Не позднее полуночи

13

Мое посещение конторы «ЛБА» обошлось им в тот день тысячи примерно в три, а может, и во все пять, — я ведь, конечно, не упустил возможности и при первом же удобном случае изобразил Вульфу какие у них там апартаменты, надеясь, что он учтет эту информацию, когда будет проставлять цифру в счете, и, если я достаточно хорошо его знаю, именно так он и сделал.

Из таблички, висевшей в холле одного из небоскребов деловой части города, я выяснил, что «ЛБА» занимает там целых пять этажей, что одновременно раскрыло мне глаза и поставило перед сложным выбором. Выбрав двадцать второй, поскольку там была надпись «Администрация», я нашел нужный лифт, был им поднят и сразу же попал в комнату, которая вполне годилась как площадка для бадминтона, если, конечно, убрать оттуда все ковры. Там и тут вроде бы небрежно были расставлены обитые мягкой тканью кресла, пятна света от современного вида светильников — в общем, обстановочка довольно культурная. Несколько кресел были заняты, а у дальней стены, прямо напротив лифта, за огромным канцелярским столом метров восемь длиной восседала аристократического вида брюнетка с очаровательными ушками. Она спросила, чем она может быть мне полезной; я назвал свое имя и сказал, что хотел бы видеть мистера Баффа.

— Вам, мистер Гудвин, назначена встреча?

— Да, правда, под псевдонимом Ниро Вульф.

Это признание только смутило её и заронило в душу смутные подозрения, но мне в конце концов удалось их развеять, она воспользовалась телефоном и попросила меня подождать. Я уже направлялся к креслу, когда дверь открылась и появился Вернон Асса. Он с минуту постоял, вытирая платком лоб и шею, потом направился ко мне. Полным низкорослым людям вообще свойственно потеть, но все-таки один из директоров фирмы «ЛБА» мог бы сперва закончить обтирание у себя в кабинете, а потом уже выходить в приемную.

— А где же мистер Вульф? — поинтересовался он.

— Он дома. Докладывать буду я. Вам всем сразу.

— Я не думаю… — он заколебался. — Впрочем, пошли со мной.

Мы прошли широким, застланным коврами коридором. Третья дверь налево была открыта, и мы свернули туда. Комната была весьма просторной и выглядела бы вполне импозантно, если бы здесь слегка прошлась уборщица, в тот момент же там царил ужасный беспорядок. Основная часть поверхности огромного полированного стола красного дерева, стоявшего в центре комнаты, была покрыта кучками сигаретного пепла и обрывками бумаги, а вокруг как попало стояло с десяток внушительных кресел директорских размеров. Прямо на красном дереве валялся выпавший из пепельницы окурок сигары.

Трое, не считая Ассы, уставились на меня, а я на них. Тальбот Хири весь как-то сполз в глубь кресла и теперь, когда основная часть его оказалась ниже уровня стола, уже не казался мне таким высоким и импозантным. Седые волосы Баффа были всклокочены, а красное лицо выглядело отекшим. Он сидел прямо напротив Хири, и, чтобы смотреть на меня, ему пришлось неловко перекрутиться на сто восемьдесят градусов. На длинной тонкой шее Хансена, под правым ухом, красовалось какое-то темное пятно. Он стоял в стороне, скрестив руки на груди и тяжело опустив свои узкие плечи.

— Гудвин говорит, что он представит нам отчет, — сообщил им Асса. — Что ж, послушаем, что он скажет.

— Вам всем сразу, — пояснил я вполне миролюбиво, — включая и мистера О'Гарро.

— Он сейчас на совещании и прийти не сможет.

— Что ж, тогда я подожду, — я сел. — Он уже раз аннулировал наш договор, так что какой же нам смысл с вами договариваться, если, не успею я вернуться, он снова позвонит и все аннулирует.

— Он действовал по своей собственной инициативе, — сказал Бафф, — и без всяких на то полномочий.

— Разве он не компаньон фирмы?

— Да, компаньон.

— Хорошо, тогда подождем, пока он освободится. Если я здесь мешаю, скажите, куда мне переместиться.

— Позовите его сюда, — потребовал Хири. — Он что, не может заняться этой чертовой зубной пастой как-нибудь потом?

