Не нужно спешить

Глава 8. Ноябрь

Ноябрь 2010

Москва

Жизнь – печальная штука. Точнее, это дорога от недомыслия к печали.

Совсем еще молоденьким лейтенантом, едва освоившись в столице, Игорь Медников попал в оборот, пролетел. Не так чтобы сильно, с точки зрения службы: применил силовое воздействие не к тому персонажу и не в том месте. Проще говоря, чудным летним вечером он не сумел увернуться от пьяной дагестанской компании, вывалившейся из «Националя», пристающей ко всем лицам женского пола, проходящим мимо. Собственно, и драки как таковой не было. Медников просто жестко уложил агрессивную четверку, перепутавшую свой аул с мегаполисом, мордами в асфальт и должен был исчезнуть. Не успел, в чем и чувствовал свою главную вину – не доработал, по школе так нельзя. Успокаивал плачущую девушку Но служба не поощряет инициативу сотрудников в силовом воздействии. Насилие есть дело государственное, это канон. Медников а) вышел за рамки, б) не сумел спрятать концы – что и было главным пролетом. И за это заработал взыскание в экзотической форме: получил задание унизительное, но обязательное, предписанное к строгому и неукоснительному исполнению. В назидание на будущее.

Его, молодого, но квалифицированного диверсанта-подводника, бойца уникальной многосторонней квалификации пристроили охранником к актриске.

Функции телохранителя не то чтобы вызывали презрение, но всегда считались делом ребят с другого этажа. Служба этим занималась только в силу необходимости, и сам факт, что охрана первых лиц со временем выделилась в самостоятельное ведомство, как раз и есть норма. Телохранитель – отдельное занятие, и кому-то дано, а кому нет, а то и не надо. Есть легендарные команды телохранителей, которые остаются образцом для спецслужб. Израильские специалисты обучают телохранителей всего мира, это высший пилотаж. Легендой стали английские офицеры-парашютисты, восхищение и ужас вызывают «черные кошки» из женской службы охраны полковника Каддафи, никем не превзойдены тактические приемы охраны головорезов «флешас», которых португальцы набирали из пигмеев Уиже на закате колониальной эры. Но это их особый мир, и Медникова, как и многих его коллег, в телохранители не тянуло, тем более в молодости.

Аденский залив, флотилия Российского ВМФ

Медников тогда только что вернулся героем после успешной операции в Эфиопии. Патрулирование российской эскадры в районе Аденского залива имело совсем иные цели: сложное пересечение интересов вокруг маленького Йемена и большой нефти Персидского залива требовало присутствия нашего кулака в стратегически важном районе. Корабли как минимум трех великих держав поддерживали некий недобрый паритет, но их присутствие до поры нейтрализовало все угрозы. Это устраивало политиков, хотя адмиралы отлично понимали взрывоопасность такой диспозиции и маневрировали аккуратно, соблюдая все правила морской вежливости.

На российских кораблях тоже держали орудия расчехленными, и расчеты частенько ночевали на боевых постах. Группу из десятка диверсантов-подводников экстра-класса разместили вдали от морпехов десанта, прятали, как тайное оружие, даже от своих, на всякий случай. Как на грех, этот случай наступил.

Вечно неспокойное соседство Эфиопии, Эритреи и Сомали предложило вполне ожидаемый сюрприз: команда на удивление хорошо экипированных «повстанцев» захватила батарею орудий береговой обороны на африканской стороне, формально на территории Эфиопии. Политики долго вникали в суть проблемы, моряки поняли все сразу.

История умалчивает, кто из адмиралов с кем договорился, но решать проблему выпало русским. В просторной каюте адмирала собрались избранные: начальник штаба флотилии, разведчик с флагманского корабля и оба офицера диверсионной группы, Медников в их числе. Все в голубом: в тропическом походе на русских кораблях моряки носят особую форму – голубые шорты и рубашки с коротким рукавом. Адмиралы шорты не признают.

