Назад в СССР: Браконьер

Глава 12 Время первых

Через минуту из приемной вышел и сам председатель. На его лице застыла мечтательная улыбка.

— Галина, мне нужно… — начал он и увидев меня, вдруг осекся. Кажется, его взволновал тот факт, что я стал свидетелем его встречи со Снегиревым.

Тимофей Александрович в нерешительности остановился посреди коридора, видимо перебирая в голове варианты.

— Евгений? — глухим голосом спросил он. — Какими судьбами?

Ответить я не успел, так как из соседней комнаты вдруг выпорхнула «серая мышь» Галина и заискивающе поинтересовалась:

— Вы меня звали?

— Да, подготовьте документ, о котором я вам утром говорил, — он мельком обратил внимание на бухгалтершу, затем снова переключился на меня.

— Какое-то дело ко мне?

— Скажем так, по личному вопросу, — уклончиво ответил я. — Даже сразу по нескольким вопросам.

— Э-э… Евгений, ну сейчас не самое лучшее время, у меня куча работы, — председатель как-то сжался. Выглядело так, будто он пытался оправдаться, хотя никаких предпосылок для этого не было. — А впрочем, ладно… Подожди меня несколько минут, мне нужно подписать документ.

— Конечно, конечно… — непринужденно отозвался я, а про себя подумал — вот хорек, что же там он собрался подписывать?

Председатель коротко кивнул и скрылся в кабинете «серой» бухгалтерши. Хлопнула дверь. Оттуда послышались недовольные голоса — наверняка отчитывал Галю за то, что не выставила меня вон. Что ж, вот еще один звоночек, на который стоит обратить внимание.

Честно говоря, мое отношение к нему резко поменялось. Терпеть не могу мышиную возню, особенно за спиной. Значит, пока егерь ведет честную борьбу против браконьерства, глава сельсовета за его спиной проворачивает какие-то мутные дела?

Нужно прекращать эти подковерные игры, но прежде хорошо бы понять, насколько все плохо…

С улицы послышался тихий скрежет и повизгивание — наверное, это возмущенный Арчи скреб лапами входную дверь, считая, что его тоже должны пустить. Я в задумчивости принялся бродить по коридору взад-вперед, осматривая скупой интерьер.

Здание сельсовета не отличалось оригинальностью. От слова совсем. Коридор чем-то напоминал предбанник и вход в краеведческий музей одновременно. А в целом, здание сельсовета — считай тот же дом из сруба, только побольше и со вторым этажом. Кстати, вообще непонятно предназначение второго этажа. Скорее всего, оно вообще никак не используется, потому что лестница, ведущая наверх, была перегорожена какими-то деревянными стройматериалами.

Здесь, на стенах висели какие-то старые картины, вполне возможно, что еще с царских времен. Само собой, на всех была изображена охота. Копытная дичь и собаки. Наверняка, Соболевка стоит здесь с тех же времен.

Итак, бухгалтершу звали Галя… И вела она себя совершенно не так, как показано в советских фильмах, времен пятидесятых. Явно же хвостом виляет перед председателем. И смешно и без слез не взглянешь. Нет, сама-то она ничего, но вот с одеждой у нее явно не задалось…

Примерно минуты через три, дверь приоткрылась и председатель вышел обратно.

— Ну все, с одним вопросом разобрались. Евгений…

— Тимофей Александрович, давайте без этой мохнатости? — улыбнулся я. — Пусть будет просто Женя. Я ведь моложе вас, лет так на двадцать.

Председатель сельсовета слегка удивился такому построению разговора, но сдержанно кивнул и указал на дверь приемной. А я специально позволил себе немного дерзости, чтобы понять, что же из себя представляет этот Тимофей Александрович. Уж очень мне не понравилось, что он контактирует с браконьерами. Причем, с самым влиятельным из них. Это же преступление…

Обратил внимание, что на входной двери висела помутневшая от времени табличка «Черных Тимофей Александрович».

Я вошел внутрь, прикрыл за собой дверь. Та едва слышно скрипнула.

Буквально с порога заметил, что на рабочем столе, частично заваленным желтыми бумагами стоял стеклянный пузырь и пара стопок. Ну, явно они тут не воду пили. Вот и еще одно доказательство того, что у них налажен тайный контакт. Теперь понятно, почему шарашку Снегирева до сих пор не накрыли медным тазом. Егерь полагал, что их прикрывают с Москвы, а все оказалось куда проще. Ноги-то растут прямо из Соболевки… Но явно этим дело не ограничивается.

