Не нужно спешить

Глава 7. Октябрь 2010

Октябрь 2010

Москва

В Москве, перед самолетом в Рим Игорь подарил Марине небольшой крестик Шоппард, из белого золота с бриллиантами. Он долго ходил по известному всем магазину «Меркури» в Третьяковском проезде, пока не остановил свой выбор на этом маленьком шедевре ювелирного искусства.

Вся предсвадебная суета стала возможна еще и потому, что вовремя прибыли документы о прекращении уголовного дела, которое возбудили против Марины летом в связи с трагическим случаем на дороге. Медников подключил тогда мощные ресурсы, и дело удалось притормозить, сняв с нее все обвинения. Но окончательно вопрос можно считать закрытым, только когда процессуально оформлено прекращение. Наконец в начале октября пришло постановление: «Дело прекратить в связи с отсутствием состава преступления». Наилучшая для всех формулировка. Теперь можно собираться в Рим.

Кажется, ни понять, ни оценить все сделанное для нее Игорем Марина не могла. И слава Богу, думал Игорь. Ей и не надо понимать.

Рыжов плавно напивался в аэрофлотовском аэробусе маршрута Москва – Рим, непринужденно беседуя со своим внутренним я.

– Я никогда не был в Риме, столице Италии. Я никогда не ездил по дорогам Лацио, которая, по слухам, есть провинция, где находится Рим, столица итальянцев. Лацио он или оно? Провинция, она. Мне не приходилось… Мне многое не приходилось, но с Италией особенно много предстоит, потому что на удивление мало состоялось. Вот пицца. Макароны с болонским соусом, болоньезе. Две мои подруги дружили – дружили, да? – с итальянскими парнями. Несколько раз ездили то ли шоппинговать, то ли встречаться с этими итальянскими… Как будто здесь альфонсов мало. Да, я не о том. Так вот, обе объявили, что итальянская пицца – барахло. Жиденькая, бедная и невкусная. А у нас типа пицца бывает очень удачная. Итальянские повара ценятся, но до меня не доезжают. Поэтому я не могу их оценить.

На всякий случай знайте, люди: пицца – это пресная лепешка, на которую намазали немного томатного соуса и набросали, что было в доме. Все средиземноморье есть такие штуки – лепешки, питы, хлебцы, обязательно пресные, на которые выкладывают начинку, которую здесь считают вкусной. Или недорогой. Или просто подходящей. Арабы кое-где очень вкусно готовят заправки для лепешек. Иорданцы, например. У них овощи и фасоль в разных комбинациях, объедение, пальцы откусишь. Ливанцы придумали рубленое мясо. Или как они назывались три тысячи лет назад, когда решили, что жарить рубленое мясо быстрее и здоровее. Очень вкусно с острыми приправами и специями. Марокканский тажин или таджин не обязательно есть из таджина, можно завернуть в пресную лепешку ту же печеную под конической крышкой баранину, сладкий перец и картошку, и получится просто объедение. Интересно, почему они не одобряют пива. Многим нравится, и не только христианам. У японцев вообще непонятная философия, ее и религией не назовешь. Но вот пиво пьют. И даже рисовую водочку одобряют. Хотя пьют подогретой, это ни в какие ворота. Но мы исповедуем терпимость в полный рост и международно признанную толерантность, что то же самое, но для умных. Поэтому мимо японцев с их религией проходим молча, даже не повернув головы. Вот только Курилы. Ну, собственно только же Курилы, а так спокойно все. Проиграл войну? Отдай Курилы на хрен. И назад не проси.

С учетом отсутствия оперативных задач, ощущение ошибки не оставляло Рыжова с той минуты, когда он легкомысленно согласился лететь вместе с четой Медниковых на их экзотическую церемонию в Рим. Рим, понимаешь, открытый город. Интересно узнать, что имел в виду великий режиссер, когда объявил его открытым. Не интересно, поправил себя Рыжов. Собственно, он поправил не себя, а второго Рыжова, который сидел где-то между селезенкой и правой почкой, и всегда невовремя сообщал Рыжову-главному свое мнение по вопросам, которые его не касались. Или касались.

