Нежить

Глава 11

6–11 марпенота, год Голубого Пламени

Створки ворот в высоких черных стенах Безантура были распахнуты, а на возвышавшихся за ними шпилях развевались знамена ордена Некромантии. Это зрелище пришлось Сзассу Тэму по душе. Внезапно он почувствовал глупое желание пришпорить своего инфернального скакуна с чернильно–черной кожей, железными копытами и алыми глазами, промчаться сквозь ряды своей армии и, не мешкая, въехать в город.

Эта идея была не такой безумной, какой могла показаться с первого взгляда. Судя по сообщениям его разведчиков и прорицателей, внутри не осталось ни одного человека, кого бы ему следовало опасаться. Но в будущем ему предстоит править Тэем. Будет уместней начать правление, войдя в самый большой город в стране с почестями, полагающимися новому «регенту».

Поэтому он приказал выделить время на организацию торжественного шествия, хотя его офицеры и досадовали из–за этой задержки, считая, что он впустую тратит драгоценное время. Их нетерпение его забавляло, хоть он и не подавал виду. Они даже не подозревали об истинных размерах силы, которой наделил его Черная Рука.

Лич уже истратил большую её часть, а то, что осталось, понемногу начинало исчезать. Впрочем, иного он и не ожидал. Однако он полагал, что имеющихся в его распоряжении ресурсов хватит, чтобы достойно завершить эту войну.

Когда все было готово, он во главе своей армии въехал в город. За ним на почетных местах следовали Маларк Спрингхилл, Хомен Одессейрон и Азир Крен. По улицам разносилось эхо оглушительных маршевых песен кровавых орков и приветственных возгласов горожан, которые стояли у дороги или высовывались из окон, размахивая маленькими красными флажками.

Иногда радостные вопли становились немного тише, а, когда возобновлялись, то звучали несколько натянуто. Сзасс Тэм полагал, что это происходило тогда, когда на глаза горожанам попадалось какое–нибудь особенно омерзительное или жуткое существо, хотя далеко не все его чудовищные прислужники принимали участие в этом шествии. Некоторые из них были слишком велики, чтобы свободно перемещаться по улицам, другие днем становились невидимыми, а иные же не могли переносить солнечный свет. И все же оставшихся хватало, чтобы устрашить даже жителей страны, в войсках которой всегда было полно нежити и демонов.

Или, возможно, запах тления, исходивший от рядов ужасающих воинов и гулей, вызывал у людей дурноту.

В любом случае, Сзасс Тэм прекрасно осознавал — из прославлявших его сейчас горожан лишь немногие, если таковые вообще имелись, искренне желали ему победы, хотя, конечно, немало народу молилось о том, чтобы хоть кто–нибудь завершил эту затянувшуюся войну. Приветственные вопли жителей Безантура должны были убедить его, что они служили совету лишь потому, что не имели иного выхода, и, значит, у нового владыки нет никаких оснований их наказывать.

Но, хоть он и понимал их истинные мотивы, он не чувствовал раздражения. Более того, лич наслаждался этим мигом, мигом своего триумфа. Ему было безразлично, любит его Безантур или нет.

По традиции триумфальное шествие по городу обычно начиналось у северо–восточных ворот и следовало по круговому маршруту, который проходил мимо главных храмов и оплотов Красных Волшебников, а заканчивалось оно на площади, лежавшей к северу от Центральной Цитадели. Сзасс Тэм не стал нарушать обычаи и в конце пути обнаружил, что его уже ждут. Это оказался Зекит Шезим, первосвященник Бэйна, чьи глаза и зазубренные татуировки были черными, как и его одежда с латной перчаткой. Он подошел к личу, опустился на колени и протянул ему связку железных ключей.

Вообще–то это должны были быть ключи от Центральной Цитадели, но Сзасс Тэм, хоть и видел их в последний раз более десяти лет назад, сразу же понял, что это не они. Скорее всего, его враги забрали все оригиналы с собой.

Но какая разница? Эта небольшая церемония ничем не отличалась от славословий толпы. Он оценил само значение данного символического жеста.

Лич взял ключи и произнес:

— Спасибо. Теперь встаньте, Ваше Всезнайшество, и, уверяю, в дальнейшем мне хватит и поклона.

Зекит чопорно поднялся.

— Благодарю, Ваше Всемогущество.

Сзасс Тэм улыбнулся.

— Полагаю, мне понадобится новый титул. Любого зулкира величают «Ваше Всемогущество».

— Но, с другой стороны, — произнес Маларк, — вы последний из зулкиров Тэя.

— Тут ты ошибаешься, — ответил ему Сзасс Тэм. — Но, если повезет, скоро мы это исправим.

Зекит сделал глубокий вдох.

— Прошу прощения, повелитель, я пытался исполнить ваш приказ и поджечь корабли, но у меня ничего не вышло.

— Ничего страшного, — сказал Сзасс Тэм. — Если одна стрела прошла мимо цели, следует просто достать другую, а мой колчан, к счастью, ещё не опустел. А сейчас мне предстоит назначить правителя этого города. Хотите ли вы стать аутарчем Безантура? Если хорошо себя проявите, в будущем сможете рассчитывать и на более весомые награды.

— С удовольствием.

— Тогда вам понадобится это, — Сзасс Тэм вернул первосвященнику ключи. — Ну, не в прямом смысле, конечно, но все должно идти своим чередом, не так ли?

— Да, Ваше Всемогущество.

— Итак, ваше первое задание — позаботиться о том, чтобы все нужды моих солдат были удовлетворены. У многих из них есть потребности, которые горожане Безантура могут счесть предосудительными, но я хочу, чтобы все мои воины не испытывали ни в чем недостатка и твердо знали, что их командир хорошо о них заботится. С одной стороны, это означает, что вам предстоит проследить, чтобы никто им не помешал. Но также будет неплохо, если к завтрашнему утру город не будет лежать в руинах. Понимаете, к чему я веду?

— Да, повелитель. Я вас не разочарую.

— Полагаюсь на вас. А мы с моими помощниками тем временем пойдем взглянем на порт, — в сопровождении Маларка и обоих тарчионов лич направился в сторону пристани. Его эскорт последовал за ним.

На берегу ещё витал запах дыма и кое–где пылали небольшие костерки. Пожар уничтожил стоявшие в сухих доках суда, превратив их в почерневшие разваливающиеся остовы, готовые рассыпаться от первого же прикосновения. Пирс горел до тех пор, пока остатки его дощатого настила не рухнули в море. О нем теперь напоминали лишь несколько торчащих из воды опорных балок.

Маларк криво улыбнулся.

— Кажется, смотреть тут особо не на что.

Азир бросила на него неприязненный взгляд.

— Значит, так ты и заработал свою репутацию, умник? Констатируя очевидные факты?

Тарчиона Гауроса не мог не возмущать тот факт, что новообретенный союзник лича до недавних пор являлся одним из его самых опасных врагов, и Сзасс Тэм это прекрасно знал. Если бы только она поверила, что Маларк вовсе не стремится занять её место! К сожалению, даже если бы он и объяснил ей истинные мотивы шпиона, ей бы вряд ли стало легче на душе.

— Значит, все? — спросил Хомен. Он также недолюбливал Маларка, но куда лучше Азир умел скрывать свои чувства. — Здесь ни одной целой шлюпки не осталось. Полагаю, мы можем сделать марш–бросок на запад, до Тассалена. Вероятно, там корабли найдутся. Но, даже если аутарч сдаст нам город без боя, флот совета к тому моменту будет уже далеко.

— Мы не пойдем в Тассален, — произнес Сзасс Тэм. Он повернулся к одному из всадников. — Передай волшебникам, что они мне нужны.

Воин отдал честь и направился прочь. Копыта его коня застучали по мостовой.

После многодневного путешествия маги, несомненно, были сильно измотаны, но им хватило ума прибежать по первому же зову лича. Сзасс Тэм приказал некромантам выйти вперед и расставил их в ключевых точках сложной магической фигуры. Сам он занял место в её центре.

В иссохших руках лича возник посох из оплавленных костей утопленников, скрепленных золотом, которое достали с затонувших кораблей. За две последние сотни лет ему не приходилось им пользоваться, но он сразу же понял, что это оружие осталось столь же могущественным, как и раньше. Он чувствовал, как сила медленно и ровно пульсирует внутри посоха, словно шумливый прибой, раз за разом разбивающийся о берег.

Слившись с разумами своих подчиненных, Сзасс Тэм произнес слова силы, и они эхом вторили ему.

Слабый солнечный свет начал гаснуть — на землю словно опустилась ранняя ночь. Воздух стал холоднее. Над поверхностью воды в ответ на зов некромантов одна за другой принялись появляться серые иссохшие головы тех, кто нашел в море свою смерть, — моряков, выпавших за борт, либо пловцов, слишком далеко заплывших от берега. Их было много, но Сзасс Тэм чувствовал, что на зов некромантов откликнулось гораздо больше утопленников. Они находились слишком далеко, чтобы их можно было разглядеть, но он знал — они наготове и ждут его приказов.

Тем временем в покрывавшем морское дно иле пробудились воспоминания о древней боли и ненависти. Там они и останутся, пока не наступит настоящая ночь, а затем устремятся вперед, также покорные воле лича.

Когда Сзасс Тэм понял, что больше ничего на этом поприще не добьется, то слегка изменил текст заклинания, сопровождая его иными ритуальными пассами, чтобы в его магическую сеть попалась другая добыча. До этого он искал гноящиеся следы, которые остаются после смерти людей. Теперь же он попытался нащупать отголоски, вызванные гибелью неразумных существ.

