Неживой

Глава 12 Небеск

Валашка встретила их недружелюбными взглядами и суровыми лицами людей, живущих тяжёлой жизнью в уединении и непривыкших принимать гостей. Центральная деревня насчитывала с сотню домов, раскиданных в холмистой и неровной низине. Посреди кривоватых дворов, пасущегося чумазого скота и извилистых тропинок, то тут, то там попадались торчащие из земли обрубленные пни и корневища илушника — противного колючего дерева, которое легко росло даже на дне рек и болот и от которого было не так то просто избавиться. Вдалеке, на самом высоком холме, «красовался» так и недостроенный «родовой замок», или скорее острог из необработанного и уже почерневшего бруса.

До прихода беженцев-бинордов эта земля пустовала. В отличии от тёплой и солнечной гавани Старшего Оплота, эта низина вбирала в себя весь холод и всё жестокие северные ветра, доносимые с моря. Сюда же доставал один из языков-течений моря Безмилости, часто делая воду у берега ледяной и перехватывающей дыхание.

Небеск невольно усмехнулся нищему и захолустному виду этой отшибины, и с довольным видом переглянулся со своим ближайшим партнёром-соглядатаем, седоватым и жирным Псоем. Навстречу им собралась небольшая толпа мужчин, высоких и мускулистых, с обветренными лицами, выбритыми висками с узорами татуировок и хитро заплетёнными бородами и причёсками.

— Кого это лихая тут ещё притащила? — спросил самый высокий из них, показательно держащий на плече добрый топор из почти матового железа.

— Не боись, холоп, свои приехали. Небеск я, бояр привёл на помощь, раз уж князь и сын этих земель ленится, — ответил ему боярин, слезая с коня.

— Вас-то нам и не хватало… мы свою виру сами тянем, — мужик показательно сплюнул под ноги их коням.

— Ну и как тянется? Истребили чудище? — с усмешкой спросил Небеск, набрал побольше воздуха и заговорил так громко, чтоб его услышали в самых дальних домах.

— Братья! А вы мне именно братья! Пускай мы разной крови и живём по- разному, но земля у нас одна. Знаю ваш народ гордый. И не без причины! Я тоже гордый, но когда беда случилась, гордость свою забыл, спиной коня зад отбил, но сюда примчался. Неужто мы позволим какой-то нечисти наши деревни разорять? Нет, не позволим. Князь наш, защитничек и батька, от бед отвернулся наших, сидит и пирует с гостями заморскими день и ночь. На разговор не идёт, ответа перед людом своим держать не хочет. А меж тем восьмая деревенька пала! Дотла Нанайку Зверь изжог и извел, три дня сопротивлялась, да не осилила. Вот только и узнали мы, как к Валашке подошли. А больше-то и нет деревень наших тут поблизости. К вам теперь Зверь нагрянет.

Небеск сделал внушительную паузу, с удовольствием наблюдая как селяне прервали свои дела и работы, навострили уши и начали стягиваться поближе к нему.

— Мой народ давно тут, — продолжил вещать Небеск. — Много у нас врагов и соседей беспокойных было, самых разных, и из лесов, и с моря, и с больших дорог. Но как видите — мы давно в мире живём и несколько поколений войны и резни не знали. А всё потому, что край наш друг за друга горой стоит. И лихо мы лицом к лицу встречаем.

— Сладко говоришь, бояркин, — недобро усмехнулся здоровяк с топором. — Только знаем мы вашу братию. Хочешь чего говори, не томи мою поясницу.

— Смешно мне, — вдруг зычно рассмеялся Небеск и с вызовом посмотрел на вожака. — Но гордых потомков северян зову я на битву. Не они меня зовут! А я их! Пускай кто оружье держать может к нам присоединится. Лихо изловим, да положим ему конец в огне и земле.

— А потом что? — вожак покачал головой и прокрутил топор пальцами, словно он был травинкой.