Остановившись у входа, я изобразил легкую растерянность. Он кивнул мне на слегка потертый стул, на котором ранее сидел сам Снегирев.

— Ну что Жень, слушаю тебя.

— Тимофей Александрович, тут такое дело… — поежившись, вздохнул я, симулируя неудобство. — Не буду ходить вокруг да около, спрошу у вас напрямую. Жить у нашего егеря Матвея Ивановича мне не сподручно, чего притеснять пожилого человека? Приехал я к вам скорее всего надолго, семьи у меня пока нет, но вдруг скоро появится? В общем, я тут пробежался по поселку, осмотрел все и нашел несколько брошенных домишек. Если я своими силами наведу порядок в одном из них, есть ли возможность временно обосноваться там?

Повила тишина.

— Так… — выслушав меня, он постучал пальцами по крышке стола. Зуб даю, он вообще не ожидал, что речь пойдет об этом. — Ну, просьба твоя мне понятна. Однако не припомню, чтобы кто-то пытался выпросить у меня разрешение на заселение в чужой дом. Хоть некоторые жители и уехали из Соболевки, это вовсе не значит, что они сюда больше не вернутся. Извини, но на подобное у меня нет полномочий.

— Почему же? Вы же управляете всем поселком, это часть имущества советской власти. Разве нет? Человек вы серьезный, а люди вас уважают. Я видел вас ночью у дома Вязовскина, это о многом говорит.

— Я всего лишь председатель, — тот развел руками в стороны. — Жители сами выбрали меня на эту должность. Не все здесь от меня зависит.

Хоть убей, а я практически ничего не знал о том, может ли председатель как-то посодействовать в моей просьбе или нет. Просто никогда не интересовался подобным.

— И что, совсем ничего нельзя придумать? — дрогнувшим голосом спросил я, продолжая наблюдать за его поведением. — Быть может, бартер?

— Это еще что такое?

Вновь повисла пауза. Председатель явно пытался решить, что со мной делать? Ведь по факту, я свалился к нему как снег на голову.

— Тимофей Александрович, давайте поступим так… — перехватывая инициативу, продолжил я. — У вас ведь ночью человек погиб, так? Уже второй, по счету. Думаю, за такие происшествия вас по головке не погладят. Охотхозяйство закроет глаза, у них таких поселков по тайге несколько сотен. Все свалят на егеря. Но ему это не по силам. Я могу попробовать разобраться с медведем своими силами, а вы поможете мне с жильем… Что скажете? Уверен, у вас достаточно власти решить такой маленький вопрос.

— Вопросами, касающимися диких животных, должен заниматься только егерь, — возразил Тимофей, взяв в руки карандаш. — И насколько я знаю, он этим и занимается.

Я улыбнулся и кивнул головой.

— Ну да. Дядька мой так плотно этим занимается, что зачем-то ушел в тайгу на пару дней? — искренне удивился я. — А медведь ночью снова придет и что тогда? Будет еще одно нападение, еще одна жертва. Я уверен, ничего хорошего сверху не придет.

Он не нашелся, что на это возразить. Просто смотрел на меня задумчивым взглядом и переваривал информацию. Скорее всего пытался понять, что я за крендель такой.

— В общем, помогите мне, а я помогу вам, — приподнявшись со своего места, я еще раз осмотрелся. — Кстати, шкура медведя смотрелась бы просто замечательно, вот например, на той стене, не находите?

Он шумно вздохнул.

— Ничего не могу обещать.

— А, погодите… — я вдруг хлопнул себя по лбу. — Я понимаю вашу неуверенность. Наверняка вы уже заключили какой-то договор с товарищем Снегиревым, так? Просто столкнулся с ним на входе в сельсовет. Правда, Матвей Иванович отзывался о нем не очень хорошо. Говорил, он браконьерством занимается, да и сам он человек лживый…

Далее я просто наблюдал за его лицом. Конечно, мои слова застали председателя врасплох. Он потянулся и зачем-то вытер ладонью абсолютно сухой лоб. В приемной не было жарко, так чего ж он? Занервничал, ага…

— Все верно! — наконец ответил он. — Я обратился к Сергею Сергеевичу за помощью, чтобы тот выделил на нужды поселка нескольких охотников для охраны жителей. Я, честно говоря и сам того же мнения, что наш егерь уже стар и в одиночку такой вопрос ему решить уже не под силу.

