Неформат

Глава 8

Выходные у него прошли смазано. Собственно, большую часть субботы Леонид просто проспал, сказалось долгое «празднование» на Женькиной вечеринке, да и повода не было куда-то подрываться, вот и отдыхал.

Бывшая жена сына ему на этих выходных не отдавала. Они больше двух лет уже жили отдельно, наконец-то утрясли все детали по разводу, осталась формальность. Расписание встреч с сыном составили, чтоб ее… через забор!

Леонида подбешивало каждый раз, как думал об этом!

Но Татьяна и сейчас вечно придумывала какие-то отговорки, помехи, дурацкие причины, лишь бы они с Андреем пересекались как можно меньше. На что не раз указывали его адвокаты в суде, кстати, раздражая и беся Татьяну. Она, похоже, считала, что Леониду с сыном вообще не стоит встречаться, достаточно и того, что он деньги платит. Еще и удивлялась каждый раз: о чем они разговаривают, чем занимаются? За идиота его держала что ли? Странной стала, если честно. Как встретила эту «новую любовь всей своей жизни», будто подменили человека. Хотя они раньше не особо мирно жили, правда же, зачем лукавить. И любовью или привязанностью между ними особо не пахло. Не было подобного… Такого, как бывает, когда искренне. Тоже не дурак, пожил уже, повидал всякого.

Но раз так сложилось… Да и с сексом у них все нормально складывалось всегда, а уж как Танька минет делать умела — закачаешься! Похлеще некоторых дам, которые таким на жизнь зарабатывали. Да и в остальном не отказывала… По сути, они расписались когда-то только из-за «залета», чего уж там, без всякой пламенной любви. Но Леня свои косяки признавал и от ответственности никогда не уходил. Да и Андрюшу любил. Рад был, что Таня тогда не на аборт побежала, а к нему пришла с претензиями… Даже несмотря на то, что многие друзья намекали: еще проверить стоит, действительно ли он отец… Леонид «за руку» не ловил, но циркулирующие вокруг него слухи улавливал. Ну и не дурак, тоже подмечал время от времени признаки. И семья у нее нормальная вроде, и отказа ни в чем не знала никогда. Красивая, как бестия. Умела всегда мужиками крутить… Это ли сказалось, что вела себя по жизни, как шалава, по итогу, готовая лечь под того, с кого больше получить можно сейчас? И он так попался, выходит?

Однако и сам ведь с ней спал тогда без принуждения, да и на презервативы, бывало, рукой махал, по дурости и в какой-то дикой уверенности вседозволенности, управления жизнью… Многие из его друзей страдали таким лет десять назад. И если искренне подумать, Леонида еще легче всего та самая жизнь проучила, хоть и протащив мордой по асфальту. Но живой хоть и при всем своем, сколько бы раз ни приходилось с нуля вверх карабкаться. А многих парней, с которыми еще в школе и университете начинал, уже и похоронил. Так что сложный брак — мелочи, разгребется. Уже, собственно.

Как бы там ни было, не жалел Леонид, что есть Андрей. И отношения с сыном у них были хорошие: могли поговорить, обсудить, Леонид всегда держался с ним на равных, хоть и оставляя рамки старшинства. Пацан растет, ему нужно и ощущение поддержки, но и уважения его собственных границ и достоинства. Даже сейчас. Когда-то родной отец это все с лихвой дал Лене ощутить и, умея видеть примеры остальных, прекрасно понимал, как ему повезло. Вот и сыну старался не меньше дать. Даже если мать у него шалава и дура… прости, Господи, конечно. Но об этом он Андрею, само собой, не говорил. Не время еще такие темы поднимать.

