Недоступная девственница

Глава 2

Старший официант ресторана «Легенда» стоял в дверях кухни и наблюдал за посетителями. А поскольку помещение ресторана имело форму буквы L и двери кухни находились в самом углу, позиция была удобна для наблюдения.

Официанта звали Рауль, и зарабатывал он очень недурно. «Легенда» была дорогим рестораном. Здесь любили клиентов и относились к ним с почтением. В отличие от большинства ресторанов в Сохо, столы здесь стояли на значительном расстоянии друг от друга, а стулья были сконструированы так, чтобы посетитель чувствовал себя удобно на протяжении всей многочасовой трапезы и ни на секунду не отвлекался от ее прелести. Умелый же декор создавал в зале атмосферу спокойствия.

Рауль знал имена более половины посетителей, сидевших в тот вечер за столиками, и выделял завсегдатаев среди прочей публики.

Взгляд Рауля пробежал по столикам и остановился на компании из четырех человек, сидевших в углу зала. После продолжительного отсутствия снова появилась мисс Блейз. Как обычно, в сопровождении мистера Гарвина.

Раулю была симпатична эта странная пара. Характерный выговор кокни мистера Гарвина многих вводил в заблуждение, но манеры его были безупречны, как и чувство стиля, хотя он даже не делал попыток его продемонстрировать. Иногда мисс Блейз появлялась здесь с другими сопровождающими, и при этом часто присутствовал мистер Гарвин, но спустя несколько недель или даже месяцев новый сопровождающий исчезал, и они снова приходили сюда вдвоем.

Конечно же, мистер Гарвин не был кавалером мисс Блейз в интимном смысле, Рауль был абсолютно в этом уверен. Интуиция еще ни разу не подводила его, и он уже давно пришел к выводу, что связь мисс Блейз и мистера Гарвина не поддается классификации.

Рауль оценивающе посмотрел на незнакомого молодого человека в их компании. Судя по доносившимся обрывкам разговора, он был врач. Честно говоря, это был не тот клиент, которому следовало бы улыбаться. Дешевый, скверно сидящий костюм. Голос негромкий, но достаточно пронзительный. Кроме того, мужчина был неуклюж. Уже успел уронить нож и пролить полбокала вина. Странный компаньон для мисс Блейз. Судя по всему, не любовник… Хотя… Возможно, этот тип нравится ей своей простотой. Да, видимо, так оно и есть. Ей должны нравиться экзотические типы, это такая большая редкость.

Четвертый член компании не производил вообще никакого впечатления. Даже Рауль не мог припомнить, видел ли его раньше. Совершенно незапоминающееся лицо человека средних лет — лицо со словно застывшим любезным выражением, как у лакея. Нервный маленький человечек по имени… как же мисс Блейз обратилась к нему? Фрейзер? Да, мистер Фрейзер. Рауль мысленно вычеркнул его из списка как объект, не представляющий интереса для наблюдения.

Если бы Джек Фрейзер знал, что о нем думает Рауль, он был бы доволен. Впрочем, мысли Рауля не имели никакого значения, важно было лишь то, что спустя много лет Фрейзер все еще не разучился изображать из себя именно ту личность, какая ему требовалась. И на самом деле Фрейзер дважды обедал здесь вместе со своим начальником сэром Джеральдом Таррантом, который курировал ничем не примечательный отдел в министерстве иностранных дел — отдел, сотрудники которого работали во всех частях света и работа которых была всегда засекреченной, часто — беспощадной и жестокой, ибо все они участвовали в сложной невидимой войне разведок и контрразведок.

Много лет Фрейзер был действующим агентом, но затем его перевели на канцелярскую работу, заместителем Тарранта. Все эти годы любезное и незапоминающееся лицо, которое он демонстрировал окружающим, служило ему прекрасную службу. Но это был жесткий, безжалостный человек, который в прошлом много и хладнокровно рисковал, выполнял самую страшную работу и не знал поражений.

При всем своем опыте Рауль не мог разглядеть действительности, скрывавшейся за этим фасадом. Его мысли лишь коснулись Фрейзера и тут же поспешили дальше.

Рауль перевел взгляд на другие столы. Завсегдатаи с гостями, несколько новых лиц. Ничто не привлекало внимания… за исключением, может быть, троих, которые уже почти закончили обед и сейчас приступали к бренди и сигарам.

