Не пара

Глава 14

Алкоголь.

Лучшее. Изобретение. Человечества.

Стоп... а его изобрели? Или просто сделали?

Не знаю.

Да и вообще, кого-то это волнует?

Точно не меня.

Всё, что меня волнует, – это то, что алкоголь прогоняет боль прочь.

Прочь... прочь... прочь...

Немного алкоголя... ну ладно, больше, чем немного, но меньше, чем много, и слова Джесса уже не так уж и ранят.

Джесс.

Видите? Даже мысль о его имени не ранит так, как ранила час назад.

Боль уходит, потому что ничто не может ранить Дэйзи Смит!

И это лучшее ощущение, какое я когда-либо испытывала!

Почему я не пила всё это время? Годами я чувствовала себя паршиво, и всё это время я могла прогнать паршивые ощущения алкоголем.

Алкоголь – средство от всех моих бед.

И говоря об алкоголе...

Мне придется наверстать уйму упущенного алкоголя, ведь я никогда особо-то и не пила.

Ведь я старалась быть ответственной и взрослой, старалась быть родителем ребёнку, находящемуся под моей опекой.

Ребёнку, который ненавидит меня.

Он ненавидит меня.

Сердце пронзает острая боль.

Больше никакой боли!

Нужно больше алкоголя КАК МОЖНО СКОРЕЕ!

Я допиваю оставшийся – а что я там пью? Честно, я понятия не имею. Но это вкусно. Нет, на самом деле, на вкус дерьмо редкостное, но алкоголь заставляет меня чувствовать себя лучше.

Я испускаю глупый смешок.

Бармен бросает на меня взгляд.

Эх, бармен. Разносчик счастья.

А он симпатичный.

Слишком выхолощенный, на мой вкус, но всё же красавчик.

Не то чтобы меня интересовали мужчины.

Мужчины – ублюдки.

Ублюдки, способные лишь дрочить.

Каждый из них.

Ну, каждый из тех, кого я знала, а было их немного. Но всё равно.

Улыбаясь, я подталкиваю свой пустой бокал к бармену-красавчику.

— Я буду ещё один бокал, что бы это ни было.

Правда, выходит что-то вроде:

— Я буу ещё один бкал, чтобэто ниб ыло.

Но мне всё равно. Я пьяна, и мне просто здорово!

Бармен-красавчик склоняется над барной стойкой. Рукава его рубашки засучены и обнажают красивые руки.

Хотя они и не такие красивые, как у Каса. Руки Каса выглядят сильными и мускулистыми, а ещё у него такая красивая кожа. Её хочется облизать. Я бы точно облизала его руки.

И другие его места.

Так, стоп. Какого чёрта я думаю о сексе с Касом?

Он такой же козёл, как и все остальные. Большего козла я и не встречала.

И вообще он мне не нравится. Совсем.

— Уверена, что это хорошая идея? — спрашивает меня бармен-красавчик.

Я облокачиваюсь на барную стойку и подпираю подбородок кулаками, но он с них соскальзывает.

Я издаю хрюкающий смешок.

Затем я подпираю подбородок ладонью. Так-то лучше.

Мне кажется, или комната начинает кружиться?

— Эт лучшая и-и-и-дея, чт прихдила мне за последнее врмя, — произношу я, широко улыбаясь.

Боже, я не чувствую губ. Странное ощущение.

Бесчувственность – это хорошо.

Бесчувственность значит, что нет боли.

Бармен-красавчик улыбается мне.

— Может лучше кофе?

— М... — Я морщусь. — Кофе по—ирландски?

Он смеётся и мотает головой.

— Тогда нет, сэээр. Я хочу алкоголь. Море алкоголя!

— Думаю, последнее, что тебе нужно, так это ещё больше алкоголя.

— Алкоголь – это всё, что мне нужно.

— Почему? — спрашивает он удивлённо.

— Потому что алкоголь равен счастью.

— Но почему ты несчастлива?

— Кто сказал, что я несчастлива?

