Назад к жизни

17

Я медленно шла по направлению к остановке, кутаясь в тонкую куртку. Утром была на таком взводе, что не замечала ни холода, ни дождя. А сейчас, уставшая и опустошенная, ощущала, как замерзла до кончиков ног, мечтала очутится дома, залезть под теплый плед.

Тихо звякнул телефон. Звонила мама, беспокоившаяся о нас.

— Все, мам, — выдохнула я в трубку, — мы победили. Наталья призналась, что солгала.

— Ох, — по голосу мамы слышалось, что ее тоже отпустило. — Ты сама как? Скоро вы приедете домой?

— Вы? Мам, ты теперь ко мне на вы обращаешься? — мне было и грустно и смешно одновременно.

— Я… но я… я думала, ты вместе с Михаилом… — чуть замешкавшись, призналась она.

— Я одна, мама. Михаил остался у ректора, принимать капитуляцию. А я… — вздохнула. — Иду домой. Хочу горячую ванну, бокал вина и спать. Спать пару дней.

Внезапно кто-то перехватил мою руку с телефоном и постарался забрать трубку. Возмущенно фыркнув, я развернулась, готовая дать отпор похитителю.

Михаил обнял меня одной рукой, притянув к себе, а второй поднес телефон к уху.

— Мария, добрый день, будет сильно большой наглостью, если я заберу вашу дочь на этот вечер?

— Да хоть на все выходные, Миша, — кокетливо отозвалась мама, — только верните не в разобранном виде. Я инструкцию по сборке в роддоме оставила.

— Верну в целости и сохранности, — улыбаясь пообещал он, нажимая отбой.

Его губы не дали мне сказать ни слова, впиваясь меня, как путник в пустыне припадает к воде. Под его напором я потеряла остатки разума, отдаваясь невероятно сильному возбуждению. Он целовал, сминая все преграды, словно наверстывая все наше упущенное время. И плевать ему было, что мы находимся рядом с университетом, что многие проходящие студенты улыбаются нам и показывают большие пальцы вверх.

— Мишо, подожди, — я на долю секунды умудрилась остановить его. — А как же твое правило про студенток?

— А ты больше не моя студентка, — улыбаясь, спокойно ответил он. — Как ты понимаешь, ваш декан меня теперь и на порог факультета не пустит. Да и сам я только что написал отказ от вашей группы.

И он снова и снова и снова целовал меня под проливным холодным дождем, согревая огнем своего тела.

— Эй, влюбленные ежики, — окликнул нас насмешливый холодный голос. Строганова была хороша, даже в осенней серости.

— Лида, — улыбнулся Стоянов, не отпуская меня, разрешив только повернуться лицом к знакомой.

— Вы б хоть домой ехали, что ли, — фыркнула она. — Простудишь девочку, Стоянов. А девочка хорошая, стервозная. Люблю таких девочек, — она плотоядно ухмыльнулась. — И ты люби, придурок. И в дерьмо больше постарайся не влетать. Хотя… с такой девочкой не влетишь. Девочка, не хочешь поработать со мной?

— Кира, — чуть прищурив глаза, ответила я.

— Что?

— Меня зовут Кира, женщина.

Строганова расхохоталась.

— Я запомню, Кира. Надеюсь мы никогда в будущем не пересечемся в интересах. Подумай о моем предложении, Кира, когда вынырнешь из постели этого счастливчика.

С этими словами она, грациозно покачивая бедрами, направилась к своей роскошной машине.

Михаил над моим ухом тяжело вздохнул.

— Интересная женщина, — хмыкнула я, глядя ей вслед.

— Интересная. И умная, — задумчиво ответил Стоянов. — Но знаешь, видеть ее на нашей свадьбе я не хочу.

Я едва не подавилась, посмотрев на Михаила.

— Что? — на мой недоуменный взгляд спросил он, — если настаиваешь — пригласим, конечно. Но это чревато — она прямо на свадьбе подсунет нам брачный договор и стрясет деньги за услугу. Но в одном она права — нам пора домой. Не хочу, чтоб ты снова заболела.

Ехали молча, прислушиваясь к дождю на улице. В разгар рабочего дня дороги в городе были почти пустыми. Я прекрасно понимала, что Миша везет меня к себе, но комментировать ничего не стала.