Один из них вполне устроил бы Рауля в качестве постоянного клиента, хотя хозяином за столиком был явно не он. Великолепный дорогой костюм, хорошо поставленный голос, приятные черты лица — все свидетельствовало о безукоризненном воспитании. Странными казались лишь серебристые волосы. Скорее всего, преждевременная седина, поскольку загорелое лицо принадлежало совсем молодому человеку. Другой посетитель был совсем иным. Плотный, с грубым лицом и весьма сомнительными манерами. Любитель вина. Иностранец, но откуда именно — сказать трудно. Коротко стриженные волосы и коричневое лицо. Бычья шея, резкие жесты, жесткое лицо…

Столик заказывал мистер Брюнель. В этом человеке не было ничего особенного, по крайней мере ничего, на что Рауль мог указать конкретно, но он чувствовал себя в его присутствии неуютно. Даже странно, ведь мистер Брюнель был почти что карликом. Четыре фута девять дюймов, не больше. Но сложен очень пропорционально. По оценке Рауля, немного за пятьдесят. Красивая голова с зачесанными назад густыми темными волосами. Дорогая одежда, прекрасно сидит. Великолепные манеры, всегда спокоен, но при этом уверен в себе. Спорить с таким человеком никто не осмелится. Невозмутимое лицо, немигающий взгляд, тяжелые неподвижные веки. И все же было в этом спокойствии что-то… Рауль пытался подобрать слово… Да, что-то нездоровое. Спокойствие и неподвижность надгробного камня…

Рауль почувствовал раздражение. Одно дело — тщательная и придирчивая оценка клиентов, это весьма важно, но воображать себе Бог знает что — это совсем другое.

Радушно и вежливо улыбаясь, Рауль принялся обходить столики.

— Все в порядке, мисс Блейз?

— Чудесно! Спасибо, Рауль.

— Очень рад. Вас давно не было. Полагаю, ездили на юг?

— Да, только вернулась из Танзании.

— Надеюсь, поездка была интересной. Рад видеть вас снова, мадам.

— Благодарю вас, Рауль.

Рауль поклонился Уилли Гарвину, Модести и удалился.

Джайлз Пеннифезер изучал гору костей в своей тарелке.

— По-моему, ему не понравилось, как я обошелся с дуврской камбалой, — мрачно произнес он.

— По крайней мере, она уже была мертва, — удобно откинувшись на стуле, заметил Уилли, — я хочу сказать, что она все же отличалась от большинства ваших пациентов.

Джайлз рассмеялся.

— Здесь у меня уже нет ни малейшего шанса на хирургическую операцию. В Африке — пожалуйста, а здесь хирург, завидев на шее больного фурункул, сплавляет беднягу в Мидлсексскую больницу, где его оперирует какое-нибудь светило науки. Жаль. А мне бы так хотелось попрактиковаться. — Он повернулся к Модести. — Кстати, как твоя попка, дорогая?

— Джайлз, ровно неделю тебя это не интересовало. Ты выбрал очень удачный момент и, что приятно, задал вопрос внятно и громко.

— Ой, извини. И все же? Больше не болит?

— Все просто замечательно, — Модести перевела взгляд на Фрейзера и пояснила: — Слегка порезалась.

Фрейзер пожал плечами.

— Танзания, моя милая. Там так и норовят чиркнуть ножиком.

— Да нет же, — вмешался Джайлз, — это был вовсе не танзаниец…

— Джайлз, — оборвала его Модести, — мистер Фрейзер очень вежливо показал, что детали его не интересуют.

— Да? Понял. Он просто не захотел делать твою попу темой застольного разговора, да? Что ж, давайте о чем-нибудь другом. Но о чем? — Официант начал собирать тарелки, и взгляд Джайлза упал на останки камбалы. — Ну хотя бы о хирургическом вмешательстве. Знаете, впервые мне доверили скальпель еще в колледже — на анатомировании я препарировал руку. Точнее — предплечье.

— Левое или правое? — осведомился Уилли.

— До сих пор не знаю. Как только я приготовился сделать надрез, в глазах у меня потемнело, и я грохнулся в обморок. Очнулся на больничной койке, грудь перебинтована. Оказывается, я свалился прямо на скальпель и пропорол себе бок. Помню, как старый Мерридью сказал: «Еще дюйм вправо, Джайлз, и тысячи будущих больных были бы избавлены от ужасов вашего врачевания». Он, конечно, шутил.

Джайлз повернулся к Фрейзеру.

