Нечестивец

Глава 5

За годы жизни Аот привык, что нередко способен видеть то, что обычные люди не могут разглядеть даже с близкого расстояния. Это произошло и сейчас. Армия зулькиров, в авангарде которой до сих пор шагали наемники, длинной колонной направлялась на север, а на холме в полумиле от них неподвижно лежали люди в пятнистых одеждах зеленых, желтых и коричневых тонов, внимательно наблюдая за войсками. Наездники на грифонах летали чуть ли не над головами шпионов некромантов, но в упор их не замечали.

Аот затрубил в рог, привлекая внимание своих людей, и указал копьем на соглядатаев. Находившиеся в воздухе разведчики ещё раз осмотрели холм, а затем, взяв наизготовку луки, опустились ниже.

— Мы с тобой и сами могли бы разобраться с этим делом, — проворчал Джет.

— Я же теперь командир, — ответил Аот. — Не пристало мне самолично заниматься каждым врагом, который объявится в поле зрения. Это бы выглядело странно.

И все же он не отказался бы поразмяться. Это помогло бы ему отвлечься от печального зрелища, которое представляли собой раскинувшиеся внизу земли.

Вообще-то удивляться тут было нечему. За десять лет войны зулькиров он вдоволь насмотрелся на то, как страна постепенно приходит в упадок. Голубые небеса окрасились в серый цвет. Зеленые поля иссохли или заросли сорной травой, а многие города пали жертвами мародеров и разбойников. На полях и реках, отравленных отходами злобной магии, гуляли болезни и моровые поветрия, повсюду множились чудовища, и причиной их появления далеко не всегда становились козни волшебников. И до Аота доходили слухи, что Сзасс Тэм, вынудив своих врагов бежать из страны, не стал утруждать себя исправлением нанесенного ей ущерба. Теперь ему стало понятно, почему. Лич был слишком занят строительством Колец Ужаса и иными приготовлениями к ритуалу.

В результате значительная часть Лапендрара так и осталась пустошью, местами покрытой бледными перекрученными растениями, каких Аоту не доводилось раньше видеть, местами же полностью бесплодной. За состоянием дорог не следил никто. Они поросли травой и были размыты дождями, кое-где попадались карстовые воронки — свидетельства того, что большие торговые караваны больше не путешествуют по стране. На холмистой равнине, которая по мере приближения к скалам Первого Откоса поднималась все выше, иногда попадались осыпающиеся руины.

Однако провинция не была полностью заброшена. Кое-где Аот замечал поля, засеянные нормальными пищевыми культурами, в которых ещё нуждались некоторые жители Тэя. Но даже их обрабатывали не крестьяне — в земле бездумно ковырялись зомби, чьи хозяева, скорее всего, давным-давно сбежали, получив известия о приближающейся армии.

Он говорил Барерису правду. После нескольких первых лет, проведенных в изгнании, он совершенно перестал скучать по Тэю. На чужбине ему жилось куда лучше. Но все равно здесь был его дом, и этого ничто не сможет изменить. Хотя соседи и считали Тэй государством, до основания пропитанным злом, многие граждане этой страны вели благополучную, спокойную жизнь. Было… неприятно увидеть её в столь плачевном состоянии.

— Что не так? — спросил Джет, почувствовав его мрачное настроение.

— Только погляди, во что превратился Тэй после того, как я его покинул.

— А у тебя был выбор?

— Да не особо.

— Мог бы ты что-нибудь изменить, если бы остался?

— Почти наверняка — нет.

— Тогда ты терзаешь себя понапрасну. Хватит!

Аот улыбнулся.

— Твоя бабушка сказала бы то же самое.

— Это потому что грифоны мудры, а вы, люди, вечно тревожитесь о всяких глупостях. Взгляни! Там тоже вражеские разведчики?

