(Не) мой жених

Глава 26

Аннабель

— Ничего! — обнимаю её за плечи, и мы в обнимку направляемся в гостиную. — Катерина, как думаете всё будет хорошо?

— Обязательно! — улыбнувшись, ободряет меня женщина. — Когда у нас с Мишей сгорел дом, мы не знали, куда идти. Сестра моя, конечно, приютила нас. Да, только не могли мы долго у неё на шее сидеть. Работать никуда не пойдёшь. Кому старики-то нужны? А потом вы с Ромачкой появились. И наша жизнь наладилась, — она приобнимает меня. — Запомни, дорогая, хорошим людям бог всегда поможет.

— Но Роме он не помог… — грустно выдыхаю, а в голову приходит воспоминание аварии, когда он говорил, что любит. Ему было больно, но он был счастлив, что я всё ещё жива.

— Да… Бедный мальчик! Мой мальчик… — по щекам Катерины Сергеевны скатывается слеза. — Я же его с пелёнок помню. Маленького, крохотного… Помню, нашкодит где-то, бежит ко мне и просит починить, чтобы мама не ругалась. Или спрячется засранец и хрен его найдёшь, — тихо начинает смеяться. — А когда болел? Ой… сколько бессонных ночей я у его кроватки провела вместе с его мамой. Я же почти всю его жизнь рядом с ним. Первую любовь с ним пережила… Ох, как психовал, когда девчонка с ним гулять отказалась идти. Ой… Беллочка, ты даже не представляешься, что с нами было, когда нам сказали, что вас двоих нет. Вы же мне как дети, а какого матери пережить своих детей?

— Я скучаю по нему… — признаюсь, входя в гостиную. На мои глаза вновь навернулись слёзы словно всё горе, накопившееся за эти года, навалились разом.

— Он всегда говорил, самое ценное, что у него есть это — ты! — Катерина понемногу начинает отходить от слёз и грустных воспоминаний. — Для него не было бы больше счастья узнать, что ты жива!

— Эй, девочки! Вы чего? — восклицает Алекс, подойдя к нам, тотчас заключив нас двоих в объятия. — Сырость здесь разводить не надо! А то потонем! — выпустив нас из своей хватки, поочерёдно подмигивает каждой, приятно смутив помощницу по дому.

Кажется, у черты бабник, есть свои плюсы. Найдёт подход к любой женщине.

Как же хорошо, что у меня есть такой друг.

— А ты плавать не умеешь? — подыгрываю ему, шмыгнув носом.

— Не-а, — искреннее улыбнулся друг и, взяв меня за руку, потащил к месту главных событий.

За столом, на котором мы недавно ужинали сидели Лев, Герман Олегович, Константин Степанович, Артём и ещё один незнакомый мне человек. Алекс усадил меня на один из свободных стульев, таким образом, что теперь я сидела между ним и следователем, намеренно отсадив меня от Льва, словно знал, что я не вынесу сейчас близости с ним.

— Девушка, нам надо опросить вас, — обратившись ко мне, произнёс Константин Степанович, открыв папку, из которой достал листок и ручку. — Представьтесь!

— Анна Соколова. Ой! — начинаю, но понимаю, что не знаю, что мне сказать. Вопросительно смотрю на друга, но тот лишь пожимает плечами, так же как и я, не зная, что мне ответить.

Анна Ветрова?

Белла Кравских?

Анна Соколова?

Кто я?

Я не знаю… Я не чувствую себя ни одной из этих личностей.

— Давайте я начну с самого начала, а вы сами делаете все выводы, — предлагаю, тяжело выдохнув. — У меня довольно запутанная биография. В ней много имён, прозвищ и образов.

Дождавшись кивка от следователя, начинаю свой рассказ.

— Я родилась двадцать первого апреля тысяча девятьсот девяносто седьмого года, в семье Натальи и Вадима Ветровых. Мне дали имя Анна Вадимовна Ветрова, — делаю паузу, дождавшись, пока Константин Степанович сделает пометку на листочке. — На тот момент у моего отца уже был сын от другой женщины. Его имя было Роман Кравских, — бросаю быстрый взгляд на Льва. — Позже я сменила имя и фамилию на Белла Кравских, как того хотел мой единокровный брат. Я жила в его доме до того момента, пока не случилось та ужасная авария, — сглатываю. — После аварии, в которой я потеряла память, мне вернули старое имя и новую фамилию родителей. Так я стала Анной Соколовой. По сути, Анна Соколова и Бэлла Кравских два разных человека, — заканчиваю, почувствовав, как Алекс ободряюще сжал мою руку в своей.

— Вы хотите вернуть своё старое имя? Бэлла Кравских? Объявить о том, что вы живы? — спрашивает меня Константин Степанович, взглянув на Льва и Германа Олеговича.

— Да! — не задумываясь, отвечаю. — И вернуть себе то, что принадлежало мне и моему брату. Прошу называть меня Аннабель.

Единственное, что не даёт мне покоя, так это отец Льва. Мужчина единственный ни в чём не виноват, но когда я начну забирать всё у Крамера — младшего, то и старшего заденет. Мне очень перед ним стыдно, но… я позже поговорю с ним, всё объясню. Он понимающий человек и, надеюсь, поймёт, что я просто хочу вернуться в ту жизнь, где было всё что мне дорого. Да… в ней будут изменения… В ней нет Ромы… но есть родители. В ней у меня нет жениха.

— Значит, Аннабель! — заключает, чиркнув на листочке. — Вы готовы выступить в суде в качестве пострадавшей и свидетеля аварий?

Подтверждающее киваю, уверенно столкнувшись глазами с Германом Олеговичем, ожидая увидеть там осуждение, злость, ненависть, но вижу… улыбку и радость.

Он не понимает, что я собираюсь отобрать у них половину компании?

Или он думает, что я буду со Львом? Да, он не знает о наших разногласиях.

Наверное, так!

Да! Он не знает, что я чудовище.

— Прекрасно! — тянет следователь, закрывая папку. — Мы вызовем вас на днях в участок официально.

— Хорошо.

— С ней будут мои адвокаты, — вмешивается в наш разговор Алекс.

— У меня один вопрос, — нерешительно начинаю, когда Константин Степанович уже приготовился встать. — Что на флешке? Из-за чего погиб мой брат?

— Мы просмотрели только несколько файлов, но уже ясно, что на флешке чёрная бухгалтерия Исаева и типовые договоры. Несколько зашифрованных файлов, но с ними разберутся наши программисты.