Гниющая туша кракена зашевелила щупальцами и принялась подниматься на поверхность. Погребенные в иле разрозненные фрагменты костей морского угря дрогнули и поползли друг к другу, складываясь в скелет. Призрак морского дракона, обезумевший от жажды мести к своим убийцам, которые давным–давно были мертвы, издал рев, и, хотя никто из стоявшей возле разрушенных доков толпы не мог его видеть или слышать, люди все равно невольно вздрогнули или издали крик.

Сзасс Тэм опустил посох. Когда его наконечник коснулся земли, он внезапно ощутил прилив слабости и был вынужден слегка опереться на свое оружие.

Этого он не ожидал. Вообще–то личи не должны быть подвластны чувствам вроде усталости. Но эта усталость отличалась от обычной. Он и в самом деле уже израсходовал практически всю данную ему Черной Рукой силу. Когда она полностью истощится, на какое–то время он окажется слабее, чем обычно. Возможно, на то, чтобы до поры до времени удерживать магию Бэйна и использовать её в своих целях, уходила толика его собственных сил.

Он был рад, что приступ продлился всего несколько мгновений. Повелителю не следует позволять подчиненным видеть свою слабость.

— Вы подняли множество тел утопленников и обитателей морей, — обратился к нему Маларк, — Но не думаю, что этого окажется достаточно, чтобы уничтожить флот зулкиров.

— Я ещё не закончил, — ответил ему Сзасс Тэм.

Он отпустил некромантов. Их силы истощились, больше от них толку не будет. Затем он подозвал к себе всех волшебников, способных помочь ему с его следующим делом — то есть тех, кто перешел к нему из ордена, возглавляемого Дмитрой и её предшественницей Мутреллан, и всех остальных, кто достаточно хорошо разбирался в этой области магии.

Он расставил их в ином порядке и, убрав костяной посох, достал другой, который был сделан из лунного света, тени, дрожащего воздуха пустынь и галлюцинаций безумца. Хором они зачитали ещё несколько сложных контрапунктических заклинаний.

На поверхности воды взбурлила тьма. Кое–где она начала обретать четкие формы и застывать неподвижно, пока не превратилась во флотилию стоящих на якоре военных кораблей. Их корпусы и паруса были черного цвета и имели алую отделку.

Сзасс Тэм одарил Маларка, Хомена и Азир ухмылкой.

— Знаю, вся наша армия на этих судах не поместится. Но неужели вы считаете, что наших совокупных сил окажется недостаточно, чтобы сокрушить врагов?

Хомен улыбнулся.

— Полагаю, достаточно, Ваше Всемогущество.

Внезапно мир дрогнул и завертелся. Сзасс Тэм пошатнулся. На этот раз, чтобы устоять на ногах, ему пришлось на какое–то время всем весом навалиться на посох. Он пробормотал слово силы, чтобы добавить выносливости ослабевшему телу и прочистить разум, и головокружение исчезло.

Маларк, Азир и Хомен уже бежали к нему, легконогий бывший монах заметно опережал остальных. Несмотря на минутную потерю лица, Сзасс Тэм почувствовал себя тронутым. Казалось, они вполне искренне за него беспокоились. Это оказалось куда приятнее, чем все славословия толпы, и напомнило ему, что за будущее, каким бы великим оно ни было, придется заплатить немалую цену.

— Вы в порядке? — спросил Маларк.

— Вполне, — ответил Сзасс Тэм.

— Возможно, вам стоит отдохнуть.

— Нет. Может, позже мне это и понадобится, но мне ещё хватит сил, чтобы завершить начатое, то есть поднять на море шторм, который замедлит флот совета. Наши прекрасные новые корабли, морские змеи–зомби и войска окажутся бесполезны, если нам не удастся нагнать наших жертв.

Повернувшись, он окинул взглядом волшебников, готовых броситься к нему на помощь, и подозвал к себе тех, кто был способен управлять погодой.

Каждый раз, когда Тессалони Канос обводила взглядом палубу плавучего сераля Самаса Кула, ей приходилось подавлять презрительную усмешку. Она терпеть не могла подобные вещи — позолоченные резные орнаменты с пошлыми мотивами, лестницы, шириной не уступающие своим сухопутным собратьям и столь же легко преодолимые, и прочие мелочи, в которых создатели судна пренебрегли эффективностью и эргономикой в пользу роскоши и выставляемого напоказ великолепия.

Но, кажется, эта нелепая посудина стала у них чем–то вроде флагмана. Вскоре после отплытия Самас пригласил своих коллег–зулкиров на борт, и в дальнейшем они привыкли собираться для переговоров именно здесь. Придется с этим смириться.

Покачивая трезубцем, Тессалони ожидала прибытия лордов–магов, расхаживая по палубе и стараясь не обращать внимания на раздражающие игрушки и украшения. Попутно она прикидывала, как капитану этого судна лучше действовать в боевой обстановке. Насколько оно маневренно и сколько лучников поместится на баке?

Тем временем Аот Фезим, который и доставил её сюда на своем грифоне, спустился в камбуз, раздобыл там два окорока и теперь своими светящимися голубыми глазами смотрел, как его питомец разделывается с угощением. Моряки тоже наблюдали за зверем. Их, несомненно, снедало любопытство, но они держались поодаль, словно боялись, что, покончив с окороками, грифон примется за них. С угольно–серых небес накрапывал холодный дождь, и море было покрыто зыбью. Дул западный ветер.

Архимаги принялись прибывать на корабль один за другим. Небритый и бледный Самас, дрожа, выполз на палубу. Похоже, у него выдалась тяжелая ночка и он только что вылез из постели. Лазорил и Лаллара просто возникли из ниоткуда, а Неврон прилетел верхом на чудовище, похожем на огромную двухголовую канарейку. Когда он спешился, эта тварь обратилась в облако желтого дыма, которое втянулось в надетое на левую руку заклинателя латунное кольцо, подобно пару, втягивающемуся обратно в чайник.

Подойдя к зулкирам, Аот встал навытяжку и отдал честь. Тессалони спустилась с бака и последовала его примеру.

— Повелители, — произнесла она.

Лаллара смерила Самаса взглядом с головы до ног, натянуто улыбнулась и произнесла:

— Неужели сегодня ты позвал нас для очередного роскошного завтрака? Возможно, ещё немного свиного филе с зеленым перечным соусом? Надеюсь, у этого огромного брюха с пищеварением все в порядке.

Преобразователь нахмурился.

— Надеюсь, ты знаешь, до какой степени я тебя ненавижу.

— Да. Когда я об этом думаю, мне на душе становится легче.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы спорить и обмениваться колкостями, — Лазорил повернулся к Тессалони. — Как обстоят дела?

— Пусть об этом вам поведает капитан Фезим, — ответила она. — Это он со своими людьми все утро провел на разведке.

Невысокий коренастый легионер прочистил горло.

— Мы потеряли три корабля — шторм либо потопил их, либо отнес так далеко, что нам не удалось их обнаружить.

Неврон пожал плечами. От него исходил аромат дыма и гари. Когда Тессалони впервые встретилась с этим зулкиром лично, они находились на борту принадлежавшего ей корабля, и она вспомнила, насколько этот запах беспокоил её, пока она не смогла определить его источник.

— Три? Могло быть и хуже, — произнес заклинатель.

— Согласна, — ответила Тессалони. — Но вы слышали ещё не всё.

— Ещё несколько судов пострадали во время бури, — продолжал Аот, — и команды сейчас занимаются их ремонтом. Я не моряк, но, если пожелаете, могу попробовать рассказать об этом детальнее. Также из–за превратностей погоды наш флот рассеялся по морю. Потребуется время на то, чтобы собрать корабли вместе. Но по–настоящему дурные известия состоят в том, что некроманты все же пустились за нами в погоню. Каким–то образом им удалось раздобыть собственную флотилию. В воде их сопровождают превращенные в нежить обитатели морей, а в небесах — кожистые летуны и иные твари.

— Будь проклят этот Сзасс Тэм! — прорычал Неврон. — Удастся ли нам добраться до Алаора прежде, чем он нас нагонит?

— Нет, — произнесла Тессалони. — Шторм отнес нас к востоку от островов. Некроманты смогут перехватить нас по пути.

— Я думала, что с нами в путь отправились и жрецы Амберли, — сказала Лаллара. — Напомните–ка, какой от них толк, если они не способны обуздать ветер и волны, чтобы облегчить наше плаванье?

— Разумеется, вы, повелители, смыслите в подобных вещах гораздо лучше меня, — произнесла Тессалони, — но, насколько я понимаю, приспешники Сзасса Тэма до сих пор сражаются с заклинателями совета за контроль над погодой, и перевес отнюдь не на нашей стороне.

Лазорил склонил голову.

— Сможет ли Сзасс Тэм нагнать нас, если мы продолжим плыть на юго–восток?

Осознав, куда он клонит, Тессалони ощутила укол раздражения и приложила все усилия, чтобы скрыть свои чувства.

— Возможно, нет, Ваше Всемогущество. В любом случае, если это и произойдет, то нескоро.

— А затем что? — спросила Лаллара. — Будем молить Мулхоранд о предоставлении нам убежища? Думаешь, они там до такой степени нас обожают, что без промедления поделятся с нами землями? Уверяю, лучше рассчитывать на более холодный прием. Если мы не хотим опуститься на самое дно, нам необходимо добраться до Алаора и городов–колоний, ещё оставшихся под нашей властью.

