Неформат

Глава 11

«Доехала».

Она все-таки отправила Лене сообщение, едва зашла в галерею.

Не опоздала, хотя ураганом пришлось пронестись по пустой квартире, на ходу расколотив себе протеиновый коктейль и заскочив в душ. Волосы сушила так же, второпях и кое-как. И все же не жалела уже, что встретилась с Леней: кажется, ни разу в жизни она не ощущала себя настолько живой, соблазнительной и полной эмоций, как во время их поцелуя.

«Замечательно, мне стало спокойней. Значит, я тебя не загонял», ответ от Лени пришел так быстро, будто бы мужчина сидел и ждал, когда она напишет.

Это было приятно, очевидно демонстрируя его заинтересованность. Да и все, что Леонид ей в парке сказал… будоражило, вызывая взрыв чувств. Даже вспоминая, Ксеня сбивалась с дыхания… А ей сейчас холодная голова нужна: сводить с главным бухгалтером отчеты и баланс — не самое простое и любимое ее занятие. Надо бы пока отодвинуть эмоции, да и сами мысли об этом мужчине, в сторону.

И все же, прежде чем спрятать смартфон, она набрала еще одно сообщение, о смысле которого думала всю дорогу до работы. И прилично нервничала, между прочим, потому как неоднозначно все. Но ей нужен был совет и информация:

«У тебя, случайно, нет знакомых хороших адвокатов по семейному праву? Мне консультация, а, может, и помощь нужна», рискнула поинтересоваться у Лени. Ну, опыт же развода есть, судя по известной ей информации. «Вчера у Александра спрашивала, но у него все больше по бизнес-направлению и Уголовному кодексу специализируются. А мне независимые от моего мужа нужны. По понятным причинам, сама не знаю никого. Ольшевский посоветовал тебя спросить. А утром… отвлеклась:-)», — отправила, хоть и продолжала сомневаться.

«Есть. Хорошие. Сброшу сейчас контакты. Скажешь, что от меня, они в любой ситуации решение найдут. Я не знаю, с чем бы эти не справились. Мне помогли очень;-)», — так же быстро ответил Леня, что позволило Ксюше немного расслабиться.

Да и «тон» его ответа, если так о сообщении в мессенджере можно говорить, обнадеживал. По крайней мере, она надеялась, что он не решит, будто это «внезапное» решение как-то связано с ним… Ну, в том плане, что Ксюша вдруг вздумала на самого Леонида какие-то далеко идущие планы выстроить после одного поцелуя. Потому и волновалась. Однако, что-то открытое и простое, что было в их общении изначально, дало ей необъяснимую уверенность — узнать можно. Кажется, не ошиблась.

«Спасибо! Ты мне дал надежду:-)», действительно обрадовавшись, поблагодарила Ксюша.

«Ты мне сейчас тоже;-) Даже больше, чем в парке)))», «отозвался» Леня, отчего Ксюша рассмеялась в голос, вызвав удивленное внимание администратора и продавца галереи, которые как раз готовились к открытию. Вот, а она боялась его спугнуть…

— Здравствуй, Ксения.

Маму в гости она не звала. По-честному, Ксюша и звонила ей не чаще пары раз в неделю, искренне тяготясь тоном общения, так и не изменившегося со времен ее детства. Она все еще не достигла того статуса в глазах Елены Максимовны, когда ее успехи были бы признаны именно успехами, зато от нее регулярно требовали «долга» и «ответственности» по отношению к родительнице, а выслушивать эти упреки каждый раз вообще не хотелось. Потому Ксюша искренне удивилась, увидев мать на пороге квартиры, когда пришла домой: та открыла ей дверь.

Марго, так же вышедшая ее встречать, за спиной бабушки выразительно закатила глаза, явно показав маме, что и сама «очень рада» сюрпризу. Видно, успела уже получить свою порцию нравоучений от бабушки. В отличие от родителей Максима, мама Ксюши так и не сумела найти с внучкой общий язык, стоило Марго выйти из грудничкового возраста. Впрочем, не то чтобы Ксению такое удивляло. Она с этой женщиной росла, в конце концов.

— Привет, мамочка, — Маргарита чмокнула ее в щеку, просочившись сквозь «преграду» бабушки. — У меня все хорошо, ничего не получила, пообедала. Пошла делать уроки, — быстро отчиталась дочь, пока Ксюша снимала пальто.

