Не нужно спешить

Глава 6. Август-начало сентября

Москва

Жара установилась небывалая. Московские старики вспомнили семьдесят второй лохматый год, когда за торфяной гарью «со Смоленки не видно было дома с башенкой». Нынешнее лето оказалось много тяжелее. По всей России горели леса, в Поволжье не хватало пожарных и воды, нижегородские деревни выгорали дотла. Премьер и министр МЧС метались по стране, мобилизуя ресурсы, поднимая людей и расталкивая сонное начальство в регионах.

Медникову было велено ждать в Москве. Это означало, что его записка попала, куда надо, но есть дела важнее. Вице-премьер на звонок ответил откуда-то из-за Байкала, возвращаться собирался через Китай. При этом весело намекнул, что премьер, которого он по телефону таинственно именовал «номер первый», хотел видеть Медникова по двум поводам. О втором Игорь не знал, но мог догадываться. В переводе на штатский язык это означало, что из Москвы отлучаться нельзя, телефоны не выключать, быть в готовности номер два.

В самом начале, когда властный тандем только набирал обороты, Медников входил в ближний круг неофициальных помощников нынешнего премьера. Работы было невпроворот, а главное ты сегодня был бизнесменом, а завтра сотрудником спецслужб. Структура только утрясалась. «Первый номер» мог поручить помощникам все и в любое время, а у них не было аппарата, перепоручить было некому. Вспоминалась структура Сальвадора Альенде, которую тогда называли «группа друзей президента».

Но и в обратную сторону поток информации приходилось фильтровать по-новому. Растерянная элита нащупывала правильные пути для контакта с властью в изменившейся обстановке. И нередко на Медникова ложилась функция мостика между премьером и пулом, из которого могли поступать стоящие сигналы. При всей скромности его официального статуса элита выбрала на эту роль Медникова по двум причинам: во-первых, несмотря на высокое доверие премьера, он никогда не лез, куда не просят, а во-вторых, было известно, что он не «кассовый аппарат» – денег за контакты не возьмет.

Дошло до того, что когда государственные монополии решили проверить тандем на прочность и сдать одного другому, контактом тоже выбрали Медникова. Грязная история, поданная Мельникову для передачи премьеру, пахла гнилью за километр. Когда один из самых влиятельных и богатых людей страны с документами в руках жалуется премьеру на лихоимство его партнера по власти, тут и Администрация может дрогнуть, и целые службы щепками полетят. На месте Медникова человек с более слабыми нервами ушел бы в тину, спрятался, исчез, только бы не оказаться между жерновами такой мощности. Медников поступил идеально со всех точек зрения – он нашел возможность мгновенное передать «сигнал» премьеру, не дав никому возможности обвинить себя в какой-либо обработке информации, использовании ее, обдумывании, сомнениях.

И сработало. Разговор состоялся на ходу, на ступенях дома в Завидове. Премьер выслушал, усмехнулся:

– Клюнули-таки, шакалы. Значит, норовят рассадить нас по разным углам ринга. Это был тест на соответствие, Игорь. Не прошли. Ты просто помалкивай, на ту сторону никакой реакции. Мол, передал, и все. А в этих госмонополиях предстоят персональные перемены. Особенно, в связанных с энергоносителями. Это тоже между нами. – Он кивнул и поспешил к ожидавшей его машине.

Больше разговора на эту тему не было, а кадровые перемены вскоре произошли, да такие, что заметила вся страна. В крупнейшей государственной монополии было сменено все руководство.

Теперь, вспоминая эту историю, Медников опять подумал, как сильно тогда рисковал. Ведь могли и размазать. Всегда щепки летят. В той или иной форме. Можно предполагать, что и сейчас премьер поручит какую-нибудь зубодробильную задачку, которую и обсудить не с кем. Подождем-увидим.

Медников выключил компьютер, окинул взглядом кабинет и стал собираться.

В офисе было тихо и тревожно. Из-за жары и горящих лесов великий Маркин распустил персонал на коллективный месячный отпуск, а сам улетел на альпийский горный курорт, где летом никого не бывает. Московский деловой центр на Пресне с трудом просматривался в ядовитой мгле, чужеродные Москве небоскребы за дымом были видны едва на треть, «Большой палец» стоял пустой и мрачный. Охрана гулко шагала по безлюдным коридорам. Медников тоже старался появляться здесь пореже. Он замкнул все контакты на свои мобильники, В бизнесе на Москве намечался откровенный застой.

Зато удавалось заняться личными делами. Медников так устроил, что у Марины появилась квартира в Волгограде, в хорошем месте. Игорь давно хотел снять ей порядочное жилье, но уезжать из своих краев в Москву она отказывалась наотрез. Вникать в невеселые дела Марининого семейства не было никакого желания, но понятно, что старики требуют заботы, а бестолковая и вздорная сестрица чаще приносит проблемы. Игорь собрался с духом, уговорил Марину и, наконец, снял ей просторную квартирку в элитной по местным меркам новостройке. Рядом была знакомая улица Мира и гостиница «Волгоград», где он сам частенько останавливался, приезжая в город.

После милицейской истории с ДТП и бомжатником Марина притихла и жалась к Медникову. И пока он сидел безвылазно в столице, перезванивались каждый день.

Игорь заметил, что совершенно не может без нее обходиться. Так. Надо придумать повод и слетать к ней хоть ненадолго. Сил нет, как соскучился.

Сославшись начальству на оперативную необходимость, Игорь улетел в Волгоград вечерним рейсом, чтобы рано с утра вылететь обратно в Москву. Стоял душный теплый волжский вечер. Игорь с Мариной приехали в какой-то модный волгоградский клуб, весь внутренний дворик которого был заставлен дорогими автомобилями, и сели за свободный столик на улице. Из помещения клуба достаточно громко доносилась ритмичная музыка. Официант зажег свечу. В отблесках пламени, Марина казалась такой хрупкой, беззащитной и испуганной, что у железного Медникова защемило сердце. Он подумал, что почти ничего и не знает об этой девушке, которая нежданно-негаданно стала ему очень дорога. Да, она не ангел-думал он. С другой стороны каждый выживает как умеет. По большому счету мне все равно, с кем она раньше была, Марина нужна мне такая, какая есть, а прошлое отрежем, а если кто попробует ей напомнить-закопаем…Чтобы отвлечь Марину от грустных мыслей, Игорь стал потихоньку расспрашивать ее о прошлой жизни.