Тессалони не любила Лаллару. Трудно питать теплые чувства к женщине, которая вечно ведет себя настолько раздражительно и несносно. Но сейчас она ощутила к ней прилив симпатии.

Самас озвучил то, что логически следовало из рассуждений Лаллары:

— Если такова наша цель, значит, придется принять бой. Есть ли у нас шансы на победу?

— Да, — ответила Тессалони.

Лазорил скептически нахмурился.

— Кажется, ты вполне уверена в своих силах.

— Так и есть, — это, конечно, было преувеличением, но Тессалони уже много лет назад уяснила, что грош цена капитану, который мямлит и юлит. — Повелители, со всем уважением, за эти годы я построила для вас лучший флот на всем восточном Фаэруне. Возможно, вы забыли об этом, ведь, видит Богиня—Сука, в течение прошлых десяти лет у нас было не так много работы. Боевые действия шли на суше, и нам оставалось лишь перехватывать контрабандистов, которые возили Сзассу Тэму припасы и наемников, да отваживать от берегов налетчиков, решивших воспользоваться слабостью погрязшего в междоусобных сварах Тэя, — она улыбнулась. — Но, во имя промежности Суки, теперь война переместилась на море, и ваши моряки жаждут себя проявить. Как бы лич ни был силен и сколько бы орков, зомби и иных тварей не плыло на его черных кораблях — нам плевать. Они, в отличие от нас, — сухопутные крысы. Позвольте мне руководить боем так, как я сочту нужным, и я гарантирую вам победу.

Зулкиры переглянулись, и Самас улыбнулся.

— Вот теперь на душе у меня немного полегчало.

Почувствовав, что солнце уже скрылось за горизонтом, Таммит вылезла из трюма и сразу же наткнулась на наездников, которые пытались оседлать своих питомцев. В знак протеста грифоны, норовистые и капризные создания, время от времени издавали вопли или даже начинали клеваться. Естественной средой их обитания являлись горы и холмы, и, судя по переведенному Аотом ворчанию Яркокрылой, качка, забитая людьми палуба, простирающаяся во всех направлениях водная гладь и все остальные атрибуты морского путешествия пришлись им совершенно не по вкусу.

Но Яркокрылая не только обладала исключительным интеллектом для представителей своего вида — между ней и её хозяином существовала ментальная связь, и Барерис, воспользовавшись своей музыкой, соединил себя с Танцором Ветра похожими узами. Неудивительно, что эти двое опередили своих солдат и уже давно подготовили питомцев к бою. Теперь они стояли на носу корабля, устремив взгляды на запад, где алое небо ещё озаряли последние лучи зашедшего солнца. Зеркало, выглядевший, как прославленный воитель, которым он являлся при жизни, держался позади них.

Таммит решила, что проталкиваться сквозь толпу раздражительных грифонов и их наездников — не лучшая идея, и превратилась в дым. После этой трансформации её чувства притупились, но не настолько, чтобы она утратила ориентацию в пространстве, в особенности учитывая то, что окружавшая корабль масса воды давила на неё, ограничивая пределы палубы не хуже стен. Проплыв над головами легионеров и их питомцев, она подлетела к Барерису и вновь приняла материальный облик. Улыбнувшись, он поцеловал её, и она подавила желание вытянуть клыки, прокусить ему губу и ощутить на языке вкус его крови.

— Я думала, что к тому времени, как я проснусь, ты уже будешь сражаться, — произнесла Таммит. — А может, и бой закончится.

Бард ухмыльнулся.

— Тебе просто никогда не приходилось воевать на море. На то, чтобы занять подходящие для боя позиции, флоту требуется не меньше времени, чем сухопутной армии.

— Но ждать осталось недолго, — произнес Зеркало. Его меч исчез из ножен и появился в его ладони. Лезвие его вытянулось, словно сосулька. На другой руке призрака возник круглый щит.

Кивнув, Аот вскинул копье.

— Пора подниматься в воздух.

— Хотела бы я иметь возможность полететь с тобой, — сказала Барерису Таммит. — Я буду о тебе беспокоиться.

— Я бы тоже предпочел, чтобы мы держались вместе, — произнес бард. — Но, если мы хотим разгромить флот Сзасса Тэма, каждый из нас должен выложиться на полную, а в воздухе от меня будет больше проку. Итак — вот он, последний бой, и вскоре мы окажемся в Пределе Мага, в безопасности.

Таммит улыбнулась.

— Да, в Эскаланте. Береги себя.

— Непременно, — он сжал её руки, и они с Аотом вернулись к своим питомцам.

Остатки Грифоньего Легиона устремились в небеса, сопровождаемые громким шумом и хлопаньем крыльев. Зеркало поднялся в воздух и присоединился к ним.

Ночью армиям или флотилиям порой приходится действовать вслепую, и последствия этого зачастую оказываются катастрофическими. Именно поэтому волшебники совета попытались осветить черную колышущуюся поверхность воды, накладывая заклинания света на плотики и спуская их в море. Но сработало это лишь отчасти. В половине случаев в очерченный светом круг не попадало ничего стоящего, а, если там и оказывалось что–нибудь, кроме воды, некроманты использовали контрзаклинания, пытаясь загасить светильники. Но на рогатую, покрытую алым лаком маску в виде дьявольского рыла, которую носил Неврон, были наложены все дарующие ясность зрения заклинания, что были известны ордену Прорицания, и поэтому он смог составить относительно полную картину будущего поля боя.

Однако это зрелище нельзя было назвать особо воодушевляющим. Флот Сзасса Тэма состоял из множества черных кораблей, на борту которых находились гниющие трупы. Перед ним плыли скелетообразные левиафаны, а над мачтами парили мерцающие призраки. И всех их вело лишь одно желание — уничтожить совет и тех, кто ему служит. Поневоле Неврон ощутил укол страха.

Но истинный зулкир, в отличие от жалких подражателей вроде Кумеда Хапрета и Золы Сетракт, умел не только скрывать подобные слабости, но и полностью избавляться от них. Неврон напомнил себе, что ему суждено править в одном из высших миров, и страх отступил. Эта небольшая заварушка будет лишь разминкой перед гораздо более грандиозными битвами, в которых ему когда–нибудь предстоит завоевать свой трон.

Удостоверившись, что он снова стал самим собой, и воля его по–прежнему сильна, а ум — изворотлив, он повернулся к стоявшим на палубе заклинателям и произнес:

— Час настал. Вызывайте своих слуг.

Подчиненные поспешили исполнить его приказ. Некоторые из них забормотали заклинания, другие же повернули кольца на пальцах или сжали амулеты. Вокруг них начали появляться демоны, дьяволы и элементали, пока на палубе и над нею не стало тесно. На военном корабле запахло дымом. Похожая на обезьяну барлуга на миг освободилась от контроля хозяина и успела схватить одного из моряков и оторвать ему голову.

Почти все заклинатели призвали существ, с которыми они привыкли иметь дело на суше. Впрочем, это было неважно. Большинство из них могли летать либо перемещаться через пространство. Но сам Неврон знал, как вызывать и контролировать всех мультипланарных созданий, когда–либо упоминавшихся в записях его ордена, и он решил, что при сложившихся обстоятельствах обитатели инфернальных океанов могут оказаться более полезными.

Он произнес заклинание, но, к его досаде, ничего не произошло. Из–за проблем с магией оно просто не сработало. Некоторые из запертых в его талисманах тварей расхохотались или разразились потоком насмешек. Он заставил их почувствовать боль и после того, как их оскорбления перешли в вопли, повторил заклинание.

В воздухе заструилась сила, и участок моря, находившийся прямо под ним, взбурлил — там материализовался косяк скульвинов. Похожие на ящериц демоны с черными выпуклыми глазами и четырьмя хвостами подняли головы и уставились на него в ожидании приказов. Речь других Красных Волшебников, моряков и даже некоторых инфернальных созданий стала растянутой, а движения — замедленными. На них повлияла исходившая от морских существ аура замешательства.

Неврон объяснил скульвинам, кто и что является их целью, и произнес следующее заклинание. В море появился огромный вастрилит, и корабли закачались на поднявшихся при его появлении волнах. Этот демон напоминал гигантского угря, но верхняя часть его туловища имела антропоморфные очертания. У него были круглые янтарные глаза, а во рту имелось множество клыков. Чтобы общаться с ним, Неврону не приходилось говорить вслух — вастлилиты могли воспринимать мысленную речь. Уяснив, что от него требуется, демон издал ликующий рев и устремился к одному из черных кораблей. Поднявшись над поверхностью воды, он окатил вражескую палубу потоком обжигающе–горячей морской воды из пасти. Послышались вопли кровавых орков.

Отлично, подумал Неврон. Кажется, магия снова работает должным образом, и, следовательно, можно предпринять кое–что посложнее. Он произнес грохочущие слова приказа, и обшивка корабля под его ногами затрещала, а окружающие вздрогнули, хотя язык заклинания был им незнаком. У одного из матросов пошла носом кровь. Находившиеся в кольцах и амулетах Неврона существа взвыли от страха.

Появление мирмиксикуса вызвало нечто вроде вспышки чистого псионического шока, которую ощутили практически все — словно сам мир смертных издал крик, не желая мириться с присутствием подобного чудовища. Как и вастрилит, этот демон с рептильей головой тоже напоминал гигантского угря, но размерами заметно его превосходил. У него имелось четыре руки, в каждой из которых он сжимал по косе, а под ними — шесть щупалец. Хвост же его оканчивался миножьей пастью.