И, вернув на место беспроводные наушники, с которыми последние полгода не расставалась практически, уткнулась в экран нового смартфона, явно переписываясь с кем-то из подруг. Махнула Ксюше даже с каким-то ободрением, но, точно не желая продлевать общение с бабушкой, исчезла в направлении своей комнаты.

— Хорошо, солнышко, — только и успела отозваться ей в спину Ксюша. После чего повернулась к матери.

Хотя, положа руку на сердце, предпочла бы, подобно дочери, куда-то исчезнуть. И от наушников с грохочущей музыкой не отказалась бы.

— Здравствуй. Как дела? Решила в гости зайти или что-то случилось? — мало понимая, с какой такой радости мама без предупреждения приехала, поинтересовалась Ксюша.

Мать смотрела на нее внимательно, сурово и даже недовольно. Чуть прищурившись, словно демонстрируя легкое осуждение. Впрочем, такое выражение лица было ей всегда присуще, так что Ксюша не очень удивилась.

— Ты не очень хорошо выглядишь, Ксения. Опять из-за работы запустила себя? Поправилась, нет? — смерив ее этим взглядом с ног до головы, отозвалась мать, поджала губы.

В общем, потому Ксюша не особо часто в гости мать и звала, ага. И пусть знала вроде, что все с ней нормально, и выглядит хорошо, а кольнуло внутри. Вспомнились и бутерброды с колбасой, и шоколадные десерты. Стало гадко, что мать так разговор завела.

— Спасибо, всегда приятна поддержка родных, — и не хотела, а огрызнулась, будто подросток, хоть и прикусив по итогу язык. — А работы всегда много, — уже нейтрально отозвалась Ксюша, проходя в кухню и моя руки, стараясь унять раздражение простыми действиями.

Елена Максимовна на ее иронию отреагировала лишь еще более недовольной миной.

— Поддержка родных? — пожалуй, даже гневно переспросила она, удивив Ксюшу. — Это ты о поддержке говоришь? Мне Максим звонил, — тут мать сделала паузу, словно стараясь подчеркнуть всю степень своего недовольства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И? — поняв, что ей нужен «допинг», Ксюша пошла к кофемашине, мысленно махнув рукой на вечернее время.

Без чашки хорошего кофе она мать сейчас точно не выдержит. После сверки-то квартального отчета… Могла бы на бухгалтера все сбросить, как делало подавляющее большинство руководителей, но Ольшевский имел заскок на этот счет: кто-то когда-то в чем-то его кинул из бухгалтеров. Что с этим идиотом в итоге случилось, Ксюша не выясняла, да и у самой воображение работало хорошо. Но если ее непосредственный начальник просил проконтролировать отчетность, не отказывала никогда. У каждого свои «пунктики», он же к ее относился с пониманием.

Впрочем, не то чтобы такое занятие давалось ей легко или было любимым. Так что устала за сегодня. И вот этот вот «внезапный радостный визит» грозил выжать до предела остатки сил.

— И?! — кажется, мать разъярилась. — Ты говоришь «и»?! Это что за бред о разводе?! — она даже уперла руки в бока, глянув на Ксюшу так, будто той вновь пять и мать ругает ее за сбитые коленки. — Ты о чем, вообще, думаешь?!

Вот как? Побежал ее матери жаловаться? Конечно, подобный поступок не был «из ряда вон» для Макса, и все же как-то жалко и по-детски показалось. Не сумел сам надавить, не добился немедленного примирения — решил всех в этот конфликт втащить? Ксюша вот что-то не привлекала родственников к общественному порицанию его измен. Зря, судя по стратегии мужа. Надо было его пропустить через этот «приятный» опыт.

— Я думаю о себе, о своей жизни и своем самоуважении. Я устала от того, что муж шляется по бабам, как так и надо. Ради чего с ним жить? У нас друзья и те разные. Смысл? — с удовольствием сделав глоток кофе, заметила Ксюша, отвернувшись к окну, где уже опускались сумерки.

Так хорошо день начинался… Видно, невозможно для нее, чтобы не «прилетела обратка» в конце за удовольствие. Вот всегда так…

— И что?! У вас дочь общая! Ты о ней подумала?! Годы жизни вместе! Думаешь, всегда легко бывает? Я вон, всю жизнь с твоим отцом-алкоголиком мучилась, но ведь ради тебя терпела! Что люди скажут, куда ты на развод сунулась?! — мать не смутило ее явное нежелание обсуждать эту тему.