Вот и в этот раз именно сын попросил перенести встречу: у его друга был День рождения, с праздником в развлекательном центре, аниматорами и даже ночевкой в загородном доме семьи приятеля. Понятное дело, парню хотелось поучаствовать. Так что Леня здесь был без претензий, понимал прекрасно, насколько сыну это важно. Нагонит в следующий раз: возьмет его на рыбалку, может, под городом хороший клуб открылся. Или на картинг, они давно с Андреем туда собирались, сын страшно хотел сам «погонять», а не у него типа «штурманом», да все ростом они «не проходили», а сейчас вытянулся сильно, в рост пошел. Надо посмотреть, возможно, уже и пустят…

Вот сам как-то ленно и скучно прослонялся два дня, послав подальше дела, которые, — ну куда без этого? — все равно норовили навалиться кучей. Заслужил выходные, в конце-то концов! Сходил в тренажерный зал, расположенный на территории его поселка, пообедал пару раз в кафе здесь же, вот и все его передвижения. Дома больше сидел, даже до биографии Форда добрался, которую все откладывал, не находя времени. Но большую часть выходных, особенно ночь, в мастерской проторчал… Появилось какое-то внутреннее стремление. Порыв, который пока никак в четкую картину и образ оформиться не желал. Несколько раз начинал работать, разминал глину, пытался пальцами понять, отключить мозги, позволить рукам выплеснуть то, что еще не картинкой перед глазами, а лишь нечетким образом внутри теребило.

Не сложилось, однако.

Видно, не готово еще было материальную форму обретать. Бывало так, что и пару месяцев изнутри что-то тлело и пекло, пока, наконец, не выплескивалось часами отрешенной роботы, когда и есть не хочется, и спать не тянет! Диким удовольствием от готового изделия! И не важно: кружка в итоге получалась или статуэтка, Леня от процесса в нирвану уходил! Не в этот раз, рано еще, наверное. Но ему и некуда спешить.

А когда сел в авто утром понедельника, удивился и даже не понял поначалу: на полу пассажирского сиденья увидел какое-то яркое пятно. Наклонился, присматриваясь в полутьме гаража, рассмеялся, когда дошло, что это шарф. Женский… И сомнения не возникло, откуда тот здесь взялся, помнил, как Ксеня вертела ткань в руках, не желая повязывать и доказывала ему, что на улице тепло. А потом в карман сунула. Видимо, выпал все-таки.

Леонид поднял шарф… Тонкая ткань, деликатная. Шелк точно, да еще и расписанный очень изящно. Наверняка, ценная для Ксении и памятная вещь. Она явно не обрадуется потери… И, сам не поняв зачем, вдруг поднес шарф к лицу, вдохнув полной грудью. Какофония ароматов, ассоциаций, образов. С головой накрыло, отвлекая от рабочих проблем и планов, на которых уже успел сосредоточиться, и вновь каким-то приятным послевкусием вечера и их общения потянуло. Вместе с этим прикусом «травки», на который Ксюша шутливо жаловалась, сигаретным дымом, что тогда весь бар пропитал, и ощущающимся под этим «бардаком» ароматом самой девушки… Неясной тонкой смесью духов с цитрусовыми нотками и самой кожи, что ли. В солнечном сплетении приятным жаром отозвалось. Да и в паху тоже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Леонид соврал бы, если бы сказал, что не думал о ней на протяжении выходных. Думал, само собой, времени было пруд пруди, а новая знакомая явно стоила того, чтобы о ней вспоминать и размышлять. Сам не понял, почему не признался, что у них в галерее выставляются его работы, ведь было пара удобных моментов… Ан нет, засомневался. Вот как выходит: думаешь, что давно плюнул на всех и вся, живешь своим разумом и по своим правилам в жизни, а как только на горизонте замаячит кто-то, кто интерес вызывает, так и понимаешь, что никуда сомнения и комплексы не делись, просто спрятались поглубже. Но тут же готовы голову поднять… Потому и промолчал, наверное, присматривался.

Татьяна его увлечения никогда не понимала. Считала, что такое занятие с образом серьезного мужика, солидного бизнесмена, никак не вяжется. То и дело пыталась задеть и оскорбить тупыми намеками, над которыми Леня по большей части смеялся. Не был гомофобом, возможно, благодаря длительной дружбе с Женькой и ее приятелями, хоть сам и являлся приверженцем классической ориентации… Любил он женщин, чего тут скрывать? И уж кто-кто, а Татьяна этого не могла не знать, сама же к нему тогда сколько подкатывала, то грудью, то пятой точкой искушая. Опытная, не отнять.