Неврон натравил его на черную флотилию, и наперерез демону устремился превращенный в зомби кракен. Мертвая тварь обвила танар’ри щупальцами и потащила его к своей пасти. Мирмиксикус, желавший сблизиться с противником, не стал сопротивляться. Он лишь проследил за тем, чтобы все его четыре руки остались свободны. А, когда разделявшее их расстояние сократилось, демон взорвался вихрем ударов, превратив противника в груду падали.

После этого он продолжил плыть по направлению к кораблям некромантов. Из глубин навстречу ему поднялся призрачный дракон, от колеблющегося тела которого исходило болезненное свечение.

Внезапно Неврон осознал, что вокруг стояла полная тишина. Оглянувшись, он увидел, что его подчиненные с благоговейным трепетом и восторгом наблюдают за мирмиксикусом.

Как и он сам, но дело не в этом.

— Да что с вами такое? — вскричал заклинатель. — Вы что, считаете, это — развлекательное шоу? Продолжайте вызывать существ, иначе все погибнете!

К Аоту и Яркокрылой устремился призрак женщины, которая, судя по её облику, умерла от пыток. Рот на её безглазом лице был распахнут, словно в момент смерти бедняжка все ещё продолжала кричать, а её изможденное обнаженное тело от шеи до кончиков пальцев ног покрывали ожоги и колотые раны. Её конечности болтались, словно при жизни ей вывихнули все суставы, подвергнув подвешиванию или растягиванию на дыбе

Аот попытался швырнуть в духа сгусток пламени с наконечника копья, но безуспешно.

Привидение протянуло к нему руки, стремясь вцепиться искалеченными пальцами в его плоть. Нырнув, Яркокрылая пронеслась под его нематериальным телом.

Уверенный в том, что дух пустится за ним в погоню, Аот развернулся в седле и снова попытался вызвать огонь. К его облегчению, на этот раз с острия его копья сорвалась веерообразная вспышка, и призрака охватило пламя.

Но, хотя очертания его фигуры исказились, словно рисунок на скомканном листе пергамента, дух остался цел. Он приблизился к Яркокрылой и погрузил руку в её тело прямо над львиным хвостом. Она издала крик, содрогнулась и начала падать. Зацепившись за неё, призрак, тощая рука которого вытянулась, как кусок теста, попытался добраться до Аота ещё раз.

Отдернувшись от него, боевой маг прильнул к шее Яркокрылой, и, хотя противнику почти удалось его коснуться — он даже ощутил исходящий от него болезнетворный холод — он остался невредим. Ответным ударом Аот вонзил копье в грудь духа, прорычал нужное слово и направил в оружие разрушительную силу.

Призрак растворился в небытии. Яркокрылая расправила крылья, и они перестали падать.

— Ты в порядке? — спросил её Аот.

— Да, — прохрипела она голосом, больше похожим на воронье карканье, чем на орлиный клекот.

Боевой маг осмотрел черную, гноящуюся язву, отмечавшую то место, где призрак её ранил.

— Уверена?

— Сказала же — да!

— Хорошо, но давай немного переведем дух.

Повернув, грифониха снова набрала высоту и устремилась туда, где небо было пустым. Воспользовавшись случаем, Аот окинул взглядом кипевшую вокруг битву.

Ни расстояние, ни темнота не являлись помехой его пламенным глазам. Он видел практически все, но поначалу все равно не понял, что же конкретно происходит. На поле боя царила полная неразбериха.

Плавучие дьяволы и превращенные в зомби левиафаны атаковали друг друга.

Лучники и арбалетчики обменивались выстрелами. Из баллист вылетали гигантские болты и камни. Волшебники обрушивали на врагов град и поражали их яркими потрескивающими молниями.

Галеры и когги маневрировали, стараясь оказаться с наветренной стороны от вражеского судна либо иным образом обрести преимущество над противниками. Один из кораблей протаранил корпус другого. Ужасающие воины раскручивали абордажные крючья, чтобы зацепиться за борт ближайшего корабля и подтащить его достаточно близко для штурма. Водные гули карабкались на судно, которое некогда являлось рыбацкой шлюпкой. На палубе его до сих пор лежали сети. Легионеры же в свою очередь копьями спихивали их вниз.

Находившийся на одном из самых больших кораблей Ифегор Нат с частью своих подчиненных поочерёдно поливали огнем вражеские суда и всех представителей нежити, которые оказывались в пределах их досягаемости. Внезапно среди них появились подавляющие, перемещенные через пространство имевшимися в их рядах магами. Эти призраки — темные фигуры в развевающихся одеяниях, между которыми в воздухе парили сияющие магические символы, — были способны отрезать священников от источника их силы. Вращая пылающими цепями, на них набросились защитники жрецов — боевые монахи.

В небесах также развернулось множество схваток. Вооруженный огненным мечом и хлыстом балор расправлялся с призраками. Полдюжины наездников на грифонах осыпали стрелами одного из представителей нежити, мумифицированного, похожего на летучую мышь скирра, и при этом непрерывно маневрировали, чтобы не попасть под удар его когтей и клыков.

Мало–помалу Аот начал разбираться в обстановке. У него возникло впечатление, что в небесах силы обеих сторон оказались примерно равны, и это означало, что какое–то время все летающие существа будут заняты друг другом и не смогут воспользоваться преимуществом высоты и атаковать корабли.

Та же ситуация сложилась и в воде. Морские твари сражались на равных, и, пока положение вещей не изменится, обеим флотилиям ничего не грозит.

Но, к счастью, не все поле боя оказалось охвачено яростным и смертоносным хаосом, в котором люди, орки и призванные существа дрались и гибли, будучи не в силах склонить чашу весов ни на чью сторону. В противостоянии кораблей — единственном, что по–настоящему имело значение, — преимущество оказалось за советом.

Флот Сзасса Тэма не уступал размерами флоту зулкиров, и на его судах находилось множество грозной нежити, но, как и предсказывала Тессалони Канос, их команды не слишком хорошо знали свое дело. Корабли совета обходили врагов сзади или сбоку и брали их на абордаж лишь в тех случаях, когда были полностью уверены в своей победе.

Магическое искусство некромантов являлось более действенным, чем тауматургия их противников, но в целом техники волшебников из остальных орденов оказались более разнообразными. Кроме того, магам совета также помогали священники, которые вместе с зулкирами покинули Безантур — служители Коссута, Маска, Сирика, Амберли и прочих божеств Тэя, за исключением Бэйна.

Во имя Великого Пламени, подумал Аот, неужели я и правда вижу это? Неужели Сзасс Тэм наконец переоценил свои силы? Он припомнил все те разы, когда зулкир Некромантии притворялся, что проигрывает, чтобы ввести врагов в заблуждение и захлопнуть вокруг них тиски ловушки, и побоялся довериться собственным глазам.

Внезапно один из черных кораблей превратился в бледную тень самого себя. Другой же стал плоским, словно вырезанная из бумаги фигурка, которую поместили на поверхность воды.

Поначалу Аот предположил, что находившиеся на борту этих судов некроманты воспользовались какими–то защитными заклинаниями, но тут Яркокрылая спросила его:

— На что ты там уставился?

— Два корабля Сзасса Тэма теперь выглядят иначе. Разве ты не заметила?

— Нет.

Ещё миг — и Аот также перестал это видеть. Два судна казались совершенно обычными.

Но это было неважно. Внезапно его осенило, что могло означать его видение, и, если он не ошибся, то совет сможет одержать победу, сколько бы трюков не оставалось в рукаве у Сзасса Тэма.

— Отыщи Лаллару, — приказал он.

Корабль зулкира Ограждения был ещё больше и внушительнее, чем у Ифегора Ната, и, соответственно, найти его оказалось несложно. Когда Яркокрылая начала спускаться с ночных небес, на палубе зазвучали встревоженные крики. Стоявшие на кормовом возвышении арбалетчики вскинули оружие, а Красные Волшебники взяли наизготовку посохи и жезлы. На миг Аоту показалось, что желание поделиться своей находкой приведет его к неминуемой гибели.

К счастью, Лаллара закричала:

— Стоять, идиоты!

Её подчиненные застыли.

Яркокрылая опустилась на корму между архимагом и оградой. Она проделала все чрезвычайно осторожно, но обшивка судна все равно заскрипела под её весом.

— Благодарю вас, госпожа, — произнес Аот.

— Что тебе надо? — спросила Лаллара.

— Я кое–что заметил. Мы задавались вопросом, откуда Сзасс Тэм раздобыл флотилию, и теперь я знаю ответ. Он сотворил черные корабли при помощи магии иллюзии. Они не вполне реальны.

Лаллара сплюнула.

— Чушь. Если бы это было так, я бы догадалась. Или прорицатели. Или иллюзионисты. Но никто, кроме тебя, ничего подобного не заметил.

Аот сделал вдох.

— Ваше Всемогущество, есть кое–что, о чем я умалчивал. Находящееся в моих глазах голубое пламя наделяет меня абсолютной ясностью зрения. Так что, если за время, проведенное мною на службе у зулкиров, я сделал хоть что–то полезное, хоть раз дал вам дельный совет, то, прошу, прислушайтесь к моим словам. Ведь, если черные корабли иллюзорны, то…

— То кругу оградителей может оказаться под силу сотворить контрзаклинание и развоплотить их, — оборвала его Лаллара. — Думаешь, я нуждаюсь в твоих лекциях по базовой магической теории? — Она подозвала нескольких подчиненных, и те спешно подошли к ней.