В адмиральской каюте было прохладно, кондиционер работал с легким свистом. Не поверишь, что за бортом плюс 45 и раскаленный ветер несет с пустынного берега мелкий секущий песок.

На столе только поднос с казенными хрустальными стаканами и графин с соком, слышно, как в нем позвякивают льдинки. Адмирал держит паузу.

– Продолжайте.

– Батарея оснащена орудиями калибра восемнадцать дюймов, каждый снаряд по восемьдесят килограмм, – буднично докладывал начштаба. – Молодые офицеры таких болванок, я думаю, и не видели, они выходят из моды. Снаряд этого рода прошивает насквозь линейный корабль. Прямое попадание в борт раскалывает фрегат пополам.

– И как их до сих пор не демонтировали.

– Международные обязательства, – отмахнулся адмирал. – И потом, каждый главарь шайки, по недоразумению именующийся главой независимого африканского государства, думал использовать такую инструмент под себя, хотя бы в форме мягкого шантажа.

– Доигрались.

– Доигрались. – Согласился адмирал. – Ваши предложения, товарищи офицеры. – Разведчик поднялся и разложил на столе подробную карту прибрежного района.

– О мятежниках, я думаю, надо сразу забыть, слишком четко проведен захват батареи. Больше похоже на профессиональных наемников. Не забудем, что вокруг расположен батальон правительственной гвардии, через который они прошли, как нож сквозь масло. Так что мы, скорее всего, имеем дело с очень сплоченной, хорошо подготовленной командой наемных «диких гусей». Велика вероятность, что в их составе есть квалифицированные артиллеристы, которые в состоянии управлять огнем батареи.

Начштаба вполголоса прервал:

– Аналитики считают, что это не провокационный демарш. Наоборот, они почти наверняка будут использовать батарею по назначении. И цель выберут самую внушительную.

– Какую?

– Батарея могла бы утопить супертанкер с нефтью одним залпом и превратить обстановку в заливе из вялотекущего конфликта в катастрофу глобального масштаба.

– Думаете, реально?

– Более чем. Давняя игра нервов на флотах, вооруженных ядерными ракетами, в самом богатом нефтяном регионе мира. Это всегда чревато большой дракой. Даже холостой залп такой батареи, контролирующей выход из Красного моря – уже международный скандал.

– По косвенным данным, орудия стоят заряженные, – напомнил разведчик. – Большой риск, если не удастся сработать чисто.

– Значит, будем принимать меры на грани риска. По-шумному нельзя, большая политика не велит. То есть будет работать по-тихому. Молодежь, чуете, к чему веду? – Адмирал оценивающе поглядел на плечистых офицеров диверсионной группы. Те подсели ближе к карте.

Результат их работы в тот раз не попал в газеты, хотя мог стать мировой сенсацией. Девять русских специалистов за шесть минут ножами и иными бесшумными инструментами (шомпол в ухо) ликвидировали полсотни отборных наемников с богатым международным опытом. Медников разрабатывал план операции, он же командовал первой группой, которая должна была отсечь часовых от орудий. Адмирал покачал головой, – «Авантюра!» – но план утвердил.

Понимая степень риска, русские боевые пловцы выбрали классический, самый тяжелый способ проникновения на смертоносную батарею. По сути, она представляла собой разновидность приморской крепости, которая обращена к прибою гладкой каменной стеной в пять этажей высотой. Русские прошли из под воды, от моря, где их никто не ждал. Русская подлодка была оборудована шлюзовой камерой для диверсантов, которые ночью при звездах высадились на побережье. Боевые пловцы в гидрокостюмах и с минимальным вооружением вышли на берег перед самым рассветом, неслышные и едва видимые, как легкие ночные тени. Девять человек, девять автоматов АПС, девять боевых ножей с газовым патроном, магнитные мины.

