Не позднее полуночи

11

Вообще-то за завтраком я обычно читаю «Таймс», а «Газетт» просто держу сбоку для сервировки, но в тот четверг ей было уделено особое внимание — ведь нигде больше так тонко не чувствуют, как важны в этом мире убийства.

Помещенная на первой полосе «Газетт» статья о судьбе и карьере молодого рекламного гения весьма прозрачно намекала, что по крайней мере у сотни прекрасных юных особ женского пола, проживающих в самых фешенебельных кварталах города, имелись вполне веские основания лишить гения жизни. Никаких имен при этом, естественно, не упоминалось. Но это была только маленькая косточка, брошенная любителям пикантных подробностей. Главной темой был конкурс, и тут они не жалели подробностей, гордясь своим главным источником информации в лице уроженки Лос-Анджелеса, достопочтенной мисс Гертруды Фрейзи. На третьей странице был даже опубликован её портрет, где уникальная комбинация столь редкостных черт казалась еще более живописной — и менее правдоподобной, — чем в жизни. Она не скупясь снабдила репортера информацией о лиге «За естественную женщину», подробно поведала про ужин в среду вечером, включая номер Далманна с бумагой и все то, что он при этом говорил, а потом детально рассказала, как она понимает свои права в качестве участницы конкурса в соответствии с существующими на сей счет правилами и, соглашениями.

Что касается остальных конкурсантов, то Сьюзен Тешер из «Часов» так и осталась для журналистов недосягаемой, по всей видимости, после консультаций со своими тремя телохранителями. Герольд Роллинс хоть и допустил их до себя, но отказался дать новую или прокомментировать уже имеющуюся информацию и даже не потрудился пояснить, каким образом полмиллиона долларов грозят так трагически разрушить его судьбу. Из газеты также явствовало, что лишь благодаря таблеткам случайно задержавшаяся на этом свете миссис Уилок и страдавший сердечными недомоганиями Филипп Янгер оказались почти столь же разговорчивыми, что и пресловутая мисс Фрейзи. Оба они дружно выразили горечь, негодование и готовность к борьбе, но разошлись в одном пункте. Янгер считал, что единственным способом выйти из сложившейся ситуации является справедливый раздел призовых денег на пять равных частей, а миссис Уилок была с ним категорически не согласна. Она твердо нацелилась на первый приз и требовала аннулировать розданные пять стихов, заменить их новыми и таким образом создать условия, при которых всем были бы обеспечены равные возможности.

Мне, наверное, полагалось бы ограничить чтение конкурсными делами — ведь нас, как вы, наверное, уже усвоили, наняли вовсе не для того, чтобы расследовать убийство, — но в кухне находился только Фриц, а он умеет держать язык за зубами. Оказалось, что Кремер утаил от нас массу ценных сведений. Он, например, ни слова не сказал о том, что на Далманне был в тот вечер темно-синий костюм, что у «Черчилля» он взял такси и прибыл к себе в квартиру незадолго до половины двенадцатого, что женщину, которая пришла приготовить ему завтрак и обнаружила, что он ему больше никогда не понадобится, звали Эльга Джонсон, что квартира его состояла из двух комнат и ванной, что пуля, пронзив сердце, задела еще и ребро, и много другой, не менее полезной информации. Имени убийцы среди этих сведений не было.

В тот день я встал пораньше и, уже успев покончить с завтраком и газетами, сидел в кабинете за машинкой, когда появился Сол Пензер. Внешность Сола не оставляла ему никаких шансов на звание мистера Америка. Нос был вдвое больше, чем ему полагалось быть, он вечно выглядел небритым, одно плечо выше другого, хотя оба одинаково сутулы, а руки из-за слишком коротких рукавов казались даже длиннее, чем были на самом деле. Но если бы я вдруг оказался один на дереве и внизу меня ждала бы стая кровожадных тигров-людоедов, и при этом команда бобров уже подгрызала ствол дерева, на котором я сижу, то вид приближающегося Сола был бы для меня самым прекрасным зрелищем на свете. Я никогда не видел его расстроенным.

