоже видела легкую грусть.

— Я надеюсь, Кира, что ты найдешь свой путь. И будешь счастлива.

Ком в горле я стремительно запила кофе, не чувствуя ни горечи, ни температуры напитка.

Больше мне нечего было добавить к сказанному. А Стоянов мое положение облегчить не стремился.

Но, когда я хотела заплатить за свой кофе и мороженое, он резко мотнул головой. Ослушаться я не посмела.

— Мне пора… — голос мой прозвучал как шорох осенних листьев.

Стоянов кивнул, не удерживая.

Встала как во сне, отчаянно желая, чтобы Михаил задержал, сказал хоть что-нибудь.

Не сказал.

Где-то вдалеке ударил гром, предупреждая, угрожая близкой грозой.

— До свидания…

— Удачи, Кира…. — он тоже поднялся, прощаясь.

Сверкнуло.

Я вздрогнула, моргнула и быстро развернувшись, поспешила к выходу, прихватив драгоценную коробку.

На улице почувствовала, как в глазах скапливаются непрошенные слезы и подставила лицо нарастающему ветру. Шла быстро в сторону остановки, стараясь как можно скорее увеличить расстояние между мной и Михаилом, почти физически чувствуя, что он продолжает наблюдать за мной.

Глупая, глупая девчонка! Нужно радоваться, что беда пройдет мимо, что жизнь скоро войдет в свою колею, оставив мне лишь легкую грусть и понимание ошибок. Но почему тогда так больно в груди? И почему глаза обжигает не холодный ветер, а слезы?

Я добежала до перекрестка и, дождавшись зеленого сигнала светофора, ступила на зебру. Снова ударил гром, теперь уже прямо у меня над головой, на волосы упали первые капли свежего, прохладного дождя.

Я шла, почти ничего не видя перед собой. И только краем глаза заметила странное движение сбоку.

Рефлексы сработали без моего участия. Я рванулась вперед, отталкивая на ходу впередиидущую девушку, сбивая ее с ног, уводя из-под удара.

А потом резкая боль в ноге, удар, падение и…. тьма.