Нечестивец

Пролог

Кхорин Скуллдарк прибирался в кабинете — расставлял стулья по местам, приводил в порядок кипы бумаг и разнообразные безделушки, возвращал книги на полки, смотрел, не скопилась ли где пыль. В углу на потолке притаилась паутинка, и он её смёл. Учитывая, что он был дварфом, а комната предназначалась для людей, порой ему приходилось вставать на стул, который он предусмотрительно захватил с собой.

Когда Кхорин оглядывался в поисках хозяина паутины — если паука удастся поймать, то он предпочел бы выкинуть его на улицу — до его слуха донесся чей-то смешок. Дварф развернулся, не слезая со стула. Он не боялся упасть — десятилетия тренировок и боев научили его превосходно сохранять равновесие.

Но он так и не увидел, кто же над ним потешается. Дверной проем был пуст.

Кхорин нахмурился. Он был крепко сбитым воином со стоящей торчком черной бородой и никогда не расставался со своим ургошем, висевшим поперек спины — оружием, соединявшим в себе смертоносные качества копья и топора. Кому-то могло показаться забавным, что такой суровый с виду малый занимается уборкой. Просто они не понимали, что во время военных кампаний порядок значил всё.

В походах заметки постоянно терялись или путались, а зачастую именно в них и скрывался ключ к поражению или победе. Единственный способ избежать подобной катастрофы — вообще не допускать никаких нарушений дисциплины и порядка. А, чтобы не испытывать с этим сложностей во время боевых действий, когда внимание бывает занято множеством иных мелочей, следует придерживаться подобного образа жизни даже тогда, когда Братство Грифона квартировалось в мирных городах вроде Велталара.

В дверном проеме возник ночной привратник, приписанный к этому дому. Сутулый старик дрожал и, казалось, был не в себе. На миг Кхорин задался вопросом, не он ли над ним смеялся. Но, судя по приниженному выражению лица слуги, он был не из тех, кто способен на такой поступок.

— Кто-то пришел? — спросил дварф.

Привратник сглотнул.

— Да, сэр. Спрашивал хозяина.

— Знакомый?

— Нет, сэр.

— Слишком поздний час для визитов чужаков, и, в любом случае, капитана здесь нет. Вели этому сукину сыну записаться на прием заранее, как и всем прочим.

Привратник снова сглотнул.

— Я пытался.

— Ты что имеешь в виду?

— Я хотел прогнать его, но он не ушел. Не… не думаю, что смогу попытаться снова.

— Преисподняя, но почему же?

— Не знаю! Просто… прошу вас, сэр, можете сами с ним встретиться?

Кхорин задался вопросом, не был ли привратник пьян. Это могло объяснить его странное поведение и неспособность выполнять свою работу, какой бы простой она ни была.

— Ладно, проводи его ко мне, — проворчал он. Кому-то в любом случае придется избавиться от посетителя, а с дворецким он сможет разобраться и потом.

— Благодарю вас! — воскликнул старик, словно Кхорин только что спас его от какой-то ужасной участи. — Благодарю! Приведу сию же минуту! — и, развернувшись, он поспешно удалился. Сбитый с толку дварф слез со стула.

Прошло совсем немного времени, и проситель вошел в комнату. Он был высок, худ и хорошо сложен, а его обрамленное гривой белоснежных волос лицо его сородичам-людям могло бы показаться даже привлекательным, не будь оно столь изможденным и угрюмым. Он был одет по-воински, в кожаную броню, и имел при себе меч-бастард, но поперек его спины висела небольшая арфа.

Кхорин осознал, что незнакомец был один.

— Где же привратник?

— Он указал мне нужную комнату, и я его отпустил, — произнес мечник. Голос его, глубокий и выразительный, контрастировал с холодным и замкнутым выражением лица.

— Ты отпустил слугу здесь, в этом доме?

— Да. Мне необходимо немедленно переговорить с Аотом Фезимом. Где я могу его найти?

— Так, постой-ка. Кто, во имя Сребробородого, ты такой?

— Барерис Анскульд. Когда-то мы с Аотом сражались вместе.

Кхорин пожал плечами.

— Никогда о тебе не слышал.

— Яркокрылая здесь? Она подтвердит мои слова.

Дварф смерил человека недоумевающим взглядом.