Оба Рыжовых уже час назад поняли, что лететь не надо. И не надо было соглашаться на роль шафера, и тем более свидетеля на церемонии в мэрии города Рима. Рыжов-главный даже подивился на себя, сколько ошибок может сделать человек под влиянием простой просьбы Медникова. Без насилия, без давления, без традиционных уговоров с взаимными уступками и торгом. С этим надо будет что-то делать. Нельзя быть таким мягкотелым, упрекнул он себя. Что за опер Рыжов без твердого, неуступчивого характера. Он поискал глазами девушку в голубой униформе и не нашел. Пришлось нажимать на кнопку.

Девушка в голубом возникла из-за его правого плеча незаметно, как по его представлениям должен возникать дружественно настроенный ангел – плавно, бесшумно и уже с рюмкой дорогого французского коньяка в руке. В правой руке. Это же ангел. Левую она кладет тебе на плечико, как бы устанавливая между вами контакт. Когда выяснилось, что обе стюардессы порознь оставили ему свои московские телефоны, Рыжов-основной решил, что он, видимо, привлекательный мужчина, а Рыжов подкорковый, который считал основного своим носителем, нехотя отметил, что он в хорошей форме, несмотря на алкогольные наклонности.

– Леночка, скажите мне, а пьяцца дель Пополо это далеко от мэрии?

Шепотом:

– Если вы решите звонить мне в Москве, можете по-прежнему звать меня Людмилой. Это мое имя. А здесь я по работе готова отзываться на Леночку. Еще коньяку?

– А можно?

– По-моему, вам уже не помешает.

– То есть ушла от ответа.

– Вот, в ту же рюмку, это «Луи Тринадцатый», очень хороший коньяк. Карту Рима я помню плохо, но кажется, мэрия расположена на площади Кампидольо, это на Капитолийском холме. Оттуда до Пьяцца дель Пополо прямая дорога, полчасика пешком. Но такси повезет, наверное, по набережной.

– А я карту Рима помню очень плохо. Вообще не помню. А в Риме вы где остановитесь? – На всякий случай поинтересовался он.

– У нас всегда один отель, когда мы прилетаем в аэропорт Леонардо да Винчи, то сразу едем в сторону площади Венеции, но когда Фьюмичино закрыт, нас встречает представитель компании, и из Фьюмичино мы едем нашим автобусом в пригород. А проще всего аэропорт Чьампино, там автобус едет до Ананьины. От нашей гостиницы пара минут до станции метро «Фламинио». Но лучше, конечно, через Фьюмичино, тогда на площадь Венеции.

Рыжов попытался сходу вникнуть в эту абракадабру, но быстро сдался, пожалев, что не выучил итальянского языка и не любил географии. Но сочетание «станция метро Фламинио» он зафиксировал раньше – это было ближайшая станция метро у его гостиницы на площади Дель Пополо. На всякий случай в знак протеста он решил пропустить следующую рюмку. Как раз и подоспело:

– Может быть, еще коньяку? – прошептала ангел-искуситель.

– Ни за что.

– Ну, рюмочку, – стюардесса с самым комичным видом показала, какую маленькую рюмочку. Рыжов вздохнул и сдался. В некоторых вопросах женщинам так легко уступать.

Самолет с русским экипажем и русскими бортпроводницами заходил на посадку со стороны Тирренского моря, и его слегка потряхивало в воздушных потоках. Комфортабельный лайнер вез весь тесный коллектив в полтора десятка гостей, приглашенных в Рим на свадьбу Медниковых. Разговоры шли веселые, оживленные, в голос.

Рим, Италия

Приглашенные составляли группу разношерстную, но отборную. Господа депутаты Государственной Думы, несколько сослуживцев Медникова, включая генеральские чины, два вице-губернатора, родственники Марины и приятели Игоря по работе. Несколько серьезных мужиков с хорошей выправкой под ладными костюмами. К ним необъяснимым образом примыкали две женщины в строгих деловых костюмах. Их Медников представил как своих коллег, и больше эта тема не обсуждалась. Все держались раскрепощено и собирались весело провести время в Италии за счет щедрого жениха.

– Слава Богу, едем не на службу, – резонно аргументировал Рыжов. Его поддержали нестройным одобрительным гулом, мол, вот оттянемся.