Марина, потягивая через трубочку коктейль, тихим голосом рассказала о своей, в общем то не примечательной биографии. В школе была первой красавицей, как получила аттестат-ушла от родителей жить к мужчине, который был намного ее старше. Четыре года гражданского брака закончились расставанием без сожаления. Потом тусовалась с такими же подружками и встречалась с некоторыми представителями тогдашней волгоградской элиты-но не срослось…Встретила парня из Москвы, думала, вот он, шанс начать новую жизнь-через четыре месяца уехала в столицу и была обманута в своих ожиданиях. Год скиталась одна по Москве по съемным квартирам, но деньги кончились и пришлось возвращаться в родительский дом. А потом, после пятилетнего перерыва позвонил Он…

Игорь слушал незамысловатый рассказ Марины, и душу жесткого и циничного волка, каким не без оснований считали его окружающие, захлестнула волна всеобъемлемой нежности к этой девушке. Вот она, наконец, единственная и желанная. Ему хотелось оградить ее от всех на свете опасностей, а те, кто мог на нее косо посмотреть-рисковали жизнью и здоровьем, благо силы и средства полковника это позволяли. А друзья из военной разведки готовы были выполнить любую его просьбу.

Они решили завести ребенка. Без брака, без штампов в паспорте. Марина, невеста и будущая мать его будущих детей, нравилась Игорю Медникову все больше. Он был от нее без ума.

Дом Правительства, Москва

От «номера первого» позвонили на следующий день и просили не планировать ничего на ближайшие часы. Премьер хотел встретиться срочно, но пока непонятно где. Не исключено, что в Кремле. Медников прикинул варианты. Насколько он помнил, премьер недолюбливал свой резервный кабинет в Административном корпусе Кремля, и, наоборот, хорошо себя чувствовал в привычном рабочем кабинете на Краснопресненской набережной. Медников решил вернуться в офис, оттуда и до Кремля ехать ближе, а до Дома правительства просто рукой подать.

Звонок застал его в машине на Кутузовском проспекте. Вежливое распоряжение ехать в Белый дом. Медников включил СГУ вывернул свой тяжелый черный внедорожник на разделительную полосу. Утопил педаль в пол.

Двум смертям не бывать, а премьер ждать не будет.

Он приехал вовремя. Дожидаться пришлось в большом мраморном зале, где в этот раз было на удивление много народу. Переговаривались вполголоса, в основном помалкивали. Медников подошел к стойке дежурных секретарей, представился и получил негромкую рекомендацию держаться поближе:

– Пойдете первым.

Разговаривая однажды с некогда всесильным кремлевским завхозом, которого за глаза прозвали «Пашей-Б», Медников спросил, почему так много холодного мрамора в высоких приемных. То, что Паша, знаменитый матершинник, ответил, в переводе на гражданский язык примерно означало:

– Чтоб головы остужать. Столько умников ходят!

Медникова пригласили быстро. Премьер сидел за столом для совещаний с небольшой группой хмурых персонажей, лица которых показались Игорю знакомыми. По телевизору видел или в большом доме? Премьер быстро поднялся, подошел к Медникову, пожал руку. Усадил на диван в углу и попросил подождать. Совещание закруглилось буквально через минуту, все вышли, остался министр финансов. Премьер снял пиджак, бросил на кресло, подсел к Медникову на соседний диван. Потер ладонями лицо, собираясь с мыслями.

– Ну, здравствуй. Я смотрю, ты в форме. Все нормально?

– Отлично все.

– Ответ правильный, – рассмеялся. – Твоя персональная разборка с господами олигархами многим понравилась.

– А многим не понравилась, – хмуро вставил министр. Он не присел. Стоял рядом, в упор рассматривая Медникова. Премьер легко поддержал:

– Верно и это. Но мы на терпил внимания обращать не будем. Игорь, классная работа. Ты такую змею за хвост поймал! Считаю себя твоим должником. Ты квартиру на свои кровные покупал? Ну вот, это надо исправить. Получишь полную компенсацию.

Отмахнувшись от его благодарностей, премьер продолжал:

– Есть вторая тема, срочная. Напрямую связана с первой. Может быть, ты слышал, мы приняли масштабную программу по развитию химической и фармацевтической промышленности до 2020 года и рассчитываем здесь на самое широкое международное участие и сотрудничество, ожидаем, что ведущие зарубежные концерны будут размещать в российских регионах свои производства. Собственно говоря, это и происходит. По-моему, ты присутствовал при первых шагах.

– Город Волжский в Волгоградской области?

Премьер одобрительно хмыкнул:

– Ну, конечно, помнишь. Перспективу мы уже видим на неплохих примерах в регионах. Причём, коллеги готовы инвестировать с высоким уровнем локализации – создавать новые престижные рабочие места, вместе с инновациями приносить передовые технологии и стандарты качества. Это большие деньги и с нашей стороны: на федеральную целевую программу из бюджета пойдет более 120 миллиардов рублей. Понимаешь, зачем рассказываю?

– Особая папка?

– Она родимая.

Медников кивнул, давая понять, что важность понял.

– Вот министр считает, что нам следует подстраховаться, беспокоится, грустит. Надо ему помочь. Дело серьезное, и исключительно ответственное. Как раз для тебя. Хотя вроде бы несложное. Принцип как у военных: сделал – забыл. Правильно я говорю? – Он обернулся к министру. Министр буркнул:

– Вы знаете, что такое Матиньонский дворец?

– Особняк в Париже, резиденция премьер-министра Франции, кажется.

– За это «кажется» можешь просить еще и машину впридачу, – негромко рассмеялся премьер. – В этом особнячке работает один интересный персонаж. Надо ему передать весточку.

– Вы должны понимать, что работать придется соло, без посольства и вообще без поддержки.

– Сделаю. А срок?

– Десять дней.

– Нормально.

Премьер поднялся:

– Ну, ладно, я смотрю, по деталям вы без меня договоритесь.

Министр финансов сделал приглашающий жест и молча пошел к дверям. Премьер придержал Медникова за локоть и негромко сказал:

– Игорь, это мой проект. Его нельзя просрать.