— Я слышал о Яркокрылой. В венах многих наших грифонов течет её кровь. Но она уже сорок лет как мертва.

Суровое лицо Барериса слегка смягчилось — по нему проскользнула тень какой-то эмоции, но она исчезла прежде, чем Кхорин успел понять, что это было.

— Я надеялся, что она сможет прожить более долгую жизнь, как и её хозяин. Но, раз уж она не может за меня поручиться, ты должен поверить мне на слово — я тот, кто я есть.

Кхорин фыркнул.

— Будь я проклят, если должен делать хоть что-то, кроме как подчиняться приказам. А в них ничего не говорится о том, чтобы тебе помогать.

— Прошу. Я проделал немалый путь, и мое дело не терпит отлагательств.

— Думаешь, ты тут один такой? Убирайся-ка сейчас же, и, возможно, когда придешь в следующий раз, я и позволю тебе встретиться с капитаном.

Барерис начал декламировать резкие ритмичные слова, резавшие слух, словно пение рога глоров. Услышав их, уже невозможно было избавиться от их звучания — они продолжали раз за разом эхом резонировать в голове.

Наконец-то Кхорину стало понятно, что произошло с привратником. Барерис наложил на него заклинание, чтобы сбить его с толку и сделать податливым, и теперь этот бард или волшебник, кем бы он там ни являлся, пытался провернуть тот же трюк ещё раз.

Но Кхорин был дварфом, а не слабохарактерным человеком. Одним быстрым и плавным движением он вытащил из-за спины ургош, бросился вперед и атаковал заклинателя.

Не прекращая творить магию, Барерис отступил, и удар не попал в цель. Кхорин моментально снова перешел в атаку. На этот раз он попытался пронзить противника острием копья, которым заканчивалось древко.

Сделав шаг в сторону, Барерис схватил ургош за рукоять, и они с Кхорином принялись вырывать оружие друг у друга. Дварф почувствовал, что его оппонент постепенно теряет хватку, и тут Барерис, внезапно отпустив ургош одной рукой, схватил его за горло.

Пальцы человека оказались ледяными на ощупь, и по телу Кхорина начал разливаться холод. Тем временем песнь Барериса продолжала звучать в его голове. Она становилась все громче и громче, причиняя боль и мешая мыслить связно.

Это было уже слишком. Ноги Кхорина подкосились, и он опустился на пол. Барерис склонился над ним, продолжая сжимать его шею сокрушающей хваткой, и уставился ему прямо в глаза.

— Где Аот? — спросил человек, и, хотя он и закончил произносить слова силы, отзвуки яркой, беспощадной сущности песни все ещё звучали в его голосе.

Кхорин все равно не хотел ему ничего говорить, но он был не в силах себя контролировать. Слова вылетели сами собой:

— Он ночует у леди Куамары.

— И где она живет?

— В поместье на Параде Лучника.

— Хорошо, — Барерис выпрямился. — А теперь отдыхай.

Отдыхать? Больше всего Кхорину хотелось подняться на ноги и вздуть этого мерзавца, но магия вытянула из него все силы и решимость. Куда проще было ничего не делать и позволить векам опуститься.

Когда Барерис уже находился в дверном проеме, чей-то голос произнес:

— Неужели это и вправду было необходимо? Он же один из людей Аота.

— Мы торопимся или как?

Золотистый свет дюжин источающих аромат сирени свеч озарял покои, идеально подходившие для услад. На столе выстроились ряды бутылок с вином и ликером, а также блюда с жареными фазанами, говядиной, белыми и желтыми сырами, вишней, имбирными пирожными и прочими яствами. Откуда-то поблизости лились звуки музыки, наигрываемой тремя музыкантами, хотя их самих нигде не было видно. Сквозь распахнутые окна проникал свежий воздух и виднелось усыпанное звездами небо. Покрытую шелками и мехом кровать с разбросанными на ней подушками окружали зеркала.

Аот подумал, что единственным, что вносило диссонанс в эту картину, было его собственное отражение в одном из зеркал. Учитывая, что он обладал плотно сбитым, смуглым, покрытым татуировками телом, грубыми чертами лица и необычными, светящимися голубыми глазами, он едва ли смотрелся уместно среди всей этой роскоши.