И хоть саму Ксюшу никогда не спрашивали, но лучше бы мать развелась, ей казалось. Может, и отец тогда был бы еще жив, а не старался бы так активно спиться… Удачно, как ни жаль… Впрочем, имея опыт споров с матерью, она сейчас эту тему не поднимала.

— Не думаю, что Марго будет счастлива в такой обстановке жить. Не маленькая уже, и понимает все прекрасно. Не хочу, чтобы у нее формировалось неверное представление о том, для чего люди вместе, — так и не повернувшись к матери, передернула Ксюша плечами. Ей и отражения в стекле окна хватало. — Да и Максу проще, меньше прятаться и изворачиваться надо будет, — отпила еще кофе.

— Но он тебя любит, Ксения! И не хочет терять. А измены… — мать возмущенно махнула головой, словно они о чем-то незначительном говорили. — Мужики все такие, эка невидаль! — даже фыркнула Елена Максимовна. — Нашла из-за чего психовать! Он же в семью деньги несет, а не на баб спускает! Работает для вас, старается. У тебя все есть, и напрягаться не надо, посмотри, как живешь! Не сводишь концы с концами, как я всю жизнь с твоим отцом! Мне помогает! А одна ты, что делать будешь, думала? Кому ты нужна будешь в таком возрасте, да еще и с ребенком?! Мужики чужых детей не любят, на что рассчитываешь? На что в тебе клюнут?! Считаешь, сногсшибательная красотка?!

Ксюша все-таки развернулась — ее аж подбросило! Не из-за ремарки о внешности. Но так хотелось напомнить, что и она в благосостояние семьи кучу сил и времени вкладывала и вкладывает! И работает не меньше Макса. И пусть сейчас ее оклад не равняется с доходом от фирмы, но было время, когда только на ее зарплату они и жили, потому что Макс раскручивался, раскачивался, весь оборот назад, в развитие вкладывал. И без ее поддержки моральной, да и материальной, готовности терпеть и помогать, неизвестно, что сейчас бы было…

Только и одного взгляда на мать хватило, чтобы понять бессмысленность этого спора. Та до сих пор не признала ни одного достижения или успеха дочери, кроме, разве что, брака с Максом, как раз. И зятя, как казалось Ксюше иногда, любила и ценила куда больше родного ребенка. Ему, видимо, можно было все.

Не допускала ее мать и мысль о том, что Ксюша сама может обеспечить и себя, и дочь. Да и в мыслях не было, из брака в брак прыгать. Даже, несмотря на то непонятное еще, но невероятно притягательное, что возникло, вспыхнуло между ней и Леней, — не в том причина ее решения. Не искала запасной вариант, не пыталась мужа ткнуть носом…

Для самой неожиданно все вышло. Подтолкнуло к решительным действиям, изменениям, да. Но не так, как мать это сейчас подавала. Не под тем углом и совсем с другими акцентами. Леонид к ее проблемам с Максом вообще не при чем. Это два разных аспекта, связанных лишь опосредованно.

И ее это так разозлило внезапно! Позиция матери, подход. Обидой плеснуло изнутри, и даже не гневом, нет, внезапным безразличием к мнению самого родного, казалось бы, человека.

— Думаю, тебе пора домой, — отставив кофе на стол, заметила Ксюша спокойно и твердо. — Все сказала, что Макс тебя просил? Свободна. Можешь ехать. Я слишком устала на работе, чтобы это выслушивать.

— Ты меня выгоняешь? — похоже, мать действительно удивилась. — Да как ты смеешь?! Я твоя мать! И это дом Макса…

— Наполовину, — не комментируя материнские претензии, твердо отрезала Ксюша. — Я не меньше его участвовала в покупке этой квартиры, не забывай. И оформлена она на обоих. А если вспомнить и про права Марго, то даже на треть…

Да, Ксения позвонила по телефону, который ей Леонид действительно быстро сбросил. И хоть по самым верхам обсудила, не имея времени, но кое-что узнала. К тому же договорилась о полноценной консультации через два дня. Но матери она не это сказала, понятное дело.