Приглядевшись, Аот решил, что Джет ошибся. Четверо мужчин и две женщины выглядели истощенными, оборванными и осунувшимися. Только трое из них имели при себе кое-какое примитивное оружие, остальные же были безоружны. И, что самое главное, они совершенно открыто приближались к колонне солдат, за которой тянулись клубы пыли.

Сопровождавшие войско всадники устремились им навстречу. Барерис заставил своего грифона снизиться. Наверное, он хотел поручиться за новоприбывших и проследить, чтобы им не причинили вреда.

— Это повстанцы, — произнес Аот.

По мере продвижения вглубь страны все больше и больше местных жителей присоединялись к их армии. Высоко паря в небесах, Аот наблюдал за ними, но, лишь опустившись с Джетом на землю, увидел, насколько они взволнованы и преисполнены лихорадочной надежды.

Маларк пробормотал заключительные слова, и в воздухе заструилась магия. Он подумал, не наложить ли это заклинание ещё раз, но затем решил, что не стоит. Было чрезвычайно важно, чтобы никто не смог обнаружить пустую маленькую комнатушку, где находились его припасы, но наверняка трех заклинаний скрытности для этого более чем достаточно.

И теперь, когда его убежище оказалось в безопасности, настало время выйти на охоту.

Он натянул чешуйчатые желтые рукавицы с иззубренными черными когтями. Едва ли ему требовалось подобное оружие для победы в рукопашной схватке, но эти перчатки, некогда сотворенные каким-то заклинателем из шкуры, содранной с рук демона, все ещё пропитывала отрава Бездны, и это поможет замаскировать его действия.

Благодаря кожаной головной повязке с украшением из горного хрусталя темнота не являлась преградой для его зрения. Маларк выскользнул из комнаты и углубился в лежащий перед ним лабиринт покоев и коридоров. Он не терял бдительности, хотя и сомневался, что поблизости кто-то был. Только не здесь. По слухам, внизу, под его ногами, обитали ужасающие чудовища, некоторые их которых скрывались там с самого начала времен, а другие же были подселены Сзассом Тэмом, чтобы охранять первых. Наверху располагались возведенные давным-давно сгинувшими зодчими Цитадели кладовые, заклинательные покои, темницы и погреба, которые нынешние обитатели крепости приспособили для своих нужд. Но по этому пустующему этажу, который находился слишком глубоко и потому не представлял для людей никакого интереса, проходило нечто вроде границы между убежищами монстров и обитаемыми помещениями.

Добравшись до лестницы, Маларк направился наверх.

Спустя какое-то время он заметил слабый, колеблющийся зеленоватый отсвет вечных факелов — верный признак того, что он приближается к самому нижнему из обитаемых уровней. Сойдя с лестницы, Маларк двинулся вперед. Негромко произносимые слова заклинания привели его в склеп, состоящий из нескольких комнат. Стены одной из них украшали замысловатые цветочные узоры, выложенные из костей рук, второй — ног, а третьей — позвонков.

В последней же зале склепа, декорациями которой служили ухмыляющиеся черепа, стоял некромант, вскинув посох и закрыв глаза. Вероятно, этот волшебник восхищался Сзассом Тэмом, поскольку, как и лич, он не стал по обычаю мулан выбривать голову целиком, а оставил небольшую козлиную бородку.

— Привет, — произнес Маларк.

Глаза некроманта распахнулись, и он запнулся. Маларк почувствовал, как некая невидимая сущность, удерживаемая его заклинанием, бьется, словно пойманная в сети рыба, пытаясь выбраться на свободу.

— Ваше Всемогущество, — произнес бородатый волшебник и начал опускаться на колени.

— Прошу тебя, — остановил его Маларк, — не надо. Ты же не хочешь выказывать почтение тому, кто намеревается тебя убить?

Выпрямившись, некромант уставился на него. Судя по его виду, он решил, что его коллега шутит, но все же не был в этом настолько уверен, чтобы засмеяться.

— Повелитель?

— Мне нужно начать здесь череду убийств, и лучше уж первым окажешься ты, чем какой-нибудь слуга. Это и рискованней, и произведет более сильное впечатление.