А уж когда он развод активно начал, «попросив» ее из своей квартиры — прилично нервы помотала и крови попила, несмотря на то, что Леня купил им отдельную и на сына оформил. Не тот район, к которому она привыкла, не те контакты! Так и хотелось сказать, что не его проблема, пусть о ее «контактах» тот мужик думает, который теперь трахает, а он квартиру ближе к школе сына выбирал и к парку, который Андрей просто обожал… И не ее забота, что у него еще и дом есть, не собирался из-за этого у нее на поводу идти. Не на того напала. Но Таньке что-то объяснять — себе дороже. Во время одного скандала, когда сюда приезжала, еще и разбила несколько его работ… Как назло, тех, что были действительно Леониду дороги… Ну не с*чка ли? Знала же, чем задеть.

До сих пор этого бывшей не простил, хоть и напоминал себе, что не стоит оно того, нет смысла с идиоткой связываться. Но, блин, пекло и злило!

Потому, возможно, и Ксении не заикнулся даже о керамике. Приглянулась она ему и не хотелось впечатление портить, если и эта начнет нос воротить? Потому как управлять галерей — это одно, а верно оценить, что такого человека, как Леонид, тянет к керамике… Ладно, чего уж там, и не все друзья, что с ним давно по жизни, понимали. Но ведь и не настраивался ни на что, кроме общения вроде… Помнил о замужнем статусе, и лезть в дебри еще и чужого брака — точно не планировал. Тут хоть бы в своем точку поставить и не подохнуть, ей-богу!

Ладно, как бы там ни было, а придется ему в галерею наведаться, видимо. Завезти шарф владелице… Да и не против он был еще парой слов с Ксюшей перекинуться. На самом деле, один позитив от общения с ней остался. И встреча у него в обед в центре, там до галереи пару шагов, как раз и заглянет «в гости». Может, и с Ольшевским пересечется, тоже есть о чем поговорить.

Как ни странно, первым, кого он встретил еще на небольшой парковке у галереи, оказался как раз Ольшевский.

— Какими судьбами? — искренне удивившись, похоже, Александр двинулся в его сторону, стоило Лене выйти из своего авто. — Здорово, Леня!

— Здоров, Санек, — искренне улыбнувшись и пожав протянутую руку, хлопнул его по плечу.

Нельзя сказать, что они закадычными друзьями были, но все же точно хорошими приятелями. Да и партнерами в некоторых делах. В тех, которые Ольшевский вел законно. Впрочем, сейчас у него почти все переведено в легал, так что… связывало их немало.

— Да вот, подвозил твою управляющую в субботу домой после юбилея, куда нас обоих пригласили, а она у меня шарф в машине потеряла. Решил вернуть, мне по дороге, да и с тобой пересечься надеялся, кстати, — показал Саньку тот самый шарф.

Приятель глянул сначала на самого Леонида с каким-то непонятным вниманием в глазах, словно присматривался.

— Интересно… — хмыкнул непонятно. — Точно Ксюшкин, — Ольшевский перевел все-таки взгляд и тут же согласился, рассмотрев ткань. — Помню, она месяц любовалась и всем показывала, нарадоваться не могла, когда мы ей на День рождения подарили. Сотрудники все сбрасывались, ручная роспись. Ее бы огорчила пропажа, Ксюша любит все красивое, тонкая душа, — еще раз ухмыльнулся Александр. Но так, по-доброму, без издевки, а даже с теплотой какой-то. — Потому я ее сюда и позвал. Знал, что по ней работа. Пошли, проведу.

— Вот и я подумал, что ей жаль будет такую вещь потерять, — согласился Леня, следом за Александром заходя внутрь галереи. — Ого, да у вас тут перестановки! — оглянулся, с удивлением осматривая новый интерьер.

— Ты бы еще реже заглядывал в гости, вообще потерялся бы. Все через поверенного передаешь. Не стыдно, а? Я бы твой секрет никому не выдал, знаешь же, — подколол его Ольшевский, кивнув тем временем администратору, который тут же оказался около них. Но поглядывал с гордостью, было видно, что ему по вкусу пришлось удивленное одобрение Леонида. — Нравится?

