Не климат выбирали, а судьбу(с)...

Глава 9

Не напрасно Вера так опасалась визита своих родственников к будущим сватам на празднование Рош-а-шана.

Встреча и приём с некоторыми оговорками всё же прошли в достаточно благовидном режиме, не считая огорчений, доставленных девушке матерью.

Даже по окончанию визита, добрые отношения между матерью и дочерью так и не наладились.

Они не смогли прийти к взаимопониманию, и мама ничем не выказала своего доброжелательства к дочери и её будущему зятю, как и к его родителям.

Микроавтобус Лёвы подъехал к воротам особняка примерно в назначенное время, и Вера вместе с Гилей вышли встречать дорогих гостей.

Два года назад Люба приняла судьбоносное для их семьи решение — уйти мужу с тяжёлой, мало оплачиваемой посменной работы на заводе.

Она решила, что хватит ему корячиться на дядю, а пора заняться мелким бизнесом, рассчитывая на гораздо больший доход, веря в свою фортуну.

За часть денег, вырученных родителями за квартиру в Минске, купили подержанный микроавтобус и не претендующий на многое муж Любы занялся прибыльным на этот момент извозом.

Работы в эти годы в этом направлении вполне хватало, и Лёва стал преуспевающим бизнесменом с вечно больной спиной от тяжёлых грузов, которые ему приходилось тягать по этажам.

Многочисленные репатрианты, наехавшие в страну в начале девяностых, часто меняли съёмное жильё и города проживания, переезжали в купленные квартиры, передавали друг другу подержанную мебель и различную утварь домашнего хозяйства.

Услуги Лёвы принимались нарасхват, потому что новоявленный бизнесмен был точен, вежлив и аккуратен.

Люба мало тяготилась тем, что её муж на новой работе не знал отдыха ни в будние, ни в выходные дни.

Главное, что их бюджет ежедневно пополнялся денежными вливаниями за предпринимательство безропотного главы семейства.

Вера сразу же для себя отметила, что за рулём микроавтобуса на сей раз находилась её старшая сестра, видно предполагалось, что мужчинам предстоит выпивка и женщины вошли в положение, освободив их от обязанностей шофёра.

Страшно волнуясь, Вера вместе с Гилей приветствовала, выходящих из микроавтобуса растерянных дорогих гостей.

Мать Галя со всеми расцеловалась, включая мужчин и взяв на руки малышку Авиталь, повела будущих родственников знакомиться с особняком и их хозяином.

Разодетых в пух и прах гостей Абрам встретил в старых потёртых шортах, мятой майке и в шлёпанцах на босу ногу.

Вера вздохнула, он так и не удосужился переодеться в цивильную одежду для приёма совсем ещё не знакомых будущих родственников.

Пожав руки и чмокнув в щёки маму Веры и Любу, он панибратски подхватил под руки будущих сватов мужского пола и увлёк их на веранду, попить с дороги холодненького пива.

На лице мамы Вера прочитала всю гамму эмоций, бушевавших у неё в душе и не стала будить зверя, а, чтобы не реагировать на шипение родительницы, отбежала к холодильнику за холодным питьём.

Абрам вовсю обихаживал своих гостей, по их возбуждённым голосам Вера поняла, что мужчины быстро нашли между собой общий язык.

Даже папа, жестикулируя для верности руками, громко выкрикивал знакомые ему ивритские слова, что-то объясняя доброжелательному хозяину дома, с помощью «великолепного» переводчика Лёвы и неважно, что муж Любы до сих пор так и не освоил, как следует иврита и разговаривал со страшными ошибками.

Вера слышала, что они оседлали любимую тему всех мужчин мира, уйдя в дебри международной и внутренней политики и улыбнулась, радуясь за отца, которому так в Израиле не хватало подходящих собеседников.

А, вот, в общении матерей не всё ладилось, как бы хотела девушка.

Её чопорная мама держалась крайне настороженно, не выказывая желания сблизиться, всячески игнорируя помощь с переводом дочерей, односложно отвечая на вопросы, старающейся быть учтивой, Гили, ничем не интересуясь у неё в ответ.

