Не климат выбирали, а судьбу(с)...

Глава 17

В этот знаменательный день для Галя, Вера к пяти вечера уже была дома.

Она только наспех перекусила во время обеда в университетском кафе и к этому часу умирала от голода, но хотела всё же дождаться с работы Галя, ведь куда приятней отужинать вдвоём с мужем.

Молодая хозяйка нажарила любимый ими картофель, разогрела готовые куриные шницеля, нарезала и выложила на тарелку свежие овощи и вывернула из банки на блюдце любимые мужем оливки.

Время перешагнуло за пол шестого, обычно Галь к этому времени в основном был уже дома, но его всё ещё не было, и Вера заволновалась.

Кто его знает, может пробка задержала, подожду ещё минут пять и позвоню.

Она подошла к широкому окну и выглянула наружу — весь день по серому небу плыли мрачные чёрные облака, а сейчас они пролились ливневым дождём.

Раскаты грома разорвали тишину, молнии яркими стрелами прорезали небосвод.

Вера поспешно набрала номер мобильного телефона Галя, в сердце закралась тревога.

— Веруш, еду, не переживай, пришлось немножко задержаться на работе, ещё десять минут и буду дома.

— Хорошо, но надо было предупредить, что не прибудешь вовремя, ведь ты же знаешь, что в семь мне надо уходить на встречу с поэтами, а я жду тебя, чтобы вместе поужинать, буквально умираю от голода.

— Прости, дорогая, зря ты меня ожидаешь, я очень хорошо сегодня поел на работе, начинай сама ужинать, а я только попью вместе с тобой кофе.

Веруш, у меня есть новости, мне нужно так много тебе рассказать, но обо всём позже, а пока кушай, а я скоро уже подъеду к дому, ты не представляешь, тут такая невероятная лавина машин, а дождь льёт, как из ведра.

— Будь аккуратен, закроем телефоны, поговорим, когда ты уже войдёшь в квартиру.

Вера мгновенно отключилась от разговора.

Почему-то у неё на душе возник неприятный осадок, она стала без видимого аппетита машинально закидывать руками в рот чипсы в прикуску с овощами, от остывших шницелей организм категорически отказался.

По голосу Галя она сразу догадалась, что у мужа произошло что-то чрезвычайно важное и это её насторожило — не дай бог, если его вдруг попёрли со службы, это будет для него полной трагедией, ведь он буквально день ото дня всё больше и больше влюблялся в своё новое место работы, считая, что это и есть его призвание.

Хотя нет, новости у него, похоже, хорошие, голос у него был весёлым.

Наконец, дверь отворилась и улыбающийся Галь ловко управляя коляской, въехал в квартиру:

— Веруш, я срочно в туалет, а ты, если у тебя ещё есть время, сделай нам, пожалуйста, кофе.

Через несколько минут Галь вернулся в салон и обнял ладонями приготовленную к этому времени Верой горячую кружку с кофе.

— Ах, какая холодина, и такой ливень, что дворники не успевают очищать окна, такие по стёклам бегут струи, что буквально ничего не видно впереди.

— Галюш, именно о погоде ты и хотел срочно поговорить со мной?

Мне, между прочем, через пол часа выходить из дому.

Галь отпил очередной глоток кофе и поднял глаза на Веру.

— Мне кажется, что тебе совсем не обязательно сегодня в такую погоду тащиться на эту посиделку, велика беда, сходишь в другой раз…

Вера перебила:

— Это не обсуждается, машина довезёт, мне же по лужам ехать, а не пешком топать.

Как ты выражаешься, подобные посиделки случаются только раз в месяц, а гости из Ашкелона и того реже приезжают.

Вера свела брови, уставившись серьёзным взглядом на мужа.

— Дождусь, наконец, от тебя рассказа или ты специально мурыжишь, чтобы я опоздала на важную для меня встречу?!

Пойми, как будет не красиво, первый раз появлюсь и не вовремя!

— Ладно, я коротко тебе сейчас расскажу основное, а о деталях поговорим уже позже…

С завтрашнего дня я выхожу на новое место работы…

— Ты, уходишь из ШАБАКа?

Галь рассмеялся, прочитав на лице и уловив в голосе жены крайнее удивление.

— Нет, я не так выразился, перехожу на новую работу в ШАБАКе с повышением зарплаты и с расширением полномочий.

— Ты, почему-то ничего не говоришь о ещё больше насыщенном ненормированном рабочем дне, о степени ответственности и опасности и, наверное, о некоторых других не менее важных мелочах?

