Не страшись любви

Глава 9

Грейс Пауэлл приветливо улыбнулась толстой темноволосой, очень напуганной девушке, сидевшей перед ней.

— Еще чаю, Лидия?

— О нет, благодарю вас, леди Грейс, — нервно ответила Лидия Брэк.

Грейс улыбнулась еще раз. Она понимала, что девушка чувствует себя как кошка на раскаленной крыше. Кто может винить ее за это? Для девушки типа Лидии приглашение в Пауэлл-Хаус было событием, мягко говоря, волнующим.

— Знаешь, Лидия, — сказала Грейс, откидывая голову на спинку кресла, — у меня остались очень добрые воспоминания о твоей бабушке.

Это, конечно, была ложь: она и лица-то ее не помнила, но знала, что здесь некогда работала горничная по имени Мэри Брэк, и этого было достаточно.

Лидия улыбнулась.

— Правда? Бабушка всегда говорила о вас с ужасом… я хотела сказать, с любовью, — испуганно поправилась она.

Ее бабушка, которой уже много лет не было на свете, действительно развлекала своих внучат рассказами, как она некогда работала у прекрасной леди в Большом доме. А сейчас ее внучка Лидия работает горничной в «Уиндраш-Шеллоуз». Что совсем не одно и то же, твердо напомнила себе Лидия. Ей хорошо платят и не обходятся, как с прислугой.

Поэтому когда она получила кремовый конверт с вензелем Пауэлл-Хауса, в котором было приглашение прийти на чай, она была изумлена. И конечно, любопытство не позволило ей остаться дома. Несмотря на ее современные взгляды на жизнь, дом, дворецкий и в первую очередь сама леди Грейс заставили ее трепетать так же, как, наверное, трепетала ее бабушка много лет назад.

Она нервно уставилась в свою чашку, пытаясь понять, что все это значит. Наблюдая за ней, Грейс прятала улыбку. Девушка была то что надо. Не уверена в себе и готова угодить.

— Что ж, Лидия, я слышала, что ты много лет работала у моей дочери, — сказала она.

Лидия нерешительно взглянула на нее.

— Э-э… да, леди Грейс. — На какой-то момент она испугалась: а вдруг старая леди не знает, что Фрэнки умерла?

— Тебе нравится работать там? — спросила Грейс, взяв свою чашку и сделав маленький глоток.

— О да, леди Грейс, — с живостью сказала Лидия. — Харриет такая добрая.

Грейс Пауэлл нахмурилась. Поняв, что она сказала или сделала что-то не так, Лидия вся сжалась.

— Знаешь, Лидия, я чувствую определенную ответственность за тебя. — Девушка, вздрогнув, уставилась на нее, открыв от удивления рот. — В старые времена мы беспокоились о людях, которые работали у нас. Видишь ли, они полагались на нас. Поэтому я была рада услышать, что ты все еще работаешь на нашу семью.

Лидия моргнула.

— О… э-э… благодарю вас, — сказала она заикаясь.

— Вот почему я хочу, чтобы ты… сообщала мне о том, что происходит в доме моей дочери. Ты ведь не против, Лидия? — Грейс заставила себя улыбнуться. — Видишь ли, после ее смерти я чувствую, что должна держать руку на пульсе, быть уверенной в том, что… все идет хорошо.

Лидия просияла. Вот, оказывается, в чем дело. Старая гусыня волнуется, что Харриет одна не справляется.

— О, не беспокойтесь, ваше сиятельство, — радостно сказала Лидия.

— Прекрасно. Но тем не менее я хотела бы знать, что там происходит, — настаивала Грейс. — Здесь, в Пауэлл-Хаусе, я чувствую себя такой изолированной. Ты будешь мне звонить или писать и сообщать, что там происходит?

Лидия улыбнулась. Бедная старушка. Как она, видимо, одинока.

— Конечно, леди Грейс.