Они начали препираться, но не со мной, друг с другом, а я спокойно сидел, наблюдал за пузырями и даже временами слышал, как они лопались. Было очевидно, что «ЛБА» начинала закипать, и я старался внимательно наблюдать за этим процессом, предвидя, что Вульф потребует от меня дословный отчет, который, однако, обещал стать довольно бессвязным, и отнюдь не по моей вине. В конце концов они все-таки как-то договорились, я так и не уследил, как именно это произошло, но Бафф взялся за телефон, поговорил, очень скоро дверь открылась, и к нам присоединился О'Гарро. Он был все такой же коричневый, живые карие глаза сверкали гневом.

— Вы что здесь все, рехнулись, что ли? — сразу же выпалил он. — Я ведь уже сказал, что заранее принимаю любое ваше решение. Я не намерен…

— Минутку, — прервал я его. — Это я виноват. Я пришел по поручению мистера Вульфа доложить о результатах и хотел, чтобы вы тоже присутствовали. Я был готов подождать, но здесь почему-то заспешили, во всяком случае некоторые.

Он сказал что-то резкое Хири, в склоку сразу же вмешались все остальные, и я уже подумал, что они снова начнут закипать, но тут Бафф встал, взял О'Гарро за руку и почти насильно усадил его в кресло. Потом вернулся в свое кресло, которое располагалось слева от моего.

— Все в порядке, Гудвин, — сказал он. — Приступайте.

Я вынул из кармана листок и развернул его.

— Во-первых, — заявил я, — у меня имеется письмо мистеру Хансену за подписью мистера Вульфа. Там всего одна фраза. Оно гласит: «Настоящим слагаю с вас обязанности своего поверенного и предписываю впредь не представлять моих интересов ни в каких делах». Мистер Вульф просил вручить вам это при свидетелях.

Я передал бумагу Ассе, он протянул её О'Гарро, и тот наконец вручил её Хансену. Хансен взглянул на нее, сложил и убрал в карман.

— Продолжайте, — сказал он жестко.

— Слушаюсь, сэр. Нам предстоит обсудить три вопроса. Первый касается самого дела и того, как вы все себя в нем показали. За годы работы с Вульфом нам попадалось много всяких психов, но вы, джентльмены, как будто специально решили побить все рекорды. Похоже, вы…

— Ради всего святого, прекратите, — резко сказал О'Гарро. — Теперь это называется отчетом о работе?! Мы хотим знать, что ему удалось сделать!

— Успокойтесь, вы этого не узнаете. Похоже, до вас так и не дошло, что за работу вы нам подсунули. Хорошо, попробую объяснить по-другому: предположим, ему уже сейчас известно, кто был там и стащил этот бумажник — хорошо, и убил Далманна, пусть будет так, — и ему нужно только одно дополнительное доказательство, которое он должен получить сегодня ночью, так вот, если бы он действительно все это знал, он все равно бы ни черта вам не сказал, ни одному из вас. Пока он не будет уверен во всем на сто процентов. Вы все, за исключением, может, одного мистера Хансена, впали сейчас в такую панику, что я вообще сомневаюсь, способны ли вы что-нибудь понять, но надеюсь, хоть это до вас дойдет.

— Что касается меня, то я этого не понимаю, — сказал Бафф. — По-моему, все это звучит довольно абсурдно. Ведь, в конце концов, мы его наняли и мы ему платим.

— Хорошо, будем читать по складам. Представьте себе, что он подробно информирует вас о каждом своем шаге, что он сделал, что делает и что намерен делать. Что из этого получится? Только одному Богу известно, но если судить по тому, как вы вели себя сегодня, это будет полный кошмар. Кто-нибудь из вас будет звонить ему каждые десять минут, отменять то, что велел предыдущий, и давать новые инструкции. А мистеру Вульфу не нужны ваши инструкции, ему нужно, чтобы ему дали спокойно заниматься делом, и вам следовало об этом знать, прежде чем вы решили к нему обратиться… Я полагаю, вам это было известно, мистер Хансен, не так ли? Вы ведь, помнится, сами говорили, что все вы оказываетесь в его власти.

— Ну, я имел в виду не совсем это, — глаза его, встретившись с моими, были холодны как лед и выражали непреклонную решимость. — Хотя я был наслышан о методах и манерах Вульфа, что правда, то правда. Допускаю, что все те противоречивые указания, которые мы позволили себе сегодня днем, были по меньшей мере неразумны, но надо войти и в наше положение, на нас чудовищно давят обстоятельства. Нам необходимо по меньшей мере знать, есть ли у него хоть какое-то продвижение.