Лаллара расставила их по периметру круга, а сама заняла место в его центре. Когда внимание всех волшебников оказалось сосредоточено на ближайшем черном корабле, она начала зачитывать длинное заклинание со сложной структурой и ритмикой. Её подчиненные к ней присоединились. Аот, чье искусство боевой магии в основном состояло из атакующих приемов и практически не включало в себя мастерство ограждения, моментально потерял нить происходящего.

Но результат их попытки оказался налицо. Внезапно темный корабль исчез, и ужасающие воины с некромантами попадали в воду.

Наездник отдавал себе отчет, что оградителям не удастся уничтожить все черные корабли до единого. Некоторые из них окажутся неподвластны их магии, в особенности если в их создании принимал участие сам Сзасс Тэм. И все же Аот дал своим союзникам новое могущественное оружие.

— Хорошая работа, — произнес он.

Повернувшись, Лаллара смерила его сердитым взглядом.

— Ты ещё здесь? Твое место — рядом со своими людьми, если, конечно, ты не пытаешься отсидеться в стороне.

Боевой маг вздохнул.

— Уже ухожу.

— Нет, погоди. Лети к главным иллюзионистам и расскажи им то же самое, что и мне. Может, у них тоже получится уничтожать черные корабли.

Держа посох из костей утопленников, Сзасс Тэм стоял на носу своего флагмана, смотрел на море и улыбался.

— Мне стоило приложить больше усилий, чтобы переманить Тессалони Канос на свою сторону. Или убить её.

— Если ситуация и впрямь безнадежна, — произнес Маларк, — то, возможно, было бы лучше вывести корабли из боя прежде, чем вы потеряете ещё больше солдат. Скелетообразные морские змеи и им подобные смогут прикрыть ваше отступление.

— Вряд ли.

— Вы уже одержали победу в войне.

— Но, если этой ночью мне удастся убить своих бывших коллег или хотя бы отправить на дно корабли с их слугами и имуществом, то, по крайней мере, я смогу быть уверен, что в будущем меня не ждет ещё одна подобная кампания. И сражение ещё не проиграно. Уверен, ты не забыл про козырь, который я прячу в рукаве.

— А хватит ли вам сил им воспользоваться?

— Вот и увидим, — выбрав пустой участок воды, Сзасс Тэм сосредоточился на нем и пробормотал слова силы. Находившаяся перед личом загородка покрылась инеем, и плоть, ещё остававшаяся на теле ужасающего воина, полностью растворилась и стекла по костям.

Корабль, на котором плыла Таммит, предназначался для перевозки легионеров из Грифоньего Легиона, и теперь, когда Аот со своими товарищами поднялись в воздух, на борту его осталось не так много солдат. Именно поэтому, хотя арбалетчики и расстреливали всех врагов, которые оказывались в зоне их досягаемости, моряки прилагали все усилия, чтобы держаться подальше от гущи боя.

Это было благоразумно, но Таммит все равно чувствовала раздражение. Ветер доносил до неё дразнящий аромат крови, и её горло пересохло, а клыки сами собой удлинились. Как бы ей хотелось находиться на одном из взятых на абордаж кораблей, где бы она могла сражаться, убивать и вволю утолять свою жажду!

Вместо этого ей тоже пришлось обзавестись арбалетом, но стрелять в кого–то с большого расстояния — совсем не то же самое, что пускать ему кровь клыками или клинком. В любом случае, стрелок из неё вышел не ахти. Она обладала немалой физической силой и сверхъестественно острыми чувствами, но вот умения обращаться с данным видом оружия ей явно недоставало.

Она потянула за спусковой крючок, арбалет звякнул, но болт полетел слишком низко и вонзился в черную обшивку вражеской галеры. Зашипев, она потянулась за следующим. И тут раздался чей–то крик.

Таммит повернулась. Из воды на корму карабкался труп, которого окутывала туманная дымка.

Она ухмыльнулась. Пусть у зомби не было крови, которая бы могла утолить её жажду, она, по крайней мере, получит возможность насладиться убийством врага. Если, конечно, её соратники не доберутся до него первыми, ведь один–единственный ходячий труп не представлял собой серьезной угрозы. Отбросив арбалет в сторону, она обнажила клинок.

Моряки, находившиеся ближе всего к нежити, споткнулись, совершая глотательные движения, и упали. Что бы ни являлось причиной их внезапного недомогания, это оставило их совершенно беззащитными, и наделенный недюжинной силой зомби принялся орудовать кулаками, с легкостью дробя кости и разбивая черепа. В его тело вонзились два арбалетных болта, но он этого, кажется, даже не заметил.

Таммит устремилась в атаку.

Окутывавшая мертвеца дымка оказалась холодной и мокрой, и, когда она вошла в неё, то почувствовала, что её грудь сдавило. Внезапно ей стало трудно дышать, словно она тонула, а её легкие наполнились водой.

Но вампиру дышать и не требовалось. Стряхнув с себя страх, она вскинула руку, давая знак своим соратникам, чтобы те держались подальше — она сомневалась, что ей удастся членораздельно говорить с полностью забитыми легкими и ртом — и атаковала зомби.

Он, очевидно, так и не понял, что имеет дело с себе подобным, и её неуязвимость к воздействию его смертоносной ауры застала его врасплох. Когда она вонзила меч ему в грудь, он сделал попытку отбить удар предплечьем, но не успел. Клинок прошел сквозь мягкую, гнилую плоть, царапнул ребро и продырявил сердце.

Она надеялась, что это ранение окажется смертельным, однако ошиблась. Даже не споткнувшись, зомби шагнул к ней, чтобы сократить разделявшую их дистанцию, хотя при этом он ещё глубже насадил себя на меч. Он попытался ударить её по голове, и она отступила назад, выдергивая оружие из его тела.

В течение нескольких последующих минут перевес в их схватке не мог склониться ни на чью сторону. Она успешно уходила от всех атак зомби, но, учитывая, какой силой обладал её противник, ему достаточно нанести лишь один успешный удар, чтобы вывести её из строя. И тогда уже ничто не помешает ему переломать ей все кости. Раз за разом Таммит наносила ему колотые и резаные раны, но движения его оставались все такими же стремительными. Более того, некоторые из его повреждений уже начинали затягиваться. Как и она, её враг обладал способностями к регенерации.

Мало–помалу зомби начал теснить её к носу корабля. Она догадывалась, зачем. Он хотел, чтобы как можно больше людей подпали под воздействие его смертоносной ауры. И, если судьба соратников была ей небезразлична, ей необходимо прикончить его как можно быстрее. Придется сражаться более агрессивно и рискованно, что, в свою очередь, означало, что и у зомби появится шанс на победу.

«Хочешь серьезной драки? — подумала Таммит. — Ты её получишь». Она превратилась в облако летучих мышей.

Слишком быстрая трансформация причинила ей боль, которая усилилась, когда все её многочисленные тела ощутили удушье из–за заполнившей легкие воды. Летучие мыши обладали более примитивным разумом и руководствовались по большей части инстинктами, поэтому её чуть не захлестнула волна паники. Но та неизменная часть её рассудка, что всегда руководила её действиями, ей не поддалась.

Летучие мыши набросились на зомби. Поймав в каждую руку по зверьку, тварь сжала кулаки и раздавила их, и все остальные члены стаи ощутили их предсмертную агонию. Но это их не остановило. Ещё две мышки опустились на лицо зомби и выцарапали ему глаза.

После этого стая отлетела прочь, и Таммит снова обрела человеческий облик. Боль при этом слабей не стала, но ей пришлось от неё отрешиться. Ведь её враг, ориентируясь по шороху крыльев, развернулся в её сторону, а тем временем в его пустых глазницах уже скапливалась слизь. Ещё немного, и его новые глаза окончательно сформируются.

Проорав боевой клич, Таммит рубанула зомби по шее.

Его голова слетела с плеч. Рухнувшее на палубу тело тут же поползло по направлению к ней. Подбежав к голове, Таммит схватила её и вышвырнула за борт. Тело зомби застыло, и окутывавшая его холодная влажная дымка рассеялась.

Она обвела взглядом палубу. Большинство солдат остались в живых, но сейчас они просто стояли и таращились на неё круглыми глазами.

— Возвращайтесь к работе! — рявкнула она. — Управляйте кораблем и следите за оставшимися врагами!

Все они поспешили исполнить её приказание, за исключением одного юнца. Он свернулся калачиком на палубе, хныкая и задыхаясь, словно никак не мог перевести дыхание.

Таммит подошла к нему.

— Вставай. Теперь все в порядке.

Он не двинулся с места. Его плечи содрогались, и Таммит ощутила презрение. Что за бесполезный трус! Хотя он ещё может послужить ей — например, в качестве источника свежей крови. Если она его осушит, это поможет приглушить пульсировавшую внутри неё боль.

Рывком она вздернула юнца на ноги и откинула ему голову, обнажая горло. При этом у неё появилась возможность хорошенько разглядеть его заплаканное и измазанное соплями лицо. Этот парнишка оказался ещё моложе, чем она думала, и, судя по тому, что не нем не было ни униформы, ни знаков отличия, он не входил в число моряков совета. Скорее всего, он был простым сыном рыбака или юнгой на торговом судне, которого завербовали для организации побега.

На неё нахлынула волна стыда. Жажда, конечно, от этого слабее не стала, но это помогло её обуздать. Уставившись бедняге в глаза, Таммит произнесла:

— Успокойся. Все в порядке.

Он моргнул, и по его лицу расползлась улыбка. Внезапно парнишка напрягся. На палубу опустилась летучая мышь, которая размерами заметно превосходила тех существ, которыми могла оборачиваться она сама. Эта громадина превратилась в высокое четырехрукое чудовище с алыми глазами и волчьей пастью.