Он остановился у магазина.

— Прости, родная, в холодильнике мышь повесилась. Я схожу куплю продукты. Пойдешь со мной или останешься?

— Можно я останусь, Мишо? — устало спросила я. На самом деле сил оставалось мало.

Он наклонился и снова поцеловал меня. На этот раз поцелуй был другим: нежным, мягким, бережным. Он словно хотел передать мне часть своих сил.

Мне было так хорошо, так уютно рядом с ним.

— Я быстро, счастье мое, — тихо сказал он и вышел.

Он действительно вернулся очень быстро, закинул покупки в багажник и мы снова тронулись. Мне было немного страшно, ведь я заходила на неизведанную территорию. Михаил тоже был немного напряжен, видно было, что волнуется.

Мы приехали почти на самую окраину города к частному сектору и остановились у единственного участка, огражденного не сплошным забором, а деревянной оградой.

— Не люблю заборы, — признался он, открывая гараж и загоняя машину. — Ну что, готова увидеть мой дом?

По голосу я поняла, что ему сильно не по себе.

Участок был не большим, соток семь, не больше. И дом на ней стоял тоже не большой. Но добротно построенный, каменный.

Во дворе нас встретил веселый и мокрый пес-спаниель серого окраса.

— Это Фокс, — представил мне пса Михаил. — Он мой самый верный друг. И самый надежный.

Фокс, умильно виляя хвостом, облизал мне руки, устанавливая дружеские отношения.

Под крышей дома сидели кошки, целых три штуки.

— А это твои? — смеясь, спросила я.

— Ну как сказать. Я считаю, что их у меня нет, а они считают, что я у них есть. Так и живем.

Мы поднялись по высокой лестнице и прошли внутрь.

Маленькая прихожая выходила на кухню и две комнаты, одна из которых была судя по всему гостиной, а вторая кабинетом и библиотекой. Удобная лестница вела на второй этаж. Дом действительно был не большим, но уютным, отделанным деревом. Михаил помог мне снять куртку.

— Проходи на кухню, я сейчас затоплю камин.

Дома было тепло, но от мысли о теплом камине стало еще теплее. Надев предложенные тапочки, я прошла и села в удобное, глубокое кресло. Сразу стало клонить в сон, особенно когда от разведенного камина пошло благодатное тепло.

— Теперь ты видела и мой дом, — Михаил подал мне бокал с вином. — Пока это все, что я могу предложить тебе….

— Мишо…. Какая сволочь внушила тебе, что женщину можно удержать только финансовыми благами? То есть да, это безусловно важно, но и на воде и рисе мы с тобой не живем, к счастью.

— Но я… я не смогу дарить тебе дорогие вещи…и….

Я прервала его слова поцелуем, вкладывая в него всю свою любовь и нежность, все свои страхи и неуверенность. Почувствовала, как он дрожит от нетерпения, но старается сдерживаться.

— Мишо… — выдохнула я, чувствуя, как не смотря на усталость закипает кровь.

Его руки скользнули по спине, к молнии на платье. Чуть задержались, словно он давал мне путь к отступлению. Я лишь крепче прижалась к нему.

Моя рука скользнула по вороту рубашки, пальца спустились, расстегивая пуговицы. Мне казалось, я вся горю огнем. Хотелось не просто расстегнуть их, хотелось сорвать прочь все преграды.

Тихо скрипнула молния, спину обдало прохладным воздухом, а потом на нее легли обжигающе горячие ладони. Черное атласное платье скользнуло к ногам, я осталась в черном белье и чулках.

— Кира, — простонал Михаил.

Каким-то чудом мы оказались уже в спальне, на втором этаже дома.

— Не торопись, — попросил он, сам дрожа от нетерпения, укладывая меня на кровать.

Легко сказать. Внутри меня уже полыхал пожар, погасить который мог только он.

Рубашка, наконец, поддалась и упала на пол.

— Девочка моя, — прошептал Михаил, когда туда же отправилось и мое белье.

Его губы коснулись груди, рука погладила бедра. И тут я застонала, не в силах больше сдерживать желание.

— Тише, любимая, тише.

