УЧИТЕЛЬ И УЧЕНИКИ

Ученики академика Амбарцумяна пришли в Бюракан со студенческой скамьи. Здесь они стали кандидатами и докторами наук, обзавелись семьями.

— Учиться у Амбарцумяна было трудно, — рассказывает заместитель директора обсерватории, доктор физико-математических наук, профессор Людвиг Мирзоян, — хорошо известна его требовательность. На редкость целеустремленный, трудолюбивый, он хочет того же от других. Уже во время подготовки к сдаче первого минимума по звездной статистике у меня возникли серьезные трудности. В библиотеке по этой дисциплине было всего одно пособие. Но какое! Труд почти в тысячу страниц на немецком языке, которым я владел весьма слабо. «Выучите немецкий. У вас еще впереди целых полгода», — напутствовал Амбарцумян, и мне не оставалось ничего другого, как взяться за словари. Когда через шесть месяцев я пришел на экзамен, учитель задал мне всего один вопрос: «Ну как, одолели?» — «Да, одолел». — «Раз прочли этот труд, — резюмировал итог моей подготовки строгий экзаменатор, — следовательно, не можете не знать предмет». И поставил мне хорошую оценку.

Вскоре пришла пора экзаменоваться по иностранному языку. Полагалось сдавать сразу два языка — для меня это были немецкий и английский. Один из них сдавался как основной, и я, разумеется, выбрал немецкий. «Ну нет, — возразил Амбарцумян, — немецкий вы и так знаете, а английский будет вам в работе нужнее».

В этом случае, как и во всех других, так или иначе касающихся науки, Амбарцумян всегда настойчив и последователен. На международных конференциях, которые организуются в Бюракане, мы обходимся без переводчиков.

Бюраканская обсерватория известна во всем мире. В 1967 году ее наградили орденом Ленина. Немалую роль в этом сыграла, разумеется, личность самого Амбарцумяна, его научный дар, организаторский талант, способность заражать людей, нацеливать их на решение особо важных научных задач.

Существуют обсерватории, оборудованные лучше, чем Бюраканская, но редко где встретишь такой сплоченный коллектив единомышленников.

Амбарцумян бережно относится к работе своих учеников, старается приучить их к свободному, раскованному мышлению.

Невзирая на свои многочисленные титулы и звания, Амбарцумян прост и скромен в общении, предельно внимателен к людям, с которыми работает и которые его окружают. Несколько лет назад я тяжело заболел. Меня оперировали в Москве, и там, в институте имени Бурденко, я пролежал около года. Почти каждый день Амбарцумян справлялся о моем самочувствии, а потом навестил меня в больнице. Он не откажется прийти на семейный праздник или просто в гости, споет и станцует вместе со всеми. Для меня он человек, полный жизни, и в этом, быть может, обаяние его личности.


О своей первой встрече с академиком Амбарцумяном рассказал Грант Товмасян, доктор физико-математических наук, заместитель директора обсерватории:

— Мое знакомство с Амбарцумяном состоялось в Ереванском университете, когда он нам, группе студентов-астрономов, стал читать лекции. Это произошло в 1950 году. Он уже был известным ученым, внесшим очень большой вклад в развитие астрофизики. Лекции его слушать было очень интересно, хотя особым красноречием он не отличался. Иногда даже чувствовалось, что, читая лекцию, он отвлекался от основной темы и говорил о том, что его интересовало в данный момент. Но все, о чем бы он ни рассказывал, отличалось глубиной мысли.