На этот раз улыбнулся суровый Игорь:

– Значит, все сделаем по первому разряду.

– Ну, с Богом.

Заканчивался разговор с чиновником теперь уже из управделами здесь же, в Доме Правительства, двумя этажами выше, в защищенной комнате. Медников походил молча из угла в угол, прикидывая, что недоговорено, о чем еще нужно спросить, а о чем спрашивать толку нет. Чиновник неподвижно сидел у стола, поигрывая ненужной ему, некурящему, зажигалкой. «Золотая. И красивая необычно», – отметил Медников и спросил:

– По сути дела у меня вопросов нет. Почему встреча в Швейцарии, мне знать нужно?

– Да это просто неважно. Он сам так решил, ему удобно провести выходные в Цюрихе. Или он хорошо знает город, чувствует там себя уверенно. Неважно.

– Ладно. С этим вроде все. А по обеспечению с кем мне общаться?

– Тоже только со мной. – Чиновник вынул из внутреннего кармана пухлый конверт, подвинул через стол. – Здесь все, что нужно. Собственно, больше мы вам ничего и не дадим.

Медников бегло просмотрел содержимое конверта. Нового паспорта нет, то есть ехать надо по своему обычному паспорту, напрямую, внаглую. Туристом. Он быстро прокрутил в уме вероятную схему. Реально. Изобразим из себя туристическую публику.

– Как я понимаю, жестких пошаговых инструкций вы мне не предлагаете? Значит, я могу прописать детали операции сам. Так?

– Это вам виднее, я в традиции вашего ведомства не вникаю.

– Хорошо, тогда и банковские карточки я использую другие.

– Не возражаю. Вернетесь – наберите меня вот по этому номеру. – Чиновник поднялся, показал карточку с номером. Убедившись, что Игорь запомнил номер, убрал. – И еще совет: не старайтесь шибко прятаться. В том числе и при расчетах, не увлекайтесь наличными. Иначе вас могут принять за террориста, действующего в подполье. Обычные расходы по карточкам маскируют порой лучше любой вашей конспирации.

Медников и без советов знал, когда высовываться и когда прятаться. Он не любил, когда за ним присматривали со своей стороны, в том числе и через карточки. Хотя куда от этого денешься.

Швейцария, Цюрих

Через два дня турист Игорь Медников улетел в город Цюрих, в страну Швейцарию, где была назначена встреча с французским чиновником, сотрудником премьер-министра Франции и нашим добрым другом. Другом, которого до того Медников никогда не видел и которого, скорее всего, после этого тоже не увидит никогда.

Цюрих Медникову не нравился и оставлял ощущение казенного туристического проекта, зарегулированного до последней степени. Но это можно перенести. Планы у Медникова были простые. Отдыхать, гулять, бродить по самым красивым местам, вкусно поесть, посетить достопримечательности финансовой столицы, то есть всячески изображать туриста и быть туристом. Достопримечательности и шоппинг. Хотя какой нормальный путешественник будет покупать шмотки в Швейцарии.

В промежутках между рассматриванием достопримечательностей и шоппингом поставить сигнальные маячки для важного собеседника из особняка Матиньон, сообщив о своем приезде, назначить встречу и увидеться в одном из трех заранее согласованных ресторанов в самое оживленное время. Как запасной вариант – один из исторических соборов на его выбор, в Цюрихе или рядом. Все.

При этом по правилам службы, Медникову полагалось держаться подальше от правительственных зданий и ни в коем случае не изображать из себя секретного агента в темных очках и сером плаще. Что он и сделал.

В первый же день по приезде он зашел в переполненное к обеду кафе рядом с озером, где Банхофштрассе упирается в Бурклиплац, устроился за крошечным столиком у окна, где проемы были завешаны старинными фотографиями кавалеров и дам в шляпках и с кружевными зонтами. Между делом он сдвинул правую нижнюю картинку, бросил на стол кожаную перчатку. Проходящий мимо официант вроде бы ничего этого не заметил. Заработала короткая цепочка передачи сигнала «Я приехал. Готов встретиться». Бред, подумал он, двадцать первый век с интернетом на дворе, а играем в шпионов.

Игорь взял кофе со сливками, посмаковал его минут пять и ушел, оставив деньги на блюдце.

Он решил пройтись по городу, пользуясь хорошей погодой, – московской жары здесь не было, на улице сладко пахло липами и, кажется, ванилью. Он пошел вверх от Церкви Святого Петра, в сторону Линденхоф, где на вершине горы была старая таможня, с нее в давние времена и начался торговый городок Цюрих при впадении речки Лиммат в чистое горное озеро.

Едва повернув в сторону башен Гроссмюнстера, Медников получил сообщение на особый дешевый телефон – телефон номер два. Вежливое приветствие от местного провайдера. И смешной двойной смайлик в конце. Что в переводе означает: завтра от полудня до часа дня в ресторане «Фаллизеркеллер» на улице Царигерштрассе. Завтра был выходной, и господа правительственные чиновники могут распоряжаться своим временем. Медников вздохнул свободнее, пока все по плану. И отправился к телефону заказывать себе столик в этом ресторане.

Следующий день встретил его ярким солнцем и ветерком с озера. Медников до полудня бродил по знаменитым площадям с туристским буклетом в руке.

Ресторан оказался местом очень популярным среди швейцарцев. Медников на своем опыте усвоил: если в обеденное время толпятся местные, значит, готовят вкусно, недорого и толково. Несмотря на отпускной сезон, даже в выходной день свободных мест здесь не было. Конечно, у него заказан столик.

Скромно, достойно, уютно. Накормленные и кормящиеся швейцарцы в голос обсуждали политику, футбол, погоду и вино, посматривали в окна.

Медников, как всегда, когда занимался делом, чувствовал легкий подъем, при этом был собран, контактен. Он с интересом осмотрел поле действия, попросил меню. Отличный ресторан в традиционном стиле. Много народу, шумновато, никто не бросается в глаза. Он еще при входе нашел глазами своего собеседника, который один занимал крошечный столик у окна. Рубашка-поло, спортивные летние брюки, очки. Примерно мой ровесник. Недорогой мобильный телефон на столе, газета. Тисненая барсетка на коленях.