— Добрый вечер, капитан Ильтазиарра, — произнес Тсагот. — Я тебя долго искал.

Аот в ужасе наблюдал, как в чистом воздухе возникает бурлящая и струящаяся масса тумана — частица сновидения. Он слышал стоны и рыдания тысяч голосов, которые раздавались даже над его головой.

— Ты же не думал, что до конца боя нам так и не доведется повидать эту тварь? — спросила Яркокрылая. Судя по её напряженному голосу, рана, полученная ею от призрака, все ещё её беспокоила.

— Надеялся. Возможно, на этот раз зулкирам удастся с нею расправиться. Я знаю, что они обсуждали этот вопрос. Наша же задача — проследить за тем, чтобы наши отряды не приближались к этой штуке, — он принялся облетать окрестности, выкрикивая предупреждения, и другие наездники, в свою очередь, подхватывали его известие и разносили дальше.

Хотя, возможно, в этом не было нужды. Частица сновидения продолжала парить над поверхностью воды, оставаясь на прежней высоте. Либо Сзасс Тэм приказал ей никуда не двигаться, либо там она рассчитывала найти более богатую добычу. Из её тела возникали туманные щупальца, хватая всех разумных существ, которым не повезло оказаться в пределах её досягаемости. Проплыв вперед, тварь поглотила один из кораблей совета. Когда она продолжила путь, на судне не осталось ни одной живой души.

Красные Волшебники и священники Безантура обрушили на творение некромантов всю доступную им магию. Они швыряли в центр облака искры, взрывавшиеся там огненными шарами. Метали в чудовище молнии и хлестали его потоками ветра. Два самых больших призванных существа, каких Аоту приходилось когда–либо видеть, похожие на угрей твари с телами, напоминавшими человеческие, изрыгнули из пастей потоки жидкости и бросились к туману, стремясь атаковать его с близкого расстояния, но растворились в его массе.

Аот сказал себе, что действия его союзников все же оказывают на тварь какой–то эффект. Не бывает абсолютно неуязвимых существ, неважно, живые они или мертвые. Но этого было недостаточно, чтобы остановить монстра.

В его недрах растворилась команда ещё одного корабля.

— Подлети поближе, — произнес Аот.

— Ты что, издеваешься? — спросила Яркокрылая. — Если тварь нас не сожрет, так непременно поджарит какая–нибудь шальная молния.

— Я в тебя верю. Ты сможешь.

— Вот спасибо.

— Мне нужно взглянуть на туман с близкого расстояния. Возможно, так мне удастся разглядеть что–нибудь, недоступное взглядам остальных.

— Слепым ты мне нравился больше, — сложив крылья, Яркокрылая устремилась вниз.

Они подлетели к прислужнику Сзасса Тэма. Теперь от бурлящей поверхности тумана их отделяло расстояние, не превышавшее длину грот–мачты, и этого было явно недостаточно, чтобы гарантировать их безопасность. К ним устремились колонны из корчащихся, рыдающих теней, изувеченных и переплетенных друг с другом. Вырвавшийся откуда–то снизу заряд молнии пролетел прямо перед ними, на некоторое время оставив отпечаток на сетчатке глаз боевого мага. Наперерез им устремился элементаль, огромный ревущий водяной смерч, в котором раз за разом то появлялось, то исчезало размытое лицо. Яркокрылая постоянно меняла направление движения, стараясь увернуться от ближайшей угрозы и не угодить прямиком в следующую ловушку.

Когда они пролетели мимо чудовища, то оказались над флотом некромантов… но по сравнению с тем, через что им только что пришлось пройти, здесь было практически безопасно.

— Ну как, выяснил все, что хотел? — спросила грифониха.

— Нет, — произнес Аот. — Придется спуститься ниже. Давай повторим.

Яркокрылая рассмеялась.

— Конечно. Почему бы и нет?

На этот раз, пока они летели над поверхностью тумана, тварь прилагала ещё больше усилий, чтобы их схватить. Учитывая, что теперь их разделяло куда меньшее расстояние, её отросткам было намного проще до них дотянуться и у Яркокрылой оставалось гораздо меньше времени на маневры. Аот отбивался обжигающими и ослепляющими вспышками пламени, но он чувствовал, что его рассудок вот–вот захлестнет волна паники и смятения. Причиной последнего являлось то, что здесь и сейчас было задействовано слишком много магии, и сама основа реальности содрогнулась.

Наездник попытался отрешиться от всего и увидеть, хотя облако, клубящееся прямо под когтистыми лапами Яркокрылой, было пропитано столь явным злом, что он едва сдерживал желание сжаться и отвести взгляд. В нем, словно змеи в гнезде, кишели темные, изломанные, постоянно меняющиеся силуэты с распахнутыми, искривленными ртами, терзая и сжимая друг друга искалеченными пальцами.

Одна из конечностей частицы сновидения взметнулась прямо перед Яркокрылой. Грифониха повернула, но Аот увидел, что у неё практически не было шансов избежать столкновения. Но тут на прислужника некромантов спикировал аммизу, коренастый демон с крыльями летучей мыши и свиным рылом, и темное щупальце метнулось к баатезу, убравшись с их пути.

Наконец темный туман внизу сменился черной гладью воды. Аот и Яркокрылая поспешили убраться из зоны досягаемости порождения некромантов.

— В третий раз я на такое не пойду, — прохрипела грифониха.

— Я и не собирался тебя об этом просить. Полетели обратно к Лалларе.

— Кажется, ты совсем не умеешь проигрывать, — произнесла Таммит.

Тсагот рассмеялся.

— Совсем наоборот. По правде говоря, я почти восхищаюсь тем, как тебе тогда удалось меня провести. Я здесь потому, что Сзасс Тэм приказал мне искать тебя, если у меня нет более важных обязанностей. Можешь расценивать то, что он обратил особое внимание на твое бегство, как своеобразный комплимент, — и тут он исчез.

Таммит этого ожидала. Она крутнулась, описывая мечом горизонтальную дугу на уровне живота Тсагота.

Но клинок её рассек лишь воздух. Она предполагала, что её противник подойдет ближе, чтобы немедленно перейти в атаку, но ошиблась.

Он набросился на неё прежде, чем она успела подготовиться для следующего удара. Таммит отшатнулась в сторону, и три из четырех его рук схватили лишь воздух. Зато четвертой он вцепился ей в плечо, когтями разодрав кольчугу и вырвав из тела ошметки плоти и кожи.

Она издала крик боли, но не могла позволить себе снизить темп. Тсагот развернулся к ней, и она выставила перед собой клинок. Он остановился, не желая подставляться под удар, и она сделала шаг назад.

Может, ей и удастся продержаться ещё пару мгновений, но не более. У неё не было ни малейшего шанса на победу. Таммит все ещё не оправилась от нанесенных ей зомби повреждений, Тсагот только что ранил её ещё раз, и, в любом случае, он превосходил её силой.

Может, его ей не одолеть, но у неё все же осталась возможность сохранить себе жизнь. Она не могла превратиться в стаю летучих мышей и перелететь через открытое водное пространство, но, если она примет форму облака тумана, он окажется не в силах причинить ей какой–либо вред. Хотя дикая сторона её натуры и воспротивилась этому решению, она мысленно пожелала начать трансформацию.

Внезапно её спину пронзила боль. Она потеряла контроль над процессом изменения, и её тело снова обрело материальность.

Более того, теперь оно полностью перестало ей повиноваться — она не могла пошевелить ни единым мускулом. Её ноги подкосились, и Таммит опустилась на колени. Она бы и дальше продолжала падать, если бы что–то её не удержало. Её голова откинулась назад, и она наконец увидела, что это было. Воспользовавшись своими психическими способностями, Тсагот подчинил себе рассудок одного из моряков, который подкрался к ней со спины с копьем в руке.

Его удар попал в цель. Оружие пробило её броню и вошло достаточно глубоко, чтобы в её сердце застряло деревянное древко. Именно поэтому она не могла пошевелиться и, скорее всего, не сможет уже никогда.

Приблизившись к ней, Тсагот потянулся к её голове, чтобы либо открутить, либо оторвать её. Но внезапно с небес раздался громогласный вопль. Изверг пошатнулся, и часть плоти сорвало с верхней части его тела. На него обрушились Барерис с Танцором. Когти грифона пронзили тело Тсагота, и он упал на палубу.

Кровавый изверг поднялся на колени и стряхнул с себя нападавших. Встав, он подобрался, стремясь атаковать их прежде, чем грифон успеет подняться на ноги, а бард — вскинуть меч для защиты. Но ему помешал подлетевший сбоку Зеркало, чей состоящий из лунного света и дыма силуэт напоминал очертаниями фигуру Барериса. Призрак нанес удар, и его нематериальный клинок вонзился в тело Тсагота. Кровавый изверг споткнулся.

Безостановочно атакуя, они принялись теснить его вниз по палубе по направлению к корме. Барерис спрыгнул со спины Танцора, подбежал к Таммит, оттолкнул не сопротивлявшегося моряка в сторону и с кряхтением вытащил копье из её спины.

Как только он это сделал, она снова получила возможность двигаться. Все её тело охватил зуд, и она поняла, что, когда в её сердце вонзилось древко, её плоть сразу же начала разлагаться. Теперь же этот процесс пошел вспять.

Барерис отшвырнул копье в сторону.

— Мне нужно продолжить бой.

Оскалившись, Таммит поднялась на ноги.

— Мне тоже.