Но, будь оно все проклято, это не так. Только не теперь. Он добился успеха на избранном им поприще, и если очаровательную и утонченную аристократку-полуэльфийку вроде Куамары в нем привлекала не внешность или обходительные манеры, а известность и положение в обществе, лишь идиот стал бы переживать насчет этого.

— Все в порядке? — спросила проводившая его в эти покои служанка, худощавая девушка с темно-рыжими волосами, которая обладала своеобразной красотой.

Аот осознал, что хмурится, и натянул на лицо улыбку.

— Да.

— Госпожа вскоре к вам присоединится. Не желаете ли скрасить ожидание напитком?

— Бренди было бы неплохо, — он опустился на роскошный, обитый бархатом стул, и через пару мгновений она подала ему золотой бокал.

Он поднял его, но, поднеся к губам, остановился. Темная жидкость бурлила и дымилась. Боевой маг понял, что это просто иллюзия, но знал — это видение было послано ему в качестве предупреждения.

Более девяноста лет назад его коснулось голубое пламя — одно из проявлений вселенской катастрофы, известной как Магическая Чума. Обычно те, кому не повезло попасть под его воздействие, сгорали, другие же превращались в чудовищ.

Однако немногим счастливчикам везло, и Аот оказался в их числе. Пламя остановило процесс его старения или, по крайней мере, очень сильно его замедлило. Также оно проникло в его глаза, и его зрение обострилось. Тьма теперь не являлась для него преградой, и он обрел способность видеть предметы, сокрытые от обычного взгляда. Иногда он также улавливал отголоски тайных мыслей и желаний других людей или картины будущего.

Галлюцинация рассеялась. Оторвав взгляд от отравленной чашки, Аот посмотрел на служанку. Даже при помощи своего измененного зрения он не смог определить, управляла ли ей чья-то чужая воля, но внезапно он запоздало осознал, что никогда раньше не видел ни её, ни других слуг, которые попадались ему на глаза этим вечером, хоть и посещал этот дом в течение почти целого месяца.

Значит, на него расставили ловушку и все они были самозванцами, занявшими места настоящих прислужников, которые, как и сама Куамара, возможно, были уже мертвы.

Что-то в выражении его лица подсказало служанке, что её обман раскрыт. Её глаза испуганно расширились. Развернувшись, она бросилась к дверям.

Аот выпалил заклинание и вскинул руку. С кончиков его пальцев сорвалась веерообразная вспышка пламени, подсекая служанке ноги. Она с воплем упала, но тут же развернулась и принялась хлопать по юбке, пытаясь сбить пламя.

Выпрыгнув из кресла, Аот устремился к ней. Разумнее всего убраться из имения до того, как его враги предпримут ещё одну попытку его прикончить, но, возможно, ему хватит времени на то, чтобы задать ей пару вопросов.

А, может, и нет. В дверях возникла внушающая ужас фигура. Тело новоприбывшего пучками покрывала жесткая шерсть, а по бокам его головы росли рога. Одеждой ему служили обрывки гниющей плоти. Дышала тварь тяжело, с присвистом, и от неё исходила тошнотворная вонь. Она двинулась к Аоту, перешагнув через служанку, и от слизи, сочащейся из её многочисленных язв, на коже женщины появились такие же ожоги и волдыри, как и от его магического пламени.

Он узнал это чудовище — вапоригу, один из демонов. Мерзкая тварь, но перспектива вступить с ней в бой не обеспокоила бы Аота — по крайней мере, настолько сильно — если бы его копье, служившее ему одновременно и оружием, и магическим посохом, оставалось при нем. Но, к сожалению, он необдуманно отдал его одному из фальшивых слуг, а без него его сила значительно уменьшилась.

Но, по крайней мере, раньше ему уже приходилось иметь дело с подобными существами и он знал, чего ожидать. Когда демон сделал глубокий вдох, боевой маг произнес слова силы, и, как только тварь выдохнула темный ядовитый пар, вскинул руку. Порыв ветра отнес облако тумана прямо в обезьяноподобное лицо нападавшего.

Увы, к собственному яду вапоригу был нечувствителен, но демон все же пошатнулся. Этой задержки Аоту хватило, чтобы выпустить в него стрелы изумрудного света.

Тварь с воплем ринулась на боевого мага, раскинув звериные лапы и брызжа слюной. Аот уклонился, и, когда его противник неуклюже промчался мимо, начал другое заклинание. Демон развернулся к нему, и его тело пронзил искрящийся, потрескивающий разряд молнии.

