Не обольщайся!

Глава 21. Неожиданная встреча

Громкий стук в дверь не дал договорить и выяснить подробнее про испытание:

— Брен, новый прорыв.

— Иду. Собирай всех, — отозвался мужчина и ловко вскочил с постели, подхватил перевязь с мечом, сорвал с моих губ поцелуй, — На удачу.

И уже почти скрылся за дверью, а я только и успела, что прислонить руку к губам и взмахнуть ресницами.

— Береги себя, — попросила я и заметила, как Бренден застыл на пороге, а потом сдержанно кивнул.

В нашем мире не было войны. Да, и не видела я ничего кроме родительского замка, закрытого пансиона, одной таверны, и единственного бала… Лишние знания девицам не нужны. Даже книги в библиотеке приходилось воровать, пробираясь тайком по ночам. Хотя читать меня тоже не учили, и если бы не Лиса… А тут…

Несколько дней. Разве можно постигнуть все это за несколько дней. Эту жестокость с выбором, эти дикие обычаи, о которых я пока, слава Богини, только слышала. Встала и обнаружила на стуле свою одежду — уже ставшие привычными брюки и рубашку и с теплом вспомнила о Себастиане. Как он там? Справился с прорывом? А теперь и Бренден ушел.

Вспомнился запах копоти, крови и какого-то тлетворного разложения. Что же это за прорывы такие, что пахнут как сама смерть?

Размышляя, спустилась вниз. Несмотря на то, что до рассвета было еще далеко, на первом этаже бурлила жизнь.

— Ты это брось, Бренден мой, — вцепившись когтистыми пальцами, зашипела мне в лицо незнакомка. Смутно припоминаю ее среди встречающих, тогда она восторженно с неземной улыбкой приветствовала кого-то слева от меня. Брена? Догадка шокирует, но…

— Хорошо, — соглашаюсь я, не желая вступать в споры. Никогда не могла понять этого деления мужчины за глаза, что так любили сестры. Всегда считала, что каждый должен выбирать сам. Выберет ее Бренден, так тому и быть. Только почему же неприятно колет в груди от мысли о ней в его объятиях?

— Мири? — окликнула меня женщина постарше, и что-то такое было в ее улыбке, что напомнило мне сразу и Брена, и Себастиана. — Я Тея, — представилась она, минуя всякий официоз.

— Я могу чем-то помочь? — предложила я, видя, как все суетятся.

— Раненых будет много, нужно подготовиться, — кивнула головой Тея. — Киара, готовь простыни, чего застыла. Пойдем, нужно нагреть воду и подготовить зал для приема раненных.

— Но, тут так тихо…

— Да, наши вожди постарались: окружили долину магическими щитами, и мы в безопасности, — голос полон восхищения и легкой грусти, и я немного расстроенно за свою неуклюжесть вспоминаю, что речь идет о погибшем отце Брендена. Пристальней всматриваюсь в лицо женщины и ловлю отголоски сильных чувств, уже хочу извиниться, но что-то удерживает. Немного раздраженно выдыхаю, понимая, что сама себя перехитрила, приняв в детстве решение избегать и прятаться от всех. Теперь столько сложностей возникает при самом простом разговоре.

— Я… Мне так жаль…, - но договорить не получается взгляд выхватывает рыжие, так похожие на мои локоны, немного резкий поворот головы и знакомый с детства жест, когда девушка откидывает волосы. — Лиса! — кричу я, и та удивленно поворачивается.

Несколько долгих мгновений смотрит на меня, а потом срывается:

— Мири, ты так выросла, — шепчет она, стискивая меня в своих объятиях. — Как же так? Как ты? У тебя все хорошо? — сыплет она вопрос за вопросом, а я смотрю на нее и не понимаю, как эта молодая девушка может быть моей няней. В моем детстве она мне казалось такой взрослой, что сейчас должна быть просто древней старухой.

— Как? — срывается вопрос.

И Теа, видя, что мы привлекли к себе много внимания, вдруг отпускает нас одним взмахом руки:

— Идите, мы справимся без вас.