Поднявшись по стене с помощью специального снаряжения, которому позавидует любой альпинист, они задержались на секунду у верхней кромки редута, над которым в рассветной думке уже проступали стволы чудовищных морских орудий. Осмотрелись, прислушались. Убедившись, что вся девятка в сборе и готова, командир дал отмашку: вперед. Перевалили чрез край и на едином дыхании, без единого звука в секунду сняли часовых у каждой орудийной башни. Четыре мощных орудия, четыре тела часовых аккуратно уложены на камень вдоль барьера, чтоб не мешались под ногами. И тихо, в трех шагах будешь стоять, не услышишь.

В группе Медникова были еще четыре бойца, и каждый досконально знал план крепости, свое место в общем плане и свою задачу. Но боевого пловца учат действовать инициативно и ориентироваться в смертельной схватке самым рациональным способом, на то и элита. Здесь было нелегко, но приемлемо: в худшем случае на каждого приходилось по 5 или 6 целей. Начштаба как в воду глядел: это были наемники, матерые, опытные, тренированные. Но не чета русским спецам. Собственно, тревоги на батарее поднять никто так и не успел. Захвативших батарею наемников уничтожили плавно, без эмоций, не дав им проснуться.

Тогда он спас Рыжову жизнь, свернув шею так не вовремя поднявшемуся отлить негру у него за спиной, впрочем, все они каждым своим шагом спасали друг друга. Медников пересчитал своих, все живы и в полном боевом тонусе.

– Все цели ликвидированы, среди наших потерь нет, – ушел кодированный сигнал на спутник. Медников машинально вытер нож о камуфляж лежащего мешком наемника. Потом уже без особой спешки они заминировали замки орудий и, уходя, взорвали, чтобы исключить возможности восстановления батареи. И ушли в морскую глубину, растворились в рассветной дымке.

Медников с товарищами вернулись в Москву за поздравлениями и прицепили к парадным мундирам по новенькому ордену. И тут в столице он прокололся с этой нелепой дракой. Задание охранять тело принял как заслуженное взыскание. Коллеги посмеивались без злобы: работа телохранителя не для боевого офицера, так считалось. Слава Богу, они не знали, что за объект охраны ему достался.

Москва

Тогда, двадцать лет назад, Москва признавала немногих кумиров. Вероника Шахова была в их числе. Красавица, женщина редкого ума и обаяния, актриса, снявшаяся в культовых фильмах, на которых рыдала вся страна, и прима популярного театра Моссовета. На нее молились, как на икону. Женатые и холостые, молодые и старые, исключений не наблюдалось. О ней тихо грезили все. Маньяк тоже.

Вера-и-Ника, как ее звали в театре, попала в поле зрения персонажа неуравновешенного, настырного и агрессивного. Взрывоопасное сочетание. Маньяк-поклонник, он писал Шаховой письма, оставлял записки на проходной театра, и в них лишь половина была про любовь. Остальное были инструкции актрисе Шаховой: как себя вести, как относиться к нему, и как готовиться к встрече с ним, прекрасным. Актриса обратилась в милицию, дело быстро передали в органы безопасности. Кажется, высокое начальство не знало, что делать с этой слишком красивой дамой и ее такой мудреной и новой по тем временам проблемой. Игорь Медников оказался крайним в очереди. Но к делу подошел серьезно, как всегда. Своего оппонента он назвал Рыбаком, потому что в третьем письме он обещал отвезти Веронику на рыбалку.

Для начала Игорь собрал все письма агрессивного поклонника и попробовал составить таблицу элементов, но через полчаса понял, что ему не хватает знаний: он не знал, какие вопросы надо задавать. И поехал на Пречистенку, в институт судебной психиатрии имени Сербского. Разговор его разочаровал, моложавый профессор советов не дал, а задавал массу вопросов, на которые Медников ответить пока не мог.

– Вот что, – решительно объявил ему доктор после мучений двойного перевода с русского языка на психиатрический. – Так у нас дело не пойдет. Вам надо подготовиться, в этом деле нельзя торопиться. Соберите для меня больше материала. Я тоже соберусь с мыслями.

А в дверях, провожая Игоря за барьер с охранником на проходной, заметил:

– Ваша сестра лучше готовится. Анна Медникова из МВД, она ведь ваша сестра, верно?