Хотя после этой атаки часть его гангренозной, распухшей плоти обуглилась и почернела, вапоригу не замедлился и атаковал снова. В очередной раз уйдя вбок, Аот устремился к распахнутому окну. Судя по всему, так ему проще всего будет добраться до копья.

В оконном проеме возник второй демон. В отличие от раздутого вапоригу, этот был чрезвычайно худ, а его темно-синее тело и меч, который он держал в правой руке, окутывал ореол пламени. Из его лопаток росли два небольших бледных крыла.

Вапоригу и палрити. Просто чудесно.

Но последний все ещё перелезал через окно и не успел разобраться в том, что происходит в покоях. Аот повернулся обратно к вапоригу, проревел боевой клич и вскинул кулаки, словно, вконец лишившись рассудка, подначивал тварь схватиться с ним врукопашную. Вапоригу бросился на него, и боевой маг отступил в сторону. Демон врезался в своего собрата, и они, сцепившись друг с другом, вывалились из окна.

Развернувшись, Аот выбежал из комнаты.

Когда он поспешно спускался по широкой изогнутой лестнице, то почувствовал над головой какое-то движение и бросил туда взгляд. Стоя на самом верхнем пролете, двое фальшивых слуг целились в него из арбалетов. Он перепрыгнул через перила, и послышался стук спускаемых болтов.

Приземление оказалось жестким, но все снаряды пролетели мимо. Убийцы принялись перезаряжать оружие, но Аот произнес заклинание раньше, чем они успели это сделать. Вспышка пламени с грохотом разорвала их на части.

Как приятно убедиться, что его магия ещё способна убить хоть что-то.

Молясь о том, чтобы его копье все ещё находилось в чулане фальшивого привратника, боевой маг устремился сквозь анфиладу просторных покоев, обшитых панелями и уставленных мебелью из полированной древесины, добытой в многочисленных лесах Агларонда. Но внезапно перед ним в дверном проеме возникла пара кроваво-красных львов, клыки и когти которых были куда длиннее, чем у их обыкновенных собратьев.

Джарлиты. Охотничьи звери принцев Бездны. Аот не знал, смеяться ему или плакать. Учитывая, насколько быстро могли двигаться эти твари, он сомневался, будет ли у него время на какое-либо из этих действий.

Но львы Бездны не спешили переходить в атаку. Вместо этого они яростно уставились на него, издавая рык, и в комнате потемнело, словно пламя в лампах начало гаснуть. Эти твари думали, что сумеют его ослепить.

Их ошибка дала ему возможность воспользоваться собственной магией. Его окружило множество парящих лезвий, которые вращались, словно спицы колеса.

Стремясь преодолеть эту преграду, один из джарлитов устремился вперед и взмыл в воздух. Аот отшатнулся, и его защитное поле последовало за ним. Вращающиеся клинки вонзились в передние лапы демонического льва, и его когти пронеслись мимо добычи. Тварь с воплем отступила, и на Аота бросился второй джарлит. Боевой маг обрушил на обоих своих противников поток магического града, и они упали.

Но, несмотря на текущую из множества ран кровь, джарлиты снова поднялись на ноги, и в следующий миг в помещение вошли вапоригу и палрити. Судя по покрывавшим их обоих уродливым ожогам, они причинили друг другу немалые повреждения, но, как и джарлиты, не выказывали никаких признаков того, что находятся на грани истощения.

Аот почувствовал прилив отчаянья и попытался отбросить эти мысли в сторону. Он вскинул руки, чтобы произнести следующее заклинание, которое, вполне возможно, станет последним в его жизни. Но внезапно откуда-то из-за спин вапоригу и палрити зазвучала песня, грохочущий боевой гимн. Её яростные звуки смыли его страх, по его телу прокатилась волна жизненной силы, а демоны дрогнули и принялись растерянно оглядываться.

Аот рассмеялся. Хотя ему не приходилось слышать этот голос около сотни лет, он сразу же узнал его, и его переполнила уверенность, что ему, в конце-концов, все-таки удастся выбраться из этой переделки живым.