Некромант сглотнул.

— Я не понимаю.

— Тебе нужно понять лишь одно — я не собираюсь пользоваться магией. Если начнешь сейчас, то, возможно, успеешь сотворить какое-нибудь заклинание прежде, чем я до тебя доберусь, — с этими словами Маларк устремился вперед.

Некромант прорычал слово силы и вскинул руку. С кончиков его пальцев сорвался сгусток тьмы. Взбурлив, он превратился в нечто вроде двуручного меча из множества скрежещущих зубами челюстей, соединенных рядами иззубренных клыков. Завывая и бормоча на каком-то инфернальном наречии, клыкастый клинок устремился к Маларку.

Бывший монах поднырнул под его рубящий тяжелый замах, и, снова выпрямившись, двумя взмахами когтистых перчаток вырвал некроманту глаза и гортань. Выронив посох, со стуком упавший на пол, волшебник завалился на спину.

Маларк развернулся, готовясь защищаться от клыкастого меча, но увидел, что в этом нет нужды. Лишившись направлявшей его воли создателя, оружие просто зависло в воздухе.

Но Маларк все же решил, что лучше как-нибудь заглушить его завывания. Разнообразные вопли частенько разносились по этим склепам, но подобный звук все же мог привлечь ненужное внимание. Он произнес заклинание развоплощения, и меч исчез.

Затем Маларк опустил когтистый палец в кровь некроманта и принялся разрисовывать украшавшие комнату черепа символами Шар, Сирика и Груумша — божеств, поклонение которым в Тэе Сзасс Тэм запретил по условиям своего договора с Бэйном. Ещё одна уловка, чтобы сбить наблюдателей с толку.

Лаллара смерила Аота хмурым взглядом.

— В чем дело? — резко спросила она.

Вообще-то, она с радостью откликнулась на его просьбу собраться в командном тенте на совещание с остальными зулькирами, Барерисом и Зеркалом. После очередного долгого дня, проведенного в седле, её спина и бедра ныли, и её довольно скоро начало тошнить от неряшливых слуг и беглых рабов, которые лезли к ней с благодарностями и восхвалениями, протягивая потрепанные самоделки и безделушки. То, что подобное отребье вообще осмеливалось к ней приближаться, наглядно свидетельствовало о том, как низко пал мир.

Но ей категорически не нравилось, что тот, кто некогда клялся служить совету зулькиров, указывает ей, что делать.

Аот уставился на неё в ответ.

— Очевидно, бунтовщики считают, что вы здесь, чтобы свергнуть Сзасса Тэма и восстановить в Тэе старые порядки. И вы поддерживаете это мнение.

— Если их заблуждения заставляют их из кожи вон лезть, чтобы нам помочь, почему бы этим не воспользоваться? — спросил Самас Кул. Как обычно, он вразвалку сидел на своем парящем троне, держа в одной руке булочку с грецким орехом, и в другой — чашку. Когда он протискивался внутрь палатки, громоздкое устройство задело край двери, и шатер не обрушился лишь чудом.

— Потому что они наши союзники, — произнес Аот, — и заслуживают знать правду. Что мы покинем страну после того, как уничтожим Кольцо Ужаса.

Неврон фыркнул.

— Союзники.

— Да, — сказал Аот, — союзники. Не подданные. Вы не имеете права претендовать на роль их сюзеренов после того, как сбежали из страны прежде, чем хоть один из них вообще появился на свет.

Лазорил сложил пальцы пирамидкой.

— Они могут думать что угодно, но, присоединившись к нам, они станут сражаться за свой единственный шанс на выживание. Разве это не единственное, что имеет значение?

— Полагаю, ты прав, — произнес Аот. — И, думаю, если мы все им объясним, они окажутся способны это понять.

Расправившись с булочкой, Самас Кул облизал испачканные сахарной глазурью пальцы.

— А в чем выгода? Зачем рисковать?