— И тебе помогаю я, чтоб ты понимала, из своей зарплаты. А Макс просто не против был всегда, — выдержала разъяренный взгляд матери. — Так что поезжай домой и отдохни. И мне отдыхать не мешай… — сама удивилась себе.

За последние дни все рвала и рушила. Говорила то, на что годами не решалась… Достали? Накопилось и рвануло, когда вдруг поняла, что бывает иначе? Ведь самым краешком, по сути, в другую «реальность» заглянула, поверив в то, что Женька столько говорила — можно для себя жить, опираясь на свое понимание счастья и нормальности в жизни. А не просто всем подряд пытаться угодить, наступая на горло банальному желанию радоваться каждому дню.

От этого внутри было странное чувство: и страшно до перехваченного горла, когда вдохнуть сложно, и язык, словно сам по себе, говорит то, что душила в себе всегда; и эйфория при этом невероятная! Удивила себя, но и молчать больше не могла, на это сил не хватало.

Мать тоже опешила. Кажется, это Ксюша впервые ответила ей в подобном тоне и, буквально, выставляя за двери.

— Макс был прав, у тебя срыв! — ткнув в ее сторону пальцем с этим ошеломлением, обвинением и злостью, вдруг заявила она. — Истеричка ненормальная! Командовать мной вздумала! Сумасшедшая! Тебе к психиатру нужно! И таблетки опять пропить! Ишь как с матерью говорить придумала!

Обидно? Да, резануло по душе, хотя и не ждала от нее ничего больше уже давно. Не в первый раз слышала подобное. Раньше мать так и поступала, пока в ее власти дочь была и могла авторитетом надавить — заставляла Ксюшу пить успокаивающие. Ей, наверное, казалось, что это тоже способ контроля. Хотя, спасибо, что ничего серьезного никогда ей в рот не пичкала, а травы… Что ж, иногда и к месту приходилось, помогало. Бог знает, до чего бы Ксюша могла докатиться, поддайся нередко тогда возникающему гневу на родительницу или своим страхам. Сейчас… Мелькнуло в голове, что самой матери не помешало бы успокаивающие попринимать, да Ксения об этом промолчала.

— Уходи, мам, не усугубляй еще больше, — внутри было безумно больно и обидно.

В голове из-за этого стучало так, что в глазах плыло.

А, может, это от голода… на обед они с бухгалтером не попали сегодня, теперь же ей и поужинать не дают нормально. Да и в груди пекло от тысячи горьких слов и упреков, которые могла бы высказать матери. Но Ксюша сцепила зубы.

— Просто уходи, — твердо выдержала разгневанный взгляд, в котором, тем не менее, видела почти ненависть. Тоже не впервые.

— Истеричка неблагодарная! Ты смерти моей хочешь? У меня же сердце больное… И это дочь? За что мне такое проклятие?! — словно причитая, мать с обвинением ткнула в ее сторону рукой. Ксюша не отреагировала. И это взбесило мать еще больше. — Ничего, подожди! Вот умру, поймешь, что творишь… Пожалеешь! — крикнула мать, но все-таки выскочила в коридор, схватила пальто и, кажется, ушла, хлопнув громко дверью.

Шикарно.

У Ксюши даже сил не было, чтобы подняться и пойти замки за ней закрыть. Рухнула на стул, уперев лицо в руки, тяжко воздух втянула. Надо бы поесть… И Максу «спасибо» высказать за это представление.

— Мам? Тебе плохо? — тут же вскинулась, вновь забыв про еду.

Марго стояла на пороге кухни и внимательно смотрела на нее. Наушники болтались на шее. Дочь явно многое слышала, если не все. В душе кольнуло еще больше злостью на мать — вот зачем было скандал устраивать? Чего добилась? Впрочем, не в первый раз.

— Устала немного, — улыбнулась, чтобы успокоить дочку. — Квартальный отчет проверяла, да и так работы хватило. Ну и бабушка немного добавила, — чуть скривила лицо.

— Да уж, она кричала громко, — Марго глянула себе под ноги. Надо же, даже телефон в карман засунула. Подошла к ней и уткнулась в бок. — Мам, значит, разводитесь все-таки? — глянула исподлобья.

А Ксюша вновь тяжело вдохнула, крепко обняла дочку, про себя еще раз помянув скандал матери «добрым» словом. Вот уж удружила.

