Неистовый

ДВАДЦАТЬ ДВА

АЛЕКСАНДР

— Ты так и не лег спать прошлой ночью, — говорит Джордан, наливая сливки в свой кофе.

Я не отрываю глаз от экрана ноутбука.

— Нет.

Я вижу, как она на мгновение замирает, а затем продолжает готовить кофе.

— Куда ты ушел?

— Подальше отсюда.

— Подальше, — повторяет она с резкостью в голосе.

Она убирает сливки, а затем пересекает кухню, чтобы встать на противоположной стороне острова. Ноутбук захлопывается у меня в руках, и Джордан предстает передо мной с улыбкой на лице, но при этом не выглядит счастливой.

Женщина держит свою кружку двумя руками и наклоняет голову.

— Две минуты твоего времени.

Я свирепо смотрю на нее.

— Где ты был?

— Ты задаешь слишком много гребаных вопросов, — рычу я.

— Ты избегаешь многих гребаных вопросов.

— Я ходил в спортзал.

Ее брови сходятся вместе.

— Куда?

Я подбородком указываю на дверь.

— С другой стороны от лифта.

— И что потом?

— Принял там душ, вернулся домой и немного поработал. — Предугадывая ее следующий вопрос, я отвечаю на него прежде, чем она успевает задать: — Я проспал несколько часов на диване в своем кабинете.

Она издает жужжащий звук.

— Почему не лег в постель?

— Потому что.

— Это не ответ.

— Это тебя не касается…

— В самом деле? — Она с такой силой хлопает кружкой по столешнице, что жидкость выплескивается через край. — Я беспокоилась, поэтому это, безусловно, касается меня. Что, черт возьми, произошло прошлым вечером?

Поворачиваю голову, смотрю в окно и чертовски хочу оказаться где угодно, только не здесь. Почему она настаивает на том, чтобы задавать так много проклятых вопросов? Почему не может просто довольствоваться тем, что я ей даю?

Джордан тяжело вздыхает.

— Когда мне было тринадцать, моя мать однажды вышла из нашего трейлера. — Она завладела моим вниманием. — Уехала со своим дилером и отсутствовала целый месяц. Я была одна в том дерьмовом трейлере, выпрашивая еду у соседей и подбирая любую случайную работу в трейлерном парке, чтобы заработать достаточно денег для торгового автомата. Когда она вернулась, знаешь, какими были ее первые слова?

Я не отвечаю, в основном потому, что застрял, представляя ее девочкой, испуганной, голодной и одинокой, и мне это не нравится.

— Она посмотрела на меня и сказала: «Господи, ты все еще здесь?». — Джордан ставит локти на стол и опирается на скрещенные руки. — Я говорю тебе это, потому что понимаю, каково это — иметь испорченного родителя.

— Что ты сделала? — Обычно я не очень люблю слушать жалостливые истории людей. Мне никогда не нравились люди, которые играют роль жертвы. Но она говорит о своем прошлом не так, будто жалеет себя или ищет сочувствия. Она говорит все это очень буднично.

— Я убралась оттуда так рано, как только смогла. Оставалась у друзей, пока не исчерпала их гостеприимство и, наконец, оказалась в величайшем городе мира.

Джордан выпрямляется во весь рост и потягивает кофе.

— Уход — для меня не вариант.

— Ты не ладишь с отцом?

— Ладил, когда он впервые взял меня к себе.

— Взял тебя к себе? — выдыхает она. — Откуда?

— В основном приемные семьи. Моя мать покончила с собой, когда мне было шесть лет.

Она скользит рукой по столешнице ко мне, как будто хочет прикоснуться, но мои руки сжаты на коленях.

— Мне так жаль. Почему приемная семья?

— Имени Августа не было в свидетельстве о рождении. Государство пыталось выследить моего биологического отца в течение многих лет, пока я переезжал из дома в дом и в конечном итоге в детскую психиатрическую больницу.

— Что? — шепчет она.

— Они проверяли меня, чтобы попытаться выяснить, что со мной не так, почему я не разговаривал и почему у меня были эти эмоциональные вспышки. В конце концов, они нашли Августа, и он вел себя так, будто никогда не слышал о моей матери. Затем пришли результаты тестов, и стало понятно, что я одарен, у меня IQ гениального уровня… Он взял меня к себе и относился ко мне как к своему единственному и любимому сыну, что бесило близнецов. Они безжалостно дразнили меня. Август сказал им, что обменяет меня на них, и они окажутся в дурдоме вместо меня.

— Ну и мудак.

Она не ошибается.