Более тридцати лет общаюсь я с Амбарцумяном, и меня не перестает удивлять его огромная работоспособность. Так, за все эти годы в окнах его рабочего кабинета в Бюракане не горел свет до 12 часов ночи, лишь когда его в Бюракане не было. И это после нелегкого трудового дня — в самом ли Бюракане, в Президиуме Академии наук, на различных заседаниях в правительстве или ЦК Армении. Кажется, что он не знает усталости. Поражает умение Амбарцумяна после утомительных заседаний сразу же переключаться на решение какой-нибудь астрономической проблемы или обсуждение и редактирование научной статьи сотрудника обсерватории, независимо от того, чья это статья — заведующего ли отделом, младшего научного сотрудника, сотрудника с ученой степенью или начинающего аспиранта. Виктор Амбарцумян бесконечно предан своей науке. Как я уже говорил, для обсуждения научных проблем у него всегда находится время.

Астрономы из других обсерваторий и из других стран приезжают в Бюракан как для выполнения наблюдений на наших телескопах (это метровый телескоп системы Шмидта, а в последние годы и 2,6-метровый телескоп), так и, в основном, для обмена мнениями, более детального ознакомления с новыми идеями Виктора Амбарцумяна об образовании и эволюции звезд и звездных систем. В Бюракане готовили свои диссертации молодые астрономы Венгрии, Болгарии, Югославии. По нескольку месяцев, выполняя совместные работы, трудились в Бюракане астрономы Франции, Мексики, США, Италии, ФРГ, ГДР и других стран.


Свой рассказ об Амбарцумяне доктор физико-математических наук Эльма Парсамян — старший научный сотрудник Бюраканской обсерватории, заведующая кафедрой астрономии и теоретической физики Педагогического института имени Абовяна — начала так:

— Мне уже не раз приходилось рассказывать о первой встрече с нашим учителем, и история эта от частого повторения стала чуть ли не легендарной для моих знакомых, но для меня она по-прежнему незабываемый эпизод биографии, словно происшедший только вчера.

Случилось это в 1946 году, когда я еще училась в школе. Строительство Бюраканской обсерватории только началось, и ее будущие сотрудники пока работали в Ереване. Наблюдения за звездным небом велись из небольшой башни, которая находилась в сквере, расположенном между университетом и политехническим институтом. А я мечтала о звездах с раннего детства и поэтому как-то пришла с мамой в сквер в надежде познакомиться со своим кумиром. Амбарцумян был молод, ему исполнилось всего 36 лет, но ореол славы и высокий научный авторитет делали его в моих глазах недосягаемым. Тем не менее ко мне он отнесся в высшей степени серьезно и доброжелательно. Спросил, какие у меня отметки по математике и физике, поинтересовался памятью на числа, посоветовал заниматься английским языком, узнав, что в школе я изучаю немецкий.

У меня были свои астрономические идеи, и я, набравшись храбрости, поделилась ими. Оказалось, что подобные соображения уже высказывались, но Амбарцумян тем не менее их одобрил. Он поручил одному из сотрудников показать мне через телескоп звездное небо и сказал на прощание: «Многие восхищаются звездами и часто восклицают: «Ах, какое красивое небо!» Но мало кто становится астрономом. Я верю, что ты им будешь».

Он сказал это с такой убежденностью, что на следующий день мама сама пошла покупать мне учебник английского языка. В короткой беседе с Амбарцумяном, задавшим мне несколько вопросов, фактически заключалась вся программа необходимых мне занятий. И позже, когда я уже была студенткой и начала заниматься научной работой, я по-прежнему всегда ощущала его доброжелательность и поддержку, верила в его педагогическое чутье и доверяла его научной прозорливости.

Мне довелось трижды побывать в Мексике в научных командировках. Оттуда меня дважды приглашали поработать в крупнейших американских университетах — Корнелльском и Техасском. Обращались ко мне и с другими лестными предложениями. Секрет столь пристального внимания ко мне прост: всем было хорошо известно, что я работаю в обсерватории Амбарцумяна.

В Маунт-Паломарской обсерватории в США огромный пятиметровый телескоп. Далеко не каждому американскому астроному повезет хотя бы раз в жизни поработать на нем, а вот наши сотрудники из Бюракана уже провели у его окуляров много часов. Я думаю, что и в этом случае имя Амбарцумяна сыграло свою решающую роль.