Сидя в сторонке, будущая тёща медленно цедила прохладный свежевыжатый сок, косо поглядывая на своего будущего зятя, который вызвался ознакомить Любу с домом, двором и пардесом.

Старшая сестра Веры, не в пример маме, держалась запросто с намечающимися родственниками, а особенно с Галем. Она не стесняясь задавала бесконечные вопросы парню, успевала залазить во все углы по ходу продвижения по довольно-таки немалой территории особняка и было хорошо видно, что она от визита получает истинное удовольствие.

Вера, в свою очередь, волновалась до такой степени, что не замечала никого и ничего вокруг, кроме пытливых и злых глаз матери.

Она то бледнела, то краснела, а от расшалившихся нервов покрывалась, не свойственно для неё, обильным потом.

Беспокойство у неё ещё вызывала беспардонная сестра, Вера опасалась, как бы она не нанесла Галю душевные раны, влезая в глубины его ещё не до конца сформированного восприятия жизни из инвалидной коляски.

Атмосфера вокруг в миг преобразилась, когда один за другим стали подъезжать старшие сыновья Гили с Абрамом со своими шумными семьями с большим выводком детворы разных возрастов, с криками, смехом и плачем заполнивших весь двор, дом и пардес.

Невестки Гили выходили из машин, держа в руках противни, кастрюли, огромные блюда, коробки и коробочки и мигом завалили кухню приготовленными ими к празднику угощениями.

Вера вместе с другими молодыми женщинами накрывала скатертями длинный стол на веранде, расставляла посуду, лёгкие закуски и напитки и времени на переживания уже не осталось.

Как она в этот момент была благодарна Любе, которая быстро освоилась с будущей роднёй, легко переговариваясь, смеясь над шутками, и, каждый раз, вовремя перемещала маму в нужном направлении, не давая ей возможность сидеть в стороне с надутым видом.

С невероятным шумом все многочисленные гости, наконец, стали размещаться за праздничным столом, и Вера к своему удивлению увидела сидящих рядом с Абрамом папу с Лёвой с кипами на головах.

Отец Галя так и не удосужился переодеться, хотя Вера слышала, как его об этом просила Гиля, но тот только отмахнулся, мол, сойдёт.

Когда все расселись, Абрам поднялся на ноги и пододвинул к себе поближе тарелки с нарезанными яблоками и мёдом.

Все присутствующие, глядя на стоящего на ногах серьёзного главу семейства, постепенно притихли.

Абрам скороговоркой произносил молитву и все от мала до велика в нужном месте вторили — аминь!

Прозвучали последние слова молитвы, хозяин макнул кусочек яблока в мёд и пожелав всем счастливого сладкого года, начал трапезу этим традиционным к еврейскому Новому году угощением.

За столом было шумно, весело и чувствовалось, что все от общения между собой получают истинное удовольствие, кроме, конечно, мамы Веры, которая явно изнывала от скуки, тяготилась шумом и не одобрительно смотрела в сторону мужа, который единственный из мужчин до сих пор оставался за столом в кипе, опрокидывая рюмку за рюмкой виски, щедро подливаемому ему Абрамом.

Насытившиеся гости передвинулись в группы по интересам и вели оживлённые беседы.

Подвыпившие мужчины окружили Абрама и о чём-то жарко спорили, щедро отравляя воздух сигаретным дымом.

Среди них Верин папа и Лёва чувствовали себя вполне в своей тарелке, потому что отец и братья Галя уделяли им повышенное внимание, не спеша, разъясняя суть спора или аргумента, призывая их к высказыванию своего мнения по тому или иному вопросу.

Видя, что мама вот-вот может психануть и впасть в истерику, Вера подошла к ней и позвала прогуляться по посёлку, и как ни странно та, с удовольствием приняла её предложение.

Выйдя за ворота особняка, они повернули в одну из сторон, двигаясь вдоль дороги, утопающей по обочинам в яркой зелени и цветах.

Не было слышно шума машин, а только там и здесь из домов или открытых веранд слышался стук посуды, голоса разговаривающих на повышенных тонах людей и громкий заразительный смех.