Аот сделал глубокий вдох.

— Очевидно, я выразился не вполне ясно. Я лично прослежу за тем, чтобы они узнали правду. И сообщаю вам об этом исключительно для того, чтобы наши заявления не противоречили друг другу. Для воинской морали окажется не очень хорошо, если могущественных зулькиров поймают на лжи.

— Ты этого не сделаешь, — произнес Лазорил. — Мы запрещаем.

— А мне плевать, — ответил Аот.

— Но ты взял наши деньги! — воскликнул Самас.

— Да, — согласился коренастый боевой маг, чьи сияющие голубые глаза светились в полумраке. — Вы могли позволить себе такие траты, и мои люди заслуживают вознаграждения. Но это война отличается от тех, в которых мы обычно принимаем участие. Мы сражаемся не за плату, а за свою жизнь, и, возможно, судьбу всего мира, и, если бы не мы с Барерисом и Зеркалом, вы четверо никогда не узнали бы о нависшей над нами угрозе. Поэтому я не буду исполнять ваши приказы, если не согласен с ними. В общем и целом, на время этой кампании можете считать меня ровней.

Лаллара ощутила гнев, который, к её удивлению, был смешан с невольным изумлением. Этот ублюдок-рашеми знал, что они в нем нуждаются, и пользовался этим на полную катушку. Конечно, это не помешает ей или остальным зулькирам сурово покарать его после окончания войны, но все же его дерзость была практически достойна восхищения.

Когда стало понятно, что бунтовщики хотят поприветствовать зулькиров, те сотворили из земли импровизированный помост и осветили его исходящим ниоткуда алым светом. Сейчас архимагов здесь не было, равно как и их кресел, но, когда повстанцы узнали, что Барерис хочет им кое-что сказать, оборванные, изнуренные люди снова начали стекаться к холму. Стоя рядом с Зеркалом и Аотом, бард наблюдал за их сборами.

— А зулькиры в чем-то правы, — произнес он. — Эти люди, возможно, сражались бы отважнее, если бы в их сердцах оставалась надежда.

— Возможно, — ответил Аот.

— Тогда зачем ты настаиваешь на том, чтобы рассказать им правду?

Боевой маг пожал плечами.

— Кто знает? Я подозревал, что возвращение в Тэй плохо на меня повлияет. Возможно, я не могу судить беспристрастно. Или же я сам слишком много времени провел в роли ничего не знающей пешки совета.

Практически невидимый сейчас Зеркало, о чьем присутствии говорило лишь ощущение смутной угрозы и зарождающейся головной боли, произнес:

— Это правильное решение — открыть им истину.

Аот ухмыльнулся.

— Вот как считает святой воитель? Какая неожиданность, — он перевел взгляд своих светящихся глаз на Барериса. — Я прекрасно понимаю, что нам нужны эти люди. Они ходят на разведку, знают, где достать припасы и чистую воду. Они изучили страну и наблюдали за Кольцом Ужаса с того момента, как некроманты начали его возводить. Но все равно я не боюсь рассказать им правду, так как уверен в том, что ты сможешь убедить их остаться и сражаться. Ты весьма красноречив и воевал бок о бок с их отцами и дедами, в то время как остальные противники Сзасса Тэма бежали из страны. Ты их герой.

Барерису, которому уже говорили подобные вещи раньше, эти слова, как и обычно, показались насмешкой.

— Я? Герой? Я не смог защитить ничего из того, что было мне действительно дорого. Но я приложу все силы, чтобы убедить этих людей, — судя по всему, здесь уже собралось большинство повстанцев, если не все, и, поднявшись на насыпь, бард начал свою речь.

Идея повлиять на разумы своих слушателей казалась ему соблазнительной. Но, возможно, некоторые из них не поддадутся его чарам или же стряхнут их с себя через день или два, и тогда бунтовщики, поняв, что их подло использовали, точно разбегутся. Кроме того, он обнаружил, что не в силах заставить себя манипулировать этими людьми столь же явно, как он некогда манипулировал Аотом, в особенности сейчас, когда боевой маг пристально за ним наблюдал.