Переместившись через пространство с помощью бардовской магии, Барерис Анскульд возник возле Аота, но достаточно далеко, чтобы не оказаться в поле действия круга из вращающихся лезвий. В руках у него было тяжелое и длинное копье боевого мага. Он протянул его своему былому соратнику, и покров иллюзии, придававший барду вид живого человека, спал, словно плащ, отброшенный, чтобы не мешать в бою. Когда он принял свой истинный облик, облик нежити, его кожа и волосы обрели белоснежный оттенок, а глаза превратились в чернильно-черные провалы на лице.

Схватив копье, Аот снова почувствовал себя цельным.

— Спасибо.

Барерис не стал утруждать себя ответом. Не прекращая петь, он повернулся к врагам и принял защитную стойку. Вапоригу бросился на него, и следующая нота мелодии прозвучала оглушительно, словно удар грома. В гниющей плоти демона появились рваные раны.

Палрити устремился к нему, но потерял равновесие и завалился вперед. Аот увидел размытый туманный силуэт, который вонзил в спину чудовища клинок. Поначалу очертания фигуры призрачного мечника напоминали смазанный угольный набросок Барериса, а затем он превратился в темную копию того демона, которого только что атаковал.

Это призрак не мог быть никем иным, кроме Зеркала. Значит, и он тоже выжил.

Изумление, вызванное этой внезапной встречей, могло заставить менее искушенного воина замешкаться, но рев одного из джарлитов вернул Аота к реальности. Когда они окажутся в безопасности, у него будет достаточно времени, чтобы порадоваться их неожиданному воссоединению.

Наведя на цель копье, боевой маг выпалил трехстишие, и в воздухе с рокотом начала скапливаться магия. Из наконечника оружия появились семь разноцветных лучей, сделав его похожим на плетку из радуги. Аот обрушил их удар на джарлитов.

Один из демонов застыл, превратившись в серый неподвижный камень. По телу второго с треском зазмеились разряды молнии, и, прекратив наступление, он забился в судорогах. Но, когда действие ошеломившего его эффекта прошло, он снова атаковал.

Уперев тупой конец копья в пол, Аот направил его острие в сторону взвившегося в воздух джарлита. Демон рухнул прямо на копье. Сила удара заставила боевого мага пошатнуться, но он устоял на ногах. Бритвенно-острые когти джарлита пронеслись мимо его лица на расстоянии мизинца. Тем временем окружавшие Аота клинки продолжали раз за разом вонзаться во внутренности демона, а боевой маг направил хранившуюся в копье разрушительную силу вверх по древку, в наконечник, и через него прямо в тело твари.

Джарлит завопил и обмяк. Стряхнув тушу на пол, Аот высвободил копье, а затем развернулся, чтобы посмотреть, не нуждается ли кто из его товарищей в помощи.

Оказывается, нет.

Зеркало и палрити обменивались ударами клинков. Призрак снова изменил обличье — теперь он смутно напоминал того, кем, по предположениям друзей, являлся при жизни, худощавым меланхоличным воином с тонкой бородкой, одетым в кольчугу и с небольшим щитом на руке. Порой он принимал на него удары вражеского меча, иногда же лезвие его соперника пролетало сквозь нематериальное тело духа, не причиняя ему никаких видимых повреждений.

Тем временем Зеркало продолжал глубоко вонзать темный меч в изможденное тело демона, нанося ему одну рану за другой. Правда, когда он это делал, палрити дергался, но и по силуэту самого Зеркала пробегала дрожь, словно он вот-вот мог раствориться в небытии. Похоже, он не мог причинить окутанному адским пламенем существу вред, не пострадав при этом сам. Но каждый раз он находил в себе силы вновь обрести целостность, и очертания его тела становились столь же четкими, как и раньше.

Барерис тоже пользовался мечом, но лишь для того, чтобы удерживать врага на расстоянии, атаковать же он предпочитал с помощью голоса. В пронзительной мелодии звучала наводящая страх и сбивающая с толку сила — магия, предназначенная для разрушения рассудка.

Вапоригу упал на колени, и, вцепившись в голову, принялся рвать на части собственную гниющую плоть. Схватив меч обеими руками, Барерис сделал шаг вперед и обезглавил демона.

Фактически в тот же самый миг Зеркало вонзил клинок в грудь палрити, и окружавший чудовище ореол пламени погас. Его и без того изможденное тело усохло ещё больше, и тварь упала ничком.