Она ожидала, что он примется возражать, говорить, что ей лучше держаться подальше от Тсагота, по крайней мере до тех пор, пока её раны не затянутся, но он промолчал. Должно быть, что–то в её манере держаться подсказало ему, что на сей раз её переубедить не удастся. Бард просто встал и направился к врагу, и она последовала за ним.

Барерис не стал вновь садиться на Танцора верхом, да и самому грифону, орудовавшему когтями и клювом, помощь хозяина не требовалась. Действуя сообща, они вчетвером — бард, зверь, призрак и вампир — начали понемногу изматывать Тсагота. Когда кровавый изверг сосредотачивался на ком–то одном из противников, тот переходил в защиту, а остальные трое тут же вонзали клинки в его спину и бока.

Мало–помалу шкура прислужника Сзасса Тэма превращалась в лоскутное одеяло из открытых ран и темных нагноений в тех местах, где его касался меч Зеркала. Изверг не успевал исцеляться, и Таммит молилась о том, чтобы он, полностью поглощенный яростью боя, не осознал, что у него не осталось иного выхода, кроме как перенестись через пространство.

Тсагот, чья волчья пасть была частично отрублена, смерил её плотоядным взглядом, словно прочитал её мысли и обещал ей, что не уйдет, пока между ними остались нерешенные вопросы. Внезапно он бросился на неё.

При этом он открылся, и Барерис, Зеркало и Танцор нанесли ему глубокие раны. Но Тсагота это не свалило. Его безрассудный рывок застал Таммит врасплох, и она не успела вовремя уклониться. Кровавый изверг врезался в неё и принялся толкать вперед. Сцепившись, они перевалились через поручни и рухнули в море.

Стоявшие в кругу оградители прочли последнюю строфу заклинания, и в воздухе заструилась сила. Послышалось хлопанье нескольких крепившихся к фок–мачте вантов. Но, как и прежде, состоявшая из тумана тварь продолжала поглощать каждое разумное существо, которое оказывалось в пределах её досягаемости.

Аот был разочарован, но не удивлен. Лаллара со своими подручными уже трижды пытались провести этот ритуал, но каждый раз терпели неудачу.

Развернувшись, зулкир тыльной стороной руки ударила одну из своих подчиненных по лицу. Её кольца рассекли ей кожу, и молодая женщина отшатнулась с кровью на губах.

— Бесполезные идиоты! — рявкнула Лаллара. Переведя взгляд на Аота, она, к его изумлению, одарила его тенью улыбки. За все годы службы такое произошло впервые. — Ага. Теперь мне стало немного легче, впрочем, делу это не слишком помогло, не так ли?

— Согласен, Ваше Всемогущество. Не слишком.

— Значит, пора отсюда убираться. Хочешь к нам присоединиться? Полагаю, уж ты–то и впрямь заслужил на это право, хотя последняя принесенная тобою информация — не знаю уж, насколько она достоверна — и оказалась бесполезна.

— Госпожа, возможно, если вы объедините усилия с остальными зулкирами, то…

— Не думаю, что это сработает. Вдобавок, учитывая то, что нам известно, они, скорее всего, уже далеко отсюда.

— На то, чтобы выяснить это наверняка, много времени не уйдет.

Лаллара нахмурилась.

— Появление частицы сновидения изменило баланс сил в пользу Сзасса Тэма, и поражение нашего флота неминуемо. Мне это тоже не по душе, но дела обстоят именно так. Ты жить хочешь?

— Да, госпожа, очень сильно. Но в небесах ещё сражаются мои наездники.

Посмотрев наверх, она фыркнула.

— Насколько я могу судить, их там осталось не так уж много.

— И все же, — он закинул ногу на спину Яркокрылой.

Таммит с Тсаготом рухнули в темные морские глубины, и это парализовало её так же надежно, как и удар копья. Вода начала разъедать её тело, подобно кислоте. Они погружались все глубже и глубже, а кровавый изверг рвал и терзал её распадающуюся плоть.

За ними в море бросился кто–то ещё. Её глаза жгло, как и прочие части тела, но она смогла разглядеть вцепившиеся в Тсагота когти Танцора и раз за разом опускающийся клинок Барериса.

Кровавый изверг исчез.

Вес её кольчуги продолжал увлекать то, что от неё осталось, все глубже и глубже. За её телом тянулся след из ошметков распавшейся плоти. Теперь Танцор уже не мог до неё достать. Её пальцы растворились, и меч вывалился из её руки.

Устремившись за ней, Барерис схватил её и попытался всплыть. Сама Таммит уже практически ничего не весила, но тяжесть её доспехов и его кожаная броня мешали ему.

Наконец кольчуга соскользнула с останков её тела, и он начал подниматься на поверхность. Она почувствовала облегчение. Если бы он утонул, она бы этого не вынесла.

Но для неё все уже было кончено. Возможно, это и к лучшему. Теперь она больше не сможет причинить ему боль. Хотелось бы ей иметь возможность сказать ему об этом, но из простиравшейся под ними бездны, подобно гигантской рыбине, поднялась тьма и поглотила весь окружающий мир.

Промокший насквозь, Барерис стоял у бортовой ограды под порывами пронизывающего ветра и глядел в ночь, освещенную колеблющимся заревом горящих кораблей и вспышками магической энергии. Бой шел и на воде, и в воздухе, и он знал, что, если постарается, то сможет понять, что сейчас происходит. Но ему до этого не было никакого дела.

Для чего я вообще всплыл? — задавался он вопросом. — Зачем я это сделал? Почему я не могу наскрести достаточно мужества, чтобы прыгнуть обратно?

Сзади послышалось хлопанье крыльев. Он решил, что это Танцор, который пытается просушить оперение, но услышал голос Аота:

— Я думал, ты в небе, командуешь нашими людьми.

Сделав вдох, Барерис неохотно повернулся к товарищу.

— Так и было. А потом я заметил, что Таммит сражается с Тсаготом и он берет над нею верх.

Аот закрыл свои тлеющие глаза, словно почувствовав боль. Возможно, он только что осознал, что Таммит нигде поблизости не было видно, либо догадался о её судьбе по лицу барда.

— Мой друг, мне очень жаль.

— Как и мне, — добавил Зеркало.

Почему–то их сочувствие разозлило Барериса, хотя он смутно осознавал, что не должен выплескивать на друзей свой гнев.

— Благодарю вас, — слова застревали у него в горле.

— Если бы я был на твоем месте, — произнес Аот, — то просто стоял бы здесь и предавался скорби. Но ты не можешь себе этого позволить. Мы проигрываем. Лаллара уже сбежала, да и остальные зулкиры, возможно, тоже. Не знаю, сколько наездников на грифонах ещё остались в живых, но мы должны собрать их и увести в безопасное место. Если земля находится достаточно близко — то по воздуху, в противном случае воспользуемся этим кораблем.

Барерис сделал вдох, готовясь велеть ему отправляться без него, но Зеркало заговорил первым.

— Мне казалось, мы одерживаем верх.

— Так и было, — произнес Аот, — но затем Сзасс Тэм выпустил частицу сновидения, и, несмотря на все свои теории и подготовку, Красные Волшебники оказались не в силах её остановить. Я думал, что выяснил кое–что, что может им помочь, но из этого также ничего не вышло.

— И что же ты выяснил? — спросил Зеркало.

Аот недовольно скривился.

— Души, из которых состоит облако, охвачены мукой, они сплетены друг с другом, пойманы в тиски бесконечного ночного кошмара, и они ненавидят друг друга сильнее, чем все остальное в этом мире. Да, живые существа для них — лакомая добыча, но, имей они такую возможность, они немедленно бы набросились на своих товарищей. К сожалению, что–то не дает им сделать этого — возможно какие–то узы, которые наложил на них Сзасс Тэм. Я надеялся, что эта информация хоть чем–то поможет Красным Волшебникам, но… — он пожал плечами.

Барерис не старался вникать в суть их разговора. Ему больше не было никакого дела до частицы сновидения — по крайней мере, так ему казалось. И все же, когда он услышал слова друга, ему в голову пришла одна идея. Возможно, ему ещё окажется под силу кое–что сделать, а не просто «стоять и предаваться скорби».

— Это может являться их слабым местом, — произнес он. — Я попробую им воспользоваться.

Аот нахмурился.

— Я же сказал — я предоставил эту информацию в распоряжение Лаллары с её подчиненными, но у них все равно не получилось прикончить эту тварь. Как и у Ифегора Ната и других первосвященников.

— Может быть, — произнес Барерис. — Но бардам нет равных в умении воздействовать на эмоции, усиливать и изменять их, — и, как ему сейчас казалось, никто из когда–либо существовавших певцов не понимал сути страданий и ненависти лучше него.

— Это просто необычный способ убить себя или как? — требовательно спросил его Аот. — Я хочу знать, потому что это не покончит с твоей болью и не поможет тебе воссоединиться с Таммит. Ты просто навечно застрянешь внутри этой твари, охваченный бесконечной агонией.

— Клянусь, я действительно намерен её уничтожить.

— Позволь ему попытаться, — попросил Аота Зеркало. — Ты бы и сам поступил так же, если бы полагал, что у тебя имеются хоть какие–то шансы на успех.

Аот фыркнул.

— После того, как я собственными глазами видел, что Лаллара бросила флот на произвол судьбы? Даже не мечтай, — он повернулся к Барерису. — Но не волнуйся, я не стану тебя останавливать.

— Благодарю, — оглядевшись в поисках уцелевших моряков, Барерис подозвал их и велел спустить шлюпку на воду. Учитывая, что частица сновидения находилась не очень далеко, он не видел смысла подвергать Танцора опасности угодить в её объятья.