Он явился ровно в восемь и сразу же прошел наверх, а я вернулся к своей машинке. Без пяти девять он спустился, но я не услышал его шагов, пока он не окликнул меня от двери, ведущей в прихожую.

— Может, выйдешь и запрешь за мной дверь на засов?

Я повернулся на своем вращающемся стуле.

— С удовольствием. Для того и засовы против таких типов, как ты. — Я встал. — Как завтрак?

— Сам знаешь, неплохой.

Я уже подошел к нему.

— Не нужна ли квалифицированная помощь?

— Никогда не помешает. — Он снимал с вешалки свое барахло. — Начнем, а там будет видно.

— Ну, желаю удачи. — Я открыл ему дверь. — Если перережут глотку или что-нибудь еще, сразу же звони.

— С удовольствием, Арчи. Кому же еще?

— Ладно, пока. Не лезь на рожон.

Он вышел, я запер за ним дверь и вернулся к работе. Было время, когда меня слегка задевало, если Вульф давал Солу какое-нибудь задание, не только не поставив меня в известность о его содержании, но даже предупредив Сола, чтобы он мне ничего об этом не говорил, но все это было очень давно. Теперь такие вещи меня ничуть не задевали, только было немного обидно, что я не мог догадаться сам. Я сел за стол и добрых десять минут строил предположения, потом понял, что это почти столь же бесполезное занятие, как и чтение романов в стихах, и ударил по клавишам машинки.

Скорость, с какой я печатаю записи бесед, зависит у меня от обстоятельств. Однажды, оказавшись в настоящем цейтноте, я делал по десять страниц в час, и так три часа подряд, но в среднем это шесть-семь страниц в час, которые имеют обыкновение быстро сокращаться до четырех-пяти. В то утро я был близок к рекорду, стараясь сделать как можно больше к одиннадцати часам, когда Вульф должен был спуститься из оранжереи, поскольку был уверен, что у него наверняка готовы для меня какие-нибудь поручения. Правда, меня прерывали телефонные звонки: один раз звонил Хансен, хотел промежуточных результатов, потом звонил Оливер Бафф, требуя того же самого, потом Филипп Янгер, хотел, чтобы я организовал ему встречу с боссами из «ЛБА», и очень обиделся, когда я попытался уклониться от этой миссии, потом позвонил Лон Коэн из «Газетт» и поинтересовался, нет ли у меня желания поделиться с ним чем-нибудь остреньким насчет убийства Далманна. Поскольку я был очень занят и мне некогда было разворачивать перед ним аргументы, что мы-де не занимаемся расследованием этого убийства, я ограничился тем, что посоветовал ему не лезть без очереди, и даже не удосужился спросить, с чего это он вдруг решил обратиться именно к нам. Думаю, по совету мисс Фрейзи. К одиннадцати часам я уже полностью закончил Уилок, Янгера и Тешер и приступил к Роллинсу.

Вскоре зашумел лифт Вульфа, а потом появился и он сам, пожелал мне доброго утра, прошел к креслу, втиснул в него свои бесценные фунты и заговорил.

— Я оставил у себя в комнате свои газеты. Не дашь ли ты мне свои?

Мне бы, конечно, можно было догадаться и сразу положить их к нему на стол, ведь он же сегодня завтракал не один. Я вручил ему газеты и вернулся к машинке. Он просмотрел утреннюю почту, там были в основном циркулярные письма и просьбы о благотворительности, все как одна от лиц, безусловно её заслуживающих, потом откинулся поудобнее и погрузился в изучение новостей. Это меня очень устраивало — я надеялся, что он найдет там что-нибудь интересное для нашей сегодняшней программы. Он отнюдь не был чемпионом по скоростному чтению, так что я рассчитывал закончить к тому моменту, когда он окончательно созреет. Оставалось еще десять минут до полудня, когда я вынул из машинки последнюю страницу беседы с Роллинсом, разложил экземпляры, вынул копирку и обратил к нему полный ожидания взгляд.