Медников отправил с одноразового «третьего» телефона заранее записанное сообщение. Его визави за столиком у окна посмотрел на свой телефон, прочел и убрал мобильник в барсетку. Достал оттуда другой телефон и отправил ответное сообщение.

Кому ушло послание, Медников не знал, но через минуту и он получил пустое сообщение, похожее на рекламный текст. Далекий и невидимый соратник в нейтральной форме иносказательно подтвердил, что контакт состоялся. Контактеры проверены и готовы к дальнейшей работе.

Собеседник допил кофе, жестом попросил официанта принести счет, поднялся из-за стола и направился в туалет. Значит, ему есть, что сказать. Игорь выдержал паузу и направился к двери мужского туалета. Собеседник из дворца Матиньон тщательно мыл руки, больше никого рядом не было. Игорь распечатал влажную салфетку, протер лицо. Молча показал собеседнику текст полученного сообщения на своем телефоне. Тот кивнул:

– Они могут встретиться на яхте. Или в горах. В принципе положительно. Но в расчет надо добавить еще три «Мистраля».

Медников кивнул, показал на телефоне список готовых сообщений. Собеседник выбрал одно, Игорь его отправил. Вскоре оба получили по сообщению, у каждого разные, с глупейшим рекламным текстом на английском. Это означало, что на высоком неведомом уровне их контакт одобрен и завершен. Собеседник хмыкнул, кивнул Игорю и пошел в зал. Медников вернулся за свой столик через минуту. Как всегда после нервной работы, его пробило ознобом.

После обеда у него по плану прогулка на туристическом пароходике по озеру, но это если не пойдет дождь. Игорь повернулся посмотреть в окно. За окном было пасмурно. Собеседника за маленьким столиком уже не было.

Теперь дня три-четыре он свободен. Он решил пройтись после обеда, сделать пешком петлю к воде и вернуться в сторону гостиницы.

Гуляя по набережной, Медников на ходу выбросил в воду один «одноразовый» телефон, чуть дальше другой. Такой оживленный город Цюрих, сколько же там на дне телефонов лежит? Страшно представить. Все дно устлано телефонами.

– Все нормально, он доволен. А на словах?

– Положительно. Надо выбрать место.

– Что по количеству?

– Плюс три.

– Суки загребущие. Ладно, решим. До четверга ты свободен. Купи новые телефоны, продиктуешь мне номера по скайпу. Удачи.

Медников поморщился. Опять проверки. Но на несколько дней он свободен, можно поиграть в туриста. Вообще все прошло на удивление складно.

Париж, Франция

Московская неразбериха плюс жара оставляли Игорю свободу рук, особенно пока Маркина не было в столице. Он забрал Марину и на эти четыре дня уехал во Францию.

Как и каждый август, отпускная Франция стояла в пробках. Население двигалось нескончаемыми лентами на юг, к Ривьере и Провансу. Население Франции выпивало рекордное – каждый год – количество воды минеральной без газа, пива, вина со льдом и безо льда. Население стояло в пробках и проклинало туристов, африканцев, турок, сенегальцев, правительство и особенно туристов и африканцев, которые все заполонили, но без которых, понятно же, никуда.

Август в Париже – самое нелепое время для отдыха. Ко всем обычным и необычным чисто французским неприятностям, вроде закрытых с обеда до ужина ресторанов, добавляются французские коллективные отпуска и толпы иностранных туристов, которые думают, что это у них отпуск. Всеобщее заблуждение.

В этом году погода устроила отпускникам сюрприз: готовились к жаре, получили дожди. На удивление свежий атлантический ветерок сильно поменял все планы. Год назад Франция задыхалась от зноя, тогда даже на прохладном севере у побережья Ла-Манша был поставлен исторический рекорд – неделю стояла сорокаградусная жара. Старики помирали без кондиционеров и перед дверями закрытых на коллективные отпуска больниц. А вот теперь дожди, прохладно, парижане надели куртки и плащи, все ходят с зонтами. Вообще зонтик стал самым популярным предметом, а погода по-прежнему самая популярная тема. И опять все недовольны, только Нотр-Дам стоит над Сеной, тяжелый, равнодушный, и смотрит в воду, едва замечая организованные шеренги японцев с тысячами мегапикселей в руках. Пестрые стайки английских студентов с новенькими планшетами и разноцветными наушниками, взводы американских бабушек в прокрашенных до синевы буклях и с крошечными фляжками крепких горячительных напитков в удобных карманах, рассеянные группы русских туристов с профессиональными камерами, всегда готовые поставить галку и перейти от Эйфелевой каракатицы к запланированному шопингу.

Счастлив, кто сумел посетить Париж, не поддавшись туристическому безумию. Небогатая и неяркая, в общем, страна Франция ловко устроила свой туристический облик так, что хватает вроде на всех. Закружит бонусами и сезонными скидками, завертит системами коллективного размещения, звездами отелей, списками рекомендованных по категориям ресторанов, первая экскурсия в десять, автобус у гостиницы в девять тридцать, Лувр маршрутом номер четыре, Триумфальная арка по кругу с посещением за отдельный билет, мост Александра Третьего, стиль Людовика Четырнадцатого, замки Луары направо, девочки налево, обед с вином, комплимент от хозяина, дегустация группой по двенадцать человек, три бутылки с собой, десерт за счет заведения, блошиный рынок в воскресенье, брелок с башней, Люксембургский сад вычеркиваем, вы здесь впервые, в Латинском квартале обувь очень дорого, а у вокзала Сен-Лазар как раз ничего, скоростным поездом до Марселя, фестиваль хорош, но сам Авиньон такая дыра, Бордо это город, а вино с маленькой буквы, до семи вечера даже булки не купишь, все закрыто, просто пройтись по бульварам, обзорная экскурсия в последний день, речным пароходиком по Сене, кофточка ничего, но за такие деньги, на Елисейские поля ни ногой, Пикардия это на север, мы уже третий раз, Мулен-Руж так себе, плюс дополнительные экскурсии, кто захочет, электронный гид, здесь снимать нельзя, мадам, касса слева, – классическая Франция для небогатых путешественников.