В 1974 году я была вместе с Амбарцумяном в Аргентине. Жили мы в обсерватории Ла-Плата неподалеку от Буэнос-Айреса. Каждое утро Амбарцумяна встречали все сотрудники обсерватории, выстраиваясь наподобие почетного караула у порога его дома. В Аргентине он ежедневно давал бесплатные консультации специалистам по всем вопросам астрофизики, и в назначенное время у его дверей образовывалась внушительная очередь. Приходили к нему ученые именитые и начинающие. Помню, как вышел из дверей молодой американец и, показав на папку с рукописью, которую принес на консультацию, сказал: «С завтрашнего дня я буду знать свой путь в науке».

Авторитет Амбарцумяна в мире науки очень высок и признан далеко за пределами Советской страны. Он был первым советским ученым, избранным президентом Международного совета научных союзов, объединяющего академии наук 60 стран и 15 международных научных союзов, и оставался на этом посту два срока подряд.

В общении с людьми Амбарцумян мягок, никогда не повышает голоса, но от этого порой не легче, если, конечно, чувствуешь за собой какую-то вину. Его терпимость к человеческим слабостям кончается там, где начинается наука. Здесь он непримирим и, порой, может быть непривычно жесток и нелицеприятен.

Все сказанное вовсе не означает, что Амбарцумян поглощен только наукой. Коммунист Амбарцумян много времени уделяет общественной работе. Он депутат Верховного Совета СССР. Его интеллектуальные интересы и увлечения широки и многообразны. Прекрасно знает поэзию, глубоко интересуется историей, любит живопись…

Это верно, что Виктору Амбарцумяну, одному из крупнейших ученых современности, было многое дано от природы, но верно и то, что о нем с полным правом можно говорить как о человеке, сделавшем самого себя.

Эльма говорила о своем учителе горячо, страстно.


— Мое первое знакомство с Виктором Амазасповичем, — вспоминала старший научный сотрудник Рамелла Шахбазян, — состоялось на III курсе университета, когда он читал нам курс теоретической астрофизики. Меня поразило умение Амбарцумяна излагать самый сложный материал просто, ясно и очень понятно.

До окончания университета я, студентка V курса, поступила на работу в Бюраканскую обсерваторию и почти 15 лет работала рядом с Амбарцумяном, под его непосредственным руководством. Много дней и вечеров до полуночи и позже, выходных и праздничных дней я проработала в те годы рядом с нашим руководителем, многому научилась у него за эти годы.

Мы, все ученики Амбарцумяна, хорошо знаем, как глубоко он вникает в корни и истоки интересующих его проблем, как хорошо он понимает их сущность, как умеет подходить к ним с новой, совершенно неожиданной стороны. Амбарцумян никогда не занимался так называемыми «модными» темами, он никогда не идет проторенными путями. Интуитивно чувствуя перспективность той или иной проблемы или направления, он умеет ставить оригинальные, принципиально новые задачи и находить такое простое и естественное с первого взгляда и все же никому в голову не пришедшее объяснение наблюдаемого явления.

Можно много говорить здесь о правильности научных прогнозов Амбарцумяна, которые почти всегда рано или поздно подтверждались наблюдениями, о его научной интуиции, о самобытности его мышления, о его титанической трудоспособности, об астрономии, которой он так увлечен, что всегда заражает любовью к ней всех, кто с ним общается. Как интересно, образно и доступно рассказывает он о достижениях науки в той или иной области и особенно в области астрономии.

Мой учитель много раз говорил, что нам надо многому учиться, что ни в коем случае нельзя зазнаваться, что там, где начинается зазнайство, кончается наука. Шутя, он любит говорить, что наука подобна ревнивой любовнице, она не прощает других увлечений и жестоко мстит за них.