— А чем занимаетесь вы, старина? Если это, конечно, не слишком бестактный вопрос.

— Я государственный служащий.

— Правда? Как интересно!

— Безумно интересно. Особенно наша новая система сравнения показателей экспорта и импорта. С ума сойти, до чего захватывающая вещь.

Фрейзер склонил голову, словно благоговея при одной лишь мысли о новой системе.

— Что ж, здорово. Я не очень разбираюсь в таких вещах, — честно признался Джайлз, — но, может, вы попытаетесь объяснить мне эту новую систему?

Фрейзер замер и тупо уставился перед собой. Его обычно острый ум вдруг спасовал: так наивно и буквально воспринял Джайлз его слова.

Модести посмотрела на часы:

— Джайлз, ты не опоздаешь на дежурство?

— Что? О Боже! Мне уже пора лететь изо всех сил, — воскликнул Джайлз и встал. — Прошу простить меня. Спасибо, Уилли. Пока, мистер Фрейзер. Рад был с вами познакомиться. Модести, дорогая, если не будет ничего экстренного, вернусь примерно в пять утра.

Джайлз дотронулся до плеча Модести, улыбнулся и, размахивая руками во все стороны, направился к выходу.

Все молча посмотрели ему вслед. В какой-то момент левая рука Джайлза угрожающе приблизилась к тележке со сладостями, и Модести в ужасе поджала ноги, но все закончилось благополучно.

Уилли наклонился к Фрейзеру.

— Я недавно был с ним в «Долли», так он зацепился запонкой за волосы одной дамы. Оказалось, это парик. Я минут десять прятался в туалете.

— Куда он так помчался? — спросил Фрейзер.

— Его приняли дежурным врачом в частную клинику, — сказала Модести, — приняли на месяц, но сколько они смогут его там выдержать — не знаю. Единственное достоинство Джайлза как медика — он все же облегчает страдания своим больным.

— Вероятно, он пробуждает в них интерес к жизни — они лежат и гадают: что этот парень опрокинет в следующую минуту. Как я понимаю, он сейчас живет у тебя?

— Да, — ответила Модести, подозвала официанта и заказала кофе.

— Вероятно, я покажусь тебе бестактным, если спрошу: что ты в нем нашла? — задумчиво произнес Фрейзер.

— Даже очень бестактным. Но я не буду обращать внимания, поскольку сама задавала себе этот вопрос. Ответ прост: он очень милый человек.

Фрейзер хмыкнул.

— Милый человек… — медленно повторил он ее последние слова. — Ты не могла бы пояснить?

— Оставь его в покое, Джек, давай лучше поговорим о деле. Ты же понимаешь, раз мы пригласили тебя в такой дорогой ресторан, значит, нам что-то от тебя надо.

— А именно?

— Совет, намек. Какой подарок выбрать сэру Джеральду на его юбилей?

— О Господи! — Фрейзер с удивлением посмотрел на Модести. — Зря вы, ребята, так потратились. Тонкие намеки относительно приятных подарков — это не по моей части. Я даже не знал, что у Тарранта скоро день рождения.

— На следующей неделе. Если не ошибаюсь, он уже вернется из Штатов?

— Должен быть во вторник.

— Как раз. О чем только мы ни думали: клюшка для гольфа, спиннинг, картина, какой-нибудь антиквариат… Но все это не очень оригинально. Так что тебе придется принять в этом участие. В конце концов, он твой шеф, и ты должен знать его вкусы.

— А какого черта ты вообще решила сделать ему подарок? Чем он тебя так облагодетельствовал? Соблазнил такой работой, что всякий раз не знаешь, останешься жива или нет? Ты считала, сколько на тебе шрамов, которые можно было бы считать его визитными карточками?

— Со стороны может показаться, что ты ненавидишь старину Тарранта. А на самом деле дашь за него руку отрезать.

— Чушь. Просто так вышло, что он мой шеф.

— Да если бы его попытались отправить на пенсию, ты бы спятил от ярости!

Фрейзер опустил голову, в его глазах появилась горечь.

— Вы затронули очень деликатный вопрос, — медленно произнес он. — Я кое-что расскажу вам о Тарранте, хотя мне не следовало бы этого делать…

Он поднял глаза и внезапно замолчал: взгляд Модести Блейз был направлен куда-то в сторону.

— Уилли… — негромко позвала она.