Но он уже отложил в сторону газеты и погрузился в изучение «Праха красоты». Это было уж слишком. Ситуация становилась серьезной и грозила для нас самыми печальными последствиями. Я скрепил стиплером страницы, взял новую папку, надписал на обложке «Липперт, Бафф и Асса», вложил в нее напечатанные страницы, встал из-за стола, поместил папку в шкаф, вернулся к столу, убрал ненужные вещи, обернулся к нему и отрапортовал:

— Я готов. Звонили Хансен и Бафф, спрашивали о результатах, посоветовал им не суетиться, Филипп Янгер требовал устроить ему встречу с боссами из «ЛБА». Лон Коэн хотел к пяти часам иметь имя убийцы с портретом. Весь урожай. Жду дальнейших распоряжений.

Он закончил абзац — впрочем, я забыл, это же были стихи. В общем, он что-то там закончил, потом глянул на меня поверх книги.

— Никаких распоряжений нет, — ответил он.

— Ну что ж, тогда, может, завтра? Или как-нибудь на следующей неделе?

— Не знаю. Я думал всю ночь и все равно пока ничего не знаю.

Я уставился на него.

— Это ваш звездный час, — проговорил я с выражением. — Такого у нас еще не было. Всего сутки назад вы взялись за срочное дело. Не понимаю, почему вы не отказались, у нас же отбоя нет от клиентов. Мало того, что вы сами тут развалились в кресле и почитываете стишки, у вас хватает наглости и меня заставлять… — Я поднялся. — Все. С меня хватит.

— Но это неправда, Арчи. Я вовсе не заставлял тебя читать стихи…

— От вас всего можно ожидать. Все. С меня хватит. Я ухожу на стадион, там сегодня бейсбольный матч.

Он помотал головой.

— Но ты же не можешь так взять и уйти посреди дня, когда у нас дело. И тем более на стадион, я ведь не смогу тебя там найти, если ты мне вдруг срочно понадобишься.

— Срочно понадоблюсь? Интересно, зачем? Пива принести?

— Ладно, — он отложил в сторону книгу, глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Я ждал этого. Тебя взбесило, что я не припас тебе на сегодня никаких важных поручений и дерзких операций. Ты, как, впрочем, и я, проникся серьезностью положения и жаждешь что-нибудь предпринять. Мне нравится твой энтузиазм. Хорошо, так что же ты можешь предложить?

— Предлагать не мое дело. Если бы здесь предлагал я, то мой стол был бы тут, а ваш — вон там.

— И все-таки я хочу передать это на твое усмотрение. Будь добр, присядь, пожалуйста, чтобы я мог тебя видеть, не утомляя шеи. Благодарю тебя. Так вот, что касается всех этих людей, так все, что мы могли бы сейчас предпринять, уже сделала или делает полиция, а она превосходит нас не только по численности, но и по возможностям. Организовать за ними слежку, изучить их прошлое, выяснить, было ли у кого-то из них оружие, проверить алиби, вывести их из равновесия долгими повторными допросами — неужели ты намерен конкурировать в этом с полицией?

— Вы чертовски хорошо знаете, что нет. Я просто хочу, чтобы вы сели за работу и изобрели какие-нибудь указания для меня. Если, конечно, все это уже не делает за меня Сол…

— Солу я дал небольшое поручение, которым не хотел утруждать тебя. Тебе следует согласиться с моим решением, что в настоящий момент ни ты, ни я ничего предпринять не можем. И такое положение может сохраниться всю неделю, до тех пор пока не наступит или даже не останется позади поставленный нам крайний срок. Мистер Хансен, мистер Бафф, мистер О'Гарро и мистер Асса — впрочем, я мистер Хири тоже — глубоко заблуждаются, если полагают, что преступник должен непременно обнаружить себя до этого момента. Совсем наоборот, гораздо вероятнее, что это произойдет как раз после этого, если, конечно…

— Ничего хорошего для нас в этом нет. Вам не удастся так долго водить их за нос. Кончится тем, что они просто возьмут и откажутся от ваших услуг.