Игорь как организатор свадебной церемонии чувствовал себя квалифицированным новичком. Все-таки Италия, не Зюзино. Правда, пока проколов не было. Всех гостей оповестили вовремя. Игорь особо отметил, что умудрился в предсвадебной суете не поссориться с Марининой родней, что подтвердило его дипломатические навыки. Всех приглашенных собрали вовремя в аэропорту и устроили в самолете.

Медников с Мариной шли через зал для официальных лиц и делегаций. Неброская роскошь помещений и предупредительность персонала могли произвести впечатление и на более искушенных путешественников. Марина ничего подобного еще не видела:

– То есть и у нас бывает? Можем ведь, если хотим.

– Можем, можем. – Игорь не стал объяснять, что такое обслуживание делается только по заявке с высокого официального уровня. В этом случае из аппарата правительства.

В целом все шло пока по программе, и даже самолет вылетел почти по расписанию, а в полете нагнал время и теперь готовился совершить посадку в Римском аэропорту Леонардо да Винчи, где их ждал Мерседес S-класса для жениха и невесты и микроавтобус для гостей.

Марина тоже смотрела в окно, в больших глазах играли блики света. Стюардесса еще раз попросила пристегнуться, садимся.

Когда полтора десятка человек в самом веселом настроении размещаются в гостинице в центре туристического бедлама, в самом знаменитом районе Рима, недоразумений не избежать. Но разместились, наконец.

Две строгие дамы из числа друзей Медникова сразу по прилете попытались вытащить Рыжова в первый, прикидочный забег по магазинам, но он увернулся, прочитав экспромтом лекцию по краеведению:

– Посмотрите в это окно. Перед вами Пьяцца дель Пополо, то есть на первый взгляд «народная площадь». Но название происходит от церкви Санта-Мария-дель-Пополо, так названной из-за прежде росших здесь тополей, слова же «тополь» и «народ» в итальянском языке похожи. Площадь спроектирована архитектором Валадером. Или Джузеппе Валадье, что одно и то же.

Дамы развернулись на каблуках и отправились прочь, правая бросила через плечо:

– Тебе вредно читать путеводители.

– От этого величественного ансамбля берет начало традиционная прогулка по улице Корсо, улице Бабуино и улице ди Рипетте. – Терпеливо бубнил им вслед Рыжов. – Эти три прямые улицы ведут к югу и называются «трезубец», и они ведут к трем самым красивым площадям Рима: площади Венеции, площади Навона и площади Испании с восхитительной Тринита Деи Монти.

– Хорошая память не заменяет мозгов, – прокомментировала в голос левая дама.

Весь этаж понимал по-русски, хохотали все.

Генерал Сохин держался в сторонке, но и он усмехнулся – развлекается молодежь.

Жениха с невестой поселили в пятизвездочном отеле с русским названием у той самой площади Пьяцца дель Пополо. Отель был известен среди римских отельеров роскошью и высоким уровнем сервиса. По иронии столь далекий от народа отель прятался в тени сада у Народной пощади.

Гостей разместили в небольшой гостинице буквально в двух шагах от Термини. Оба приглашенных вице-губернатора как люди адекватные быстро наладили связи и адаптировались к среде, как и положено зубастым хищникам, проложившим путь в жизни собственной своей головой и плечами. Крепких парней больше интересовало, за чей счет идет мини-бар. Ответ их вполне устроил. Медников оценил ум и такт своей секретарши, которая, несмотря на молодость, проявил неожиданную проницательность: родственники и подруги Марины заселялись в такие же номера, как генералы и депутаты.