В интонации Модести было нечто такое, от чего нервы Фрейзера напряглись. В расслабленной позе Уилли Гарвина, непринужденно откинувшегося на своем стуле, не произошло перемен, но взгляд его переместился в том направлении, куда смотрела Модести, и он слегка отодвинул стул.

Повернув голову, Фрейзер увидел троих мужчин, поднявшихся из-за столика в глубине ресторана, и мысленно выругался, изобразив при этом на своем лице улыбку.

Брюнель! А двое других — помощники Брюнеля, его телохранители и, когда в этом возникает необходимость, — исполнители приговоров.

Чанс что-то говорил, склонившись к уху патрона. Брюнель выслушал его, кивнул и в сопровождении помощников двинулся между столиками. Очень маленький рост не развил в нем комплекса неполноценности, его движения были легки и преисполнены чувства собственного достоинства.

Он остановился у их столика и чопорно поклонился.

— Мисс Блейз? Я — Брюнель.

Фрейзер заметил, что Модести смотрит на одного лишь Брюнеля, совершенно не обращая внимания на его спутников. Но за ними наблюдал Уилли Гарвин и, хотя его взгляд был абсолютно безразличным, Фрейзер видел, как Уилли подобрался, словно перед прыжком. Маловероятно, чтобы здесь, в «Легенде», начались боевые действия. Маловероятно, но все же возможно. В свое время Фрейзер и сам убивал, а однажды ему пришлось ликвидировать двойного агента в переполненном берлинском баре, и он воспользовался зажигалкой, в которую был вмонтирован баллончик с синильной кислотой. При нагреве свыше 89 градусов кислота превращается в пар. Фрейзер предупредительно чиркнул колесиком, когда агент вынул сигареты, и спокойно вышел. Никто не обратил внимания на человека, уткнувшегося лицом в стол.

— Кажется, вы знакомы с моими коллегами, — Брюнель сделал изящный жест рукой, — Адриан Чанс и Жако Муктар.

— Да, нас представили друг другу.

Улыбка Брюнеля была спокойной, как глаза и голос.

— Как мне сообщили, ваша встреча была не лишена интереса. Странно, что мы никогда с вами не виделись, мисс Блейз, хотя, конечно же, я много слышал о вас и о мистере Гарвине.

Брюнель бросил взгляд на Уилли, который, не подавая вида, что слышал эти слова, продолжал лениво рассматривать Чанса и Жако. Все молчали, и после непродолжительной паузы Брюнель повернулся к Фрейзеру.

— Любопытное собрание. Вот уж не ожидал, что мы так быстро встретимся снова, мистер Фрейзер. Как ваши дела?

Фрейзер заерзал, провел пальцем по тугому воротнику рубашки и смущенно улыбнулся:

— Неплохо, совсем неплохо. Еще немного покашливаю, но, знаете ли, такой холодный ветер…

— Не соблаговолите ли вы передать сэру Джеральду Тарранту, что я с нетерпением жду встречи с ним по его возвращении?

— Охотно, мистер Брюнель.

Фрейзер изогнул свою тонкую шею и кротко улыбнулся. Брюнель снова повернулся к Модести.

— Надеюсь, я прервал лишь дружескую встречу, а не деловое совещание с мистером Фрейзером?

— «Прервали» — это, по-моему, слишком сильно сказано.

Брюнель тряхнул головой.

— Я вас понял. Но самое сильное слово — это дело. Всегда. Мои коллеги полагают, что задолжали вам во время памятной встречи, и с радостью готовы заплатить по векселям. Я бы настоятельно советовал вам не обострять их чувство глубокой признательности, мисс Блейз.

— Но это же так просто. Напомните им, что я не приглашала их на свидание, и посоветуйте не иметь со мной дел.

— Ах, если бы все в жизни было так просто! Однако я отвлекаю вас от кофе. Было весьма приятно поговорить с вами, мисс Блейз. Позвольте пожелать вам доброго вечера.

Брюнель поклонился и направился к выходу. Двое других некоторое время продолжали молча смотреть на Модести. Взгляд Жако был холодным и безразличным, на лице Адриана Чанса появилось почти мечтательное выражение.

— Надеюсь, мне представится шанс показать вам кое-что интересное и запоминающееся, — сказал он тихо, словно сам себе, и широко улыбнулся.

Оба повернулись, как солдаты, и пошли за Брюнелем.

— Какая патетика! — Уилли закинул ногу за ногу. — Дешевый театр. Кофе еще остался, Принцесса?