— Потом что? — Небеск усмехнулся и глядя в глаза вожаку сказал уже намного тише. — Торгуй я вилами, да факелами… мне бы может и Зверь наруку был. Состояние бы сделал. Но у меня половина дохода с медовени, мук и вин идёт. Нужно мне, чтоб деревни эти стояли, да урожай везли ко мне. Вот что потом. Будем жить, да поживать как ранее. Мне больше ничего не нужно. Приехал я своё защищать, а не штаны с вас тянуть последние. Понял меня?

Вожак даже как-то опустил плечи, почесал пудовым кулаком затылок, сплюнул на землю и помрачнел.

— Прав торгаш, — громко произнёс он. — Мы тут много бед снесли. Но страх худшая из них. Что до его жирного отъетого живота и торговли плохо и для нас тоже плохо. Наши прадеды сюда за миром пришли. И мы обязаны его хранить.

— Но… Хармвэй… — обратился к нему один их крепких седоватых мужчин. — Лихо-то это никто не видел. Только слухи гуляют, что по ночи шныряет то тут, то там. И быть может это и не лихо никакое, а молодёжь развлекается.

— Ну так пойдём и проверим! — отрезал вожак. — Дым же сам видел вдалеках. Думаешь нанайцы сами свои дома подожгли?

— Ты что ж предлагаешь? — удивился старик. — Возьмём топоры и копья, наденем повязки родовые да пойдём свои же селенья разносить?

Вожак покивал головой, его лоб пошёл складками и проступил напряженной веной, он нерешительно повернулся к Небеску.

— А твои-то правы! Но мы тоже неглупые, знаем способы как лихо выманить, — соврал ему Небеск.

— Добро. Коли так, — вожак успокоился, оглядел своих людей и приказал: — Собирай всех. Наведём у себя порядок, как надлежит. Да дальше к зиме будем готовиться.

— Эй! Наймиты! Выходи! Разговор есть! — крикнул Хармвэй стоящему на стене острога копьеносцу, но тот не обратил на него никакого внимания.

— Эй! К тебе обращаются! Капитана своего позвони уже! — крикнул следом Небеск, размахивая руками.

— Эй, урод! Это вообще-то наш острог! — побагровел Хармвэй и махнул рукой, словно собирался запульнуть топор стражнику в голову, но тот снова не отреагировал.

Раздались шаги, пробряцали доспехи и неспешно на стену поднялась ещё одна фигура в доспехах.

— Слушаю.

— Вас тут отсиживаться что ли послали, троглодиты? — крикнул ему Хармвэй. — Ай да чудище бить с нами.

— Не велено, — сухо ответил капитан.

— То есть как не велено? А на кой чёрт мы вас пустили?! — Хармвэй подобрал с земли булыжник и с размаху всадил его в бойницу, рядом с капитаном. — А ну открывай ворота, пёс помойный!

— Что-то ты путаешь, капитан! — крикнул ему Небеск. — Мы от князя. Он вас нанял на чудовище охотится.

— Приказ князя. Удерживать острог. Никого не пускать. Ждать князя.

— Сам князь что ли приедет? — рассмеялся Небеск. — И когда это будет? Молчишь, паскуда надменная! Ну и чёрт с вами! Сами разберемся. Пойдём Хармвэй. Не будем время тут терять, лучше когда всё кончится пойдём все вместе к князю и зададим ему вопросы.

— Тут говорят у полей наших видали… По ночам бегает, — хмуро сказал Хармвэй, когда они вошли в небольшую деревушку, в паре часов неспешной ходьбы от Валашки.

Морские ветра тут уже не свирепствовали, и местным куда лучше удалось победить глухой и древний лес, освободив его под широкие поля. Но деревушки всё равно выглядели грубыми и необжитыми.

— Значит уже сюда добрался, чёрт этот, — пробормотал жирный Псой.