Маринин кружок в этих римских каникулах составляли четыре ее подружки-волжанки и сестра с женихом. Родителей в свадебной церемонии Марина участвовать не пригласила, а Игорь не настаивал. Отношения с ними не сложились с самого начала. Родители Марины выросли в городе химиков под Сталинградом, оставались до мозга костей советскими людьми и другой жизни не признавали. Жили бедно, то есть как все в их рабочем квартале. Пределом материального благополучия для себя считали переезд из хрущевской панельной малоэтажки в частный сектор на другом конце городка, где в прежние советские времена большие заводы застраивали типовыми домиками целые улицы ближе к Ахтубе. Одинаковые улицы, одинаковые домики на две семьи, одинаковые палисадники с мальвами. Всякий, кто ездил на иномарке, был здесь классовым врагом по определению. Медникова они оценили по своей шкале сразу – бандит. Тут никакие корочки переубедить их не могли. Марина одно время увещевала, что он боевой офицер и вообще стоящий мужик. Но когда рассказала, что он воевал в Чечне и брал Грозный, обернулось и это против него. Родители дружно решили, что Маринин ухажер чистый убийца, раз в Чечне воевал, а теперь еще и ездит на черном джипе. Словом, тут у хрущевских соколов любое лыко шло в строку. Марина от попыток их помирить вскоре отказалась, тем более что и сама всеми силами рвалась вон из родительского дома с его запахом щей, пожелтевшими обоями и недоброй ежедневной перебранкой. Медников тем более налаживать отношений не стал. Не нужно. С сестрой Соней встречался несколько раз и определил ее одним словом: вздорная.

В Риме Маринин кружок настроился особняком. Здоровяк Рыжов с присущим ему точным юмором прозвал их скопом «подружками» – и подружек, и сестру, и ее въедливого жениха заодно. Хотя жили гости рядом, на соседней улице, все же отдельно. Тем не менее «подружки» все время вертелись в люксе Медниковых. Это почему вполне устраивало Марину, и не вполне устраивало Игоря. Пару раз он был вынужден выразительным взглядом просить Рыжова о помощи, и тот с медвежьей грацией плавно и необидно выставлял всю компанию за двери люкса.

Очень удивился Медников, когда, выйдя однажды из номера, он увидел на своем этаже сестрина жениха Сережу, который, как часовой, сидел в холле на парчовом кресле в полном одиночестве. Игорь пожал плечами и прошел мимо, пробормотав про себя старую шутку:

– Родственники посланы человеку во искушение.

Церемония, благодаря хлопотам расторопного приятеля – консула, была назначена на следующий день. Все бумаги, включая заковыристую и совершенно необходимую по итальянскому закону справку Nulla Osta, успели оформить и сдать накануне. Гости, все на подбор народ дисциплинированный, заранее проверили и примерили смокинги и парадные наряды, определились с местом. Многие как люди военные хотели сориентироваться в незнакомом европейском городе и смотрели по туристским картам и в Интернете, где же находится тот самый Сенатский дворец Кампидольо на Капитолийском холме. Наиболее опытные прокладывали заранее маршрут от площади Кампидольо до «своей» площади Дель Пополо, где находились гостиницы. Получалось удобно, можно на автопилоте по прямой.

Возражения нашлись только у сестры, которой хотелось венчания в церкви.

– Церемония другая, гражданская, – терпеливо объяснил Сохин, интуитивно взяв на себя роль миротворца. – В церкви венчают, а в мэрии будет церемония заключения брака. Гражданская церемония отличается от церковной.

Все, кто видел в этот момент сестру, решили, что она восприняла вежливое объяснение как личную обиду. Непростая девушка.

Масла в огонь добавил Рыжов, сообщив в пространство:

– А между прочим, наша площадь дель Пополо еще лет двести назад была местом публичных казней.

«Подружки» шутку не оценили.

– Друзья, у нас есть время. Скучать не будем, выдвигаемся в «Кафе де Пари», это недалеко.

Медников хотел устроить ужин в этом знаменитом ресторане по двум причинам. Во-первых, конечно, Феллини: здесь он снимала свою знаменитая «Сладкую жизнь», ту самую “Dolce Vita”, где Мастрояни играл папараццо. Во-вторых, за этим местом с французским названием установилась сомнительная слава прибежища калабрийской мафии – ндрангеты. Это щекотало самолюбие. Ему очень хотелось показать Марине и друзьям супер-злачное место, расположенное на одной из самых известных и самых дорогих улиц Рима.

Вся компания дружно отправилась в «Кафе де Пари».

– Даже если вам не понравится еда, если вы не оцените итальянское вино, вы оцените музыку – в римском «Кафе де Пари» играют лучшие пианисты. Если повезет, вы услышите в обычный будний день невероятную итальянскую певицу, которая поет живым голосом, без микрофонов и синтезаторов.

Веселая русская компания в украсила собой знаменитый кафе-шантан. С нарядами для молодых пришлось принимать экстренные меры еще вчера, сразу по приезде в Рим.