Поэтому Барерис лишь вплел в голос магию, чтобы казаться мудрее и убедительней, но ничего больше.

Первым делам он исполнил просьбу Аота и поведал собравшимся правду. Энтузиазм повстанцев увял на глазах. Затем он снова акцентировал внимание на том, что, несмотря на это, было жизненно необходимо продолжать борьбу. Ведь, хоть победа и не повлечет за собой свержение ненавистного режима, она позволит им выжить.

Стоявший в первых рядах мужчина сплюнул на землю. Некогда один из некромантов или его прислужников отрезал ему нос, и теперь он прятал свое уродство под грязным платком, обмотанным вокруг нижней части лица. Ткань его колыхалась в такт дыханию.

— Мне нет дела до того, буду ли я жить или умру! — воскликнул он.

— Мне знакомо это чувство, — произнес Барерис. — Я и сам думал так же на протяжении сотни лет, так что не мне судить, прав ты или нет. Но оглядись вокруг и посмотри на своих товарищей. Хоть им и грозят пытки и казнь, они презрели эти опасности и сейчас стоят здесь, бок о бок с тобой. Разве их жизнь не стоит того, чтобы за неё бороться? А, если тебе и этого недостаточно, — продолжил бард, — я дам тебе ещё одну причину — месть! Когда мы захватим Кольцо Ужаса, то убьем каждого некроманта, кровавого орка и гуля, которые окажутся внутри. Признаю, до самого Сзасса Тэма нам не добраться, но мы разрушим его заветную мечту, помешаем его планам и нанесем ему такой удар, подобного которому ему раньше никто и никогда не наносил. И когда-нибудь настанет день, когда бунтовщикам действительно удастся сбросить его с престола и уничтожить. Да, это произойдет не в этом году и не в следующем, и совет зулькиров, возможно, не окажет нам поддержки, но произойдет. Эта осада — лишь начало. Представьте, что мы сможем сделать с оружием и магией, которую добудем в Кольце Ужаса. Как весть о победе привлечет в наши ряды множество новых людей. Мы наконец станем настоящей армией!

Окинув взглядом толпу, он по выражениям лиц собравшихся и их изменившейся осанке увидел, что решимость к ним возвращается. Бард сделал вдох, намереваясь продолжить свою речь, но замер, увидев внезапно возникшую за спинами повстанцев массивную фигуру.

Ростом это четырехрукое чудовище не уступало огру, на его морде с волчьей пастью, полной игольно-острых зубов, горели алые глаза. Барерис знал, что его чешуйчатая шкура на самом деле имела темно-пурпурный оттенок, похожий на цвет самых темных сортов винограда, но в ночи она казалась черной.

— Сколько же здесь отважных маленьких ягнят, — насмешливо протянул Тсагот. — Но предупреждаю вас — в Кольце Ужаса полно волков.

Он схватил молодую девушку-рашеми и, щелкнув клыками, откусил ей голову. Из обрубка шеи хлынула кровь. Развернувшись, демон-вампир взмахом когтистой лапы выпотрошил одного из мужчин. Сжимая короткий меч, третий повстанец набросился на кровавого изверга со спины, но тот развернулся и уставился ему в глаза. Мечник вонзил острие клинка себе в горло.

Расталкивая людей в стороны, Аот бросился к врагу, а Джет с Зеркалом устремились к Тсаготу по воздуху. Стоявший в стороне Гаэдинн с почти сверхъестественной скоростью натянул тетиву и приготовился стрелять. Тем временем Барерис выхватил клинок и запел. Мир вокруг него рассыпался на части и тут же возник снова, и, перенесшись через пространство, бард оказался прямо перед своим давним врагом.

Демон-вампир расхохотался, демонстрируя окровавленные челюсти.

— Слишком медленно, певец, — произнес он и исчез.