— Узнаете. Когда он будет готов вам об этом рассказать. На него, знаете ли, тоже давят обстоятельства. Вы должны учитывать, что он работает не на вас… и не на вас… и не на вас. Он работает на фирму «Липперт, Бафф и Асса». Я вам вот что скажу: если тот, кто уполномочен выступать от имени фирмы, захочет аннулировать наше соглашение, то можно будет урегулировать это дело по-другому. Спросите, просто как возможный вариант, не захочет ли мистер Хири взять это на себя и сделать так, чтобы мистер Вульф представлял его интересы, а не интересы фирмы «ЛБА».

— Ну уж нет! — выпалил О'Гарро.

Асса посмотрел на Хансена, тот покачал головой.

— Я не вижу, как это может улучшить наше положение, — проговорил Бафф. — Ведь наши интересы здесь полностью совпадают.

Хири оглядел всех и сказал:

— Если вас это устраивает, то только и скажите.

Никто ничего не сказал. Я дал им четыре секунды на размышление, потом продолжил:

— Перехожу ко второму вопросу. Как вы уже знаете, вчера поздно вечером мистера Вульфа посетил инспектор уголовной полиции Кремер. Я не собираюсь его цитировать, но когда он ушел, то у мистера Вульфа осталось сильное впечатление, что Кремер не очень-то верит, будто Далманна убил кто-то из конкурсантов, чтобы завладеть этой бумагой. Его могли убить и по совершенно другой причине, не взяв у него ни бумажника, ничего другого, а потом мог прийти кто-нибудь из вас и обнаружить, что он мертв. Тогда вы проверили, в кармане ли бумажник, он оказался на месте, вам не хотелось, чтобы его обнаружили на теле убитого, ведь тогда достоянием гласности могло стать содержимое этой бумаги, поэтому вы взяли бумажник и смылись. Это бы…

Они заговорили все разом. Хансен сказал:

— Абсурд! Надеюсь, мистер Вульф…

— Минуточку, — остановил я его. — Мистер Вульф сказал Кремеру, что, по его мнению, бумажник скорее всего взял кто-то из конкурсантов и что он исходит из предположения, что украл бумажник и убил Далманна один и тот же человек. Но это ведь не означает, что он может просто так взять и выбросить идею Кремера на помойку, как будто это какой-то ненужный окурок. У него ведь нет никаких доказательств, что все это не произошло именно так, как сказал Кремер. Он располагает только тем, что вы, джентльмены, сами ему сообщили, и должен верить вам на слово. Так что если он не хочет идти на риск и допустить, чтобы из него сделали мартышку — а он, уверяю вас, этого совсем не хочет, — он должен оставить эту возможность в числе допустимых альтернатив. И как, интересно, в этом случае он может держать вас всех в курсе того, что он делает и что собирается делать? И кого именно он тогда должен информировать? Ведь его клиентом является фирма «Липперт, Бафф и Асса», но ведь человека-то с таким именем не существует, значит, это должен быть один из вас. А что если это окажется тот самый тип, который зашел в ту ночь к Далманну и прихватил его бумажник? Следовательно…

— На первый взгляд все это кажется полнейшим абсурдом, — сказал Хансен. — Такое впечатление…

— Позвольте мне закончить. Следовательно, у мистера Вульфа есть целых две причины не оповещать вас о каждом своем шаге: во-первых, он вообще никогда никого и ни о чем не оповещает, а во-вторых, не исключено, что кто-то из вас заинтересован в том, чтобы, сорвав его планы, добиться того, чтобы он не смог докопаться до истины. Я вовсе не хочу сказать, что он так думает, но согласитесь, было бы глупо с его стороны полностью исключать такую возможность. И не пытайтесь убедить меня в том, что это абсурдно, потому что специалист по абсурдам — мистер Вульф, а не я, и не мне с ним в этом тягаться. Ну вот, пожалуй, и все, что касается сложившейся ситуации. Да, еще одно: он уже сыт по горло вашими приставаниями. Я вынужден был его побеспокоить, чтобы спросить, надо ли мне здесь появляться, и попутно мне пришлось рассказать о ваших сегодняшних художествах, так что я уполномочен довести до вашего сведения, что он сыт этим по горло. Он намерен продолжать работу только при условии полного взаимопонимания с вами относительно возложенных на него задач. А они, как было оговорено вначале, состоят в скорейшем получении, в силу его возможностей и способностей, максимально приемлемых для вас результатов. Если вы согласны, чтобы он продолжал на этих условиях, тогда все в порядке. Если же нет, то он, возможно, предпочтет работать на мистера Хири, но я, откровенно говоря, сомневаюсь, чтобы он пошел на это без согласия и одобрения «ЛБА», потому что все равно все вы одна компания.