Игорь решил по-другому. Во-первых, туристическую программу отменить, хотя родственники будут настаивать на всех эйфелевых башнях с луврами. С толпами экскурсантов по возможности не пересекаться, а придумать свои занятия на двоих. Вообще, двигаться в направлении, обратном от общепринятого. Все на юг, мы на север. Кстати, на Ла-Манше я еще не был, благо погода позволяет этим летом не умереть от жары. Марине должно понравиться.

Дамы, кажется, с первого взгляда настороженно отнеслись друг к другу.

Медников заметил, сначала удивился, потом расстроился, а потом замотался и забыл. И вообще он был уверен, что две толковые девочки обязательно подружатся, а не подружатся, так и черт с ним. Нельзя же все проблемы примерять на себя, да и не проблема это вовсе.

Он ошибался. Это была проблема, и проблема тяжелая. Чем больше Марина открывала для себя мир, в котором жил и общался Медников, тем труднее ей было найти себе место в этом мире. Но тогда все еще было хорошо, легкие облака на горизонте.

В Париже недобрая интонация опять промелькнула, как только Марина познакомилась с Игоревой родней. Сестра Игоря с невероятной нынешней фамилией Анна Клермон, обосновалась со своим новым мужем-французом в Париже несколько лет назад, бросила в Москве развалившуюся семью и блестящую карьеру следователя с полковничьими погонами, что по российским чиновным нормам считается гарантией процветания. До того она оттрубила пятнадцать лет по всему лабиринту милицейских коридоров, пройдя огонь и воду, и, наконец, вырвавшись на достойный уровень только благодаря своей голове, таланту, чутью и женскому такту, она ясно видела перспективу – а там угадывались генеральские погоны – и так же ясно понимала, что ничего этого ей не надо. Ни лампасов, ни почета, ни надбавок, хотя как будто ради этого и идут на службу. Такие цели остаются пределом мечтаний для большинства ее коллег. Но не для Ани Медниковой. Крысиные игры в Следственном комитете не могли заменить ни женского счастья, ни ясной головы, ни собственной судьбы. Лысый француз подвернулся на дискотеке в Париже, где полковник Анна впервые за два года в одиночестве обдумывала, что делать со своей никому не нужной жизнью.

Морис думал, что ему просто повезло, а Анна думала, что пришло время сделать сказку былью. Анна чувствовала, что надо принимать решение, а мягкий Морис все за нее решил. Когда Анна прилетела в Париж в следующий раз, Морис привез свою русскую даму в парижский пригород Монруж, в едва обставленный, только что купленный домик – к ее приезду, нарочно ее не предупредив. Анна походила по палисаднику, поднялась на второй этаж по узкой лестнице с бело-голубыми балясинами, постояла в задумчивости, опершись плечом о косяк в полупустой спальне, вдыхая запах свежей краски и каких-то трав. Потом погладила лысину своему французу, притянула его за галстук к себе и крепко поцеловала. Через месяц она уволилась из Следственного комитета, поступила на курсы французского языка для взрослых при Сорбонне и завела свою страничку русских кулинарных советов в электроном журнале «Иль-де-Гут».

К следующему Рождеству они поженились в мэрии Шайи. И через год купили второй дом, побольше. Деньги дала Анна.

Игорю Медникову и Марине Медниковой отвели свободную комнату на втором этаже и принялись строить для них развлекательную программу. Методичный Морис приехал с работы и нашел кучу ссылок в интернете. Он твердо решил быть гостеприимным хозяином. Анна посматривала на новую Игореву пассию, оценила на три с плюсом, но с деланной серьезностью играла роль доброй родственницы, предоставив брату самому разбираться со своими счастьями-несчастьями. И готовила на завтрак роскошную испанскую тортилью на радость мужиков – оба, независимо от национальности, высоко ценили кулинарные таланты хозяйки.

Медников так и не собрался спросить, знает ли Морис, что его новая жена полицейский полковник. Он с веселым недоумением слушал краеведческие советы и деликатно увиливал от разговоров про свои планы.

А планы на Францию у Медникова были, и вполне определенные. Отдыхать, вселиться, гулять, бродить с Мариной по самым красивым местам, наесться вволю каких-нибудь французских деликатесов, полазать по достопримечательностям галльской столицы, навестить знаменитые магазины, чтобы сделать приятно Марине. И ни в коем случае не изображать из себя секретного агента в темных очках и сером плаще. Кстати, стояла пасмурная погода, эта погода не требовала очков.

В первый же день они вдвоем с Мариной зашли в переполненное к обеду кафе у бульвара Инвалидов, устроились за крошечный столик у окна, Игорь взял кофе со сливками, Марине принесли, как всегда, виски со льдом. Марина вертела головой во все стороны, светилась природной радостью и интересом к окружающей жизни, и Медников вдруг подумал, что она еще очень молодая.

Обедать отправились в сторону «деревни Берси», нового и пока еще модного развлекательного и торгового квартала, обустроенного на месте печально знаменитого винного рынка. Мост Берси и давнишний шансон освятили новую затею. А парижане и туристы сразу признали ностальгическую прелесть старого пригорода на берегу Сены. Ресторанчики и магазины разместились на месте винных складов и притонов, отделка под старый кирпич не резала глаз, а из старого антуража остались только подлинные стальные рельсы, по которым прежде катили бочки с вином и спиртным посреди улочек причудливого квартала. Магазины открыты даже в воскресение, а бары и кафешки не закрываются до 2 часов ночи. Теперь по деревне Берси приятно пройтись, заглядывая в уютные по-французски бистро и рассматривая свежеизготовленные картины молодых художников, расставленные под открытым небом.

Марина ходила по Парижу, как любопытный зверек по незнакомой поляне. Настороженный взгляд и напряженные морщинки у глаз, неожиданные вопросы удивляли Медникова.

– А Аня сама сюда уехала?

– Ты сколько раз был в Париже? И все по работе?

– Они так быстро говорят, и ты все понимаешь? Я так никогда не научусь.