— И как чёрт-то выглядит? Как мы его искать будем? — шепнул ему Небеск.

— А ты уверен, что это чёрт вообще? — ухмыльнулся Псой, Хармэй услышал и навострил уши. — Нечисти много всякой разной по земле ходит. И обличья всякие разные принимает. Черти вон прикидываются обычно чёрными котами или псами и сами под ноги бросаются, как известно. Ведьмы — бабами красивыми кажутся, чтобы свои черты людоедские и уродство колдовское скрыть, но морок это, всем известно. И водяные тоже, но токмо по пояс обратиться могут, титьками в воду заманивают, а воде у них рыбный хвост остаётся. Демоны — в людей вселяются и изводят их, но это сразу видно по виду болезненному и поведенью странному, потому что целикомашно из Пекла своего выбраться не могут. Духам лесным тут делать нечего, не жалуют они людские поселенья, максимум на окраине покажутся в виде волка или какого лесного зверя, повоют да назад бегут. Навьи и покойники незаложные, как и упыри, из могил по ночам встают кровь пить и болезни насылать. Волколаки по ночам оборачиваются и по полянкам скачут за зайцами. Чуете?.. Вся нечистая себя ночью проявляет. Мы потому и шли неторопясь, чтоб к сумеркам как раз… Мирные люди по ночам обычно не ходют, вот и им и кажется загадкой откуда нечистая берётся. А мы туда сюда походим, да разберёмся.

Хармвэю пришлось кричать и раздавать тумаки с полчаса, чтобы загнать взбудораженных гостями жителей назад по домам. Факелов у них было вдоволь, об этом они позаботились заранее, и с наступлением темноты в деревеньке был освещён каждый угол. Раскочегаренные крепкими напитками, сугубо для сосредоточения и храбрости, бояре быстро разбрелись по окрестностями, переворачивая кучи мусора, бочки и коряги, с таким азартом, словно это были какие-то весенние гуляния с игрищами.

Долго ждать и искать не пришлось. Псой дернул Небеска за рукав и указал перстом на волнения дальше по улице. Древки копий, алебард и бердышей там заходили особенно живо, послышались невнятные крики.

Небеск продрался сквозь толпу, растолкав всех руками и застыл, готовый сожрать свою шапку.

— И правда чёрт! Ты смотри! — ахнул он.

Один из боярских отрядов извлёк это создание из недр амбара, где оно пряталось. Если бы не чёрная кожа и лицо, напоминающее подгнивший череп с выпирающими зубами и отрезанным носом, это скрюченное и убогое чучелосошло бы за дитя крестьянского инцеста. Оно было напугано, шипело, прижималось к земле и забавно пыталось спрятаться в недра безразмерной и явно сворованной рубахи.

— И шо всё? — Небеск зашёлся хохотом, то тут то там раздались облегчённые смешки. — И это ваше чудище? Которое с десяток селений разорило, сожгло и разогнало? Да вы чего люди-и-и? С ума съехали? Позорище то какое!

Один из бояр почесал затылок, да ткнул «чудище» остриём, от чего оно ещё больше сжалось и завыло, как несчастный щёнок после пинка.

— И что же нам, братцы, с этим делать теперь? — Небеск нахмурился. — Я вас сюда привёл, да у меня рука не подымиться на это.

— У меня подымится, — раздался сзади грубый голос Хармвэя.

Он вышел из толпы, да так резво, что бояре от него бросились врассыпную, снял сплеча топор, взял в обе руки, замахнулся над головой и обрушил на беса. Бояре, что держали беса, едва успели убрать руки.

С удивительным проворством чёрт вдруг распрямилась весь, напрягся и перехватил лезвие топора чернющими руками. Посмотрел прямо в глаза Хармвэю, всё ещё пытавшемуся опустить топор и начал шипеть, но как-то странно, отрывисто, с каким-то резоном, то ли уговаривая, то ли заклиная его.