— Да? Жаль, опоздал я. Ну, если что, обращайтесь… — с этими словами я поднялся, протянул руку председателю. — Спасибо вам за понимание.

— Погоди, Жень… — произнес тот, неуверенно ответив на рукопожатие. — А что значит, егерь ушел в тайгу? Куда?

— Ну… Я точно не знаю, но он вроде упомянул про какую-то старую базу топографов, на северо-востоке. Что-то про поляну говорил. Я ж не местный, даже не представляю где это.

— Ясно… — кажется, он даже побледнел.

А я про себя ухмыльнулся — оп-па… Кажется, я раскопал что-то очень интересное. Какого черта здесь происходит?

— Вот что, давай-ка займись вопросом с медведем. — Тимофей Александрович тоже поднялся из-за стола, подошел к окну. — А насчет жилья, я подумаю. Есть у меня кое-какие мысли на это счет.

— Отлично, рад это слышать, — отозвался я. — Тогда до встречи?

— Угу. А как ты намерен действовать?

— Среди патрульных групп я уже успел познакомиться с Гришкой Денисовым, вот хочу с ними скооперироваться. Толковые и решительные ребята.

— Хорошая идея. Занимайся, — кивнул он. — Только осторожно. Не хватало еще, чтобы и вы в лапы медведю угодили…

Перекинувшись еще парой фраз, я покинул приемную председателя сельсовета. Снова столкнулся с Галиной — та посмотрела на меня с плохо демонстрируемым недовольством.

— Галя, я человек не здешний… — улыбнулся я, остановившись рядом с ней. — Приехал к вам из солнечного Сочи, так вот там посетителям предлагают чай. Вы бы взяли на вооружение, а то как-то несолидно. Такая яркая девушка как вы… Не были в Сочи? Настоятельно рекомендую.

— Вот еще… — фыркнула она, хотя ее явно заинтересовал упомянутый мной город-курорт и кривой комплимент. На самом деле комплимента там не было и в помине, только плохо прикрытый сарказм.

Затем я вышел из здания, чем сильно обрадовал Арчи.

Честно говоря, я пока не мог объяснить того факта, что спасенный мной щенок почему-то сразу начал считать меня хозяином. Откуда-то появилась сильная привязанность, хотя мы были знакомы всего сутки… Ну и пусть, наверное, это нормально.

Вернувшись домой, я оставил питомца в сарае, предварительно налив ему теплой воды. Сам же, зачехлив ружье и закинув его за спину, отправился к браконьерам. Моя цель — завхоз Федор.

Идти к Снегиреву напрямую я, конечно же, не собирался. А вот завхоз оказался на месте — работал внутри участка, как и в прошлый раз. Других охотников там не было, что тоже навело меня на определенные мысли — где их всех носит?

— О, Ванька! — удивленно поприветствовал тот. — Ну что, уже здоровье поправил?

— Да нет еще, — отмахнулся я. — По другому вопросу здесь. Ты ж в курсе, что ночью медведь нашего Вязовскина задрал?

— Конечно в курсе. Жаль его, хоть и туповатый был, но добрый. А тебе-то что?

— Да мысль в голову закралась… Я ж когда в себя пришел, тело охотника рядом видел. А кто он такой, не помню. Потом, пока на плоту плыл, слышал стрельбу — скорее всего, еще кто-то помер. А теперь и носильщик наш погиб. Егерь говорит, этот медведь за нами сюда пришел. Чем-то мы его сильно разозлили. Вот я и хотел узнать, кто еще в группе кроме Уткина был? Сколько человек обратно вернулось? А то Матвей Иванович на память жалуется, не помнит ни черта.

— Четверо пришло, — немного подумав, произнес Федор. — Вася Уткин, Лешка Вязовскин, Витька Авдеенко и Серега Карамыш.

— Никого не помню, — я покачал головой, выругался.

— Что, Лариса Ивановна-то сказала? — хитро оскалился бородатый.

— Да ничего хорошего. Говорит, амнезия у меня от травмы головы. Вроде и не страшно, а все равно странно. Я бы и не жаловался, да только память ни к черту. События последних лет словно вырезано из жизни. Как будто все это время проспал. Фельдшер сказала, что память может вернется, а может и нет. От чего это зависит одному богу известно.