— Дочь, а тебе не кажется, что живущие в этом посёлке люди, выглядят намного менее воспитанными наших деревенских мужиков и баб в Белоруссии?

— Мама, мне трудно об этом судить, потому что здесь совсем другая страна, другие обычаи и порядки, у этих людей совсем другое воспитание, взгляд на культуру и поведение.

— Ага, твой будущий свёкор даже не удосужился натянуть на себя брюки, так и уселся за праздничный стол чуть ли не в трусах, не говоря уже о том, какое уважение он оказал своим видом будущим сватам, культура!

Вера не стала реагировать на последнее замечание матери, потому что и ей этот факт показался абсолютно обескураживающим.

Мать не унималась:

— Ещё молитву читал, а сам тут же после неё сигарету в рот сунул и кипу снял.

Вера молчала, а мать продолжала неистовствовать.

— Обычаи, традиции и порядки говоришь, самое главное, что он эту шапочку шута твоему папе напялил на башку, нашёл правоверного еврея.

— Мама, но ведь это, действительно, просто традиция, не надо так болезненно реагировать.

— Да, чёрт с ними с их традициями, ты лучше скажи, как собираешься жить в браке со своим инвалидом?

Ведь ему нужно всё подать, подвезти, отвезти, приготовить еду, помыть за ним посуду, помочь управиться в душе, и чёрт знает, что, надо сделать, крутись возле него целый день, а в постели как? На себя что ли втягивать?

Вера молчала.

Ей было, что ответить матери, но зачем, всё равно не поймёт, да и для себя она уже уяснила и выработала по отношению к словам и поступкам злопыхательной родительницы определённый стереотип поведения и мышления.

Разошедшаяся мать, тем временем, не унималась:

— Ну, скажи, для чего тебе это надо, красивая, умная, без пяти минут дипломированный специалист, на богатство что ли позарилась?

Так на него, как я заметила и без тебя претендентов предостаточно.

Ты же сама скоро станешь инженером, будешь зарабатывать хорошие деньги и ухажёров вокруг тебя закрутиться немереная туча.

У нас с твоим папой есть, где тебе жить на первое время, да и средствами можем уже оказать помощь, зачем тебе связывать свою жизнь с человеком, за которым пожизненно придётся ухаживать…

— Мама пора возвращаться обратно, мы уже далеко с тобой зашли, а вам скоро уезжать.

— Ты не хочешь ничего мне ответить?

— Нет, не хочу, потому что всё равно не поймёшь или поймёшь не так, как всё обстоит на самом деле.

— Конечно, мама у тебя дура…

— Нет, не дура, просто ты не хочешь видеть дальше своего носа, или видишь всё в искривленном зеркале, а спорить с тобой и в чём-то убеждать мне не хочется, пусть время нас рассудит или расставит всё по местам.

Да, чтобы для тебя потом не было сюрпризом — как ты знаешь, третьего ноября у нас с Галем свадьба.

Мы с ним уже купили квартиру в новом доме в Тель-Авиве, после свадьбы переезжаем на новое место жительства, и скорей всего, с декабря Галь начнёт работать в секретной службе ШАБАКа.

— ШАБАК, это что, артель для инвалидов?

— Мама, дай мне, пожалуйста, досказать, последнее, что я хочу довести до твоего сведенья — ШАБАК, чтобы ты знала, это спец. служба, которая борется в нашей стране с бандитами всякого толка, кстати, там служит моя Наташка.

Но, я не об этом тебе хотела сказать — у моего жениха нет ног, но у него есть крепкие руки, сильное тело, открытая голова и прекрасная душа!

У многих других молодых людей и половины от этого нет.

Вера резко отвернулась от матери и стремительно двинулась в сторону особняка, кишащего весёлыми гостями.

К отъезду будущих сватов, Гиля собрала для них в пардесе свежие фрукты и с помощью, улыбающейся довольной Любы устраивала раздутые пакеты в микроавтобусе.