— В Пекло ты убирайся с моей земли, урод сука, — прорычал Хармвэй, мышцы его всё больше напрягались, но ноги предательски скользили, словно боролся он с быком.

Наконец ему надоело, и он дёрнул топор на себя, выхватил его, перехватил в левую руку, а правой со всей дури толкнул чёрта в грудь, так сильно, что тот потерял равновесие и упал в грязь. Хармвэй тут же подскочил и обрушил топор. Удар вышел так себе, но цели достиг. Бес попытался защитится руками, но не успел — лезвие с хрустом вошло ему в грудину примерно на треть.

Хармвэй наступил сапогом сверху на чёрта и вырвал из него топор. Бес тут же подорвался на четвереньки и прижался с к земле, не обратив на рану никакого внимания. Крови у него никакой не показалось.

— Ну сука, ты сам напросился! — зарычал Хармвэй, глаза его налились кровью и он снова напрыгнул, беспорядочно нанося удары топором.

Бес ловко от них уворачивался, шипел в перерывах и всё воздевал к Хармвэю руки с открытыми ладонями, словно пытаясь его успокоить. Наконец, зрелище надоело одному из бояр, он подождал, пока «чудище» приблизится поближе и нанёс ему удар в спину. Копьё легко прошло навылет в районе живота, вышло на добрый метр, боярин задрал древко вверх, и вогнал лезвие в землю, пригвоздив несчастного. Хармвэй не замешкался, ловким ударом перерубил бесу колено, и как тот оказался на земле, окончил дела тремя прицельными ударами колуна в голову, от которой остались только щепки.

— Так-то лучше, — проворчал Хармвэй, вытер пот со лба, отдышался, оглядел ещё раз труп и повернулся к Небеску. — И что теперь?

— Да хрен же его знает! — Небеск рассмеялся и пожал плечами. — Не каждый день чёрта ловим… Сожжем его полагаю, да кости зароем подальше. Слыхал я, что ваше племя себе так имена вторые берёт. Будешь Хармвэем Черторубом?

Хармвэй скорчил одну из своих сурово-хмурых рож и тоже пожал плечами. Из толпы послышались расслабленные разговоры, то тут то там задымили трубки и послышалось цоканье бутылок и фляг.

— А ежели не один чёрт? — вдруг спросил Хармвэй.

— Тебе одного мало? — усмехнулся Небеск. — Не боись, слухи и легенды его раздуют ещё до размера быка или дракона, и что ты с ним три дня бился.

— Нет, — серьезно ответил Хармвэй. — Убил я его, а на душе всё неспокойно. Беды жди, как говорится. Пойду-ка я амбар проверю, откуда эту тварь прогнали. Не может так быть, что эта тварь одна столько горя учинила.

— Ну пойдём, здоровяк! Успокоим твою душеньку.

Псой увязался за ними. Он прикладывался к вину бодяженному с водой, которое давил из кожаной сумки и был уже изрядно навеселе. Они продрались сквозь толпу, прошли сквозь покосившиеся ворота, и разбрелись.

Пахло соломой, сырым зерном и конским навозом, странным это не показалось, так пахло почти везде в селеньях. Амбар недавно почистили, пол вымели, хлам, накопившийся тут за зиму, практически весь вытащили на улицу.

— Ну, Черторуб? Успокоился?

— Не называй меня так! — проворчал на него вождь. — Наверх залезу осмотрюсь, только лестницу хренову найду.

Небеск покачал головой, переглянулся с Псоем, покрутил пальцем у виска, обменялся с ним улыбками, взял у него предложенную флягу и отпил несколько жадных глотков.

Хармвэй притащил с улицы лестницу, чертыхаясь забрался на второй этаж и какое-то время громыхал оттуда тяжёлыми сапогами, передвигал предметы, сыпал тихими проклятьями и пылью.