Игорь понял, с кем ему надо поговорить.

Но сначала прямые обязанности. Медников познакомился актрисой, провел так называемую установочную беседу, проинструктировал и в меру необходимого рассказал о своих действиях. Вроде обо все договорились, при этом Медникова не оставляло ощущение, что великая актриса его не видит, как какого-нибудь реквизитора на сцене. Игорь покрутил этот нюанс в голове и сделал вывод, что для работы это как раз хорошо, объект не будут влезать в его епархию.

Затем он распланировал свой график в соответствии с ее сдвинутым к вечернему спектаклю распорядком, напугал администрацию театра, затребовав себе места в партере, где ему удобно, и эти места получил, равно как и корявый картонный временно-вечный коричневый пропуск в театр.

Поскольку задача стояла «обеспечить безопасность объекта, при необходимости закрыть собой», теперь он носил под костюмом легкий бронежилет. Это требовала какая-то инструкция, но спорить с начальством Медникову сейчас было не с руки, да и такие инструкции, как правило, пишутся кровью. Он часами просиживал на спектаклях, содержания которых не видел, с полным напряжением внимания контролировал пространство вокруг актрисы, где бы она ни была. Старался быть незаметным не только для внешнего круга, но и для нее – звезда попалась нервная.

Можно сказать, что у него одновременно начались два романа – очный, хотя и скрытый от посторонних роман с прекрасной актрисой, и заочный, но явный для многих роман – противостояние с сатанеющим все больше поклонником.

Странно, но о романе с актрисой узнала только его сестра Анна. Собственно, она же этот роман и предсказала. Медников в тот раз приехал к ней советоваться по поводу писем, которые маньяки пишут своим объектам, а разговор перешел на другое, Анна стала расспрашивать о Шаховой – такая звезда! Молодой лейтенант Медников старался продемонстрировать перед сестрой достойный профессионализм и рассказывал подробно – вот это я ее спросил, вот она сказала. И заметил, что сестра его разглядывает с веселой иронией:

– Эх ты, крутой коммандос. Такая девушка тебя клеит, а ты с допросами.

– Почему клеит? – нахмурился он.

– Потому что. Потому что все бабы такие. Потому что вы все кобели. Иди уже охраняй свое сокровище, ловец маньяков. Галстук поправь. – И ласково выставила его за двери.

Ничего бы и не случилось, если б не гастроли. Об этих гастролях с выездом в Ярославль знали заранее все, только забыли уведомить охрану. Менять что-либо было поздно, Медников требовал отменить, отказали, просил поддержки в своем ведомстве, мягко дали от ворот поворот, а он буквально кончиками пальцев чувствовал, что маньяку этот выезд, как подарок, только его и ждет. Он кинулся к профессору в институт Сербского.

– В широком смысле, вы правы. Большие события в жизни предмета обожания могут подвигнуть психопата к живым действиям. Да, отъезд театра на гастроли может быть таким толчком – все меняется, все движется, выпадает из привычного для него ряда. Вероятно. Пожалуй, даже весьма вероятно.

– Главный вопрос: он опасен? Или мы нафантазировали ерунды с ее слов.

Моложавый психиатр пожевал губами.

– На меня не ссылайтесь, я вам этого не говорил. Но, на мой взгляд, исключительно опасен. Тут как спусковой крючок: заденет за ветку и выстрелит. Любая мелочь, выпадающая из его плана, может спровоцировать быструю реакцию. Не представляю, как вы можете к такому подготовиться.

– Спасибо, это уже наше дело – подготовиться. Вы мне другое объясните. Сейчас при переезде, на гастролях он проявится, выделится, станет заметен? Я хочу сказать, можно ли будет внешне отличить его по манере поведения.

– Как раз наоборот. Он и письма писал, чтобы ввести нас всех в заблуждение. Если он талантливый человек, он весь свой азарт сейчас тратит на то, чтобы слиться, спрятаться от вас и ваших коллег, от всего мира. И внезапно явиться перед своей обожаемой дамой, оставив вас в дураках, извините. И тут вам никакой профессор не поможет. Интуиция у социопатов феноменальная. Они опасность чуют за версту.