Свадебное платье для Марины не могло быть первым попавшимся, это Медников решил твердо, и они накануне объездили несколько римских ателье, где предлагали платья напрокат. Идея прокатного платья себя изжила при третьей примерке, при пятой стало ясно, что платье надо покупать. Они купили невероятной красоты белоснежное платье с кружевами в бутике знаменитой дизайнерской фирмы на Виа дель Корсо, длинные перчатки нашли там же. Заодно были куплена куча всяких мелочей, необходимых для завершения образа невесты.

Смокинг Медникову подобрать можно было только штучно. Игорь проявил практичность и задумал не тратить деньги на однодневный костюм, поэтому смокинг взял напрокат, присмотрев специализированное ателье в тихих улочках позади Пьяцца ди Спанья. Почти всюду Медников мучился с подбором костюмов: плечи 56-го размера не сочетались с брюками 46-го. Но не в Риме. Седой костюмер в парчовой жилетке и роскошном галстуке бантом осмотрел поверх очков его атлетическую фигуру, вздохнул и принес отдельно смокинг, отдельно брюки, которые подошли почти идеально. Старик удовлетворенно пожевал губами, сделал пару стежков шелковой ниткой, и костюм сел, как влитой.

Надо сказать, что Марина при этих мучениях с многократными переодеваниями вела себя стоически, не хныкала и даже пробовала улыбаться. Игорь оценил.

На следующий день из отеля на лимузине отправились на церемонию.

В центре благословенного Рима, на Капитолийском холме расположена маленькая площадь Кампидольо, спланированная рукой великого Микеланджело. Помимо сказочного вида на вечный город, помимо знаменитых Капитолийских музеев, на ней в Сенатском дворце расположилась мэрия Рима. Торжественные церемонии бракосочетания частенько проводятся в этом дворце, где полтора века назад на самом деле заседал государственный сенат.

Церемониальный зал бракосочетаний известен также как Красный зал. Когда вас усаживают в резные, отделанные золотом и красным бархатом кресла, в окружении мраморных колонн, старинных канделябров, затянутых красным шелком стен, вы чувствуете себя скорее королем и королевой, а не просто женихом и невестой.

Марина в подвенечном платье была ослепительна. Говорят, свадебный убор к лицу всем. Но не всех он превращает в ангелов. Вся свита Медниковых – мужчины в смокингах, дамы в драгоценностях и при полном параде – производила серьезное впечатление. Марина же была так хороша, что ей тихонько аплодировали даже служащие в мэрии. Недолгое ожидание во дворе у ступеней парадного подъезда едва не обернулось легким конфузом: итальянские женихи, ожидавшие своей очереди на церемонию, откровенно глазели на русскую невесту, их одергивали итальянские подруги. Медников слегка посмеивался – чего-то похожего он ожидал с того момента, как впервые увидел Марину в подвенечном платье. Ей действительно очень шел белый цвет. А уж в таком платье, что и говорить.

Итог подвел нелицеприятный Рыжов:

– Чертовски хороша.

Церемония бракосочетания в Красном зале дворца Кампидольо не может быть длинной. Она напоминает королевскую аудиенцию, и представитель мэра с трехцветной лентой через плечо напоминает гоф-маршала свиты его величества. Кажется, даже тертые друзья Медникова, повидавшие на своем веку полмира, были потрясены. Разместились в Красном зале, где придется, специальные места были приготовлены только для жениха и невесты.

Классическая музыка в итальянском дворце всегда уместна.

Недлинная речь представителя мэра производила самое умиротворяющее впечатление. Несмотря на гражданский сюртук, он величественными манерами отдаленно напоминал епископа во время праздничной литургии. Притихли друзья и родственники, сопровождавшие новобрачных на символической церемонии бракосочетания. Многие были словно бы смущены, дамы растроганы важностью и торжественным пафосом момента. Только самые внимательные заметили, что Марина улыбается натянуто, искусственно, словно напоказ. Молодые обменялись обручальными кольцами-Маринино, конечно же Шоппард-из белого золота с небольшими бриллиантиками по кругу, Игоря-лаконичное и строгое кольцо из платины от Картье – Именем Итальянской республики и от имени мэра города Рима объявляю Вас мужем и женой.