Люба, завидев приближающуюся маму и Веру, подбежала к младшей сестре и повисла у неё на шее:

— Верка, родня у тебя будет класс — все такие дружные, весёлые и совсем не жмоты.

В будущем когда у вас будут подобные посиделки, зови, мы с Лёвочкой с радостью примем приглашение.

И шёпотом:

— Мама, я вижу, достала тебя окончательно или пощадила?

Не давая Вере ответить:

— Ой, Верка, легче родить, чем её выдержать, она с годами становится не сносной, то это ей не так, то другое.

Недавно меня начала учить экономить — варенье варить, огурцы засаливать, всякие там лечо-смечо готовить… больше мне делать нечего, как заготовками заниматься, мы, что олим хадашим (новоприбывшие)?!

Можно подумать, мы для этого сюда приехали, чтобы компоты закатывать и капусту квасить?!

Любина шутливая скороговорка несколько улучшила Вере настроение после крайне неприятного разговора с мамой.

— Любаша, я очень рада, что тебе здесь понравилось, как и то, что нашла общий язык с роднёй Галя…

Сестра перебила:

— Ой, я тебе самое главное не сказала, твой Галь супер-мужик, я от него без ума, такой вежливый, умный и внимательный, моему Лёве до него, как до луны, кроме, как работать, пожрать и поспать возле телевизора, его теперь ни на что не хватает.

Скоро забуду, как мужчина во время секса пахнет, пора уже любовника заводить.

— Люба угомонись, дай мне хоть с папой попрощаться, я с ним за сегодняшний вечер и двумя словами не перекинулась.

Девушка подбежала к двери автомобиля, в которую рассерженная мама подпихивала не совсем трезвого мужа.

— Папуля, до свидания!

Вера через руку матери чмокнула отца в щёку.

— Верунечка, солнышко, какой замечательный приём, какие замечательные люди…

Мать фыркнула.

— Налили бы ещё рюмку, так вообще лучше их на свете было не сыскать.

Вера стояла возле дороги, глядя вслед микроавтобусу, и слезинки медленно катились, по побледневшим от расстройства, щекам.

Гиля сзади обняла её за плечи.

— Не бери так близко всё к сердцу, не расстраивайся, моя девочка, мы не всегда понимаем своих детей, а они часто не слушаются своих родителей, но вы должны быть к нам снисходительными, памятуя о том, что у вас тоже будут дети.

Гиля вытерла ладонью слезинки на щеках Веры.

— Будьте лучше нас, научитесь думать, как они — ваши будущие детки, возможно, тоже вас не булут понимать.

Вера уткнулась лицом в плечо женщины.

— Почему, ну, почему, мне с тобой так просто и хорошо, а с мамой с ранней юности не могу найти общего языка?

Признаюсь, честно, только ради папы я её терплю и поддерживаю с ней отношения.

Гиля вздохнула и молча повела девушку во двор, обнимая за плечи.

Галь с отцом сидели за неубранным столом, пили кофе под сигарету и вели неспешную беседу.

Абрам поднял на подошедших к столу женщин глаза:

— Дочка, почему глаза на мокром месте?

И не дав ответить:

— У тебя классный папа, с таким человеком я бы на любое опасное задание пошёл!

Вера благодарно улыбнулась будущему свёкру и начала вместе с Гилей прибирать со стола оставшуюся после кофе и чая посуду.

Когда было всё убрано, девушка склонилась над Галем и поцеловала его в щёку:

— Галюш, поговорим завтра, я очень устала, и хочу сейчас побыть одна, надеюсь, ты не возражаешь?

Парень похлопал её по руке и всмотрелся в печальные глаза.

— Спокойной ночи, моя хорошая, завтра всегда бывает лучше после не очень хорошего сегодня, отдохни и разберись в своих мыслях, я тебя очень люблю.

Сон никак не хотел приходить к девушке, с головы не выходили слова мамы, больно ранившие её душу.

Она включила настольную лампу и положила на грудь толстый блокнот с её исчёрканными страницами готовыми стихами и черновиками.

Незаметно для себя углубилась в образ нового стихотворения, которое постепенно вытеснило из её дум едкие слова матери.