– Ничего. У меня тоже интуиция, – хмуро проговорил Медников и пошел к двери. Не успев понять, почему, он вдруг сделал резкий шаг вправо и обернулся в полной боевой готовности. Дешевая шариковая ручка пролетела мимо него и разлетелась на осколки, ударившись о дверь. Профессор стоял у своего стола и улыбался:

– Действительно, интуиция. Может быть, у вас и получится.

Ярославль

Медников потом еще много лет недолюбливал город Ярославль с его старинным театром, с сальной стариной, с дешевым туристическим ширпотребом на всех углах и фанатичными толпами театралов, ломившихся на спектакли московского театра, как одержимые. «Вот где настоящие фанатики. В такой компании мой маньяк просто ангел с крыльями, за нормального сойдет». И утроил внимание. К недовольству актеров, все записки, которые поклонники оставляли на проходной, он теперь забирал себе, перебирал букеты с цветами.

Рыбак написал ей на второй день гастролей. В записке сурово отчитал актрису за то, что завела себе охрану. И обещал скорую долгую встречу со свечами и шампанским. Медников повертел записку в руках и сформулировал: «Не уйдет». У него тоже был свой азарт.

В старом театральном здании десятки темных коридоров. Тупиков, кладовых, загашников, диких переходов с лестницами вверх и сразу вниз, непрямых углов и бесконечных подвалов. И повсюду экономят на электричестве. Медников понял, что этот лабиринт ему не освоить, и выбрал полдюжины ключевых точек, которых было не миновать любому, кто двигался в сторону комнаты Шаховой. И угадал. Своего психопата он перехватил на четвертый день в длинном полутемном пространстве между задниками и замшелым занавесом черного бархата. Медников не столько увидел, сколько почувствовал движение темного на темном, бесшумной тени, от которой шла смертельная угроза. Противник двигался быстро и собранно, но Медников успел столкнуть его в сторону занавеса, тот попытался опереться, как о стену, рука провалилась в мягком, он потерял равновесие, и это спасло Игорю жизнь. Длинный, отточенный, как бритва нож-кинжал прошел ниже горла, скользнул по груди, распоров все до титановой пластины бронежилета. Медников уже прижал убийцу к полу, тот бился, в визгом изворачивался на грязных досках, но тут открылась дверь и поток света ворвался в темный коридор, ослепил Медникова.

Вера-и-Ника стояла в проеме освещенным силуэтом в полный свой великолепный рост, как хлыстом, раздраженно бросила:

– Что здесь происходит?

Этой полсекунды маньяку хватило, чтобы ударить ослепленного светом Медникова чем-то тупым в лицо, вывернуться, и черный комок кинулся прочь, прогрохотали шаги по далекой металлической лестнице, и тишина. Игорь поднялся с колена, отряхивая руки, попытался поправить распоротую на груди одежду – не получилось. Задерживать он был не обучен, только убивать. К лежащему у его ног кинжалу он решил не прикасаться. Игорь поднял глаза на Шахову:

– Ну, вот и все. Можно отдыхать. Больше не вернется.

Актриса смотрела на него с ужасом и восторгом.

Теперь, двадцать лет спустя Медников не столько вспоминал тот бешеный роман и тяжелое, наразрыв расставание, сколько их последний разговор с Вероникой, красавицей, любовью, звездой. Так все было тяжело, трудно, и вдруг все кончилось. Расстались они спокойно, до банальности скучно. Разговор был в Москве, в ее гримуборной в театре.

– Мы с тобой еще будем видеться на людях, – говорила она холодным, злым, усталым голосом. – Не подходи ко мне. Ни к чему. Ты меня разлюбил, я тебя разлюбила, и расстанемся мы с тобой мирно поэтому.

– А если б не разлюбила, мы бы как расстались? – механически спросил он.

– Я бы тебя убила. – Так же спокойно и ровно ответила она. Удивленный странной простотой тона, Медников обернулся и замер, наткнувшись на взгляд: точно, убила бы.