— Нравится. Но, думаю, ты и сам в курсе, что все очень здорово реорганизовали. На уровне, — хмыкнул Леня, идя к лифту вместе с приятелем, не комментируя остальное. Не сомневался, что Санек бы лишнее болтать не стал. Но лишний раз нигде светиться не хотелось.

— Знаю, — тут уж Ольшевский без всякого лукавства расплылся в улыбке. — Работа Ксении, кстати. Это она настояла на полной смене дизайна год назад, наняла новую команду, чуть ли не сама каждый выставочный предмет с экспертами расставляла, выбирая освещение и окружение. И так с каждым новым лотом, который берем… Черт, я в этом — профан, сам знаешь! Моя задача — деньги на всем делать. Но, когда человек на своем месте, — я знаю, и использовать это умею, — Санек даже пальцами прищелкнул, явно гордясь этим детищем и тем, что сумел найти «правильного» человека для управления.

А Лене почему-то на душе тепло стало. Глупо и странновато, конечно. Он Ксюшу без году неделю знает. Один вечер, если уж совсем точно. А так приятно, какая-то, непонятная даже… гордость за нее, что ли. Хмыкнул, чтобы это скрыть. Но слушал внимательно.

— Так что у тебя ко мне за дело? — поинтересовался тем временем Александр, когда они вышли на втором этаже и направились к единственной двери в конце коридора.

— Хотел обсудить с тобой вклады. Попечительский совет сейчас обсуждает несколько новых перспективных вариантов. Ты и на почту должен был получить список. И раз уж я тут, хотел с тобой самые реальные обговорить…

Александр кивнул, демонстрируя явную готовность общаться.

— Хорошо, давай, как раз перекусим, не успел позавтракать, и поговорим на эту тему, когда ты шарф Ксении отдашь. Есть время? — коротко постучав в дверь, до которой они уже дошли, предложил Ольшевский.

— Да, сам не против был бы съесть что-то, кроме кофе, — со смешком согласился Леня, следом за Ольшевским заходя в дверь после прозвучавшего «войдите».

— Ксеня, утро доброе! Я к тебе смотри, кого привел… — Санек уже ввалился в кабинет, явно по-хозяйски, и вдруг застыл в шаге от порога, из-за чего Леня чуть не врезался ему в спину. — Б***! Лешего за ногу! Ксюша, что случилось?! — напомнив ему того Александра, которого Леня ранее знал, резко рявкнул Ольшевский.

Да таким тоном, что Леонид сам не понял, когда успел рвануть и его обойти так, чтоб самому увидеть все, что вызвало такую реакцию приятеля. Непонятная, странная и необоснованная ничем, вроде бы, тревога вспыхнула внутри.

— Доброе утро, Александр. Все в порядке. Извините за мой внешний вид, на работе это не скажется, — кажется, не заметив самого Леонида, да и не особо подняв глаза на них, если честно, тихо и невыразительно отозвалась Ксения на эмоциональное восклицание и рык Ольшевского.

— Твою ж… в лес! — Санек вновь ругнулся, но уже сквозь зубы.

А сам Леонид внимательно присматривался к девушке, отчего-то испытывая раздражение, что приятель понимает в ситуации явно побольше его самого… Потому что лучше знаком с Ксенией, очевидно. Разумный и логичный довод. Но Леонида именно он и начал внезапно раздражать.

На первый взгляд ничего необычного в Ксении не было. Только вот одета в джинсы и самую простую хлопковую кофту. В кроссовках, насколько он через стеклянную столешницу ее рабочего места видел. В таком чаще на вылазку ходят, ну или по магазинам. Волосы, собранные в какой-то низкий узел на затылке, растрепались немного. Да, наверное, не пристало управляющей галереи выглядеть вот так. И не походила сейчас Ксения на управляющую. Даже на ту себя, какой он ее на Дне рождения Женьки видел, похожа не была.