— Я отправлюсь с тобой, — произнес Зеркало.

— Нет. Ты не умеешь ни грести, ни петь заклинания, так что ничем помочь мне не сможешь, а просто подвергнешь себя бессмысленному риску. Это будет меня отвлекать.

Призрак опустил голову, признавая его правоту.

Моряки споро управились со своей работой, и бард, не мешкая, залез в шлюпку. Кивнув товарищам, он начал грести к частице сновидений.

Ему никто не помешал. За исключением зомби и им подобных, даже приспешники Сзасса Тэма старались держаться подальше от туманной твари, поэтому они даже не пытались перехватить направляющуюся к ней лодку.

Оказавшись достаточно близко, Барерис запел.

Он пел о том, как любил Таммит больше самой жизни и как продолжал терять её снова и снова. О том, как ненавидел мир, в котором могла существовать подобная чудовищная жестокость, но ещё больше ненавидел себя за то, что оказался не в силах защитить свою возлюбленную. О невыносимом желании со всем покончить. Он взял ярость и скорбь, вину и ненависть к себе и превратил их в меч, который направил против Сзасса Тэма.

Частица сновидения протянула к нему темное щупальце. Он продолжал петь. Водоворот из стонущих и шепчущих туманных силуэтов захлестнул его и поднял в воздух.

Призраки вились вокруг него, сжимая в своих тисках, словно кольца питона. Острыми пальцами они царапали и скребли его тело. Через него прокатывались волны леденящего ужаса, и он ощутил, как некая часть его сущности — возможно, именно та, что и делала его отдельной личностью, в отличие от составлявших туманную тварь безумных, беспомощных тварей — начинает распадаться и таять.

Как таяла и распадалась в его объятьях Таммит, превращаясь в ничто. Он сосредоточился на этом воспоминании, и оно придало ему сил, чтобы пропеть ещё одну ноту, а затем ещё одну, и продолжать раздувать в частице сновидения пламя ярости и ненависти к себе до тех пор, пока эти эмоции не окажутся достаточно сильны, чтобы разбить все наложенные на неё оковы.

Самас Кул решил, что настало время бежать. Но он не стал делиться этим соображением с подчиненными, которым была оказана честь сопровождать его на борту его корабля, и они продолжали швырять во врагов заклинания.

Они были полезными людьми, а к некоторым из них он искренне привязался. Но они не состояли из золота и драгоценностей. Не повезло им, что заклинание перемещения имело ограничения по весу.

Надеясь, что хотя бы некоторое время никто не заметит его отсутствия, Самас спустился по ведущей с палубы к каютам лестнице, пробормотал отмыкающее слово и вошел в свои роскошные апартаменты, расположенные в кормовой части судна.

В центре помещения находилась груда сундуков. Разумеется, в них не влезли бы все его ликвидные ценности — для того, чтобы вместить их полностью, едва ли хватило бы даже целого корабля. Но здесь была собрана значительная их часть — ценные бумаги, редкие магические артефакты и лучшие экземпляры из его коллекции драгоценных камней.

Он горько сожалел о том, что в будущем ему уже не принадлежать к числу правящих миром. Но, по крайней мере, он останется богатейшим человеком на востоке, а, возможно, даже на всем Фаэруне.

Вытащив из внутреннего кармана свиток, он развернул его и сделал вдох, готовясь зачесть ключевую фразу, которая пробудит заключенную в чернилах и пергаменте магию. Но вдруг откуда–то сверху послышались шумные возгласы.

С одной стороны, в этом не было ничего необычного. В течение всей ночи люди время от времени воплями пытались привлечь внимание к приближающейся угрозе либо потенциальной цели. Но на этот раз в их криках звучало бьющее через край возбуждение, и это его заинтересовало. Самас решил, что ничего страшного не произойдет, если он ненадолго отложит свой побег и пойдет выяснить, из–за чего поднялся шум и гам.

Выскользнув из покоев, он почувствовал, как защитное заклинание снова запечатало за ним дверь. Он подошел к поручням и обвел взглядом океанские просторы, пытаясь понять, что привлекло всеобщее внимание.

Это оказалась частица сновидения. Облако бурлило, таяло, втягивалось само в себя, уменьшаясь в размерах. Самас прочел строчку, и зрение его обострилось. Тогда причина этого явления стала ему ясна. Темные фигуры, из которых оно состояло, сцепились друг с другом в смертельной схватке. С одной стороны, они пребывали в таком состоянии постоянно. Но, если раньше это не оказывало на них никакого эффекта, сейчас дело обстояло наоборот. Они разрывали друг друга на части.

Самас пробормотал заклинание, чтобы связаться с находившейся на борту своей боевой галеры Тессалони Канос. На миг он даже увидел её наяву — тяжело дышащую, с окровавленным порезом под левым глазом.

— Видишь, что происходит с частицей сновидения? — спросил он.

Если раздавшийся из ниоткуда голос и напугал её, она не подала виду. Ответ её последовал незамедлительно.

— Да, Ваше Всемогущество, — недрогнувшим голосом произнесла Тессалони.

— Если эта тварь продолжит усыхать и исчезнет полностью, у нас ещё получится спасти ситуацию?

— Да.

Чувствуя себя неустрашимым воителем из баллад, Самас расправил плечи.

— Хорошо, тарчион. Давай сделаем это.

Битва продолжалась большую часть ночи, но Маларк так и не смог определить, на чьей стороне находится перевес. Было темно, зона боевых действий имела слишком большую протяженность, и слишком многие из сражающихся являлись существами, чьи способности представляли для него загадку.

Но он все понял, когда, перестав размахивать посохом и зачитывать заклинания, Сзасс Тэм споткнулся о моток веревки и упал. Зулкир Некромантии выглядел не менее вымотанным, чем любой смертный трудяга после целого дня тяжелой работы.

Маларк опустился возле него на корточки на чернильно–черной палубе. Вблизи он почувствовал исходящий от лича запах тления. Он не припоминал, чтобы раньше эта вонь когда–либо бывала настолько интенсивной.

— Они одерживают верх, не так ли? — спросил он, убедившись, что никто их не слышит.

Сзасс Тэм улыбнулся.

— Да, — он кивком указал на восток, где небо над горизонтом уже сменило цвет с черного на серый. — Скоро наступит рассвет, который окажет на наши войска свой обычный опустошительный эффект. Я исчерпал и дарованную Черной Рукой силу, и свою собственную магию. Конечно, в моем распоряжении ещё осталось бесчисленное множество магических орудий и талисманов, но ни одно из них не обладает достаточной мощью, чтобы переломить ситуацию.

— Так что же нам делать? — спросил Маларк.

— Именно то, что ты столь мудро предлагал раньше. Мы отведем оставшиеся суда, а летающие и плавающие твари прикроют наше отступление, — Сзасс Тэм поднялся на ноги. Внезапно в его иссохших пальцах появился свиток. — Я разошлю свои копии капитанам, чтобы сообщить им о нашем плане.

— Мы можем связаться с ними посредством сигналов горна, — произнес Маларк. — Вам нет нужды тратить последние силы.

— Полагаю, в твоих словах есть рациональное зерно, — ответил ему Сзасс Тэм. — Но, как их лидер, я предпочитаю, чтобы они услышали дурные известия от меня лично, или, по крайней мере, от моих факсимиле.

Аот, Яркокрылая и Зеркало летали над сланцево–серым морем. Бледные солнечные лучи освещали гребни волн, придавая им серебристый оттенок. Повсюду плавали трупы, стрелы и обломки обугленных и разбитых досок — свидетельства недавно окончившейся битвы. Корабли совета, направлявшиеся на восток, казались крошечными уменьшающимися точками.

Боевой маг знал, что ему стоило сдаться и вернуться на своё судно, пока оно не удалилось на ещё большее расстояние. Его силы были на исходе, и посредством соединявшей их психической связи он ощущал, что Яркокрылая находилась в ещё более плачевном состоянии. Совсем неудивительно, учитывая то, что ей пришлось всю ночь таскать его на спине, несмотря на рану.

И все же на сей раз она исполнила его просьбу без единой жалобы, хотя он знал, что она считает их затею безнадежной. Барерису удалось уничтожить частицу сновидения, но и сам он, скорее всего, при этом погиб. Неизвестно, удастся ли его друзьям отыскать хотя бы его тело. Оно могло раствориться в туше туманной твари, опуститься на дно или оказаться унесено течением.

Аот уже хотел отказаться от поисков, когда заметил качающуюся на волнах бледную фигуру. Откликнувшись на его невысказанную просьбу, Яркокрылая снизилась. Барерис плавал лицом вниз, но Аот все равно узнал его — возможно, по необычному сочетанию худощавого муланского телосложения и длинных волос.

Он прочел заклинание, и тело барда взмыло в воздух. Сбросив скорость, Яркокрылая пролетела мимо, и боевой маг сумел ухватить его и втащить на спину грифонихи.

Доспехи и одежда Барериса растворились, а его кожа и волосы стали мертвенно–белого цвета. Он не дышал, и сердце его не билось.

Его друзьям оставалось лишь одно — отнести его тело обратно на корабль и подготовить к повторному погребению в море, на этот раз со всеми полагающимися молитвами и ритуалами. Аот не сумел отыскать священнослужителя Милила, божества песен, и поэтому провести обряд взялся один из Пылающих Жаровен.

Они разместили на шлюпке горючее, чтобы превратить её в плавучий костер, и опустили туда тело Барериса. Они уже готовились поджечь её, когда бард распахнул ставшие абсолютно черными глаза.