— Мы сейчас это обсуждаем, солнышко, — максимально искренне ответила она дочери, но и без резких заявлений. — Так бывает, что люди со временем начинают идти разными дорогами, по-разному оценивать ситуацию и мало понимать друг друга… Что-то такое вышло и у нас с папой. Некоторые его поступки причиняют мне боль и сильно обижают. И уже давно. Однако ему, да и многим, кажется, что это не страшно… А я не вижу смысла, зачем мучиться всем…

— Он других трахает? — грубо и в упор спросила Марго.

Подросток. Да, с возрастом, конечно, этот кризис тоже им совпал не особо удачно. Сама Ксюша, даже если знала в таких годах подобные слова, матери никогда бы не сказала вот так. С другой стороны, что она вообще посмела бы сказать матери в таком возрасте?

— Что?! — правильно интерпретировав ее взгляд, буркнула дочь. — Бабушка орала так, что я и через музыку услышала, — словно оправдываясь, она обхватила себя руками.

Ксюше пришлось еще пару раз вдохнуть, чтобы как-то корректно подобрать слова.

— Твой папа иначе смотрит на понятие супружеской верности, чем я, — не повелась на провокационный тон, не ушла в грубость. — И мне это тяжело. Помнишь, как ты не могла понять, когда Николь за твоей спиной с другими девчонками над тобой смеялась и сплетничала… Немного другое, но пренебрежение всегда обижает, да?

— Да, — согласилась дочь с тяжелым видом и как-то вся обмякла, словно облокотилась на нее. — Я помню, мам. Понимаю, кажется…

Ксюша отодвинулась, усадив ее себе на колени. Хоть и большая уже Марго, а явно обеим нужна сейчас поддержка и близость.

— Мы сейчас это обговариваем и обсуждаем, Марго. Но… мне тоже тяжело. И я просто хочу, чтоб мы все были спокойны в этом процессе и разумны. Бабушка так не умеет, она зря кричала. И мне жаль, очень, что это так задевает тебя, родная. Но и если мы будем делать вид, словно ничего не происходит… Не думаю, что нам станет лучше. Как считаешь? — посмотрела на дочь, гладя ее волосы. — Мы же все не глупые.

— Наверное, да, — тоже невесело вздохнув, согласилась Марго.

— Ладно, тогда пока отставим эту тему, хорошо? Ты уроки доделала? — попыталась отвлечь ее Ксюша. — Ужинать со мной будешь?

— Там немного по алгебре осталось. Одна задача, — дочь скривилась. Видно, не получалось легко справиться. — Давай я поем, может, потом в голову придет, как ее решать.

— Давай, — улыбнулась Ксеня.

Поцеловала дочь в макушку, дождалась, пока Марго пересядет. Пошла к холодильнику. Нагрела для Марго рис и отбивную, достала салат. А сама выбирала-выбирала, чего хочется… И не могла решить.

Какое-то бессилие и глухое раздражение внутри. И при одной мысли о еде — до тошноты выворачивает, несмотря на голод, который ощущает. Страх давний проснулся, который когда-то едва не после каждого приема пищи заставлял в туалет бежать, все назад выворачивать… Довели. Будто и правда нервное истощение.

Может, попросить у Ольшевского отгулы? Но толку? Сидеть дома и только больше вязнуть в этом дурдоме? Вряд ли, передохнет. Ей на работе не так тяжело было, как здесь, с Максом, с мамой… Или взять и махнуть куда-то вдвоем с Марго? У дочери каникулы через неделю — можно в горы съездить или в какой-нибудь обзорный тур по Европе, хоть и автобусом. Марго уже достаточно взрослая, да и отвлекутся обе, наберутся впечатлений…

Мысль понравилась, но Ксюша решила еще обдумать день-два. И разрешение Макса для этого будет необходимо, как ни крути. А она пока не была уверена, что готова его о чем-то просить. И не факт, что Макс пойдет навстречу. Опыт в том, что муж и дочерью готов манипулировать в своих интересах, уже имелся.

В итоге взяла из холодильника кусок творожной запеканки с изюмом и принялась вяло ковыряться вилкой, заставляя себя жевать, пока интересовалась сегодняшними событиями в школе и жизнью дочери.

— Если тебе не хватает общения с тещей — поезжай к ней в гости, нечего сюда звать, еще и когда сам на работе.