— И что дальше? — спросил Хансен холоднее, чем когда бы то ни было. — Он отказался от моих услуг в качестве своего поверенного. Что он собирается предпринять дальше?

— Не знаю, но могу поделиться своими догадками, а я знаю его достаточно хорошо. Думаю, он расскажет все, что знает об этой истории, инспектору Кремеру, включая и то, что узнал из разговоров с вами, джентльмены, и выбросит её из головы.

— Ну и пусть! — крикнул О'Гарро. — Пусть катится к чертовой матери!

— Возьми себя в руки, Пэт, — вмешался Бафф.

— Мне кажется, — вступил в разговор Асса, — мы упустили из виду главное. Мы слишком поддались эмоциям, а это неправильно. Единственное, чего мы все хотим, это спасти конкурс, и нам надо задать себе вопрос, как мы скорее достигнем этой цели — с Вульфом или без него. Позвольте мне, Гудвин, задать вам один вопрос. Я согласен с мистером Хансеном, что идея инспектора Кремера совершенно абсурдна, но давайте просто предположим, что Вульфу удалось найти доказательства или во всяком случае ему так показалось, что один из нас действительно пришел тогда в квартиру Далманна, обнаружил его тело и взял бумажник. Кому он об этом сообщит?

— Это зависит от обстоятельств. Если «ЛБА» все еще будет его клиентом, то «ЛБА». Ведь его наняли, цитируя формулировку Хансена, чтобы выяснить, «кто взял бумажник и у кого находится этот листок». Если он выяснит то, для чего был нанят — или во всяком случае ему так покажется, — вполне естественно, что он сообщит об этом своему клиенту, и никому больше. Конечно, здесь налицо будет два преступления против закона: кража бумажника и сокрытие от полиции факта обнаружения трупа, но ему на это наплевать. Но ведь он не сможет сообщить об этом клиенту, если тот им более не является, и тогда, как я догадываюсь, он просто выложит все это инспектору Кремеру.

— Это, — проговорил Хансен, — уже безусловно смахивает на угрозу.

— Угрозу? — усмехнулся я. — Угроза это нехорошо, а мне-то казалось, что я просто отвечаю на вопрос. Но если вам так показалось, беру свои слова назад.

Внезапно Тальбот Хири, сидевший прямо напротив меня, так что нас разделяла лишь благородная поверхность роскошного стола, вскочил на ноги, сразу же обнаружив свою внушительную стать, и окинул всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— В жизни не видал столько болванов разом! — сообщил он им. — Вы чертовски хорошо знаете, что Ниро Вульф — это наша единственная надежда с минимальными потерями выбраться из этой ловушки. И после этого слушать ваш бред! — Он оперся сжатыми кулаками о стол. — Так вот, лучше уж скажу вам прямо сейчас: как только истечет срок нашего контракта, можете навсегда забыть о «Хири продактс». Если бы я не свалял такого дурака…

— Так и запишем, Тол, — раздался голос О'Гарро. — Немедленно спуститесь вниз и составьте на этот счет официальную бумагу! — продолжил он с насмешкой. — Обойдемся без вас и без этого Ниро Вульфа тоже! Я не намерен…

К нему тотчас же присоединились остальные, и температура снова стала приближаться к точке кипения. Я уже предвкушал, как буду сидеть и наблюдать за пузырями, но тут Оливер Бафф встал, схватил меня за рукав, почти силой поднял на ноги и поволок к двери. Нижняя губа его была прочно закушена, но ему пришлось разжать зубы, чтобы произнести, выталкивая меня в коридор:

— Если не возражаете, подождите где-нибудь здесь. Мы за вами пришлем, — и закрыл за мной дверь.

«Где-нибудь здесь» могло означать и прямо под дверью, но подслушивать — вульгарное занятие, особенно если не можешь разобрать, что говорят, и я, довольно скоро поняв, что не в состоянии уловить ни слова, повторил путь по широкому ковру и из коридора вновь попал в приемную. В паре мягких кресел наездились посетители, но уже не те, что ждали в приемной, когда я пришел. Когда я замешкался, вместо того чтобы сразу же нажать кнопку лифта, аристократическая брюнетка послала мне из-за стола вопрошающий взгляд, и я, не желая её попусту волновать, подошел и сообщил, что слушание дела закончено и мне осталось только дождаться вердикта. Она было вознамерилась одарить меня улыбкой — на мне в тот день был темно-коричневый костюм в полоску чудного покроя, гладкая рубашка цвета загара и мягкий шерстяной шоколадный галстук, — но потом передумала и решила подождать до вердикта. Я тут же понял, что она слишком чопорна для моего темперамента и вообще не в моем вкусе, и прошел по ковру к большим застекленным шкафам, закрывавшим всю стену напротив лифта и часть двух других. Они были заполнены широким ассортиментом предметов всех размеров, форм, цветов и фактуры.