Мэр, с заметным интересом посматривая на Марину, пожал руку Медникову и в конце церемонии вручил ему гравюру со старинным изображением дворца Кампидольо, заключенный в раму, сочетавшую роскошь и чувство стиля, свойственное только итальянцам. Напряжение спало, гости поднялись, заговорили, обступили новобрачных. Поздравления, поцелуи, объятия. Несколько снимков на память завершили процедуру. Церемонию завершал легкий фуршет и фотосессия в старинных залах Кампидольо. Зал для русской пары и их гостей был арендован на несколько часов.

Наконец, вся компания, оживленно переговариваясь, потянулась на улицу. Гости из курящих доставали сигареты, самые подготовленные тайком за колоннами отвинчивали крышечки миниатюрных дорожных фляжек – в их числе одна опытная дама. На выходе Медников столкнулся плечами с Сережей, улыбнулся ему, пропустил вперед, а уже на ступенях в голос объявил:

– Внимание, друзья, коллеги и родственники! Во-первых, спасибо вам за поздравления и добрые слова. И, во-вторых. Есть предложение – едем в к Колизею и фотографируемся, а потом в «Валадье», и там оседаем по-солидному.

Вечерняя площадь была усеяна туристами, и на пути в лимузин красивая русская пара, с ослепительной Мариной шла через коридор улыбок и поздравлений от совершенно чужих людей. А когда они уже сели в длинный белый линкольн, к окошку машины подбежал оператор Итальянского телевидения с камерой и корреспондент и попытались взять у Марины интервью. Она смущенно что-то лепетала в микрофон, а Медников спрятавшись за нее со смехом выкрикнул Вива Рома!

– За здоровье молодых! – зычно разнеслось по-русски под сводами легендарного ресторана. Бокалы поднимались многократно, но Медников и здесь не уступил, пригубил фужер с минеральной водой для вида и дальше присматривал только, чтобы у гостей бокалы не остывали. Два стула рядом – справа от него и слева от Марины – решили не занимать. Любой из гостей мог подсесть к молодым, поболтать накоротке, не перекрикивая общий веселый шум.

Генерал Сохин поздравил молодых первым, подсел к ним. Генеральская повадка сквозила у него и под вполне светским смокингом.

– Ох, полковник, и хороша у тебя личная жизнь, – смеясь, показал он глазами на Марину, которая, похоже, в его присутствии робела. – Рад за вас, как говорится, совет да любовь. Приезжайте-ка вы ко мне в деревню, Игорь вот знает. У меня тишина, красота, солений-варений полный погреб, и вообще мы с удовольствием принимаем красивых женщин.

Сохин собирался улетать буквально вечером – дела.

Подруги и родственники Марины устроились вместе чуть в стороне. Подходили к молодым, поздравляли. Кажется, барышни строили Медникову глазки. Он разговаривал со всеми ровно, делая вид, что не замечает пассов. Маринина сестра провозгласила длинный сложный тост с двусмысленными пожеланиями «долгих лет и детям благополучия». И расцеловала новобрачных. Ее жених Сережа все это время стоял рядом.

Медников галантно поблагодарил, Марина как то растерянно улыбнулась.

При этом Игорь и Рыжов постоянно держали в поле зрения генерала Сохина.

Тостов было еще немало. Депутат Госдумы пообещал самый короткий в мире тост, объявил:

– Здоровья молодым! – и тут же выпил, не заметив, что пьет. Его больше интересовала серьезная дама на другом конце стола. Второй депутат посматривал с интересом в сторону одной из подружек невесты, ту, что в голубом платье с шарфиком.

Фотографии получились отличные: Колизей прекрасен и величествен уже много веков, а наша пара была так на удивление хороша, что на них оборачивались, им улыбались, их поздравляли совершенно незнакомые люди. Марина в белом платье блистала, хотя и выглядела немного погасшей и усталой. Медников решил, что день был длинный, хлопотный, надо расслабиться.

– Слушай, а давай в клуб? Это же Рим, открытый город! Клубов должно быть как воробьев.

Марина отвернулась, задумавшись:

– А наши сейчас где?

– Вадим, не знаешь, куда народ собирался после ресторана?