Ксения встретила мужа в коридоре. Остановилась в проходе дверей на кухню, откуда так и не ушла (в гостиную эти несколько дней и не заходила, даже когда Макса дома не было), смерила взглядом с ног до головы, чтобы он в полной мере понял, как она «благодарна» за встречу с матерью. И, кстати, Макс пришел достаточно рано — только начало десятого вечера. Даже удивительно, насколько он стал торопиться домой. Неужели дел в офисе внезапно меньше стало?

Но вот выглядел он так, словно его в стиральной машинке выкрутило: уставший, измочаленный, злой… Но, нет, жалеть его она не будет. Ксюше тоже сегодня от матери перепало.

Максим сжал губы, одарив ее настолько же недовольным взглядом. И такая злость вдруг полоснула в его глазах, такое раздражение, что Ксюше даже не по себе стало.

— Должен был раньше вернуться. Задержали. Ты с матерью снова поцапалась? — не сказал, обрубил… Или попытался.

Она хмыкнула. Муж тем временем зашел на кухню и принялся исследовать глубины холодильника.

— Я с ней никогда не «цапаюсь», Макс, — хмыкнула Ксюша. — А на что ты надеялся, когда ее позвал?

— А на что ты надеешься, когда с чужими мужиками в парке обсасываешься? — снова зло и раздраженно рыкнул, глянув в сторону Ксени с гневом.

Неожиданно.

Это он ее обвиняет? Ладно, Ксюша приняла удар. Прямо пинг-понг.

— Следишь за мной, Максим? Низко, даже я себе такого не позволяла никогда, хоть и куда больше оснований имела, — хмыкнула Ксения не показав, что на самом деле стало противно. И как-то… будто он оплевал нечто, что утром между ней и Леней так внезапно протянулось, испачкал. Разозлилась еще больше. — Не поздновато ли ты решил моими увлечениями интересоваться, Максим? Когда я на развод подала? Имею право своей жизнью заниматься, в кои-то веки, — голос не дрогнул.

Ксюша отвернулась, намереваясь наконец-то пойти в спальню и умыться. И чего она точно не ожидала, так это резкого рывка, от которого заломило плечо. Макс, схвативший ее за руку и силой развернувший, смотрел уже не просто зло, в его взгляде сверкало бешенство. И, наверное, впервые рядом с ним Ксении стало страшно. Возникла дикая мысль, что она уже совершенно не знает этого мужчину и того, на что он способен.

— Чтобы я этого больше не слышал! — рявкнул муж ей в лицо, продолжая с силой сжимать руку Ксении. — Никакого развода не будет! Заканчивай со своим блядством! Ткнула меня носом — я понял и учел. На этом все, точка!

— Отпусти меня! — в отличие от него, тихо, но жестко потребовала Ксения. Было страшно где-то в глубине души, но она призвала весь свой характер, чтобы этого не показать. — И орать не смей. Командовать — поздно, Максим. Ты утратил свое право управлять моей жизнью. И развод будет. А про блядство… что ж, тебе видней, опыта куда больше.

Максим потемнел лицом, и в глазах что-то такое закрутилось… У Ксюши в животе завязался холодный узел. И она только сейчас поняла, что муж выпивший…

— Ах, ты ж сука! — его занесенная вверх рука стала очень однозначным жестом. Агрессивным, примитивным, грубым…

Страх вспыхнул. Но еще и злость. Ксюша сама не поняла, когда сильнее выпрямилась, вдруг так рванув свою руку из его захвата, что и Макс не ожидал, отпустил.

— Только попробуй ударить! — от этой злости реально зашипела на него, голос сел. — Я терпеть не буду, Макс. И заявление в полицию напишу, даже не сомневайся. Хочешь такой огласки? Оно тебе надо?

— Мама? Пап?

Испуганный голос Марго врезался в тяжелую, густую и будто бы темную атмосферу кухни. Максим, так и стоявший с занесенной рукой, вздрогнул, растерянно оглянувшись на дочь. Девочка стояла на пороге, с ужасом глядя на них.

Макс моргнул и резко отступил, с таким выражением посмотрев на свои руки, словно бы сам испугался того, что едва не совершил.

— М*я! Ксюша… прости! — муж глянул на нее с этой оторопью и опустошением. Но ей плевать на его извинения было.