— Ну, понятно. Что там с этим медведем у вас произошло, я не знаю, не интересовался, — ответил тот. — Это у самого Уткина нужно спрашивать.

По бегающим глазам понял, все он знал. Видимо боится что-то не то ляпнуть, потому и выкручивается.

— Да? Ну хорошо. А где он?

— Да как раз скоро должны вернуться. Они на лесопилку брошенную уехали. Ты только за этим приходил?

— Не совсем, — замялся я, вновь изображая нерешительность. — Я тут что подумал, группа же с промысла вернулась? Так?

— Ну да. И что? — прищурился Федор.

— Шкуры они с собой принесли?

— Принесли.

— А где же вся выручка? Я ведь тоже участвовал в походе, значит, меня тоже что-то полагается, так? То, что меня к мертвым приписали — неважно. Я ведь вернулся, пусть и отдельно от группы, какая разница? Кто тут у нас финансовыми вопросами занимается?

— Этим тоже я заведую, — скривившись, ответил Федор.

— Отлично! — обрадовался я, глядя на собеседника наивно-счастливыми глазами. — Мне что-то причитается с похода?

Сложно было сказать, что именно отразилось на лице у завхоза-главбуха. Шли секунды, а реакции все не было.

Вдруг, со стороны послышался звук приближающейся машины. Буквально через минуту во двор въехал тентованый «ЗИС-150». Внутри сидели люди с ружьями. Ага, вот и остальные пожаловали…

— Смирнов? Это ты?

Я не сразу отреагировал — ну не моя это фамилия. Иимя не мое. Привыкать не хотелось, но разве был выбор? В поселке я Женя Громов, а тут Иван Смирнов. Штирлиц, блин…

Рядом с остановившейся машиной стоял крупный человек с густой черной бородой. Одежда на нем была странная, что-то похожее на тулуп, сшитый из шкур животных. А лицо… На какой-то момент я подумал, что это был Никита Джигурда собственной персоной. Но нет. В пятьдесят шестом году его тут быть точно не могло.

— Кто это? — спросил я, вновь повернувшись к Федору.

— А это как раз Василий, — ухмыльнулся завхоз. — Уткин, ага. Старший группы, с которой ты ходил на промысел.

— Да ладно, серьезно?

Вот он тот момент, когда нужно поговорить. О многом поговорить.

Я медленно направился к здоровяку. Даже навскидку было понятно, что он выше меня чуть ли не на голову. Крупный, широкий в плечах, однако. Однако лицо какое-то слащавое, что ли… По возрасту сложно определить, где-то слегка за сорок. Я тут же вспомнил слова егеря, которыми он ранее описывал этого человека. Подлый, мелкий, алчный человечишка, что маму родную за пачку рублей продаст, если ему это будет выгодно.

— Доброго… — пробормотал я, глядя ему в глаза.

— Угу, и тебе привет, Смирнов, — по глазам заметил, что он меня явно опасается, словно ждет чего-то. — Рад, что ты жив и здоров. Федор сказал мне, что ты с егерем вернулся…

— Верно, — кивнул я, затем надавил. — Повезло вернуться живым и почти здоровым. Только не пойму, как так получилось, что вы меня одного бросили на той долбанной поляне? Разве у нас принято своих бросать, едва на горизонте медведь появился?

— А что ты вообще помнишь?

— В том-то и дело, что ничего, — вздохнул я, мгновенно остудив пыл. Само собой, намеренно. Мои слова нисколько не удивили Уткина.

— Ну и не мучай голову. Меньше знаешь, крепче спишь.

Недолго думая, я резко выкинул правую руку и двинул его кулаком в челюсть. Ощутимо хрустнуло. Здоровяк пошатнулся, схватился ладонью за подбородок. Кажется, даже поплыл немного, но на ногах устоял.

— Э-э, Ванька, да ты оборзел? — внезапно голос подал возмущенный завхоз, который до этого молчал словно рыба. Однако Уткин его здорово осадил.

— Угомонись, Федор. Нормально все, — вытирая кровь с разбитой губы, произнес Уткин, затем смерил меня взглядом, в котором промелькнуло что-то неопределенное. — Признаю, я заслужил. Легче стало?