— Вот! — раздалось вдруг сверху — Говорил же! Неладно дело! Сюда лезьте, сами посмотрите.

— Вот неугомонный, — вздохнул Небеск. — Щас, идём. Совсем ты нас не жалеешь…

Небеск подошёл к лестнице, схватился за хлипкие доски нешлифованные доски и задумался, лезть ему туда или лучше поберечь шею. Сверху раздался короткий вскрик, тело Хармвэя пролетело в нескольких сантиметрах от его руки и шлёпнулось о землю словно мешок картошки. Хармвэй тихо застонал.

— Что за херь? — прошептал Небеск и посмотрел вверх, оттуда раздалось знакомое шипенье.

Ноги сами вынесли Небеска на улицу, Псой запыхавшись выбежал за ним.

— Ещё один в амбаре! — заорал Небеск, все повернулись на него.

Толпа бояр затихла, лишь шепоток по ней пронесся. И тут в тишине раздался свист. Старый вояка Псой тут же присёл и утянул за собой Небеска.

— Да что ещё? — вскричал недовольно Небеск.

— Стреляют… — прошептал Псой.

— Кто стреляет? — не поверил Небеск.

— По нам стреляют.

Свист повторился и на сей раз окончился тихим вскриком. Один из бояр упал, схватившись руками за торчащую из груди стрелу и захрипел.

— Лучник! — завопил Псой командным голосом. — Лучник! Рассредоточится! Найти гада! Изр-р-рубить!

Снова раздался свист, но очередной мишени повезло — стрела лишь сняла скальп с ухоженной бороды на щеке, на что бородач зашипел и засыпал проклятьями.

— Вот он ирод! Смотрите! — раздалось из толпы.

То ли от страха, то ли от злобы несколько факелов были запущены в сторону амбара, куда указал кричащий, упали на крышу амбара и рядом. Огонь сразу же захватил сухую солому и доски, языки пламени поползли вверх и вознесли к небу столпы бледноватого дыма.

— Горим! — заверещала какая-то баба, но на неё никто не обратил внимания.

Все взгляды были обращены к крыше амбара, на которой в полный рост застыл неприятель с луком наперевёс. Сквозь треск огня он издал короткий вопль, от которого на мгновенье заложило уши, оглянул толпу полным ненависти взглядом и потянулся за тетивой.

— Так какой же это чёрт, братцы? — закричал кто-то из толпы. — С луком, да огня не боится! Ряженый энто! Бандит! Пужать нас надумал, ага! Лови и руби его!

Разъярённые бояре бросились к амбару, на крышу неуклюже полетели тяжёлые и не предназначенные для метания копья и алебарды, в цель они не попали. Но попали стрелы, кто-то из бояр всё-таки догадался взять лук на «охоту». Три богатых оперенья торчали из груди человека в чёрном, но он не обратил на них никакого внимания. От залпа метательных ножей и пары дротиков, он закрылся руками и постарался увернуться, ловко перемахнул на соседнюю крышу пониже и на несколько мгновений скрылся с глаз.

— Проворный гад! — послышались выкрики из толпы.

— Кольчуга на нём добрая!

— Эй, братцы, арбалет далеко остался, не хочу идти!

— Окружай его! Затыкаем, никуда не денется!

Толпа ринулась вокруг домика, куда приземлился враг, окружила его лесом копий и лезвий, самые отчаянные полезли наверх.

Жар от амбара уже чувствовался на расстоянии, стало ещё светлее. Дым устелился по земле и оградил часть горизонта, его становилось всё больше. Среди топота и криков раздался кашель. Первый из смельчаков, оказавшихся на крыше, оказался сброшен вниз и под всеобщую ругань и крики, повис на выставленных остриях. Второй спустя мгновенье так же оказался внизу, но ему повезло больше — он упал на землю и только перешиб себе дыханье. Третий продержался секунд десять, судя по звукам отчаянно рубился саблей, но затих и почти что съехал по стене, залив её кровью из распоротого горла.