Мы, астрономы Бюракана, да и не только Бюракана, бываем очень рады, если наши работы просматривает Амбарцумян. Он никогда не вносит ненужных поправок и больших изменений. Однако иногда от одного добавленного меткого слова, маленького штриха работа становится лучше.

— Вы так восторженно о нем говорите, Рамелла! Уж не влюблены ли вы в своего руководителя? — пошутил я.

Рамелла рассмеялась.

— Если бы только я! Мы все в него давно влюблены. Хочу еще добавить, что Виктор Амазаспович очень любит свое детище — Бюраканскую обсерваторию. Хорошая работа, хороший снимок, полученный на Бюраканском телескопе, открытие, сделанное в Бюракане, хорошая защита диссертации, новый телескоп, установленный в обсерватории, — все это для него источники неисчерпаемой радости и огромного вдохновения.


В Бюракане с удовольствием расскажут о шуточном интервью, данном ученым для стенной газеты:

«Астроном должен прийти на работу утром, проявить пластинки, полученные ночью во время наблюдений, внимательно просмотреть их, обработать, осмыслить полученные результаты, после перерыва работать над повышением своего научного уровня, прочесть новую научную литературу, подготовиться к новым наблюдениям, а ночью снова наблюдать до утра. Только при такой организации труда он может надеяться на то, что со временем он, быть может, достигнет кое-каких успехов в работе».

Амбарцумян по достоинству оценивает достижения и других ученых. Когда в Бюракане получили атлас Паломарской обсерватории в Калифорнии, на картах которого было снято все небо Северного полушария, он проявил к нему огромный интерес. Снимки были получены на 48-дюймовом телескопе системы Шмидта. Их очень хорошее качество и далеко идущий предел давали возможность выявить тысячи и тысячи новых слабых небесных объектов, о существовании которых обсерватории не имели ни малейшего представления. Карты Паломарского атласа расширили представления бюраканцев о Вселенной. Они содержали огромную информацию, плод долгих наблюдений. Амбарцумян все дни напролет с помощью десятикратно увеличивающей лупы просматривал сантиметр за сантиметром эти карты, знакомился с новыми, неизвестными объектами, с новыми галактиками и их системами.

В те годы и позднее на картах атласа сначала В. А. Амбарцумяном, а потом и Р. Шахбазян было обнаружено несколько голубых объектов около эллиптических галактик, исследованы двойные и краткие системы галактик. Амбарцумян обратил внимание на то, что среди галактик чаще, чем среди звезд, встречаются системы типа трапеции, и пришел к выводу о неустойчивости, а следовательно, и о молодости и совместном происхождении членов этих систем. Тогда же он зафиксировал одно весьма необычное компактное скопление, состоящее, как думали вначале, из звезд. Амбарцумян поручил Рамелле изучить это скопление и написать о нем сообщение. Работа вышла под фамилией Шахбазян. «Так захотел учитель, — говорит Рамелла, — хотя в сообщении было написано, что скопление было обнаружено Амбарцумяном, в дальнейшем это скопление, оказавшееся скоплением галактик и вызвавшее интерес в научном мире, было названо моим именем». Вот такой он, Амбарцумян.

Академик всегда щедро раздает советы, подсказывает идеи, делится своими наблюдениями, почти всегда отказываясь от соавторства, часто вычеркивая благодарности в свой адрес в конце статей. «Чем больше мы даем, тем богаче мы сами становимся, тем нужнее мы людям». И благодарные ученики радуют его своими успехами.

В. А. Амбарцумяну семьдесят девять лет. Он среднего роста, подвижен. Черты лица на первый взгляд жестковаты. Под густыми бровями — умные и живые глаза, которые прямо и внимательно смотрят на собеседника. С первой же минуты разговора вы попадаете под обаяние его личности. Обдумывая что-то, он быстро ходит. Говорит спокойно, как бы чеканя слова. Но когда увлекается, горячится. Особенно когда говорит о своей любимой астрофизике.

Загрузка...