– И как ты в этих улочках разбираешься. Да я тоже смотрю на схему…

Правда, она очень свободно и уверенно распоряжалась в магазинах. И продавщицы верхним чутьем сразу чувствовали в ней девушку со вкусом, средствами и собственным мнением. Француженки понимают такие вещи моментально, едва открывается дверь. На Медникова это производило впечатление: Марина в магазине – это было шоу. С видом серьезным и сосредоточенным, откидывая челку легким движением пальцев, она быстро шла по проходу, как бы ощупывая вешалки с одеждой. На обратном ходу она без колебаний выбирала полдюжины вещей и шла мерить. Точность выбора поражала. Незадействованные в процессе продавщицы переглядывались, поднимали брови, а то стояли с открытыми ртами.

Медникову нравилось смотреть, как она вертится перед зеркалами, примеривая новые платья. Все-таки она была замечательно красива. В этот день в очень нарядном – и дорогом – бутике в Берси она примерила коктейльное белое платье. Когда она вышла из примерочной кабинки, у Медникова дыхание перехватило. Белое платьице на загорелой Марине выглядело просто потрясающе. Сказка, этого просто быть не может. Такая знакомая и такая невозможно новая. Медникова Марина. Марина Игоря Медникова. Невеста.

Но Марина выбрала только яркий шарф, а от белого платьица отказалась. Она все спрашивала Игоря, почему он ты себе ничего не покупает, на что он, улыбаясь, отвечал:

– В связи с особенностями фигуры доверяю только итальянцам.

Когда возвращались домой, к своим в модный ныне пригород Монруж, начал накрапывать дождь. Игорь становил такси. Водитель всю дорогу поглядывал в зеркальце на Марину и скалился до ушей.

Монруж это даже не пригород, это почти Париж. Собственно Париж городок небольшой. Вся историческая часть укладывается внутри окружной дороги, которая называется Бульвар Периферик. Все, что за этим «периферическим бульваром», – пригороды. На самом деле это бывшие самостоятельные городки и деревни, превратившиеся в города, а потом слившиеся со столицей. Их связывает общая система транспорта, в них живут люди, работающие в Париже, и все считают себя парижанами.

Все пригороды различаются по духу и по размеру кошельков. На западе Булонь-Бийанкур с роскошным парком и дорогими резиденциями остается заповедником сытых. Все иначе на восточных окраинах Парижа, например, в Вансене, пристанище многодетных семей. Скучно и в других чисто спальных района. Некогда бедное предместье Курбувуа с тех пор, как сюда провели метро, превратилось в современный деловой центр. Цены на жилье сохраняются на средне-высоком уровне, чем ближе к метро дороже, конечно. В целом публика поприличнее стремится в зеленые пригороды. И наоборот. Туристов, настроенных на романтический литературный образ Парижа поразят кварталы вокруг Северного вокзала, где на улице редко увидишь европейское лицо, зато негры и арабы в большинстве.

Париж, Франция

– Уже и кольца прикупил, да? – Анна говорила без интонации, но Игорь чувствовал иронию, которую вкладывала сестра в эти простые вопросы. – Ты ведь уже и не помнишь, братец, когда ты последний раз так расслаблялся. А я тебе напомню: как влюбился в свою актрису, тебе лет двадцать от роду было. Но та хоть знала, что у тебя за душой ни гроша. А тут такое поле образовалось! И сам богатенький, и по парижам возит, и подарки один другого круче.

Игорь не считал нужным спорить. Спокойно помешивал холодный чай с лимоном. Все равно примет решение сам.

– Ты хоть знаешь, что ни один порядочный человек здесь этих бриллиантовых побрякушек не носит? – Она имела в виду Игорев подарок. – Да бог с ними, с алмазами, да и с деньгами. Это твои дела, хочешь – трать деньги на девочек, хочешь на тачки. Меня не касается. Но я же вижу, как ты к ней тянешься. Влюбился, что ли? А? Да-а, похоже, влюбился мой несгибаемый братец. Если так, то беда. В твоем положении и с твоими деньгами поостерегся бы.

– Считаешь, она из меня деньги тянет? – у Игоря был аргумент: Марина всегда возвращала сдачу. Не было у нее тяги к деньгам, это точно.

Анна посмотрела на него, как на маленького:

– Ты как будто вовсе не слышишь. В этой истории деньги меня занимают меньше всего. Не в деньгах дело, дело в ней самой. Она ведь не любит тебя, Игореша. Совсем. В любви всегда в проигрыше тот, кто больше любит. То есть здесь это ты.

Медников считал сестру мудрой женщиной и прежде слушал ее внимательно. Но в этот раз отмахнулся, ушел от вопроса, заболтал тему, а потом вроде и улеглось. Или наоборот: как раз вопреки и наперекор мнению сестры, он про себя решил купить своему Малышу новую машину, классом повыше. Да и не хотел Игорь, чтобы Марина волновалась, вспоминая трагедию, садясь в побывавшую в аварии мазду. Будущая мать моего ребенка должна иметь все самое лучшее…

Анна к разговорам о Марине больше не возвращалась, отношения между женщинами оставались вежливо-настороженными. Анна держалась доброй и гостеприимной хозяйкой, Марина в основном помалкивала, иногда улыбалась кстати, и всегда умело поддерживала разговор. Морис в нюансы не вникал, но выбирал правильную сторону – сторону Игоря. А Игорь до поры и забыл о словах сестры. Вспоминать пришлось позже.

Бродя по Парижу, Игорь и Марина чувствовали себя легко и ни о чем не задумывались. Даже об обеде. Когда пришло время, они случайно нашли ресторан, популярный среди французов. Марина с любопытством рассматривала скромный антураж, так сильно отличавшийся от московского светского общепита, куда ее водил Игорь. Скромно, достойно, уютно. Накормленные и кормящиеся французы в голос обсуждали политику, футбол, жену президента, погоду, вино. И посматривали в окна на поток машин, двигавшихся на запад к воротам Шомперре, в сторону Булонского леса и Версаля. Марина не столько ориентировалась в меню, сколько наблюдала, что приносят на соседние столики. Хотелось перепробовать все. Особенно улиток и ягненка. Как по волшебству на столике появились две маленькие бутылочки вина – белого и красного.

Пока Марина, развлекаясь, выговаривала названия французских блюд, он с интересом осмотрелся, попросил меню. Отличный ресторан в традиционном стиле. Много народу, шумновато, никто не бросается в глаза.

– А что такое «роти де во»? – Марина баловалась с меню.

– Это жаркое из телятины. Бывает очень вкусно.