— Кофе достаточно, Уилли. Давай чашку.

— Как я понял, ты где-то перебежала дорогу мальчикам Брюнеля, — осторожно сказал Фрейзер, — что произошло?

Модести вкратце сообщила суть дела. Когда она закончила рассказ, Фрейзер подул себе на ладонь.

— Тебе следовало бы покончить с ними, раз выпал шанс! Право, стоило. Они считают себя лучшей командой в нашем деле и весьма ревностно относятся к своему авторитету.

Модести пожала плечами.

— Теперь буду осторожнее, но, по-моему, они здесь вряд ли задержатся надолго. Если не ошибаюсь, они базируются на вилле Брюнеля в Руанде.

— Да, — Фрейзер кивнул, — неподалеку от границы с Танзанией. Многих вышвырнули из «черной» Африки, но к Брюнелю это не относится. Судя по нашему досье на него, он ведет себя там как удельный князь. Полагаю, таинственный человек со следами пыток, которого видел твой доктор Пеннифезер, сбежал именно оттуда.

— В нашем досье на Брюнеля нет зацепок? — спросил Уилли.

Фрейзер поморщился.

— У Брюнеля обширная сфера интересов, так что у нас много чего на него есть. Но мы не знаем, кто был тот человек, как выглядел и почему Брюнеля так интересовало, что он сказал перед смертью.

Уилли на мгновение задумался и сказал:

— По-моему, его пытал этот седой господин.

— Возможно. Или девушка.

— Девушка? — с любопытством спросила Модести.

— Да. Адриан Чанс и Жако Муктар — мускулы. Но на сцене присутствует еще и девица. Официально она считается приемной дочерью Брюнеля. Называет себя Лиза Брюнель. Можно сказать, настоящая красавица.

— Что значит «можно сказать»? — спросил Уилли.

— Она альбиноска. Белые волосы, чуть розоватые глаза. Пигментации почти нет. Как правило, носит темные очки.

Модести протянула портсигар, и Фрейзер взял сигарету.

— Хотела бы я знать, что он затевает сейчас, — Модести задумчиво крутила сигарету между пальцами. — Он решил, что мы обсуждаем с вами какое-то дело, и, похоже, ему это не понравилось.

Фрейзер мрачно кивнул.

— Я догадываюсь, о чем он подумал. Ты не собираешься прихлопнуть его в качестве подарка Тарранту? Вряд ли старик мечтает иметь его чучело у камина, но мысль неплоха.

Модести выпрямилась.

— Когда они появились, ты начал что-то говорить о сэре Джеральде, помнишь?

— Я хотел сказать, что его голова скоро покатится.

— Голова Тарранта?!

— Да.

Фрейзер стряхнул пепел с сигареты. Его глаза сердито сверкнули.

— В прошлом году мы немного урезонили красных в Сингапуре. Паршивая работенка, как, впрочем, большая часть того, чем нам приходится заниматься. Конечно же, местные власти дали нам неофициальное благословение, и все прошло очень гладко. За исключением того, что один бюрократ из их разведывательного управления дал письменное заключение о результатах операции — изложил на бумаге все детали, хронометраж каждого эпизода, даты, время, имена, короче — все. Каким-то образом этот документ попал к Брюнелю. Об этом узнала Москва и предложила ему хорошие деньги. Когда они дадут этим бумагам огласку, разразится скандал. Добропорядочные граждане разорутся о вмешательстве разведки во внутренние дела других стран, и тогда срочно понадобится козел отпущения. Им может быть только Таррант.

Модести нахмурилась.

— Ты сказал, Москва предложила ему деньги? Если Брюнель еще не продал бумаги, почему бы их не перекупить?

— Не получится. Брюнелю нужен список наших агентов в Праге. За это Москва его озолотит.

— И Брюнель рассчитывает, что Таррант сдаст ему своих людей в Чехословакии? — с недоверием спросил Уилли.

Фрейзер пожал плечами.

— Похоже, ты не знаешь, что сейчас происходит на верхних этажах разведки, Уилли. Наша игра с каждым днем все больше и больше напоминает биржу: обмен шпионами, заключение сделок. Ты покупаешь, продаешь — если, конечно, можешь себе это позволить. Или крадешь. А если не можешь украсть то, что тебе нужно, то крадешь что-то другое и, нажимая на необходимые рычаги, в конце концов находишь способ получить то, ради чего ты все это затеял.