Пальцы погладили самое сокровенное, чуть сильнее, чуть настойчивее, заставляя раскрыться полностью. Я готова, я полностью готова, но Михаил не спешит.

Нежно гладит меня, осторожно подготавливая, то ускоряет темп, то замедляет, едва-едва не доведя до вершины.

Его пальцы нежные и решительные, губы, кажется попробовали на вкус каждый миллиметр кожи. Эта сладкая пытка заставляет меня изгибаться под ним, таять как мороженое, кусать губы, сдерживая стоны и крики.

— Пожалуйста! — не выдерживаю я.

А потом все мое тело пронзает дикая, почти невыносимая боль.

Я впилась ногтями в спину, а зубами в плечо Михаила.

— Ахххх, — кое-как выдохнула.

— Кира! — мужчина потрясенно отпрянул от меня, замер. — Почему ж ты мне не сказала?

Да потому что сама забыла о том, что в 18 была еще девственницей! Забыла, мать вашу!

— Продолжай, — сквозь зубы простонала я, удерживая его в себе. — Пожалуйста, продолжай.

Его движения были осторожны, он берег меня, старался причинить минимум боли.

Еще одно движение, и я почувствовала, как содрогнулся Михаил, как пульсирует во мне. Его стон стал лучшим лекарством от боли.

Я закрыла глаза, расслабляя напряженные мышцы, позволяя телу отдохнуть.

— Кира, — Михаил поднял голову, лежавшую на моей груди.

— Мишо, если ты сейчас скажешь, что сожалеешь, я тебя… укушу за ухо, — я задела его еще влажные от дождя волосы, зарылась в них ладонью.

Он тихо засмеялся, обнимая меня, прижимая к себе.

Я чувствовала, что засыпаю. Умом понимала, что желательно дойти до ванной, принять душ, но сил на это совсем не осталось. Мерно стучал разыгравшийся дождь по крыше, где-то над нами, в небольшом домике под потолком громко мурлыкали коты, потрескивал камин на кухне. Дыхание Михаила стало ровным и спокойным, тело — расслабленным. Он прижал меня к себе, согревая, унимая боль внизу живота, успокаивая. Я крепко уснула, даже не услышав как он поднялся и сходил в ванную.

— Кира… — тихий шепот над ухом.

— М…. — не хотелось даже шевелиться.

— Пойдем, помогу тебе дойти до душа, — Михаил легко поднял меня на руки, донес до ванной. — Тебе помочь?

Ага, зеленкой помазать и подуть — я не удержалась от смешка, но вслух ничего не сказала, просто поцеловала любимого, отрицательно качая головой.

Мишо дал мне большое белое полотенце и свой мягкий халат, в котором я утонула. Оставшись одна, села в душе, включив обжигающе горячую воду. Все в доме, в ванной пахло Мишо. Я глубоко вдыхала запахи, запоминая, наслаждаясь ими: гель для душа, пеня для бритья, стиральный порошок… Внизу живота все еще жила тянущая боль, но я была настолько счастливой, что даже не замечала ее. В конце концов мой первый раз в прошлой жизни был гооораздо хуже! Вот уж не думала, что снова пройду через это.

Пока я принимала душ и приходила в себя, Михаил приготовил легкий ужин. Кутаясь в теплый халат, я села к нему на диван, положив голову на плечо и почувствовала, как он уткнулся лицом в мои влажные волосы.

— Ты любишь меня, Мишо? — тихо спросила я.

— Да, — твердо ответил он. — Очень. Именно поэтому и готов был отпустить. Нельзя, Кир, построить отношения на манипуляциях и принуждении. Я старше, я мог бы забить тебе голову ванилью и любовной чушью, но не хочу. Я лишь два года как раздал последние долги, и не смогу обеспечить тебе роскошную жизнь, которой ты достойна…

Я фыркнула и уткнулась лбом в его плечо.

— А ты, любимый, никогда не рассматривал возможность пройти этот путь вдвоем? Не думал, что женщина может быть не только любовницей и содержанкой, но и партнером в делах и другом? Не каждая женщина присасывается к мужчине на все готовое, есть те, кто хотят реализоваться и сами. Я хочу реализоваться сама. Я очень люблю тебя, Мишо, до искр перед глазами, до потери разума, но я никогда не стану от тебя зависимой. Зависимость — это тупик, это конец нормальным, здоровым отношениям. Я не хочу такого ни для тебя, ни для себя.