Лиса тянет меня за собой, удерживая за руку, а я следую на ставших вдруг деревянными ногах.

— Наконец-то ты выросла, и я могу тебе все рассказать! — загадочно-радостно шепчет она, снова стискивая меня в своих объятиях. — Прости, что не осталась с тобой. Прости, что бросила тебя в том страшном замке одну, сестренка.

— Сестренка? — удивляюсь я.

Она кивает.

— Это я виновата во всем. Я впутала нас во всю эту историю. Мне было шестнадцать. Самый глупый возраст. И самый опасный. Мама с отчимом уехали в отпуск, а потом и няня заболела. Я же просто хотела провести время с друзьями, как все подростки, а не быть той правильной девочкой, что…, - Лиса отмахнулась, перебивая свой т без того сбивчивый рассказ. — Ладно, не суть важно, просто… В тот день тебя оставили на меня, а я не захотела срывать вечеринку посвященную Хеллоуину. И…, - она запнулась, перевела дыхание, задержала, словно перед прыжком в бурный поток воды. — Я не знаю, что пошло не так. Шутя, ребята стали проводить какой-то ритуал, а потом что-то случилось… Он появился тенью из ниоткуда, навис над нами, требуя откупиться девственницей. Мы были выпившие, смеялись. Даже не сразу поняли, что это не розыгрыш, а реальный кошмар. Принялись отнекиваться со скабрёзными шуточками, что девственниц среди нас нет. И тогда он сказал, что заберет тебя. Тебе было всего семь месяцев!

Звонкий возбужденный голос, что воспринимается неизбывной частью счастливой меня и будит тысячу мелких воспоминаний о тихих вечерах в углу комнаты, прерывается. Лиса нетерпеливо нервничает, захлебываясь переполнившими душу эмоциями, в которых тесно переплелись страхи и надежды, опасения худшего и ожидание лучшего, предвосхищение и предубеждение, что тайна, так долго носимая в душе, встанет стеной между нами:

— Я ненавидела отчима и тебя. Ревновала к маме. Презирала за то, что они предали моего отца. Ведь наши папы были лучшими друзьями, а тут чуть больше года прошло после папиной смерти, и родилась ты. Но… Когда это существо забирало тебя, отдать не смогла. Призналась, что еще девственница, и предложила оставить тебя в покое. Он лишь рассмеялся. Сказал, что заберет двух по цене одной. А дальше нас окутала тьма, и мы очутились в совершенно другом мире. Почти три недели голода и холода, пока я не устроилась работать няней в замок герцога, выдавая тебя за свою дочь. Это никого не удивляло в этом мире. Не знаю, так ли было задумано тем, кто похитил нас, но в одну из ночей, сразу после запечатывания, герцогская дочь умерла. А я… Я испугалась, что нас опять выгонят, и ты снова будешь умирать от голода на моих руках. И подменила, положила в кроватку тебя вместо нее… Боялась, что кто-то заметит, но как оказалось никому до бедняжки не было дела.

Я молчала, пытаясь понять и осмыслить все происходящее, но это было так странно, неожиданно, необычно, что я только и могла сидеть, и шокировано смотреть, как играет ветер, то подбрасывая листья вверх, будто желает оторвать, то нежно трепеща, легонько прячется среди них и затихает в ожидании жертвы.

— Даже на твой рыжий цвет волос никто не обратил внимания. Решили, что это влияние печати — она, оказывается, может менять цвет глаз и волос. Ты росла, не зная голода и холода, я была рядом. Вроде бы все складывалось хорошо, но чем больше я узнавала о мире, в котором нам предстоит жить, тем меньше он мне нравился, и все это время я искала способ вернуться домой, а ты… Ты была такой красавицей, что… Я опасалась, что когда ты подрастешь, тебя выдадут замуж, согласно их правилам. И я…

— Ты стала рассказывать мне все те страшилки о замужестве сестер.

— Я лишь немного преувеличила, — гордо вскинув голову, ответила Лиса.