– А тартар это татарская еда? Только бы без чеснока.

– Это без чеснока, но тебе вряд ли понравится. Тартар это такой фарш, почти не прожаренный. Бывает и вовсе сырой. Гурманы очень любят.

– Гурманы это мы. Нет, не совсем. То есть сырое мясо? Это совсем не мы.

– Ну, так что мы едим?

Выбрали все-таки бургундских улиток в горячем масле и ягненка с салатом. Марина только пригубила белое вино, а Медников заказал тоник безо льда. Игорь отметил, что его невеста вопреки обыкновению совсем не пьет спиртного.

После обеда у них был по плану Мальмезон, но это если не пойдет дождь. Они решили пройтись после обеда, чтобы не нагуливать жирок, сделать пешком петлю к реке и вернуться в сторону Елисейских полей.

Нормандия, Франция

Они отправились на сервер, в Нижнюю Нормандию.

После аварии и общением со следователем Марина приходила в себя медленно. Сейчас в машине, на дороге от Парижа на север, к Нормандии и Довилю она чувствовала себя неуверенно до сих пор. Даже когда за рулем был Медников, держалась настороженно и вскидывалась на каждый гудок и резкое торможение. Игорь это понял еще в Москве, и теперь щадил барышню. То есть вел машину в умеренном темпе. По своим представлениям.

На всякий случай он сделал первую техническую остановку, как только он выбрались из парижских пробок. Живописный городок Овер, приютившийся на берегу речки Уаз, находится всего в полусотне верст от Парижа. В позапрошлом веке здесь собирались и жили подолгу великие художники-импрессионисты. Здесь нашел свое последнее пристанище Винсент Ван Гог. Нынешний Овер-сюр-Уаз просто зеленый остров у берегов каменного моря Париж, и останавливаются в нем только проездом, те, кто направляются на север.

С утра светило неяркое солнце. Они устроились в ресторанчике с видом на реку, на той самой веранде, где, конечно же, любил сиживать Ренуар. Или Сезанн. Или еще кто-нибудь.

И здесь давали настоящее лангедокское кассуле. Они смели полный горшок и вытерли хлебом весь соус. После такого завтрака можно и живописью заняться. Марина сидела, опершись на перила, на ее лице играли блики от воды. Прямо у веранды покачивалась пара рассохшихся лодок самого деревенского покроя. Марина разглядывала их с видом одновременно смущенным и хитрым. Наконец, и Игорь это заметил.

– Эй, ты чего такая таинственная?

– Да вот такая я. Таинственная. И загадочная. Если кормить хорошо.

– Ты чего-то крутишь, – задумчиво оценил Игорь. – Ну-ка, колись, что случилось.

– Да вот, понимаешь, похоже, случилось. Задержка у меня. – Марина выпятила губки и, слегка улыбаясь, подняла на него ясные глаза.

Медников открыл рот, закрыл, встал, сел, встал, помолчал, обошел стол по кругу, вернулся к Марине. Потом осторожно, тихонько коснулся пальцем ее живота.

– Это в смысле?… – он сделал неопределенный жест. Она кивнула.

– Ну да. Ребеночек вроде будет.

Медников едва перевел дух:

– Замечательно, Малыш! – он быстро расплатился и за руку повел Марину на улицу. – Дай добраться до Москвы. А срок какой?

– Да маленький пока. Ты не волнуйся так, может, еще переменится. – Она была совершенно спокойна и безмятежна. В отличие от Медникова, у которого был буран в голове.

Усевшись за руль, он сделал несколько глубоких вдохов, притянул к себе Марину, поцеловал.

Машину он вел мастерски. Тщательно соблюдал все правила. Почти все. Ему было несложно мириться с чопорным европейским дорожным кодексом во всем, кроме ограничений скорости. Иногда он уходил от платной скоростной магистрали, и на скромных боковых дорожках демонстрировал чудеса послушания и дорожной вежливости. Пропускал фермерские грузовички, груженые сеном. Подолгу тянулся за старым "ситроеном", ровесником генерала де Голля. На таких двухрядных узких дорожках он часто посматривал в зеркало заднего вида.

– Нервничаешь, – думал он про себя. – Нечего проверяться. Нет оснований. И вообще надо думать о хорошем. Малыш вон, похоже, беременная. Уже хорошо.

И возвращался на магистраль. А через тридцать километров опять съезжал на глухую деревенскую дорогу и тянулся между фермами по скучным холмам, засаженным люцерной и гречихой.

Они ехали в Нормандию, в не слишком шумный приморский край, на берега холодного пролива, где родился сыр камамбер и яблочная водка кальвадос. И откуда Вильгельм Завоеватель, обитатель и правитель здешних мест, отправился покорять Англию. Медников ехал в Довиль, зная о нем только то, что это курортный городок миллиардеров на берегу холодного пролива, и что здесь президент Франции любит назначать встречи своим коллегам из других стран.

Ехать можно было петлей через Шартр по спокойным дорогам, через небольшие городки к западу от столицы. А можно по трассе на Руан, и еще лучше потом на север в сторону Гавра, а там вдоль побережья. Они решили ехать вдоль моря. Шоссе А13 от Парижа следует руслу Сены, то расходясь с ним, то пересекаясь. Это настоящая, не туристическая Франция, незнакомая, неброская, красивая страна.

Они приехали в Довиль после обеда, в святое для французских рестораторов время, когда все везде закрыто.

Довиль – открытый город, если вы ездите на «бентли», а «ламборгини» держите на приколе в гараже. Болотистый берег холодного моря, в месте с переменчивым и недружелюбным климатом мог превратиться в курорт мирового класса либо по большому недоразумению, либо как хитрая афера против недалеких толстосумов. Делать в городе нечего. Простому смертному тем более. Основные развлечения: прогулка по набережной, верховая езда, ипподром, казино. Собственно, это все развлечения. И все же тысячи небогатых парижан каждое лето едут два часа на поезде с вокзала Сен-Лазар до станции Трувиль-Довиль, чтобы полежать на песке, замерзая на сильном ветру, поглазеть на именные пляжные кабинки с фамилиями кинозвезд, съесть блюдо морских гадов за тридцать евро и вернуться к вечеру домой. Верховая езда, ипподром и казино по карману очень немногим.