И буквально колотило внутри. А еще куда важнее эмоции дочери сейчас были.

— Все нормально, солнышко, — Ксюша быстро подошла к Марго и крепко обняла дочь. — Все будет нормально, не бойся, — поцеловала ее в макушку. — Иди к себе. Папа сейчас уйдет. А мы спать ляжем…

Маргарита сжала ее дрожащими руками. Еще раз испуганно и опустошенно глянула в сторону отца. Неуверенно кивнула и, зябко сутулясь, пошла в коридор.

Ксения расправила плечи, выдохнула. И подняла глаза на Максима, все еще осознающего случившееся, кажется.

— Уходи, Максим. Я знаю, что тебе есть куда, — много об этом думала. И пришла к единственно возможному варианту.

— Ксюша… Я, правда, сам не понимаю, что на меня нашло? — будто не услышав ее, пробормотал Максим. — У меня сейчас такое дерьмо творится, но я даже не думал…

— Ты не думал, ты почти ударил меня, Максим, — не повелась на это бормотание Ксения. И жалости в ней не было ни на грош. — Уходи. Не знаю, что у тебя за «запасной» вариант: то ли та квартира, что от твоей бабки осталась, да ты все обещал продать, то ли купил тайком что-то… не искала и не следила за тобой, но не сомневаюсь, есть. Вот и катись туда! И нам с дочкой угрожать не смей! — она отошла с прохода, указав ему на дверь той самой рукой, которую он так сильно сжимал недавно.

— Прости, Ксюша… Не так все. Не думай. Просто сорвался! И не хотел, бля! Да я бы никогда… — вновь пробормотал Макс, тяжело растерев лицо руками.

Поднял глаза, посмотрев на нее в упор. И, наверное, увидев решимость Ксении, все-таки пошел к выходу. А про квартиру не спорил, кстати.

— Нам поговорить надо, Ксень. Спокойно. Хоть ты меня не кидай сейчас, а? Я и так в полной заднице! А тут ты с этим дурацким мужиком, каким-то разводом…

— Знаешь, вообще говорить не хочется с тобой сегодня, с чего бы?! — выразительно хмыкнула Ксеня, растирая руку, вдруг поняв, что та ощутимо болит. Дернул Максим прилично.

— Я… прости, не хотел, правда… — уже обувшись, Максим посмотрел на нее с виной.

— Не ври, Макс, я тебе в глаза смотрела — ты хотел, и ты бы ударил, — отрезала Ксюша.

Ни капли жалости не было. Зато море отвращения, гнева и понимания, что его стоит опасаться.

— Я завтра позвоню, поговорим, — словно надеясь, что она до завтра забудет это все, свой испуг, страх дочери, пробормотал Максим и, еще раз придавив себе глаза ладонью, все-таки вышел.

А она подскочила к двери, закрыв все замки и даже цепочку накинув, понимая, что у него есть ключи, и если Максим захочет вернуться ночью… Как и чем она его остановит? И только сейчас увидела, что у нее руки дрожат безумно. Так, что не может попасть в паз. Выдохнула, закрыла все. Прижалась лбом к полотну двери…

Вот это день. Кошмарно. Слишком тяжело… И это все ей за один поцелуй? Кажется, вселенная Ксюшу прилично не любит. И подумать страшно, что было бы, если бы она сексом с Леней занялась… По ее душу маньяк бы явился?

Горькая самоирония не особо расслабляла, но все же помогла взять себя в руки. Ксения еще раз глубоко вдохнула, выдохнула. Оттолкнулась от двери.

— Мам, мне страшно. И плохо, — Марго стояла в коридоре у своей комнаты, продолжая обхватывать себя руками. И выглядела совершенно несчастной. И маленькой.

— Я знаю, родная. Понимаю… Мне тоже, — честно призналась Ксюша. — Но мы это уладим. И справимся. Папа ушел. Он успокоится, и мы потом поговорим. А сейчас нам просто нужна пауза. Всем. Давай пораньше ляжем? — подошла и обняла дочку, которая тут же вцепилась в нее руками, хотя уже Ксюше до уха доставала по росту.

— Давай, — не спорила дочь.

И они, впервые за долгие годы, уснули вместе, в одной кровати. Словно компанией друг друга пытались прогнать непривычный и непонятный, незнакомый ранее им страх и ту опустошенность, которые теперь появились в квартире.