– В клуб и собирались. Вице-губернатор хвалил такое место «Блу Найт», это на Виа Гетулло. А мальчики в загородный стрип-бар. – доложил Рыжов. – Естественно.

– Этот «Блу Найт» приличный? Главное, чтоб не для представителей сексуальных меньшинств.

– Да нет, обычный ночной клуб, дорогой. Для чистой публики.

Они наскоро переоделись в гостинице, с облегчением облачившись в клубную одежду, и отправились прожигать жизнь по-итальянски. Тут же выяснилось, что ночная жизнь в Риме не останавливается никогда. Вечный праздник образуют знаменитые площади в центре города. Одни названия чего стоят: площадь Навона, Кампо-де-Фьори, Санта-Мария-ин-Трастевере. Все это вечерами превращается в огромный тусовый карнавал. Итальянцы, туристы, местные, приезжие, все шумят и жестикулируют, сидя на парапетах и фонтанах, поют песни, смеются, целуются. Говорят, по ночам бывают ночные фестивали в Челимонтана, и даже на чопорной вилле Боргезе проходят рок-концерты.

Солидный клуб «Блу Найт» – один из старейших в городе. Кроме музыки, клуб славится исключительно дорогим и изысканным рестораном на втором этаже. Вход оказался бесплатный, но у дверей к ночи собралась очередь. Вадиму пришлось проявить чудеса предприимчивости, и он справился. Для человека, не владеющего языком, он на удивление быстро прикупил у портье членские карточки tessera, и они прошли в клуб.

Итальянцы, конечно же, не могли пропустить такое зрелище – торжественный вход в зал красавицы Марины под руку с Игорем. Их приход был встречен восторженным гулом и веселыми аплодисментами. Элегантный медведь Рыжов шел сзади и, улыбаясь, любезно раскланивался за всех направо и налево.

Русскую компанию нельзя было не заметить. Друзья и соратники приветствовали их шумными овациями и троекратным армейским Ура! Марина помахала всем ручкой и устроилась на диванчике, зорко осматривая диспозицию, нашла глазами всех родственников и, кажется, немного успокоилась.

Порадовало, что tessera дает право на первую бесплатную порцию выпивки, чем Рыжов немедленно и воспользовался. Медникову хватило минеральной воды, а его порцию спиртного ловко перехватил вице-губернатор крупного сибирского региона, которому шампанского было явно недостаточно.

Компания несколько поредела. Здесь в клубе остались все четыре подружки невесты и родственники Соня и Сережа, оба депутата, две серьезные дамы – теперь уже гораздо менее серьезные, – и несколько солидных мужиков, но в расстегнутых смокингах. Сохина среди них уже не было.

Депутат Государственной Думы с серьезным лицом рассказывал сказочную историю рыбалки на тайменя, причем к всеобщей радости врал безбожно.

Марина весело щебетала с подружками, не обращая внимания на Медникова, вертела в пальцах бокал с виски, где плавился лед. Все порывалась танцевать. Подружки пили наравне с мужчинами, и держались поближе к депутатам. А те перешли к глубокому обсуждению вопросов охоты на вальдшнепа в средней полосе.

Медников пропустил момент, когда начался скандал.

Девушки отличались цветами платьев и та, которая была в сиреневом, к драке не подключалась, хотя визжала наравне с остальными. Самой боевой оказалась девушка в розовом, такая рыженькая. Пострадавшей стороной посчитала себя третья подружка, вся в голубом платье и с шарфиком. К моменту, когда Медников на правах хозяина принял решение разнимать, диспозиция напоминала план Аустерлицкого сражения. Рыжая уже выплеснула кувшин воды со льдом на голову голубого платья, но промахнулось, и большая часть досталась депутату от партии власти. Шарфик оказался половчее, и полный бокал красного вина совершил плавную дугу, орошая розовыми каплями всех на пути.

– Ну, девки, вы, бля, подготовились, – ошеломленно оценил господин депутат, разглядывая загубленную манишку.

– Да что у вас тут за хрень? – сквозь зубы прошипел Медников, оттаскивая за шкирку розовое платье, которое успело расцарапать подруге щеку.

– Депутата не поделили, – бодро разъяснил с другой стороны стола Вадим Рыжов. Он и еще один крепкий парень пытались утихомирить голубой шарфик. Девушка стояла коленями на диване и с боевым кличем рвалась дотянуться до рыжей соперницы. Два плечистых мужика с трудом контролировали юную фурию.