Будучи как-никак детективом, я сразу смекнул, что это выставка продукции клиентов «ЛБА» — бывших и настоящих. Я подумал, что это очень демократично с их стороны — разместить их здесь в приемной административного этажа, а не держать где-нибудь вместе с ненужным хламом на нижних этажах. Всего здесь, наверное, было несколько тысяч разных экспонатов, от электрических предохранителей до океанских лайнеров и от бумажных стаканчиков до медикаментов, хотя, конечно, громоздкие товары типа лайнеров, грузовиков и холодильников были представлены фотографиями, а не предметами в натуральную величину. Там была, например, весьма элегантная миниатюрная модель полностью оборудованной сверхсовременной кухни, всего сантиметров сорок в длину, так что её вполне можно было бы прихватить с собой для кукольного домика — если бы у меня была жена и если бы у нас с ней был ребенок, если бы этот ребенок оказался девочкой и если бы эта девочка любила играть в куклы. Я уже во второй раз рассматривал секцию «Хири продактс», которая только одна насчитывала больше ста экспонатов, и пытался составить собственное мнение относительно использования желтой бумаги для упаковки товаров, когда брюнетка назвала мое имя и я обернулся.

— Вы можете войти, — объявила она, тщательно следя, чтобы улыбка как-нибудь случайно не просочилась наружу. У нее, конечно, было предостаточно времени, чтобы как следует рассмотреть меня сзади, а у меня никогда еще не было костюма, который сидел бы на мне лучше, чем этот. Я наградил её дружеским взглядом, который говорил красноречивей всяких слов, и шагнул к двери, ведущей во внутренний коридор.

Оказавшись снова в зале заседаний исполнительного совета фирмы — а я думаю, это было именно так, — я не смог сразу же по их лицам определить, кто из них выиграл и что именно. Ни один из них не выглядел счастливым или хотя бы исполненным надежд. Хири стоял у окна, повернувшись ко всем спиной, что, я думаю, было с его стороны весьма тактично, поскольку формально он не имел права решающего голоса. Все остальные, пока я направлялся к столу, провожали меня взглядами, в которых не было ни малейших признаков любви.

Первым заговорил Хансен.

— Мы решили, чтобы Ниро Вульф продолжил свою работу, максимально используя, следуя вашему выражению, свои возможности и способности, но не нанося при этом ущерба нашим правам и привилегиям. Включая наше право получать информацию по вопросам, затрагивающим наши интересы, однако оставляя это в настоящий момент на его усмотрение.

Я вынул записную книжку и тщательно все записал. Покончив с этим делом, я спросил:

— Это единогласное решение? Мистер Вульф обязательно спросит об этом. Вы с этим согласны, мистер Бафф?

— Да, — ответил он твердо.

— Вы, мистер Асса?

— Да, — ответил он устало.

— А как вы, мистер О'Гарро?

— Да, — бросил тот со злостью.

— Что ж, прекрасно, — произнес я, засовывая в карман свою записную книжку. — Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы убедить мистера Вульфа продолжить дело, и если в течение часа от меня не будет никаких вестей, это будет означать, что все в порядке. Мне хотелось бы добавить еще одно маленькое замечание: как доверенный помощник мистера Вульфа, я тоже некоторым образом участвую в этой работе и должен признаться, ей мало способствует то обстоятельство, что я вынужден половину времени тратить, отвечая на ваши телефонные звонки. Так что у меня к вам персональная просьба: умерьте свой телефонный зуд.

Я уже повернулся, чтобы уйти, но Бафф поймал меня за рукав.

— Надеюсь, вы понимаете, Гудвин, что здесь все решает время. У нас ведь всего пять дней. И мы рассчитываем, что Вульф тоже отдает себе в этом отчет.

— Еще бы, конечно, отдает. Не позднее полуночи в среду. Именно поэтому он и не может позволить, чтобы его отвлекали.

И я оставил их наедине с их несчастьем. Проходя через приемную, я на минуту остановился, чтобы сказать брюнетке:

— Признан виновным по всем пунктам. До встречи в тюрьме Синг-Синг.

Она была шокирована.