— Когда такая симпатичная девушка, как ты, говорит, что алкоголь равняется счастью, это значит, что она несчастлива, когда трезва.

Оу.

Улыбка сползает с моего лица, а язык, развязавшийся от алкоголя, начинает без умолку трещать:

— Возможно, я несчастлива без алкоголя. Это ничего не значит. Многим людям нужен алкоголь, чтобы почувствовать себя счастливыми. Конечно, они все, вероятно, алкоголики, но думаю, что мне стоит это попробовать, потому что больше ничего не помогает. Я так сильно стараюсь, но всё равно умудряюсь всё портить. Мой брат меня ненавидит. На самом деле ненавидит.

— Я прижимаю руку к груди, стараясь, тем самым, заглушить боль. — Он хочет, чтобы меня не было в живых, — произношу я, в конце концов.

— Я уверен, что это не так.

Я смотрю ему в глаза.

— Он именно этого и хочет. Он так мне и сказал где-то час тому назад. Но я его не виню. Я и сама, вроде как, ненавижу себя. Ну, то есть я его подвела. Он – единственный человек, который действительно много значит для меня, и я его подвела. Он меня ненавидит, и в этом он прав. Я косячу, блядь, на каждом шагу. Даже мой шеф меня ненавидит. Кого-нибудь действительно ненавидит его шеф?

— Я уверен в том, что мой шеф меня недолюбливает, — отзывается с улыбкой бармен-красавчик.

— Ну, вот, видишь? — говорю я ему так, будто он только что сказал мне, как исцелить рак. — Ты сказал, что твой шеф тебя недолюбливает. Мой шеф меня ненавидит, черт возьми! Ненавидит так, что на дух не переносит. Да, он, конечно, конченный придурок, но он считает меня привлекательной, так что... Ну, то есть он считает меня привлекательной, но при этом ненавидит меня. Это же странно, да? И что это говорит обо мне? Красивая, но действующая на нервы – вот, что это значит. Все меня ненавидят. Ну, кроме Сиси, любовь ко мне у неё в заводских настройках, так сказать, потому что мы знаем друг друга целую вечность. Если честно, не знаю, чем я заслужила такую подругу, как она, потому что я думаю, что достойна только того, чтобы быть ненавидимой всеми. Я дура. Самая настоящая дура.

Я чувствую, что мои щёки стали влажными, и понимаю, что плачу. Я прижимаю ладони к щекам.

— Эй, ты чего? Я вот не думаю, что ты дура, — говорит бармен-красавчик, протягивая мне салфетку.

— Ты меня не знаешь, — отвечаю я заплаканным голосом, утирая слёзы. — Поверь мне, если бы ты меня знал, ты бы считал меня самой настоящей идиоткой.

— Так, давай-ка я сделаю тебе кофе. Ты протрезвеешь, и тогда я смогу узнать тебя получше.

— Хорошо. — Я благодарно киваю, продолжая вытирать слёзы, потому они всё никак не прекращают литься.

— Оставайся здесь, я сейчас же вернусь с кофе, – говорит мне бармен-красавчик.

Я смотрю на то, как он уходит, делаю глубокий вдох и вновь утираю слёзы. Скомкав салфетку, я бросаю её на барную стойку.

Уф... какая же я дура...

Я кладу руки на барную стойку и опускаю на них голову.

Надо позвонить Сиси и рассказать ей о том, что Джесс меня ненавидит.

Дотягиваясь до своей сумки, лежащей на соседнем стуле, я роюсь в ней рукой в поисках телефона. Мои пальцы наконец нащупывают его, я вытаскиваю телефон и снимаю блокировку с экрана.

Твою мать, всё расплывается.

Я моргаю, стараясь прояснить взгляд.

Я захожу в телефонную книжку, в которой у меня всего-о четыре контакта.

Господи, какая я жалкая.

Я издаю хрюкающий всхлип.

Я вытираю глаза и нажимаю на номер Сиси, прикладываю телефон к уху и жду.