— Возможно. Что-то не похоже, что вы по мне скорбили. — выдержав паузу, ответил я. — Бросили раненого, забрали плот, оружие, патроны… Ничего не оставили. Без шансов на выживание. Еще и медведь…

— Признаю, нехорошо вышло. Но как же так получилось, что ты ничего не помнишь?

— Так вот ты мне и расскажи, что там произошло? — жестко ответил я.

Разговор был каким-то сумбурным. Выглядело так, будто диалог был построен как в дешевом малобюджетном фильме, где сценаристу слегка недоплатили.

— Идем в барак, расскажу, — подумав, ответил Уткин.

Я кивнул головой.

Мрачный как туча Федор, тоже потащился следом за нами, при этом, не проронив ни слова.

С прошлого раза внутри деревянного барака ничего не изменилось. Тот же бардак, не заправленные кровати. Запах нестиранных носков, табачного дыма и как ни странно, жареного мяса. На полу пыль, ошметки подсохшей грязи, пыль. Валяются чьи-то рваные сапоги.

Уткин подошел к столу, на котором стоял самовар, выдвинул табуретку. А затем полез в малоприметный шкаф, откуда выудил бутылку самогона, большую банку тушенки и ломоть черного хлеба. Затем там материализовались два не очень чистых стакана, алюминиевая тарелка с массой, очень похожей на квашеную капусту.

— Садись, Ванька! — произнес Вася.

Федор потоптался на входе и вышел обратно. Понял, что его не приглашали. Честно говоря, я был в недоумении — что за игру затеял этот человек? Расскажет все как есть или будет байки сочинять?

Тем временем он молча взял бутылку, сорвал с нее пробку и разлил по стаканам содержимое. Судя по запаху, это была самогонка — ну, кто бы сомневался?

— Кто старое помянет… В общем, будем! — он не договорил. Чокнулся со мной и залпом опрокинул содержимое стакана в рот. Тут же зашипел от боли — видать, хорошо я ему врезал, раз стерилизация ротовой полости сработала.

Я тоже выпил, поборов в себе чувство брезгливости. Хрен его знает, сколько лет назад мылись эти стаканы и мылись ли они вообще…

— В общем так, расскажу тебе все, что произошло в тот вечер, — крякнув, произнес Уткин. — Мне Федор сказал, что у тебя что-то вроде провалов в памяти, с головой беда?

— Последние полгода — ничего не помню.

— Ясно. Ну, не удивительно.

— Ближе к делу. Тяжело бродить среди людей и не понимать, кто ты такой.

— Понимаю. В общем, слушай… Мы вшестером почти три недели по Илистой долине бродили. Собрали там богатую добычу. — Уткин вооружился ножом, принялся открывать банку с тушенкой. В нос ударил ароматный запах тушеной свинины.

— Волчьи шкуры? — уточнил я.

— Они самые. Мы как-то и не ожидали, что так получится. Вообще, места там глухие, раньше Сергей Сергеевич нас туда не посылал, да топографы знакомые ему наводку подсказали. Ну, сам понимаешь, он человек влиятельный, много кого знает… Из Москвы же приехал. Так вот, разложили мы приваду, оцепили несколько троп и принялись ждать. В общем, набили мы много. Очень много. А как тащить? Общими усилиями освежевали шкуры, собрали два плота, ну и на них решили сплавляться вниз. Настолько, насколько это возможно. Плыли долго, почти двое суток. На ночевку остановились на берегу, возле «большой подковы». Так вот пока наш носильщик Вязовскин дрова собирал, случайно берлогу нашел. Ну, сам знаешь, в наших краях медведей давно нет, поэтому и сунулись туда. Переночевать хотели — место-то хорошее. Да только кто ж знал, что там медведица была с медвежонком. И ведь увидели не сразу. Придурковатый наш упасть умудрился, да так, что ненароком и разбудил ее. Сам понимаешь, что дальше началось. Дура косолапая решила, что мы ее чаду угрожаем… Сама чумная, не проснулась толком. В общем, выстрелом мальца мы случайно и задели. Тот еще жив был, когда мы вновь на плоты прыгнули и дальше на сплав пошли. Часов через пять остановились на «Ведьминой поляне». Ну, у нее много названий, кто как зовет. Разбили лагерь. А ночью…

— А вот тут поподробнее, — произнес я, взяв гнутую вилку и поддев кусок тушеной свинины, отправил его в рот. — И кто стрелял в медвежонка?