Барерис сделал выпад, но его клинок пронзил лишь воздух. Значит, Тсагот не просто стал невидимым — он воспользовался одним из своих умений и куда-то переместился. Стрела Гаэдинна пронеслась через то место, где только что находилась его голова.

Оставаясь настороже, Барерис двинулся вперед, поворачиваясь в разные стороны, и пропел заклинание, наделившее его совиным зрением.

Чья-то рука опустилась на его предплечье. Вздрогнув, Барерис резко развернулся, пытаясь одновременно высвободиться и пустить в ход клинок, но увидел, что это был Аот.

— Все кончено, — произнес капитан наемников.

— Откуда ты знаешь? То, что он убежал, вовсе не означает, что он убежал далеко.

— Но так и есть. Включи мозги. Ни один одиночка, даже Тсагот, не станет задерживаться надолго в центре вражеской армии.

— И все же я проверю.

— Нет, — произнес Аот мягким, но стальным тоном. — Ты не станешь этого делать. Ты поднялся на эту кучу грязи, чтобы вдохновить собравшихся здесь людей, и это работало, пока появление Тсагота их не переполошило. Тебе нужно вернуться и продолжить свою речь. Иначе все твои труды пропадут втуне, и это будет значить, что кровопийца победил. Ты такого исхода хочешь?

Дрожа, Барерис закрыл глаза и усилием воли постарался обуздать обуревающие его ненависть и ярость. Попытался думать о чем-то, кроме умирающей Таммит, которую он сжимал в объятьях, в то время как море Аламбера разъедало её плоть, подобно кислоте.

— Я вернусь, — наконец произнес он.

Аот приказал увеличить количество часовых и попросил Лаллару и её подчиненных наложить на их стоянку защитные заклинания на случай возвращения кровавого изверга. Затем он вернулся к центру лагеря, где Барерис все ещё продолжал обращаться с речью к повстанцам, для пущего эффекта размахивая обнаженным клинком. В алом свете его лезвие казалось покрытым кровью.

Если Аот хоть немного разбирался в умонастроениях толпы — хотя ещё бы ему в этом не разбираться после целого столетия руководства — слова барда возымели нужный эффект. Повстанцы больше не рассматривали появление кровавого изверга как ужасное предвестие кошмара, что ожидает их в будущем. Теперь это казалось лишь провокационной выходкой, призванной вывести их из себя.

Аот подошел к Зеркалу.

— Хвала богам за его золотой язык, — пробормотал он еле слышно.

— Плохо, что Тсагот здесь, — ответил призрак. — Теперь нам придется присматривать за нашим братом, чтобы старая вражда не толкнула его на какой-нибудь необдуманный поступок.

— Если ты не заметил, некоторое время назад я сам себя возвел в ранг действующего зулькира. Мне тут за целой армией нужно «присматривать». Барерис знает, что стоит на кону. Уверен, все будет в порядке.

Стоя на стене над главными воротами Кольца Ужаса, Маларк смотрел на юг. Ему было проще даже в мыслях называть себя этим именем, нежели думать о себе, как о «созданном с помощью магии двойнике настоящего Маларка», тем более что тот находился сейчас очень и очень далеко. Где-то там, в ночи, была армия Совета. Возможно, они уже находились на расстоянии дневного перехода от крепости. По донесениям разведчиков и прорицателей он составил довольно точное представление о её размерах и составе, но ему все равно не терпелось собственными глазами увидеть столь могучую орду убийц и стать свидетелем грандиозной резни между ними и защитниками замка.

Перед ним возникла темная высокая фигура. Рефлекторно Маларк почти незаметным для постороннего наблюдателя движением слегка изменил положение ног, готовясь к схватке, хотя и понял, что это был Тсагот. Как и ожидалось, кровавый изверг прибыл для доклада.

— Как все прошло? — спросил у него Маларк.