Гудки тянутся, кажется, целую вечность.

Наконец на другом конце поднимают трубку, и мужской голос говорит:

— Дэйзи?

Э, что?

Я отдёргиваю телефон от уха и смотрю на экран.

Твою мать!

Кас.

Я набрала Каса вместо Сиси.

Блядь! Блядь! Блядь!

Я слышу, как он выкрикивает моё имя.

Я осторожно прикладываю телефон к уху.

— Здравствуйте, господин Мэтис. — Я стараюсь звучать нормально. Но выходит, конечно, совершенно невнятно.

— Дэйзи, ты пьяна? — спрашивает он голосом твёрдым, как камень.

— Нет! — Я качаю головой, будто он видит меня. — Конечно, нет! — И эти слова я произношу невнятно. Я прочищаю горло и стараюсь сфокусироваться на словах. — Я не пьяна. Я просто счастлива! Счастлива! Счастлива! Счастлива! Это мой голос, когда я счастлива!

— Господи Иисусе, — вздыхает он. — Где ты!

Похоже, я не убедила его в своей трезвости.

Чёрт.

— Где я?

— Да, Дэйзи. Где ты, блядь, сейчас находишься? — Он говорит со мной так, будто я маленький ребёнок.

— Не нужно материться, господин Мэтис. Я в баре.

— В каком баре?

— Не знаю. — Я пожимаю плечами.

— Дэйзи... — Его голос звучит предостерегающе.

— Сейчас! — Я стараюсь понять, видела ли я название бара на вывеске, когда входила, но так и не могу вспомнить. Я помню лишь то, как я увидела это место и поняла, что здесь продают алкоголь, так что сразу зашла внутрь. Я окидываю бар взглядом и никого не вижу. — Эм... тут нет ничего. То есть, есть стулья, столы, бар, алкоголь... много алкоголя, — хихикаю я. — Я пропустила несколько потрясающих коктейлей. Тебе бы здесь понравилось. Ну, может быть, и нет. Но, возможно, тебе не помешало бы выпить. Это помогло бы тебе расслабиться, потому что ты всегда такой напряжённый. Точно, приходи и выпей со мной! Мы можем напиться вместе!

— Ты уже, похоже, выпила больше, чем нужно.

— Уф! Ты говоришь также, как бармен-красавчик.

— Бармен-красавчик?

— Ага. Он милый. Наливает мне море выпивки. И у него очень классные руки. Конечно, не такие классные, как твои. Твои руки просто лучшие. Такие мускулистые. А твоя кожа напоминает карамельку... О, я такая голодная. Так бы и съела.

— Дэйзи.

— Карамельку. И этот бармен такой милый. Он ушёл, чтобы сварить мне кофе, а после мы собираемся узнать друг друга получше.

— Что ты имеешь в виду, узнать друг друга получше? — Его голос твёрд, как гранит.

— Не знаю. Но он очень мил. Ты тоже иногда бываешь милым — очень редко, — фыркаю я. — Ну, ты всё время ведёшь себя, как придур-Кас. Но иногда бываешь милым, и это здорово, когда ты так себя ведёшь, ты понимаешь, о чем я, да? Потому что только Сиси добра ко мне. И бармен-красавчик тоже добр ко мне. Так что, да, это здорово. Я тебе говорила, что мой брат ненавидит меня? — Я смеюсь, но слышу, как отчетлива боль в моём голосе. — Он мне как сын. Я его вырастила, а он меня ненавидит. Думаю, даже больше, чем ты. Ну, если только ты мне смерти не желаешь, потому что он говорит, что лучше б я была мертва. Так что, если ты желаешь моей смерти, то, вероятно, ты ненавидишь меня больше.

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Вместо этого я издаю очередной всхлип.

— Вот чёрт... Дэйзи... — Голос Каса звучит так мягко, как никогда прежде.

Я чувствую, как эта мягкость достигает меня. Она притрагивается к боли в моей груди и немного облегчает её.