От вида товарищей, которые вообще не должны были умирать, да тем более таким небарским способом, толпа пришла в исступление. Обжалась вокруг дома, так натянутое плотно и обрушила лес лезвий со всех сторон, стараясь покрыть уколами каждый клочок крыши. Сверху раздался вопль, и чёрная фигура полетела вниз, упала рядом с толпой и заметалась. Тут же вокруг образовалось кольцо. Снова и снова десятки лезвий обрушивались сверху вниз, кололи и рвали, пока от врага не остались лишь неясные клочки, обломки странного составного лука и измятой дешёвой сабли.

Амбар уже полыхал до небес. Стоять рядом и даже смотреть на него было невыносимо. От него загорелись и пара домишек, что селяне по глупости своей и лени построили так близко друг от друга. Парочка из них попробовала побегать с вёдрами от колодца, но то было что мёртвому припарка. И теперь они практически в одинаковых позах, схватившись за голову, в бессилии смотрели, как горит их нажитое добро.

Сделать было ничего нельзя. Даже если бы вся деревня, укрывшаяся подальше от места боя и не спешившая подходить, объединилась с боярами — навряд ли бы они совладали с таким огнём.

Немного остыв от схватки и отойдя от хаоса, бояре снова начали переглядываться и переговариваться, и отошли подальше от пожарища.

— Эко диво, — прошептал Небеск, стискивая свой бердыш. — Не думал я, что так обойдётся всё.

— Зато пороху понюхал, — усмехнулся Псой. — Всякому юнцу полезно будет, даже твоих кровей. Мужиком иначе не стать, сколько бы ты баб не оприходовал, сколько кабанов не изловил, не то енто.

— Вот же лихо с вами принесло! — ругался Хармвэй, глядя на пожар.

— Ой, не ссы, Черторуб, — рассмеялся Небеск. — Видишь сколько бояр развлёк и бегать заставил? Они так давно не гуляли. Как вернёмся с похода, соберу с них плату, да отстроим мы тебе хуторок тут новый. Делов-то…

Хармвэй хотел ответить, но тут вой раздался снова. Злее и громче предыдущего.

— Ещё один?! — выкрикнули из толпы.

— Да сколько ж их?!

Вой повторился, протяжный и нарастающий, он прошёлся по толпе, останавливаясь на каждом, словно недобрый взгляд. Крыша амбара ввалилась внутрь, за ней последовали и хлипкие стены, пламя поднялось ещё выше.

— Смотрите… — прошептал кто-то рядом.

В центре кострища показалось нечто смутно напоминающее человека, оно стояло неподвижно и совершенно не обращало внимания на бушующий огонь вокруг.

— Не горит! Смотрите! Не горит!

— И правда не горит!

— Что ж с ним делать?!

— Бес! Это бес!

— Демон!

— Пощади нас Всематерь!

Небеск прокашлялся и скрючился от боли.

В его лёгкие словно налили смолы, так им было тяжёло и больно изнутри. По нему самому словно телегой проехались, но руки-ноги вроде шевелились, и он припомнил, что ему и хуже бывало после попоек.

А потом он вдруг резко приподнялся и снова скрючился. Вспомнил, что совсем не на попойке. А где-то на окраинах. Рядом с чудищем. Которое не хочет умирать.

С неба падал снег. Его крупные хлопья были серыми, смешанными с пеплом, они почти не кружили, а стремились к земле почти что по прямой линии. Небеск лежал в куче каких-то подгорелых обломков. Остатков телеги или даже дома, было не разобрать. Рядом с ним, уже припорошенные и посиневшие лежали тела. Небеск вздрогнул, провёл по груди круг, стащил с мёртвой головы Псоя его шапку с белым мехом нарушу и отвернулся от его мутно-белого застывшего взгляда.