Эти слова Вера произносила уже шагая взад и вперёд, мимо сидящего в кресле мужа, с не скрываемой злостью.

Галь спокойно допил кофе, не спеша закурил и только потом поднял глаза на жену.

— Ты полностью угадала и озвучила все аспекты новой моей работы.

— А чего там угадывать, тоже мне секреты, можно подумать у меня там Наташка не работала и ничего мне не рассказывала, да, и любому израильтянину известно, чем занимаются в вашем ведомстве.

Какая я дура, в своё время развесила уши — будет бумажки перебирать, заниматься аналитикой и логикой…

Я знаю, теперь будешь ногти у арабов рвать, коктейлем правды опаивать и, что там ещё вы навыдумывали, чтобы сломить волю бандитам и убийцам, чтобы они стали предателями своего паскудного народа или вонючей идеи, ради спасения своей мерзкой жизни?!

— Веруш, может быть всё же успокоишься, а потом, когда у нас будет больше времени и здравого смысла, вернёмся к этому разговору?

Только замечу тебе, я уже дал согласие.

Вера резко поднялась из кресла, куда только что уселась, и в сердцах швырнула пустую кружку из-под кофе в раковину, откуда раздался характерный звон разбитого стекла.

— Ну, если ты не удосужился посоветоваться в таком важном вопросе с женой, то спасибо хотя бы за то, что поставил в известность о своих планах и перемещениях по службе.

У меня, действительно, сейчас нет особого времени распинаться на эту тему, но кое-что всё же скажу — ты забыл через что ты прошёл, что у тебя организм отравленный и ослабленный долгим приёмом морфия, что твоя нервная система расшатана и чрезмерные физические и моральные нагрузки могут довести тебя до рецидива.

Ты хочешь иметь много детей, а я уже жалею об одном.

Вера хлопнула дверью спальни, а затем, переодевшись, вышла из квартиры, не глядя на, сидящего на том же месте в кресле, и провожающего её печальным взглядом расстроенного мужа.

За рулём автомобиля, лавируя в свете ярких в вечернем сумраке фар встречных машин и отражающихся огней в огромных лужах, непрекращающегося дождя, Вера обдумывала сообщение мужа и свою реакцию на него.

Наверное, всё же зря она так яростно вспылила, отравив радость Галю от доверенной ему новой ответственной работы…но каков, не мог хотя бы для приличия посоветоваться с женой, а то, господин хороший, ставит уже перед фактом, а я должна в ладоши хлопать!

Ладно, пусть маленько попереживает, иногда это всем полезно, за то в будущем в нужный момент всё же вспомнит о своей половинке.

Настроение девушки вдруг резко изменилось, она полностью абстрагировалась от не давней своей вспышки гнева и наметившейся ссоры с мужем, и переключилась на мысли о ближайшей встрече с новыми интересными людьми.

Илана Вайцман жила в доме старой постройки, но с лифтом.

Вера поднялась на седьмой этаж и позвонила в дверь с нужным ей номером.

Ей открыл мужчина средних лет простоватого вида, это касалось как внешности, так и одежды.

Поинтересовавшись у девушки, кто пожаловал, пропустил внутрь квартиры, откуда раздавался гул многочисленных голосов:

— Иланочка, ты предупреждала меня о появлении у нас этой молодой особы, вот и она.

По всему периметру довольно больших размеров салона сидели люди — кто на диване, кто в креслах, а кто просто на стульях, больше двух десятков человек различного возраста и полов при её появлении, уставились на Веру.

Она сразу же заметила среди них Олега, но вначале подошла к хозяйке, сидевшей в обычном кресле с толстым пледом на ногах.

Это была дородная женщина с симпатичным лицом, с горящими лучезарным светом глазами.

— Здравствуйте!

Я Вера Петрова.

Ой, простите, с недавних пор Бенет.

— Проходи, проходи милочка, дай подержусь за твою юную ручку.

Она мягко пожала протянутую ладонь Веры, продолжая улыбаться.

— Дверь тебе открыл мой муж Яша, замечу сразу, который к поэзии не имеет никакого отношения, не считая жены.

А теперь сама быстро пройдись по кругу и познакомься со всеми присутствующими здесь.

Вера пожимала руки новым знакомым, обменивалась приличествующими при этом словами, стараясь запомнить с первого раза имена и лица кому они принадлежат.