— Скажи мне, где ты, — его голос всё ещё мягок, но на этот раз, мне не становится лучше. Я чувствую, как что-то глубоко внутри меня надламывается.

Я стараюсь не дать этой трещине разойтись, но слёзы уже катятся по моему лицу. Я хватаю ту скомканную салфетку и вновь вытираю лицо.

Я вижу, что бармен-красавчик возвращается с моим кофе, так что я делаю вид, будто всё хорошо, и заставляю себя широко улыбнуться ему.

— Дэйзи? — В этот раз Кас произносит моё имя немного жёстче.

— Да, я здесь. Секунду. — Держа телефон у уха, я отвожу динамик от своего рта и говорю бармену, – я хотела позвонить своей подруге, Сиси, но каким-то образом я набрала своего шефа, ну того, который меня ненавидит. Ну, так вот, он хочет знать, в каком баре я нахожусь, но я не уверена, как называется этот бар, и подумала, что ты знаешь. Ты ведь знаешь?

Уф! Ну, конечно, он знает, дубина.

Бармен-красавчик смеётся, ставя передо мной чашку с кофе.

— «Нельсон».

Я возвращаю динамик ко рту.

— Я в баре «Нельсон», — повторяю я Касу.

— И где именно находится «Нельсон»? — Его голос звучит так, будто он не на шутку взбешён.

Вот это Кас, которого я знаю. Мне комфортнее, когда он груб со мной. Когда он добр, мне как-то не по себе.

Я снова отвожу динамик.

— Он хочет знать, где именно находиться бар. Он, похоже, взбешён, — я тихонько хихикаю.

— Я не на шутку взбешён, — рычит мне в ухо Кас.

— Ты в курсе, что ты такой, блядь, раздражительный? — спрашиваю я Каса.

— Ага, а ты огромное шило в моей заднице, — тут же огрызается он.

— Мы в Камдене, — говорит мне бармен-красавчик.

Но я едва слышу, что он говорит, потому что я слишком сосредоточена на том, что Кас только что сказал, и это разжигает во мне ярость.

— Так это я шило в заднице? Эй, мистер, на себя посмотри! Ты каждый божий день груб со мной! Каждый день! И не так, чтобы просто слегка грубоват. Нет, ты спускаешь на мне злость на полную катушку! Самым грубым образом! Ко мне никто ещё не относился так ужасно, как ты. Так что, если кто-то и шило в заднице, так это ты!

Моя тирада закончилась, а на другом конце повисла гробовая тишина.

Блядь.

Я только что наехала на своего шефа по телефону. Я по пьяни набрала его, наорала на него и назвала его шилом в заднице.

Пиздец.

— Я... уволена? — спрашиваю я спокойно.

— Скажи мне, где именно находится этот чёртов бар, — говорит он низким голосом.

Точно уволена.

— Камден, — произношу я, вздрагивая.

— Оставайся там. Я приеду за тобой.

— Приедешь? — Это застало меня врасплох, хотя, вероятно, не должно было, раз он последние несколько минут расспрашивал меня, где я нахожусь. Наверное, я просто не могла подумать, что он из-за меня куда-то поедет.

— Я, может быть, и придур-Кас, как ты выражаешься. — Блядь! Поверить не могу, что я назвала его придур-Касом прямо в лицо — но я не настолько мудак, чтобы оставить беззащитную пьяную девушку одну в баре.

— Я не одна. Я с барменом-красавчиком.

— Вот именно. Оставайся там, где ты сейчас находишься. Даже, блядь, не двигайся, Дэйзи. И скажи тому бармену, что если он тебя хоть пальцем тронет, я ему руки поотрываю.

Ладно...

Странно или нормально, что мне это кажется таким сексуальным?

— Кас...

— Что? — резко спрашивает он.

— Что, если мне нужно в туалет? Мне придётся двигаться.

— Я сказал, не двигайся, блядь. Я скоро буду. — Затем он бросил трубку.

Убрав телефон от уха, я уставилась на него совершенно сбитая с толку.