От земли шло тепло, видимо от пожарища она хорошо прогрелась, и поэтому он не замёрз насмерть. Света было мало, как при сумерках. Солнце стояло высоко, но едва краснелось из-за свинцовых туч и дымки.

Небеск встал на четвереньки, его вырвало, затем ещё раз, и затем, чуть отдышавшись, он полёз в рот рукой — достать смоль и грязь, комом ставшие в горле. И только потом, ошалелый и со слезящимися глазами поднялся, на ноги.

Деревни вокруг больше не было. Лишь груды почерневшего дерева и утвари, едва проглядывающиеся из-под слоя пепла и снега. И тела. Тела. Тела. Тела.

Замёрзшие в причудливых позах, охваченные ужасом, искажённые болью, безмятежные и спокойные, с безумными улыбками и даже… совсем без лиц. При виде обглоданных черепов с невыклеванными ещё глазами, Небеска затрясло, он захотел снова упасть ниц и просто закрыть глаза, чтобы не видеть.

Но замер. Всё-таки на пепелище он бы не один. Спиной к нему метрах в десяти на корточках сидело чудище и сосредоточенно колупалось в одном из тел. От испуга Небеск не удержал равновесья и оступился назад. Подгоревшая доска под его весом не выдержала и хрустнула на всю округу.

Чёрная голова не повернулась к нему. Оно и так знало, что Небеск там…

Небеск закричал. И без того жуткое лицо твари теперь украшал безразмерный комок кожи, который когда-то служил лицом другому человеку. Он попытался уползти назад, но упёрся в обломки, и не смог взять себя в руки, чтобы просто подорваться во весь рост и побежать.

Раздалось предупреждающее шипение. Небеск застыл. Шипенье сменилось на целую кавалькаду булькающих, трескающих и шипящих звуков.

— У меня золото есть… — прошептал Небеск, чудище протрещало ему что-то в ответ. — Много золота. Вы же тоже его любите. Всё отдам. Только отпусти домой.

— Не хочешь золота? — Небеск снял шапку, прижал к груди, склонил голову, неуклюже поднялся и начал пятится назад, тихонько приговаривая. — Тогда скота дам и коней, живых сколько хочешь. Не надо? Людей тебе пригоню. Хоть сотню. Делай с ними что хочешь, в Пекло их утащи всех извергам своим на потеху, только отпусти меня, пощади.

Зверь коротко качнул головой и перестал издавать звуки. Рывком встал, в три прыжка догнал пятившегося спиной Небеска, толкнул его когтистой рукой в грудь и тот упал.

— Д-д-душу мою возьми, бес! А… а-а тело оставь! Ну же! Пускай ещё погуляет, не губи… На коленях прошу! Мяса вон вокруг сколько, не надо меня жрать!

Небеск поднимал руки высоко вверх, дрожа и защищаясь, не в силах оторвать от земли взгляд и всё лепетал и лепетал что-то от угроз и лжи, до молитв и признаний. Конец всё не наступал, всё меньше у него оставалось в запасе слов и наконец, Небеск умолк и открыл глаза.

Зверь никуда не пропал. Только стянул с себя кожаную маску и теперь Сидел на корточках над ним, с интересом заглядывал в рот и резко подёргивал шеей, как делают птицы.

— Ш-што? — дёрнулся голос Небеска. — Ш-ш-што?

Чёрный палец с длинным когтем вытянулся и указал на голову Небеска.

— Не-е-ет. Не надо. Пожалуйста, не надо. Не бери. У тебя красивое лицо. Не надо моё брать. Меня бабы только за деньги любят. Я урод же, ещё хуже тебя. Ой прости, не то хотел сказать. Не урод ты, не урод.

Зверь снова покачал головой, что-то коротко прошипел, прыгнул Небеску на грудь, сдавил ему щеки, отворил пасть. Чёрные пальцы залезли ему и под его скомканный крик, цепко ухватили его язык.