Проще и симпатичнее жить в маленьких городках, бывших рыбачьих деревнях, которыми усеяно все побережье Нормандии. Это Медниковы поняли довольно скоро, едва посмотрев на запредельные расценки в довильской гостинице. Уж на что Игорь был не жадный человек, но даже закаленному нашими ценами москвичу здесь станет не по себе.

Всю обязательную программу – пляж, набережная, рыбный рынок – они выполнили в первый же день, и Марина с любопытством ожидала, что же будет дальше. Медников выбрал единственно верную тактику: сесть в машину и объехать туром нормандскую глубинку.

Все получилось. Во-первых, Нормандия встретила их на удивление хорошей погодой. Во-вторых, глубинка северной Франции хороша неброской прелестью, а местами очень напоминает нашу среднюю полосу хорошим летом. Больше всего им понравился северный городок Кан, столица Нижней Нормандии – не путать с фестивальным южным городом Канн на Ривьере. Нормандский Кан знаменит своим очень древним тяжеловесным замком и двумя аббатствами – Мужским и Женским, выстроенными по обе стороны этого замка. И тем, что здесь стоит мемориал в честь высадки союзников в Европе в ночь на 6 июня 1944 года. Отсюда начался второй фронт.

– Да этому аббатству скоро тысяча лет, а выглядит как новенькое. – У Игоря было настроение изображать ворчливого старика. Они бродили по очень ухоженному дворику с галереями и газоном с роскошной клумбой. В древнем аббатстве давно расположилась муниципальная власть, она же заботилась о сохранении старины, в итоге в выигрыше остались и историки, и чиновники.

– Тысячу лет? Это же очень давно. И откуда ты все знаешь. – Марина дразнила Игоря все утро, была веселая, совершенно праздничная. Рассматривала новенький шоппардовский перстень сердечком, Повязала на сумку яркий луивиттоновский шарф, отчего ее неброский туалет – джинсы, блузка, сумка – сразу заиграл и выделил ее на не слишком людных улицах провинциального городка. – Ну, откуда? От верблюда? От французского верблюда.

– Почитал кое-что. – Нехотя признался Медников. – Я про эти места много знаю. Был повод поинтересоваться.

– И про все здешние города? – Марина залезла на высокий парапет галереи и шла, балансируя по самому краю к радости стайки студентов, которые расположились на газоне в углу с солнечной стороны двора. Молодежь показывала на Марину руками, потом лохматая девчушка, подражая ей, вскочила и пошла по парапету в другую сторону. А Игорь подумал, что Марине в ее положении не надо бы ходить по парапетам. Впрочем, срок маленький, пока можно.

– Нет, не все я знаю и не про все. Вот Шербур рядом, сто километров, Гавр тоже. Но они к теме не относятся.

– Ага. А Кан, значит, относится. Интересно! Завез девушку в глухомань на краю света, и не говорит зачем. Может ты меня, как маньяк-чикотила, хочешь съесть, а остатки выбросить в Ла-Манш. Ну-ка, рассказывай давай.

– Не буду я тебя есть. Хотя время обеда мы уже пропустили. Тут с этим строго. – «Тут» он имел в виду во Франции. – После двух часов кормить не станут ни в Париже, ни в провинции.

– У пестрого пансиона я видела ресторан на углу. Вся витрина заставлена коробочками с сыром камамбер. Там написано «24», значит, накормят круглосуточно. Пойдем туда.

Они без спешки отправились от замкового холма вниз, где за невысокими домами виднелся причудливый мост.

– Тут есть мемориал в честь высадки союзников в Нормандии в 1944 году.

Они подошли к подъемному мосту, который вблизи выглядел еще чуднее: длинный пролет поднимался противовесом в виде огромного барабана.

– Через речку пойдем?

– Это не речка, это у них канал такой, прорыли в старину, чтобы товары к морю возить. Здесь по прямой километров десять. Вон там вдоль канала наступала канадская дивизия, а левее два корпуса английской пехоты. Союзникам нужно было захватить Кан и отжать немцев на юг, подальше от моря, чтобы раздвинуть плацдарм. Им это удалось, только очень тяжело досталось. Вся северная часть Кана была разрушена, сколько народу полегло. Вот вроде здесь был штаб немецкого корпуса СС.

– И не скажешь. Такой мирный городок, уютный. Зеленый. Молодежи много.

– Что-то ты у меня взгрустнула. Это я на тебя тоску нагнал военными рассказами? Пойдем-ка отвлечемся, попробуем найти еду. Кто мне обещал ресторан на углу?

И они отправились заказывать нормандское огромное блюдо морепродуктов.

Хозяин ресторана, колоритный норманн с седыми усами и с погасшей кривой трубочкой в углу рта, взялся сам обслуживать красивую русскую пару. На столе появилось «плато», где во льду разместились все возможные морские обитатели осеннего Ла-Манша, от лангостинов и осьминогов до шести видов устриц и гребешков, запомнить названия которых было невозможно. Игорь еще попросил запечь полдюжины устриц в белом грибном соусе.

Усатый хозяин разложил на столе рядами хирургический набор вилок, вилочек, щипцов и крючков, чем положено вскрывать, раскалывать и очищать свежайшую морскую еду. И принялся галантно обучать Марину премудростям нормандского сыроедения.

Марина с удовольствием включилась в игру, пробовала вскрывать разных морских зверей разными жуткого вида хромированными инструментами, и совершенно покорила хозяина, выбрав правильное местное белое вино.

– Если бы не вы, я и сам предложил бы вам именно это, – норманн торжественно разлил вино по бокалам и отправился на кухню присматривать за устрицами.

Нижняя Нормандия славится тремя кулинарными изюминами: хмельным яблочным сидром, крепчайшей яблочной водкой кальвадос, которую гонят из этого самого сидра, и нежным сыром камабер, который изобрели именно здесь. Кажется, камамбер единственный здешний продукт, который не имеет отношения к яблокам.

Они вернулись в Париж на следующее утро, накупив круглых деревянных коробочек со знаменитым сыром и бутылок кальвадоса, для подарков. Марина заметно приустала от иностранного вояжа, хотя хвалила Игоря за отличную идею смотаться на три дня в Нормандию. Игорь рассеянно улыбался, кажется, он был счастлив…