Они еще пару раз встречались в коридорах, вскользь здоровались. А потом и история с маньяком сошла на нет, и Медникова перевели на другие дела.

Сестра Аня, мудрая женщина, сказала:

– Бог сберег.

Москва

Где ты? А я знаю, где. Все, кто прячется, прячьтесь без мобильного телефона – он вас предаст. Только ты решил скрыться в компании новых друзей-подруг, как твой телефон уже на тебя настучал, мол, сидит-лежит там-то и там-то, а не там, где должно лежать. Ты обещал быть дома к десяти, но задержался в библиотеке, а телефончик шепчет: библиотека на другом конце города, а я, телефон, с моим хозяином-хозяйкой вовсе в бассейне, где есть сауна.

На любого хитреца, особенно на тех, кто любит играть в прятки, есть система глобального позиционирования GPS. Над головой висят спутники, и с их помощью вы получаете свои координаты на местности. Был бы мобильный телефон, он подскажет.

Медников, чувствовал, что Марина от него удаляется, уплывает, теряется, хотя как будто рядом. Он терпеть не мог непонятных ситуаций, и терпеть не собирался.

Однажды вечером, распариваясь в спортивном зале после особенно нагруженной силовой тренировки, он прислушался к разговору двух пропотевших соратников. Молодой брюнет с говорящим именем Вилен задирал нефтяника-ветерана Трофимыча, который только что женился на девушке втрое моложе себя.

– Ох, рискуешь, – ерничал Вилен, – рискуешь по-черному. Это тебе не буровую заваливать. Барышня такая броская, а весь день одна. А ты где? Где вообще всевидящее мужнино око? Рано отменили домострой.

Трофимыч только посмеивался, глядя, как развлекается юный брюнет. Медников подумал, что так спокойно реагировать не смог бы, непременно поставил бы юношу на место. А тот не унимался:

– Представь, приезжаешь ты из ответственной командировки. Только в дверь…

– Не гуди. – Так же спокойно остановил его ветеран. – Я, конечно, благодарен тебе за заботу о моем семейном благополучии и душевном спокойствии, но обходимся сами, без салаг.

– Как, как вы можете обходиться без товарищеского участия и заботы? А вдруг…

– Это у вас вдруг. Вдруг бывает только пук. А у меня социалистический учет и контроль.

– Это как? – Вилен еще долго выпытывал нефтяника, что за учет, тот только отмахивался. Когда Вилен, наконец, исчез с горизонта, Медников подсел к Трофимычу:

– Ты это просто так помянул, или на самом деле держишь руку на пульсе?

Трофимыч проницательным глазом разглядывал Игоря из-под кустистых седых бровей и невежливо ответил вопросом на вопрос:

– Интересуешься вообще или по делу?

– Вполне конкретно. Интересуюсь, да.

– Я имел в виду «шигру» – шпионскую программу. Поставил своей девочке такие программы на каждый телефон, и временами просматриваю отчеты: где была, с кем говорила и о чем. Кому что написала, что ей ответили. Если забалует, намекаю ей с указанием на фактики. И ты знаешь, как шелковая ходит.

Посмеялись хитрой игрушке и вроде заболтали тему. Но Медников запомнил. Потом посоветовался со знающими специалистами. Потом купил четвертый айфон, со стразами Сваровски на тыльной стороне Ну, ты в тренде, – растерянно и с неким новым уважением протянул Рыжов, когда впервые увидел этот сверкающий телефон на столе Игоря.

– Да я не себе. Это Марине, подарок к празднику. – К какому празднику, Медников уточнять не стал. Как не сказал и главного: в аппарат встроена тонкая шпионская программа, которая по GPS определяет место нахождения абонента и сообщает еще много полезной информации. Игорь пока не был уверен, что точно хочет знать о Марине все, и телефон пока придержал. Праздников впереди много, еще будет повод подарить. Главное, чтоб потом телефон не дал ему повода принимать другие, более строгие решения.