— Сомневаюсь. У меня найдется, чем их развлечь. И потом, я ведь сказал, гораздо вероятнее, что после, если не произойдет одно событие, а я весьма склонен полагать, что оно-то как раз и произойдет. Обстановка накалена до предела, и не только для преступника, но также и для всех остальных, пусть для всех и по-разному… Вот почему тебе никак нельзя идти на свой бейсбольный матч, ты все время должен быть под рукой. И потом эти телефонные звонки. Они будут становиться все настойчивей и настойчивей, а обращаться с ними нужно будет тактично, по твердо. Я, конечно, могу тебе с ними немного помочь, но лучше пусть они думают, что я так глубоко поглощен их проблемой, что недоступен для общения. Разумеется, им не следует говорить о моих предположениях насчет того, что решение может прийти и после…

— Скажем, к четвертому июля, как раз ко Дню независимости, — предположил я не без горечи.

— Нет, Арчи, гораздо скорее. Если это вообще произойдет, — Вульф был исполнен терпимости. — Обычно подобную травлю с твоей стороны я воспринимаю как неизбежное зло, были случаи, когда это даже приносило известную пользу. Но на сей раз дело может изрядно затянуться, и я хочу, чтобы меня пощадили. Уверяю тебя, Арчи…

Зазвонил телефон. Я снял трубку, и вышколенный женский голос сообщил мне, что мистер О'Гарро желает побеседовать с мистером Вульфом. Видимо, они там в «ЛБА» решили все-таки не ронять себя и вернуться к принятым стандартам общения. Я ответил ей, что мистер Вульф занят, но если мистеру О'Гарро будет угодно, то он мог бы поговорить с мистером Гудвином. Она сказала, что он желает мистера Вульфа, я посочувствовал и повторил, что это невозможно. Тогда она попросила не вешать трубку и после небольшой паузы согласилась, чтобы я пригласил к телефону мистера Гудвина. Я сообщил, что он уже у телефона. Затем послышался мужской голос:

— Алло, это Гудвин? Это Пэт О'Гарро. Мне нужно поговорить с Вульфом!

— Я это уже понял, но у меня строжайшие инструкции не беспокоить, и я не возьму на себя смелость нарушить этот запрет. Знаете, когда он вот так погружается в какое-нибудь дело, как, например, сейчас, то беспокоить его небезопасно не только для меня, но и для дела. Вы подкинули ему крепкий орешек, так дайте же ему спокойно его разгрызть.

— Бог мой, но мы же должны знать, чем он занимается.

— Вовсе нет, сэр. Прошу меня простить, но тут вы глубоко заблуждаетесь. Либо вы полностью ему доверяете, либо нет. Когда он с головой уходит в работу — а сейчас дело обстоит именно так, — то он никому и никогда не говорит, чем занимается, и было бы величайшей ошибкой его об этом спрашивать. Как только у него появится что-нибудь, что бы вам хотелось узнать, или следует знать, или в чем ему будет нужна ваша помощь, вам незамедлительно об этом сообщат. Да, я уже довел до сведения мистера Баффа и мистера Хансена, что прошлой ночью нас навестил инспектор Кремер.

— Да-да, мне об этом говорили. Так в какое время после обеда я мог бы сегодня к вам заскочить?

— В любое, когда вам будет угодно. Я здесь безотлучно. Если захотите, можете взглянуть на записи бесед с конкурсантами. Мистер Вульф будет у себя наверху и принять вас не сможет. Когда он так погружается в дело, нам даже трудно заставить его что-нибудь проглотить. Это целое занятие…

— Все-таки что же он там, черт побери, делает?

— Шевелит мозгами, которые вы наняли. Ведь вы же решили, что вам нужны специальные мозги? Вот он ими и шевелит.

— Да-да, конечно… Хорошо, до встречи.

Я сказал ему, что буду жутко рад его видеть, повесил трубку и повернулся к Вульфу, чтобы узнать, доволен ли он моим обращением с клиентами, но он уже снова поднял книгу, раскрыл её, и я решил его не отвлекать.