Прочие посетители даже головы не повернули, и делали вид, что ничего особенного не происходит. Собственно, а что происходит? Звон битой посуды заглушал музыку, барышни щеголяли нецензурной терминологией.

Обстановку разрядил улыбчивый вице-губернатор сибирского региона. Он принялся хохотать. Хохотал в голос, держась на живот и катаясь по диванчику. Постепенно заулыбались остальные. Смеялись депутаты. Заулыбались обе собранные серьезные дамы. Рассмеялся и Медников, еще минуту назад практически втянутый в скандал, который был совершенно лишним в день такой церемонии. Он расслабился, но на всякий случай продолжал держать милую розовую барыню за шкирку.

– По-моему, отличный был вечер, – басом подал голос вице-губернатор.

К Марине порывались подкатить пьяные итальянцы, не обращающие внимания на хмурый взгляд Медникова, движение набирало обороты и Игорь решил, что веселье пора сворачивать. Чуть ли не силой за руку вывел Марину на улицу: пора в отель.

Гости разношерстной гурьбой проводили новобрачных до такси – свадебный лимузин они оставили еще в отеле. И, кажется, все собрались вернуться в клуб.

В своем номере Медников прошелся по гостиной, зажег все огни, открыл дверь на балкон, выглянул в сад, подышал роскошным осенним воздухом. Ресторан в глубине сада мерцал фонариками, доносилась слабо итальянская музыка, мандолина и нечто романтическое.

– Ну, подруги устроили представление! – Он рассмеялся. – За такое деньги надо брать. Но рыжая какова? Прямо когтями, что значит чувство собственности.

Марина сидела в парчовом кресле с закрытыми глазами, не разуваясь, с прямой спиной и сжатыми на коленях руками.

– Устала? Такой длинный день.

– Ты нас не уважаешь.

Медников слегка опешил.

– Что?

– Просто не держишь за людей, не уважаешь..

– Что значит «не уважаешь»? И кого «вас»? Не понимаю.

– Ты нас не уважаешь всех. Я же вижу.

– Ну что ты. Я прекрасно отношусь ко всем, иначе не звал бы сюда на свадьбу.

– Ты даже сам не замечаешь, но я же вижу. Ты с твоим Вадимом просто выставляете моих родных за дверь, как шкодливых ребятишек. Сестру мою ты в грош не ставишь. Господи, она столько души вложила в свой тост, заранее его написала, а ты хоть бы голову повернул.

– Подожди, мы с Соней друзья, разве нет? И тост был славный.

– Да что ты меня успокаиваешь! Мы для тебя пыль под ногами! Даже старики мои тебя боятся, как настоящего убийцу. Господи, да ты и меня, как манекен, возишь на показ. А Сережу вообще за человека не держишь.

– Ну, Маринка, ты не права. Перестань, такой день был хороший. Что ты, в самом деле… И при чем здесь старики? Мы с ними и виделись всего два раза. А Сережа тем более.

– Вот именно. Ты его и посадил с краю, как бедного родственника. Я же видела, как вы выходили из мэрии: ты его, словно собачонку, только что за ушко не потрепал.

Они ссорились. Они ссорились по-настоящему. Они ссорились по самому пустому поводу или без повода, но это была не простая размолвка. Их делило нечто большее, чем тема уважения к родственникам или неуважения. У Марины явно накопилось, она была резка, выбирала слова побольнее, позлее. Медников сначала был растерян, потом обижен, потом разозлился всерьез и прекратил всякие дискуссии самым решительным образом. И это после сказочной свадебной церемонии в Риме!

Свадебная ночь в Риме превратилась в какую-то мерзость. Ни о каком сексе речи быть не могло, конечно. Марина отвернулась и заснула. Медников еще долго не спал и среди ночи услышал, как она с надрывом проговорила несколько раз во сне: «Ну что теперь делать».

Медников ушел в ванную, ополоснул лицо холодной водой и постарался успокоиться. Вот когда вспомнился Париж и сестрино пророчество. Неужели Аня была права? «Ну что теперь делать». Надо выстраивать жизнь со всем этим, любит или не любит.