На совсем молоденькую девчонку смахивала. И настроение какое-то странное, которое просто сквозило из Ксении, словно пропитывая кабинет… Не мог уловить. Опустошенность? Нет вроде. Но… Отстраненность, что ли, от всего. И такая, неправильная какая-то. Нехорошая. И не зная так хорошо эту женщину, как приятель, Леня все же уловил, почему тот напрягся. Сам как-то на «взвод» встал.

— Мы с тобой больше пяти лет знакомы, Ксюша, если не ошибаюсь, — тем временем заметил Санек, приближаясь к столу девушки. Его голос был напряжен, он явно не поверил, что все нормально. — И, тешу себя надеждой, даже друзья. Потому прекрати нести мне эту пургу про работу и обязанности и скажи, что у тебя случилось? А то, что случилось, не только я, даже Леня вон, понял. Так что не х*р комедию ломать! — закончил уже командным тоном.

А Ксюша, похоже, только сейчас Леню заметила, с удивлением подняв голову. Не отреагировала на требование начальника. Как-то растерянно моргнула и неуверенно, словно не до конца зная как реагировать, улыбнулась Леониду. Едва-едва, по сравнению с тем, как улыбалась пару дней назад.

— О, привет, Лео… Леня, — улыбка стала шире и более открытой, когда он шутливо нахмурился, а она моментом исправилась. — Да-да, я помню про физику, — удивительно (это он по заинтересовавшемуся взгляду Санька в его сторону просек), но Ксюша даже легко рассмеялась. — Какими судьбами к нам?

— Ты у меня в машине шарф потеряла, — решив не терять преимущество и не дать ей вновь отстраниться, он поднял руку, демонстрируя тот самый кусок шелка.

— Ой, спасибо! — Ксюша вышла из-за стола и подошла к ним. — Только зачем было ехать, как-то передал бы… Или я сама подъехала бы, чтоб меньше сложностей… — она реально смутилась, что ли?

Он даже на Ольшевского глянул, словно ища подтверждения, из-за чего Ксения тут так переживает? Но тот просто наблюдал. Зато очень внимательно…

— Да какие сложности? — хмыкнул Леня. — Где ты работаешь, я в курсе, вот и решил по дороге завезти. И с Александром надо было встретиться, — он отдал ей шарф, случайно задев ладонь.

Руки у Ксении были холодными, тоже не такими, как он запомнил по пятнице, и мелко дрожали. Так, как бывает, когда человек до предела внутренне напряжен, до режущего изнутри надрыва, но никому этого показывать не собирается.

Прав Санек, с ней точно что-то не в порядке.

— Так, закончили с любезностями, — словно прочитав теперь его мысли, хмыкнул приятель. — А теперь я еще раз спрошу, Ксюша, что случилось и какая помощь тебе нужна?

И вот в этот момент, когда Ксения повернулась и с тяжелым вздохом, наглядно выдающим им обоим ее ложь, заявила:

— Все нормально, Александр… Наверное… — его, Леонида, прям царапнуло что-то внутри, что сам он не имеет какого-то права ее спрашивать о чем-то. Да еще и так, как Санек, рассчитывая на ответ.

А Ксеня, тем временем, улыбнулась достаточно грустно, но при этом более откровенно, чем все прошлые разы, как показалось Леониду.

— Ксюша, — Ольшевский все еще внимательно рассматривал сотрудницу, прям через прищур. — Я же не тупой, и вижу, что ты сама не своя. Что такое?

— Я бы не хотела это обсуждать, Александр, да и нечего, пока, — Ксения отвернулась и пошла назад, к своему столу. — А помощь… возможно, в скором времени, я, действительно, к вам за советом или помощью обращусь, — она даже с какой-то виной глянула на них через плечо.