— Можешь сообщать мне обо всем, что происходит в… «Уиндраш-Шеллоуз». Есть ли у тебя какие-то проблемы с персоналом, имена наиболее важных гостей и так далее. Даже то, что просто происходит изо дня в день. Мне это будет страшно интересно.

Лидия счастливо улыбнулась, откусила пирожное и кивнула:

— Конечно, леди Грейс, обещаю вам.

Грейс удовлетворенно кивнула. Имея в стане врагов своего человека, ей будет легче вставлять спицы в колеса Харриет Дженсен. Теперь ей остается лишь ждать подходящего момента.

— Еще чашечку чаю, Лидия?

Джеймс Ларнер приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Этот нелепый автобус уехал в Уорик-Кастл час назад. Как он и думал, Бретт Карвер находился в нем. Куда бы ни отправлялась Ванни Макаллен, он следовал за ней. В этом Джеймс был уверен.

Отлично. Горничные убирают комнаты. Это означает, что комнату Бретта Карвера этажом выше скорее всего уже убрали.

В его руках был большой коричневый конверт. Прижимая его к себе, он, никем не замеченный, поднялся на третий этаж и остановился, чтобы убедиться, что вокруг все тихо. Как он и думал, несколько дверей были открыты, и из них доносились голоса девушек, меняющих простыни и вытирающих пыль.

Джеймс узнал внизу, что Бретт занимает комнату под номером восемнадцать. Повернув, ручку, он открыл дверь и проскользнул внутрь.

Постель уже перестелили, все сияло чистотой, в комнате приятно пахло лавандой. Он быстро огляделся, решая, куда спрятать конверт. В нем были подложные документы, которые ему по его просьбе передал байкер.

Подойдя к комоду, он один за другим открыл все ящики и наконец добрался до последнего, в котором лежали всего лишь несколько нераспакованных пакетов с рубашками. Джеймс улыбнулся. Вряд ли Бретт Карвер скоро откроет его. Он осторожно положил внутрь конверт. Бомба замедленного действия. Она взорвется, когда будет нужно, и уничтожит Бретта. Это был очень похожий на настоящий договор, «составленный и подписанный» Бреттом Карвером. Его условия просты: в том случае, если Бретт Карвер и Ванни Макаллен разводятся, она получает очень щедрый куш, а он — бесценные акции компании «Макаллен», которые достаются ей по наследству в случае их брака.

Он очень тщательно все обдумал. Упоминание о крупной сумме, полученной ею, придавало документу вид подлинного. Бретт Карвер был известен как человек абсолютной честности. И этот контракт убедил бы любого, что все, что ему нужно, — это акции. О, Ванни Макаллен без труда поверит, что он сам составил его. Усмехнувшись, Джеймс отступил к двери. Убедившись, что в коридоре никого нет, он выскользнул из комнаты и, весело насвистывая, пошел к себе в номер. Остается лишь сделать так, чтобы Ванни Макаллен этот конверт обнаружила. Конечно, человеку с его способностями нетрудно будет это организовать.

Харриет вошла в комнату, где подавали чай. По радио передавали ее любимое произведение Рахманинова.

Сегодня она пришла рано. Официант суетился около немногочисленных посетителей. Харриет посмотрела на часы. Только десять минут четвертого. Она уже собиралась уходить, но вдруг заметила, как рядом что-то сверкнуло. Повернув немного голову, она увидела, как большая сильная рука с дорогими золотыми часами, блеснувшими под безупречно белыми манжетами, взяв хрупкую фарфоровую чашечку, скрылась из поля ее зрения за большой голубой вазой.

Она и сама не знала, почему обошла вазу, чтобы посмотреть, кто это. И почему-то совершенно не удивилась, встретившись со взглядом темных ироничных глаз на красивом лице.

— Чудная комната, — вкрадчиво проговорил Джайлз. — Она мне всегда нравилась. Мальчиком я притаскивал сюда улиток и устраивал между ними гонки. Фрэнки и я делали ставки. Когда Фрэнки проигрывала, она всегда платила, а когда проигрывал я, она не брала у меня деньги. Такой она была во всем.