— Таррант не станет разыгрывать чешскую агентуру, — слова Модести прозвучали как категорическое утверждение.

На лице Фрейзера появилось выражение досады.

— Полагаю, наши хозяева мечтали бы разделить твою уверенность. Им совсем ни к чему политический скандал, связанный с разведкой, да и горстку чехов не так уж сложно заменить другими. Но они не могут подтолкнуть Тарранта к этому шагу. Порой ему приходится жертвовать людьми, но, Боже праведный, он же не отдает их на заклание!

Уилли Гарвин потер подбородок.

— Не думаю, что, убрав Брюнеля, мы сможем радикально изменить ситуацию, — сказал он с сомнением.

— Это была всего лишь неудачная шутка, — Фрейзер раздраженно махнул рукой, — я мог бы быстро избавиться от него, но какой смысл, это все равно не поможет. Бумаги, вот что нам нужно.

— Ты уверен, что они не фальшивые?

— Настоящие, как алмаз «кохинор». Я видел их.

— Что-о? — Уилли недоверчиво уставился на него.

— Я видел их три дня назад, в доме на углу Уэлбери-сквер. Брюнель арендовал этот особняк на месяц. Мне предъявили эти бумаги, и я убедился, что они подлинные. Причем они показали не фотокопии, тогда б еще могли возникнуть сомнения, а те самые бумаги. Оригиналы. В тот момент мне хотелось лишь одного — умереть.

— А почему бы тебе не подставить Брюнеля? — спросил Уилли. — Арестуй его, скажем, за хранение или торговлю наркотиками, а потом иди и забирай свои бумаги.

— Я бы рад, дружок, — хмыкнул Фрейзер, — да боюсь, ничего не получится. Для хорошей подставки нужно задействовать очень много специалистов. Нет, это слишком шаблонно. Таррант вернется из Штатов, встретится с Брюнелем и скажет ему, что сделка не состоится. Затем сингапурские бумаги пойдут в Москву, здесь крепко запахнет горелым, и Таррант отправится за решетку.

— Где Брюнель хранит эти бумаги? В сейфе?

— Естественно. В сейфе особняка на Уэлбери-сквер.

— Значит, надо найти человека, который бы его вскрыл. Например, Питерсен, если он еще в Англии, или Блайми. По-моему, ты его раньше привлекал к такой работе.

— Провернуть такую работу, когда для подготовки всего пять дней? Даже не рассчитывай, Уилли. Подумай, сейф конструкции Бердака и Зейдлера. Полтонны бронированной стали и намертво вделан в стену. Когда-то особняк принадлежал старому де Грюилю, а после его смерти здание приобрела компания по торговле недвижимостью. Он держал в этом сейфе драгоценности на полмиллиона гиней.

Уилли отставил чашку и откинулся на стуле. Дело плохо, мрачно подумал он. В такой ситуации невозможно найти ничего утешительного, Принцессе тоже, кажется, не по себе. Он повернулся к Модести. Она сидела, опустив голову на сложенные руки, взгляд ее был задумчивый и немного сонный. Лоб прорезали две вертикальные складки, нижняя челюсть слегка выдвинулась вперед. Уилли почувствовал легкое возбуждение: он знал эту позу, знал это выражение лица.

— И Брюнель решил, что мы обсуждаем с тобой именно этот вопрос? — Модести повернулась к Фрейзеру.

— Не сомневаюсь, — он издал короткий смешок. — Что ж, по крайней мере, они проведут несколько бессонных ночей, ожидая твоих действий.

— Досадно! — Модести с силой провела ладонью по щеке. — Особенно если учесть, что у нас так мало времени.

Уилли довольно улыбнулся и махнул официанту, требуя счет. Фрейзер наклонился вперед и тихо прошипел:

— Модести, у тебя нет ни малейшего шанса. Этот дом напичкан сигнализацией по самую крышу. Чтобы вскрыть сейф, потребуется не меньше двенадцати часов.

Модести кивнула и, пока Уилли подписывал счет, убрала в сумочку портсигар и зажигалку. Когда Рауль пожелал им доброго вечера и удалился, Модести сказала:

— Допускаю, что это из области невозможного, но давай хотя бы оценим ситуацию на месте.

Она улыбнулась и щелкнула замком сумочки.

— В конце концов, если мы с Уилли справимся, это будет неплохое решение проблемы подарка Тарранту.