Задержалась на мгновение взглядом на Лене, смутилась вроде. Наверное, Ксении было совсем некомфортно что-либо обсуждать при нем. Хоть и провели вместе хороший вечер, но ведь очень мало по сути знакомы. Даже подумал, что ему стоит уйти, хоть и вовсе не хочется отчего-то. Но, может, Ксения тогда хоть с Саньком толком поговорит, и решат вопрос? А там, возможно, и он чем-то поможет, у Ольшевского поинтересуется…

Зачем ему нужно залазить еще в чьи-то проблемы, когда своих предостаточно, Леонид даже не задумался в тот момент. Привык по жизни, что если может, всегда лучше помочь. От него не убудет, а потом еще и ему помощью вернуться может. И это же подруга Женьки, да и Санек, видно, что хорошо относится.

Но до того, как он успел бы открыть рот и придумать, пусть и самый нелепый предлог, чтобы выйти, Ксения взяла что-то со стола, положив шарф, и повернулась к Ольшевскому.

— Могу ли я пока просто попросить увеличить срок рассрочки на нее? — негромко и с нотками грусти спросила девушка, подняв глаза на начальника. — Не уверена, что ближайшие месяцы мне будет так же легко выплачивать стоимость в оговоренном темпе, а расставаться с ней… Не хочется, — Ксения замолчала и прикусила уголок своей губы.

Ольшевский глянул на Ксению. И развернулся, в упор уставившись на Леонида. В его глазах ясно читался вопрос, понятный им обоим. Но в тот момент Леонид ошарашено смотрел на статуэтку в руках Ксении — ему было не до Санька.

Он знал эту статуэтку до последней складки на плаще и линии на лице. До малейшего завитка соломинок на шляпе. Потому что сам ее сделал…

Бац! И словно пазл стал на место. Он будто в голове щелчок услышал, с которым закрылся тот непонятно-раздражающий вопрос, что теребил весь вечер пятницы.

— Елки-палки! — даже для себя неожиданно, хмыкнул он. — Так вот, кого ты мне напоминала весь день рождения Женьки! — улыбнулся Леня, прищелкнув пальцами, пока и Ольшевский, и сама Ксюша смотрели на него. Последняя — с явным удивлением.

— Что скажешь, Лень? Удлиним рассрочку на твою статуэтку хорошему человеку? — с улыбкой поинтересовался Ольшевский, продолжая наблюдать за ним с каким-то непонятным пока интересом в глазах. — Улучшим девушке настроение?

— На твою?! — Ксеня удивленно распахнула глаза, даже с дыхания сбившись.

И так уставилась, с таким недоверием… И восторгом. Словно он небожитель какой.

Леня рассмеялся. И уже даже не теребило ничего, и сомнений не осталось…

— Та ну на фиг, Санек! Рассрочка, — Леня криво улыбнулся, ему не деньги в керамике главным были. — Придумаешь, тоже. Ксюша, я ее тебе просто так дарю. Этой «страннице» нужна пара. А ты ей очень подходишь…

— Даришь? — все еще ошарашенно глядя на него, повторила Ксюша. Но, кажется, она еще от новости, что он сделал статуэтку, не отошла. Остальное не осознавала. Он по глазам ее видел.

— Да, точно, их же две было. Одна как шла, в движении вся такая, было, помню, — одновременно с Ксенией крякнул Ольшевский, с запалом хлопнув себя по бедру. Приятель явно был доволен, что Леонид так решил поступить. И благодарен ему за это. Тоже плюс в интересы Лени. — Все хотел спросить, почему только одну выставил на продажу? Себе вторую оставил?

— Да нет, если бы, — тут уже в его голосе проскользнул сарказм. — Танька ураганом по моей мастерской прошлась, когда я ее съехать попросил. Разбила мне самое дорогое. Вот и эту оставлять не стал… Серьезно, делал их парными, не мог смотреть на одну…

— Ясно, — понимающе покивал Санек, — искусство пало жертвой развода.

— Типа того, — согласился Леня, вновь глянув на Ксению, все еще выглядевшую ошеломленной. — Но Ксюша с ней как раз совпадет. То ли характером, то ли духом… Кармой, короче, — заметил, не прекращая улыбаться. — Честно говорю, все не мог уловить, что мне в ней знакомо, не виделись же ни разу, только познакомились, а оно вот как… Совпала с фигурками, — он с той же улыбкой посмотрел на то, с каким трепетом Ксения продолжала статуэтку держать.