— Анскульд и другие стали свидетелями моих убийств. Одной из моих жертв оказалась молодая, темноволосая девушка-рашеми, симпатичная по человеческим меркам.

— Прекрасно. Тебя мучит жажда? Я могу вызвать импа, чтобы ты перекусил, — хотя Тсагот на службе у Сзасса Тэма обычно бывал вынужден довольствоваться кровью смертных, он предпочитал питаться существами, обитавшими в высших мирах.

Кровавый изверг смерил его гневным взглядом алых светящихся глаз.

— Я не собака, чтобы ты бросал мне кости.

Маларк предпочел промолчать о том, что, когда Тсагот с его волчьей мордой так скалил клыки, сходство определенно прослеживалось.

— Разумеется, нет. Ты — мой ценный союзник, и я просто пытаюсь проявить гостеприимство, — произнес он. Тсагот хмыкнул. — Что же тебя беспокоит? Все же прошло гладко.

— Когда я прибыл, бард обращался к повстанцам с речью. Он говорил им о том, что Сзасс Тэм строит какие-то безумные планы по уничтожению всего мира.

— Ах.

— Это так?

Маларк подумал, не стоит ли ему опровергнуть эти слова, но решил, что ложь едва ли успокоит подозрения кровавого изверга.

— Я бы не назвал их «безумными», но в целом все так и есть. Прошу, никому больше ни слова, — хотя, даже если бы Тсагот и стал распускать язык, большинство охранников Кольца Ужаса просто не поверили бы ему или не поняли, что он вообще имеет в виду. Вдобавок на них также были наложены чары, которые заставили бы их исполнять свой долг при любых обстоятельствах. И все же пугать их будет бессмысленно и жестоко.

Тсагот вздрогнул, словно решил, что спокойная просьба Маларка является беспрекословным приказом.

— За прошедшие сто лет я хорошо проявил себя на службе? — спросил кровавый изверг.

— Полагаю, это был риторический вопрос. Ты — один из величайших героев нашего господина.

— Я из кожи вон лез в надежде, что когда-нибудь он позволит мне вернуться на свой родной план. Если хочешь, чтобы я продолжал в том же духе, то дай мне слово, что, когда мы победим, ты отошлешь меня домой.

Маларк вздохнул.

— Полагаешь, что, покинув Фаэрун, окажешься в безопасности? Вынужден сказать тебе, что ты сильно ошибаешься.

Тсагот фыркнул.

— Я знаю, что Сзасс Тэм способен наломать немало дров, но сомневаюсь, что он когда-либо будет угрожать существованию этой маленькой грязной вселенной. Его магия не сможет оказать влияние на все миры, которые её составляют.

— Но во время Магической Чумы уже произошло нечто подобное.

— Так говорят, но я предпочту рискнуть.

— Ладно, будь по-твоему. Когда замок окажется в безопасности, я верну тебя в Бездну. Итак, тебе ясна твоя следующая задача?

— Да. Зулькиры разбили лагерь где-то неподалеку от озера. Когда представится случай, я буду охотиться на девушек-рашеми и топить их, чтобы их смерть напоминала гибель Таммит Ильтазиарры.

— Именно.

— И все же я не понимаю, зачем тратить столько сил на то, чтобы вывести Барериса Анскульда из себя и лишить его самообладания. Он — всего лишь солдат, один из многих.

— По-своему он добился не меньших высот, чем ты сам. Уверен, что Аот с зулькирами сделают его командиром одного из отрядов, и, в любом случае, эта забава — лишь незначительный элемент моего плана. Когда осада начнется, ты получишь иные задания, более достойные твоего положения.

— Хорошо. Как пожелаешь, — Тсагот заколебался. — Скажи мне ещё одну вещь.

— Да?

— Если тебе все известно, почему ты столь охотно служишь Сзассу Тэму?

— Из-за обещания идеальной красоты и идеального покоя.

— Не понимаю.

Маларк улыбнулся.

— Никто не понимает. Иногда я чувствую себя поистине одиноким.