Дойдя до Олега, сидящего в обнимку с гитарой на диване, она наклонилась и поцеловала его в щёку:

— Здравствуйте, как я рада вновь с вами встретиться, а ещё у меня сегодня, к большой моей радости, по всей видимости, представится случай вас послушать!

— Верунечка, я тоже безумно рад встретиться с тобой!

Располагайся рядом со мной по правую сторону, чтобы я тебя постоянно грифом не бодал.

Тут вокруг меня вся наша Ашкелонская банда поэтов.

Знакомься — в первую очередь, сидящий в таком же кресле, как и твой муж, уверен, рад будет познакомиться с тобой, наше юное дарование Паша Чаговский, а теперь быстренько по очереди, а то скоро от хозяйки получим выговор — Боря Дадашев, Гена Полонский, Полина Ладанева, кстати, моя родная сестра, прошу любить и жаловать!

И, тут же скороговоркой:

— Иланочка, девушку я пристроил среди наших, можешь уже открывать высокочтимое собрание.

Вечер для Веры прошёл, как в тумане.

Она затаив дыхание слушала стихи самой Иланы и восхищалась силе духа удивительной женщины, сохранившей в себе не смотря на трагичность положения, женственность, привлекательность и душевное обаяние.

Кроме этого, Илана была замечательной поэтессой и обладала волевым, даже чуть властным характером, благодаря чему, заседание литературного объединения проходило в доброжелательной обстановке, но очень даже дисциплинированно.

Вере заполнились своеобразные сложные стихи Андрея Бедринского, глубокая лирическая грусть в строках Павла Чаговского, не стандартная эротическая лирика Петра Давыдова, выверенные рифмы Бориса Дадашева, да, и другие авторы произвели на неё весьма приятное впечатление.

Главным образом, ей было очень приятно, опять попасть в общество, где всё дышало высоким искусством в области её любимой поэзии.

Два часа пробежали, как две минуты.

Наконец, явно уставшая хозяйка вечера предоставила слово молодой поэтессе:

— Милочка, мы в следующий раз обязательно уделим тебе намного больше времени, а сегодня, будь добра, только начни знакомить нас со своим творчеством.

Вера, поднялась на ноги, в горле пересохло, и она прочитала первое стихотворение, которое попалось ей на глаза в её заветном блокноте:

Дочитав только это одно своё новое стихотворение, Вера вдруг неожиданно для всех предложила:

— Ай, я вам ещё успею надоесть, ведь живу в Тель-Авиве и теперь буду часто здесь бывать, давайте, послушаем лучше нашего барда Олега Фрейдмана, я так соскучилась по его песням!

Все рассмеялись непосредственности девушки, а улыбающаяся Илана Вайцман объявила:

— От всей души поддерживаю нашу обаятельную гостью, ближайшие пол часа ваши, Олег, думаю, что большинство из присутствующих согласятся с нашим мнением.

В этот раз Олег спел только одну песню на свои слова, все остальные были соавторские на стихи присутствующих здесь поэтов, среди них была песня и на её стихи, слушая которую Вера густо покраснела от смущения и удовольствия.

И, всё же, лирическое танго Олега окончательно покорило в этот вечер слушателей.

Несмотря, на жёсткий регламент, его попросили спеть на бис, и все дружно начали подпевать припев:

Расходились, когда на часах уже было около одиннадцати вечера.

Поэты обменивались номерами телефонов, дарили друг другу свои тоненькие печатные сборники, Олег на право и на лево раздаривал свои кассеты и диски, чем не преминула воспользоваться и Вера.

Она ехала по ночному городу, и счастливая улыбка играла на её лице — она побывала в атмосфере, которая делала её духовно богатой, окрыляя на новые стихи, в которых она могла выразиться легковесным изящным словом, ритмом и рифмой.

По крыше и окнам машины по-прежнему со звоном плясали капли ливневого дождя, но настроение у Веры было далеко не пасмурным и какие-то навязчивые строки вместе с ритмом дождя проигрывались в её голове.

Зайдя в уютную свою квартиру, она не переодеваясь, схватила блокнот и быстро застрочила мелодию слов, наигранную ей дождём.

Вере вдруг захотелось разбудить Галя и рассказать ему о сегодняшнем поэтическом вечере и главное, попросить прощения за её вспышку гнева, но, как было не разгневаться, ведь она, действительно, очень опасалась за его здоровье.

Она тихо прилегла рядом с мужем и всё же не стала его будить, отлично сознавая, что, к сожалению, эту радость от сегодняшнего поэтического вечера, он с нею не разделит.