И это выражение восторга у нее в глазах… Выходило так, что его авторство этой статуэтки порадовало ее почти так, как шоколад. А он, да, еще не забыл, как она на тот десерт отреагировала… И как его самого это откатом зацепило.

Короче, по всему получалось, что зря он стерегся, не отвратило ее вообще. И так бывает, значит.

— Ты серьезно мне ее даришь? — так, словно, все еще не могла в это поверить, тихо уточнила Ксюша.

И счастливая вроде, а все равно та отрешенность ощущалась.

— Дарю, — улыбнулся Леня под веселый смех Ольшевского.

— Вот видишь, как человека порадовали, — подмигнул приятель. — Ошеломили.

— Думаю, этого мало, статуэтка та у нее уже была, — продолжая наблюдать за Ксенией, покачал головой. — И вот я уверен почему-то, что Ксюша не позавтракала, как и мы с тобой. А у меня перед человеком долг: я ее таким паршивым кофе на заправке напоил, что стыд и позор, надо исправляться, — подмигнул он Саньку, который сразу просек, куда Леня клонит. — Вот что-что, а хороший завтрак и кофе настроение кому угодно поднимет…

— Точно! О делах мы всегда успеем поговорить, а вот перекусить в хорошей компании — редко случай выпадает. Поехали, Ксюша, махни пока на все рукой, пару часов сделаем перерыва, планы обсудим в нерабочей обстановке.

Ольшевский быстро подошел к Ксении, отобрал статуэтку и, не дав Ксюше ни возразить, ни сориентироваться, настойчиво потащил к выходу из кабинета.

— Пальто ее прихвати, — кивнул в сторону Лени.

— Уже, — с усмешкой отозвался тот, сняв знакомое пальто с вешалки.

— Эй! Это, вообще, незаконно против воли с работы утаскивать, и я не голодная, правда!.. — Ксюша наконец-то пришла в себя достаточно, чтобы возмутиться, но они ее, понятное дело, не слушали.

Еще активней подтолкнули из кабинета, Леня пальто на плечи набросил. «Зажали» с двух сторон, ведя к лифту.

— Смирись, Ксюша, это похищение, — глядя на ее растерянную и немного недовольную гримасу, посоветовал Леня, подмигнув. — Я же тебе говорил, что ты в опасном месте работаешь, — напомнил их ночной разговор в машине. Кивнул в сторону Санька, который с ухмылкой слушал их.

Чем заставил ее улыбнуться куда шире.

— Но ты же говорил тогда, что сам к этому отношения не имеешь? — поддела она Леню, явно приходя в иное расположение духа. Куда более боевое и задорное.

— Иногда жизнь заставляет действовать по обстоятельствам, — развел он руками, словно бы снимая с себя всю вину.

Чем заставил Ольшевского расхохотаться.

— Правильно, временами промедление опасно! — хлопнув его по плечу, подтвердил Санек, всех затолкнув в лифт.

На несколько мгновений повисло молчание, пока все улыбались. Казалось, что и Ксеня расслабилась. А потом она с некоторой неловкостью глянула на Леню.

— Это правда ты статуэтку сделал? Своими руками? — будто стесняясь своего интереса, все же уточнила.

Они с Ольшевским переглянулись, кажется, оба давясь усмешками.

— Правда. Этими самыми, — он поднял ладони, как раз когда лифт остановился.

Она же перевела взгляд на его руки, причем с тем самым выражением восторга, которое уже, честно сказать, немного хмелило ему голову.

— Ну все, Леня, — расхохотался Санек, заметив это. — По ходу, Ксеня запала на твои руки. Влюбилась в них, — пошутил Ольшевский, тем же макаром выталкивая всех из лифта, где они так и толклись на пороге.

Ксюша рассмеялась, но было заметно, что смутилась и покраснела. Да и взгляд отвела. Жаль…

— Ну, во мне много хорошего, влюбиться можно не только в руки, — легким тоном отшутился Леня, стараясь разрядить атмосферу, чтобы избавить Ксеню от неловкости.