— Эм... он приедет за мной, — говорю я милому бармену, кладя телефон на барную стойку. — Он сказал, типа, что оторвёт тебе руки. И... думаю, я, возможно, уволена.

— Дэйзи.

Я чувствую, как чья-то рука трогает моё плечо.

Я поднимаю голову с рук, лежащих на барной стойке, и вижу над собой прекрасное лицо Кастора Мэтиса.

Я ожидала, что он будет выглядеть злым. К моему удивлению, на его лице отражается облегчение.

— Я заснула? — спрашиваю я его.

Я помню, что разговаривала с барменом после того, как поговорила с Касом. Потом я опустила голову, потому что я вдруг почувствовала себя такой уставшей, и затем... ничего.

— С тобой всё нормально? — спрашивает Кас, и в его голосе отчётливо слышна озабоченность.

Я неловко провожу рукой по волосам. Не могу даже представить, как я выгляжу.

— Я в порядке, — киваю я.

— Ладно, давай я отвезу тебя домой.

Он протягивает мне руку. Я хватаю свою сумку и затем беру его руку. Он помогает мне слезть со стула. Я ожидаю, что он бросит мою руку, но он этого не делает. Он крепко держит её в своей руке, пока ведёт меня к выходу.

Я оглядываюсь и вижу, что бармен обслуживает пару людей. Он машет мне рукой, а я улыбаюсь, чувствуя смущение за то, что уснула в баре.

Господи. Какая же я идиотка.

Я спотыкаюсь, и Кас ловит меня за талию, прижимая ближе к себе.

— Всё хорошо? — спрашивает он нежно.

— Угу-м.

Его рука обвивает меня, пока мы выходим из бара и доходим до его машины, в которую он мне помогает залезть. Придётся признать, что я почувствовала себя немного обделённой, когда его рука оставила мою талию.

То, что мне нравится его прикосновения, я спишу на количество алкоголя, которое я употребила.

Я пристёгиваюсь и устраиваюсь поудобнее в кожаном сиденье его машины и закрываю глаза.

Водительская дверь открывается, и затем я слышу, как он садится за руль, прежде чем закрыть дверь.

Заводится мотор, на меня дует тёплый воздух, а на заднем фоне играет песня «Boulevard of Broken Dreams» (Бульвар разбитых надежд) группы Green Day.

Я чувствую, как машина начинает двигаться.

— Куда же мне тебя отвезти? — спрашивает он.

— Домой, — шепчу я.

Я слышу, как он тихо смеётся.

Я никогда прежде не слышала, как Кас смеётся. А это такой приятный звук. Словно бальзам, облегчающий любую боль.

— Я никогда раньше не слышала, как ты смеёшься, — шепчу я свои мысли вслух. — Это такой красивый звук. Тебе следует смеяться чаще.

Он молчит, ничего не отвечает.

Обеспокоенная тем, что каким-то образом умудрилась снова его выбесить, я говорю:

— Прости.

— За то, что сказала, что у меня красивый смех? Или за пьяный звонок?

По его тону я не могу ничего разобрать, так что я открываю один глаз и смотрю на него.

Его глаза устремлены на дорогу, но губы изогнулись в лёгкой улыбке, что совсем не обычно.

По моей груди разливается тепло.

Я закрываю свой подсматривающий глаз, ощущая облегчение и жуткую усталость.

— За последнее, — шепчу я.

Снова наступает тишина. Но в этот раз не чувствуется дискомфорта.

Чувствуется... безмятежность.

Слово, которое я и подумать не могла, что когда-нибудь употреблю по отношению к Касу.

Моё тело становится очень тяжёлым. Тепло, музыка, движение машины – и если быть честной, запах Каса – убаюкивают меня, и я не сопротивляюсь.

— Спасибо, — шепчу я ему.

Наступает долгая пауза.

Я чувствую, как сон заявляет на меня свои права.

Перед тем как всё погружается в темноту, я слышу, как он нежно произносит:

— Я последний, кого ты должна благодарить.