— А твои уходы по ночам?

— Я познакомилась с одним парнем и влюбилась в него…

— Но служанки…

— Слухи, — отмахнулась Лиса. — Все девушки служащие в замке рано или поздно оказываются в постели лордов. Я старательно избегала этого…

— Твои волосы, зелье…, - догадалась я, вспоминая тетрадку Лисы. — А та ночь?

Мне не нужно было говорить, она сама помнила, что речь идет о том роковом событии разлучившем нас.

— Я влюбилась и позабыла об осторожности. Хотелось быть красивой для Грэма. Чем это все обернулось, ты видела. Когда мне помогли сбежать, я сразу кинулась к нему, но пользованная красотка оказалась Грэму не нужна, — горько усмехнулась Лиса. — Он выгнал меня, а я вспомнила про портал и вся в слезах бросилась к нему. Умирать мне было не страшно, даже хотелось. Тебя я потеряла: забирать с собой в неизвестность было неосмотрительно, а так оставался шанс, что твоя жизнь сложится благополучно. А больше в том мире ничего меня не удерживало. И я отправилась в этот.

Я молчала, чувствуя, что слов у меня просто нет. Осознание, что моя няня — моя сестра, а я сама не дочь герцога — даже не знаю радоваться или огорчаться мне по этому поводу.

— Ты сделала все, чтобы я считала окружающий меня мир ужасным и мечтала о другом, — вырвалось у меня то ли осознание, то ли обвинение.

— Я всего лишь рассказывала тебе сказки о нашем мире, но я боялась, что ты когда-нибудь проболтаешься кому-то: дети плохо хранят тайны. Или что по твоему поведению кто-то догадается, что ты не родная дочь герцога. Но узнать можно было только по крови или получив твою магию.

— И поэтому ты сделала все, чтобы отстрочить мой брак? — догадалась, вспомнив какую роль в моем желании прятаться, сыграли найденные мной дневники Лисы. И дождавшись кивка спросила: — Что не так с моей магией?

— Тоже что и с моей. Тут такой нет. Более того, мы можем собирать магию мужчин и передавать ее тому, кого выберем. Так Юрген, Клайрен и Зигрид получили от меня магию огня, правда, они до сих пор это скрывают. Считают, что меня могут отобрать, если кто-то узнает об этом.

— И как вернуть магию? — спросила я, надеясь получить это так необходимое мне знание.

— Не знаю, — пожала плечами Лиса. — У меня это произошло как-то само. Стоило меня выбрать этой троице керсов и они все получили магию огня.

— А защитник? — вспомнила я недавний сон.

— Защитник? — переспросила девушка.

— Мне казалось, что в детстве у меня был защитник, кто-то еще.

— Да, невидимый друг. В нашем мире у детей часто так бывает — придумывают себе воображаемого друга, но потом дети просто перерастают это. Ты так много про него говорила, рисовала, и я рассказала тебе, что когда подрастешь, ты про него просто забудешь. Мы даже провели символичный ритуал прощания.

Я встала и собралась уходить. Мне нужно было о многом подумать и решить, а пока я даже не знала, как к этому относиться.

— Ты прощаешь меня? — с затаенной надеждой спросила Лиса.

И я поняла, что двадцать лет мучений за опрометчивый поступок в юности это и так слишком много. Нет, злится на нее, я просто не могу. Даже если была в этом ее вина, она ее давно искупила. Не бросила же меня умирать, а сделала все, что могла для моей защиты. И пусть наломала дров, препятствуя моему сближению с людьми и миром, в котором мы жили, но…

— Мне нечего тебе прощать, Лиса. Я люблю тебя, — призналась я, чувствуя, как лопается натянутая невидимая струна обиды и на душе сразу становится легче.

— Вот ты где! — мужской голос заставил меня вздрогнуть и чуть не подпрыгнуть от волнения.

— Себастиан! — сама не заметила, как очутилась в крепких и таких надежных объятиях.

Хоть что-то в этом мире неизменно!