Харриет вдруг, как наяву, увидела Фрэнки, лежавшую на полу и наблюдавшую за улитками и возбужденным лицом племянника, и не могла сдержать улыбки. Действительно, это было так на нее похоже.

Джайлза эта ласковая улыбка сбила с толку, и он вдруг понял, что она не притворяется.

— Вы действительно любили Фрэнки? — спросил он почти шепотом.

Харриет, посмотрев в его удивленные глаза, горько засмеялась.

— Мне жаль разочаровывать вас, Джайлз, но это действительно так. А почему вы все еще здесь? — добавила она резко.

Джайлз пожал плечами:

— А почему бы и нет? Я забронировал номер на две недели, и, как я понимаю, вечерний чай входит в программу.

У Харриет открылся рот.

— Вы забронировали номер?

Не говоря больше ни слова, она подошла к столу регистрации и на глазах удивленной Эвелин стала просматривать список постояльцев.

Когда она повернулась к нему, щеки ее пылали.

— Лгун, — прошипела она и заметила, как официант, проносящий поднос с белым и черным шоколадом, бросил на нее изумленный взгляд.

Харриет оглянулась вокруг и покраснела еще больше, увидев, что несколько посетителей смотрят на нее с откровенным недоумением.

Она вновь повернулась к Джайлзу, который явно развлекался происходящим.

— Давайте продолжим разговор у меня в офисе, — скрипнула она зубами.

Он, встав, отвесил издевательский поклон и последовал за ней. Она так высоко подняла подбородок, что его не удивило бы, если бы она задела им люстру.

— Какая вы деловая, — заметил Джайлз, оглядев рабочий кабинет.

— Вы не снимали номер, поэтому я должна попросить вас удалиться, — прошипела Харриет безо всяких вступлений. На ней были темно-голубая юбка, жакет и белая блуза. Волосы собраны в узел на французский манер. И Джайлз тут же вспомнил, какой роскошной серебряной волной падали они вчера на ее плечи.

— Снял, я вам говорю. Вы просто пропустили мое имя. Во время путешествий я всегда регистрируюсь под именем Браунинг. Это был мой любимый поэт, когда я учился в школе. Думаю, что он недооценен. Вся слава досталась его жене, — улыбнулся он.

— Когда путешествуете! — прошипела Харриет, никак не прокомментировав его поэтические пристрастия. — Да вы всего в двадцати милях от дома.

— О, я всегда предпочитал анонимность, — сказал он, сунув руки в карманы. — В конце концов, я на отдыхе, а если кто-то из ваших гостей узнает, что я владею крупной фирмой… они будут приставать ко мне со всякими предложениями. — В его словах было много правды.

— Понятно, — коротко сказала Харриет.

Джайлз пожал плечами:

— Подайте на меня в суд.

— Мне совсем этого не хочется, — сказала она мягко, и Джайлз удивленно моргнул. Значит, Гордон позвонил и предупредил ее, что он намерен обратиться в суд. — Но я имею право попросить вас уехать, — продолжала она, наблюдая, как улыбка сползает с его лица.

Обойдя стол, она переложила на нем бумаги.

— У администрации есть право попросить… нежелательного гостя покинуть отель, — сказала она ласково. — Конечно, я возмещу вам ваши затраты, — сказала она так презрительно, что Джайлз чуть не зарычал.

— В чем дело, Харриет? Не хотите, чтобы я тут находился? Боитесь?

Как он и ожидал, она буквально взорвалась.

— Боюсь? Я? Чего мне бояться? — презрительно спросила она. — Не вас ли?

— О! Правда? — мягко спросил он.

Внезапно Харриет почувствовала себя в опасности. Она в офисе одна. Позвать на помощь никого нельзя. Это будет весьма неловко. Джайлз обошел письменный стол.

