Не обольщайся!

Глава 22. Будет ли оно это завтра?

Не знаю, что именно толкнуло меня самой потянуться к мужчине. Тот страх, что я испытала поняв, что могу его не увидеть. То ощущение защищенности, что я переживала, стоило только ему оказаться рядом. То понимание, что мне предстоит, строить жизнь в этом мире и бежать мне в принципе некуда. Да, и хочу ли я бежать? Или то, что одним рассказом Лисы мой мир перевернулся с ног на голову. И мой ли это мир? Может, поэтому мне так сложно это принять, что сестра с детства травила душу сказками о другом мире? Не знаю. Но в этот момент именно этот мужчина, казался мне чем-то незыблемым, постоянным.

В голове еще отголоском колокольчика билась тревожащая душу мысль: «а вдруг это все обман», а сердце… Упрямое сердце уже верило. Ему хотелось сказочной любви, пылкой страсти, щемящей нежности, трогательной заботы, чувственной ласки и маленького, совсем маленького, кусочка счастья. А завтра… Да, будет ли оно это завтра с такими поворотами судьбы?

И я нырнула, как и тогда в той комнате, как в омут головой в захватывающие поцелуи, в жалящие прикосновения пальцев, в сводящие с ума поглаживания…

Обвила его шею руками. Потерлась щекой о темную колючую щетину. Зарылась пальцами в еще влажные волосы, понимая, что он смыл с себя грязь и копоть, а побриться не успел… Так спешил ко мне? Это глупое и абсурдное предположение, вызвало счастливую улыбку и заставило углубить мой неумелый поцелуй.

— Что ты творишь со мной, лучик? — ворвался в мое ухо тихий хриплый шепот, и затаившиеся в его отсутствие мурашки, словно только и ждали его, рванули по коже, разнося возбуждение. — Я ведь ни о чем думать не могу! Нас атакуют твари, а передо мной ты и мысль, что если я ошибусь, то ты останешься одна… Беззащитная, маленькая, хрупкая.

И словно наказывая, а может, демонстрируя, какая я слабая, он поцеловал меня грубо, властно сметая мои губы, выбивая из моих представлений уже привычную для меня нежность и мягкость.

— Ты уверена, крошка? — отвлек меня новый вопрос от позорного растекания лужицей.

Я что-то неразборчиво пробормотала, так как сил вымолвить даже короткое «да» не было. Потянулась рукой к его штанам, но он перехватил их и упрямо развел мои руки в разные стороны, не позволяя прикоснуться.

Почувствовала, как ветер опалил обнаженную кожу груди и испугалась:

— Я… мы…

— Под куполом, никто не помешает, — пробормотал мне мужчина, вбирая в рот чувствительный сосок. И я снова все забыла, вцепляясь со стоном в его плечи, выгибаясь на встречу жадным губам.

В какой-то момент осознала, что я абсолютно голая, упираюсь спиной в дерево, а Себастиан стоит передо мной на коленях, закинув мою ногу себе на плечо. Щеки опалило смущением, попробовала отстраниться, но язык ужалил первым прикосновением, и я с трудом удержалась на ногах, вцепившись ногтями в широкие плечи. Помутневшими глазами видела, как в его потемневших до цвета мокрой листвы глазах рождаются искорки наслаждения. А потом его язык коснулся меня еще и еще… Это стало последней каплей моего терпения, и я забилась в его руках, задрожала всем телом, всхлипнула и улетела в небо с его именем на устах.

Меня подхватили под попу, всё также прислонив к дереву, вдавили в него телом:

— Пожалуйста, — шепнула я, и руки снова потянулись к его штанам.

Тихий грудной смех:

— Совсем нетерпеливый, лучик…

Резкое движение бедрами и все сменилось ощущением наполненности. Как хорошо. Именно так и должно быть. То быстро, то медленно, то глубоко, то дразняще…

Я тонула в ощущениях, и казалось уже никогда не выплыву, а потом что-то произошло и нас обоих вынесло в совершенно невообразимую феерию чувств. Заметались потоки силы, опутывая нас словно в кокон, унося последние искорки моего способного соображать сознания.

Заморгала, часто-часто пытаясь вернуть зрение. Удерживаясь за обнаженные плечи мужчины. С удивлением ощутила мягкость под спиной, а когда опустилась на не желающие самостоятельно стоять ноги и увидела, тыльную сторону поддерживающих меня ладоней поняла причину мягкости. Громко всхлипнула, и Себастиан тут же взвился:

— Где болит, лучик? — покачала головой и разрыдалась от такой заботы, не в силах сдержать слез.

Мужчина перехватил меня, уселся, устраивая на своих коленях, нежно качая и бережно ощупывая:

— Тебе больно? — повторил хрипло, надломленно.

И я снова замотала головой:

— Нет, мне просто очень хорошо.

Он коснулся губами моей макушки и так и застыл, озадаченно над чем-то раздумывая.

— Ты чувствуешь? — спросила я, ощущая, как от него меня бьет импульсами силы, а моя рвется наружу к нему.

Себастиан кивнул, поглаживая мне спину, плечи. Накинул на меня свою рубашку, укутал в нее.

— Ты такая красивая, не хочу, чтобы кто-то смотрел, — пояснил он мне, и я встревоженно вздрогнула. — Купол на месте, лучик, — уточнил он, правильно поняв мою суетливость. — Просто мне так спокойней.

— Не хочу, чтобы это заканчивалась, — потерлась щекой о его плечо.

— Сам не хочу, — признался он.

— И быть с кем-то кроме тебя не хочу, — созналась я, чувствуя, что пришло время откровений.

— Тебе совсем не нравятся Рейн и Брен?

— Не знаю. Я пока не уверена.

— А в этом, как его… в Джее уверена? — задал провокационный вопрос Себастиан.

Я отклонилась и уставилась в зеленые глаза. Уже не такие темные как еще несколько минут назад, но все еще сверкающие отголосками страсти, того чуда, что мы разделили на двоих.

— Не знаю, родной. Он был моей мечтой, наваждением так долго…

— Как ты сказала? — перебил меня мужчина.

— Что? — не поняла я. — Он был моей мечтой, наваждением…

— Не это. До этого, — властно попросил Себастиан, требовательно заглядывая в глаза.

И я удивленно захлопала ресницами, глядя на взрослого мужчину, у которого сейчас было такое выражение, как бывает у детей, которым обещали новую игрушку и не подарили.

— Родной? — переспросила, догадавшись, чего он хочет. — Тебе не понравилось?

— Глупенькая, очень понравилось. Я люблю тебя, лучик, — и меня снова сгребли в объятия и увлекли в поцелуи со всеми вытекающими из них последствиями.