Барерис пропел заключительную нисходящую строфу, завершая боевой гимн. Аот ещё раз огляделся, чтобы удостовериться, что к ним не подкрадываются ещё какие-нибудь демоны или арбалетчики, но ничего не увидел. Инстинкты говорили ему, что бой уже окончен. Все демоны мертвы, а выжившие люди-убийцы давно сбежали.

Он осознал, что сильно запыхался, и сделал глубокий вдох.

— Хорошо вас снова увидеть. Не то слово. Но что вы тут делаете? Вы знали о готовящемся покушении?

— Нет, — произнес Зеркало. — Мы искали тебя, потому что нам нужна твоя помощь. То, что мы оказались здесь вовремя, чтобы помочь тебе — лишь знак милости богов. Ты знаешь, кто хотел твоей смерти?

— Почти наверняка это Неврон, — после Магической Чумы все поменялось, включая саму магию. Деление на специализированные дисциплины, лежавшие в основах формирования Тэйских орденов Красных Волшебников, по большей части стало уже неактуально, но Аот был уверен, что в распоряжении бывшего зулькира Вызова все ещё находятся внушительные армии демонов и дьяволов.

— Надо поговорить, — обронил Барерис.

— Поговорить, — произнес Аот, — конечно же. Но для начала я должен выяснить, что здесь произошло. Возможно, леди Куамара или кто-то из её слуг все ещё жив.

Но он ошибся. Аот и его товарищи обнаружили их окровавленные останки в винном погребе.

Зеркало прочел краткую поминальную молитву над телами погибших и ритуальным жестом обвел их полупрозрачной рукой. Много лет назад он являлся рыцарем, посвятившим себя благому божеству, то есть практически священником, и до сих пор продолжал свое служение, несмотря на очевидный парадокс ситуации, ведь он был духом-нежитью, который пытался взывать к божественным силам. Закончив, он произнес:

— Мне жаль. Вы любили друг друга?

Аот вздохнул.

— Нет. Мы просто приятно проводили время вместе. Но она была милой крошкой и уж точно не заслуживала подобного конца. Как, полагаю, и остальные.

— Теперь мы можем поговорить? — спросил Барерис.

— Нет, — Аот почти успел забыть, насколько его раздражала мрачная целеустремленность барда. — Я должен сообщить городским властям и брату Куамары о том, что здесь произошло, и, скорее всего, будет лучше, если я проделаю это один. Знаю, что в Тэе нежить встречается повсеместно, но Агларонд — совсем другое дело. Я встречусь с вами у себя дома так быстро, как только смогу.

Когда он наконец освободился, уже забрезжил рассвет, но, к счастью, его спасителям, в отличие от многих других представителей нежити, солнце не доставляло никаких неудобств. Пригласив их войти, Аот провел их в свой кабинет, где и наткнулся на Кхорина. Дварф храпел на полу, рядом с ним лежал его ургош.

— С ним все в порядке, — поспешно произнес Зеркало. — Он не хотел нам говорить, где ты, поэтому Барерису пришлось вытянуть из него эти сведения. Тогда я не одобрил его поступок, но, учитывая, что тебе и в самом деле грозила опасность, готов признать, что в этот раз инстинкты его не подвели.

— Ты уверен, что Кхорин в норме? — спросил Аот.

— Да. Я могу разбудить его, если пожелаешь, но, наверное, будет лучше, если он проснется сам.

— Значит, на том и порешим, — в конце концов, Зеркало обладал знаниями и проницательностью профессионального целителя, хотя его холодное прикосновение и было губительным для живых существ, за исключением тех случаев, когда он осознанно направлял силу своего неизвестного божества. Наклонившись, Аот с кряхтением поднял Кхорина на руки — учитывая их телосложение, воины-дварфы были чертовски тяжелыми — и перенес на диван.

Затем он опустился на стул и произнес:

— Присаживайтесь, если пожелаете.

Его гости так и сделали, хотя темная безликая фигура Зеркала, казалось, скорее парит над поверхностью выбранного им стула, чем покоится на нем. Его силуэт и сиденье вроде бы даже слегка перекрывали друг друга.

— А теперь рассказывайте, что тут творится.

Барерис горько улыбнулся.

— Наверное, лучший способ объяснить все это — поведать одну историю.