— Что вы делаете? — воскликнула она.

Он сделал еще шаг по направлению к ней. Она испуганно попятилась.

— Не так-то вы уверены в себе, как хотите казаться, Харриет, — мягко сказал он. — И вас, конечно, беспокоит, что, если я останусь, я могу обнаружить что-нибудь — ну как бы это сказать — не то?

Харриет подняла подбородок. Глаза ее сверкнули.

— Здесь все в порядке, — сказал она, сделав ударение на слове «здесь».

Его глаза сузились.

— Все, Харриет?

— Все. — Она была вынуждена прислониться к стене и смотрела на Джайлза как кролик на удава. Он медленно приблизился к ней и стоял так близко, что ее щека едва не касалась его рукава.

Когда он наклонился вперед, пиджак его распахнулся и она почувствовала исходящий от него жар.

— Значит, у вас нет возражений против того, чтобы я остался? — насмешливо спросил он.

Харриет сглотнула.

— Нет. — Она прокашлялась и вновь повторила «нет» более твердым голосом. И протянула руку, чтобы оттолкнуть его. — Уходите.

Ее кожа горела. По жилам пробегал жар, сгущаясь в груди. К своему глубокому недовольству, она почувствовала, как выпятились и болезненно затвердели ее соски. Она поспешно убрала руку.

Джайлз молча смотрел на нее. Глаза его потемнели, сердце бешено заколотилось при виде того, что он прочел в ее глазах. Желание. Откровенное желание. Страсть. Беспомощность. Медленно он снял с нее жакет и бросил его в сторону. Харриет ахнула, но не смогла пошевелиться. Ноги ее, казалось, стали чугунными, и она не могла двинуться с места. Медленно, мучительно медленно, он поднял руки и обхватил ладонями ее груди.

Харриет опустила ресницы и застонала. Джайлз испытал чувство невероятного триумфа, а затем услышал какой-то глубокий звук. Это был стон, слетевший с ее губ. В этом было что-то первобытное. Глаза Харриет открылись. Джайлз чувствовал невероятное возбуждение. Кто он — охотник или дичь?

Затем мир с силой, удивившей их самих, взорвался.

Их губы встретились, лаская, терзая и тая. Ее руки обхватили его, прижимая все ближе. Их тела слились — ее груди прижимались к его груди, колени были между его коленями, бедра прижаты к его бедрам, руки переплетены…

Никогда в жизни Харриет не испытывала ничего подобного. И, несмотря на свою неопытность в сексе, понимала, что происходит что-то необычное. Эти прикосновения, это полное единение может произойти с женщиной, только когда она встречает своего мужчину, когда он прикасается к ней, жаждет ее, требует и любит.

Ее мужчина? Джайлз Пауэлл? Она снова застонала. На этот раз от отчаяния. Джайлз даже не услышал этого — так громко стучало его собственное сердце, так бушевала в венах кровь. Все в ней одновременно требовало от него и властвовать, и сдаться. От ее духов у него кружилась голова. Мягкая кожа соблазняла. Ее тихие стоны, движения тела — все притягивало его ближе и ближе…

С той минуты, когда он впервые увидел ее, это стало неизбежно, но только сейчас он понял это.

Джайлз чувствовал, как им овладевает паника. Мозг приказывал ему уйти. Это было опасно. Невероятно опасно.

После развода он дал себе слово, что больше не допустит, чтобы красота ослепила его. Но как ему хотелось и дальше держать ее в своих объятиях. Со стоном он оторвался от нее.

Секунду, которая показалась вечностью, они молча смотрели друг на друга. Потом Джайлз, покачав головой, улыбнулся и стер тыльной стороной ладони со своих губ ее помаду.

— Не выйдет, леди, — сказал он мрачно. — Нет! Не выйдет. Я вам не поддамся!

Повернувшись, он вышел из комнаты.

Харриет, окаменев, смотрела ему вслед. Думать она была не в состоянии.