Михаил долго молчал, прижав меня к себе. И только через несколько минут до меня дошло — он едва сдерживает слезы. Сидела тихо, как мышка, боясь пошевелиться — ему нужно было время.

— Что будет с Натальей? — спросила едва слышно, стараясь перевести тему.

— Ее отправят в академотпуск, в университет вернется в следующем году, когда страсти немного поутихнут. Ирина же забрала документы, хоть я и не желал ей этого.

— Ты не дал исключить Наташу, — улыбнулась я — в этом был весь Михаил.

— Нет, не дал. Все мы ошибаемся, Кира, и все имеем право исправить ошибки, не ты ли мне это говорила? Наталья поступила так не сама, она сделала это ради подруги. Зависимость от других, пусть даже друзей, любовь к ним часто становится нашей слабостью, которой пользуются нечистоплотные люди. Я когда-то и сам попал в эту ловушку, родная моя, поверил другу и оказался у разбитого корыта. Да и ты едва не попала в нее. Знаешь, когда я впервые посмотрел на тебя другими глазами?

— Когда?

— Когда ты дала жесткий отпор Анжелике. До того времени ты слушала ее беспрекословно. Она была для тебя единственным значимым авторитетом, хоть и тянула тебя вниз. Но в тот день, на первой консультации, хоть я и испытал несколько неприятных минут, слушая ваш разговор, меня удивило с какой силой ты вернула ей ее злобу. До того момента я опустил руки, думал, что вряд ли смогу помочь тебе, думал, что ты станешь моей неудачей. Но тогда изменилось все.

— Я была для тебя всего лишь еще одной заблудившейся девочкой…. — задумчиво протянула я.

— Ну, не совсем… — Он откашлялся, смутившись. — Я хотел помочь тебе, это правда, и в этом ты была похожа на всех тех, кому я помогал раньше. Но злило меня другое. Я хотел тебя. Мое тело действовало без моего ведома, реагировало на тебя так, как не реагировало ни на кого. Стоило тебе пройти рядом, как меня словно кипятком ошпаривало. Я дурел от одного твоего запаха, от звуков голоса, от смеха. И вот это ненормальное, необъяснимое влечение действительно бесило. У меня ведь было строжайшее табу насчет учениц, а тут такая история. Я не любил тебя, Кира, более того, даже не уважал, но хотел до потемнения в глазах. Знаешь, каким адским мучением стали для меня занятия с тобой? Ты стала моим наркотиком, наваждением, почти манией, понимаешь?

О, Мишо, как это знакомо! Оказывается, мучилась не я одна! И Анжелика, будь она даже трижды мразью, первая учуяла это, каким-то звериным инстинктом учуяла нашу полную совместимость, давя на меня, злословя, стараясь не дать нам приблизиться друг ко другу и в той жизни и в этой.

— Но… ты все-таки полюбил меня?

— Да. Это произошло не сразу, я даже не знаю, когда точно. Но полюбил. Думаю, это случилось, когда я был в Болгарии. Когда помогал отцу, а сам постоянно думал о тебе. Все время представлял тебя в нашем саду, в нашем доме. Одергивал себя, ругал, ведь я намного старше тебя, мало тебя знал, а потом забывался и снова видел тебя рядом. Почему-то мне казалось, что ты будешь в восторге от наших гор, от быстрых речек и ручьев, полюбишь мою страну и мой дом. И тогда я смирился со своими чувствами к тебе, принял их, решил, что стану тебе другом, помощником. И надеяться не мог, что ты полюбишь меня. — Мишо поцеловал меня в губы — нежно, страстно, но бережно. — Выйдешь за меня? — вдруг тихо спросил он.

— Конечно, — ответила просто и коротко, не раздумывая ни секунды.

Внезапное головокружение, заставило меня положить голову на сильное плечо. Что-то темное, страшное, холодное коснулось моей души. Но Мишо, почувствовав мое состояние, сильнее прижал меня к себе, ограждая от страхов, защищая, оберегая. И зло, дохнув льдом последний раз, ушло. Ушло навсегда, забрав с собой образы, предчувствия и злые сны.