— С тех пор они стали ко мне добрее.

— Уверена, что так оно и есть. У меня возникло чувство, что они обижены на тебя. Теперь я понимаю, почему. Август использовал тебя как инструмент дисциплины. — Она щурится. — Но это не объясняет, почему ты не можешь уйти. Ты больше не ребенок, которому нужен дом.

— Когда отец взял меня к себе, он занимался коммерческой недвижимостью. В тринадцать лет я начал проектировать здания и инфраструктуру для развлечения. Я не мог контролировать свой нрав, поэтому не ходил в традиционную школу. У меня были частные репетиторы, но я был умнее большинства из них. В пятнадцать лет я проектировал здания, и Август вложил в меня деньги и основал «Норт Индастриз».

— Значит, ты чувствуешь себя в долгу перед ним?

— Не только перед ним. У нас работает более тридцати пяти тысяч человек по всему миру.

— Срань господня, — шепчет она.

Я киваю.

— Теперь ты понимаешь.

— Да.

— Хорошо. Мы закончили? Мне нужно в офис. — Я встаю и беру свой ноутбук.

— В офис? Сегодня же воскресенье.

— Я работаю каждый день недели.

— Почему?

Что за странный вопрос.

— А почему нет?

Она вздыхает.

— О, ну, не знаю, может взять день, чтобы подзарядиться? Отдохнуть? Повеселиться немного?

Я чувствую, что хмурюсь.

— Мне ничего этого не нужно.

— Всем требуется отдых! — Ее серые глаза искрятся чем-то озорным. — Дай мне сегодня показать тебе.

Я уже качаю головой.

— Я не могу.

— Во второй половине дня?

— Нет.

Она задумчиво жует нижнюю губу, и ее лицо снова загорается.

— Тогда сегодня вечером. — Что бы она ни увидела в моем лице, это заставляет ее нахмуриться. — Да ладно, ты не можешь взять отгул на один вечер?

— Я могу быть дома в шесть.

— Четыре.

— В пять тридцать.

Она протягивает руку.

— Сойдемся на пяти?

Черт, она такая милая. Я никогда не видел, чтобы человек был так взволнован из-за такой малости. И, черт возьми, если это не заставляет меня почувствовать себя немного легче. Я пожимаю ей руку.

— Договорились.

— Ура! — Она огибает остров и бросается на меня. Крепко обнимает меня за талию, прижавшись щекой к моей груди. — Ты не пожалеешь об этом.

Я обнимаю ее в ответ и прижимаюсь носом к ее волосам. Она всегда так хорошо пахнет.

— Уверен в этом.

Джордан откидывает голову назад и прижимается губами к моим губам. Это ощущение посылает волну тепла вниз по моей спине, собираясь между ног.

— Мне нужно идти, — говорю я, а затем наклоняю голову для глубокого поцелуя.

На вкус она как кофе и зубная паста, сочетание, которое я бы не счел заманчивым, но на губах Джордан ощущается как рай.

Ее руки скользят по моей спине и вниз, хватая меня за задницу.

— Могу я соблазнить тебя остаться?

Прижимаю ее спиной к острову и снова целую. Посасываю ее язык, сжимаю ее губу зубами и рычу, когда женщина тает рядом со мной. Еще один долгий, глубокий поцелуй, и я хватаю ее за волосы, чтобы разомкнуть наши губы.

— Но мы договорились на пять часов.

Она разочарованно фыркает.

— Отлично. В пять. А теперь иди, пока я не сорвала с тебя одежду и не набросилась.

Я отступаю и поправляю брюки.

— Прибереги это на вечер.

— Нет. — Подпрыгивая, она обходит остров к своему кофе. — У меня другие планы на сегодняшний вечер.

Не могу поверить в то, что чувствую, но мне трудно уйти. Так вот какими должны быть воскресенья? Секс на кухне, за которым следует день… чего? Даже когда я нахожусь в хижине, у меня есть список вещей, которые нужно сделать — вода, дрова, еда. А когда у меня заканчиваются дела, я делаю приманки, охочусь, делаю ловушки для рыбы. Редко бывает период простоя.

Не знаю, что задумала Джордан, но она меня заинтриговала.

Я вхожу в свою парадную дверь ровно в пять часов. Первое, что замечаю — все огни выключены. Второе — запах чего-то вкусного, готовящегося на кухне.

— Стой, где стоишь! — Голос Джордан доносится из темного пространства. — Иди в свою комнату и переоденься. Надень то, что я разложила для тебя на кровати.

Это по-детски и бессмысленно и я почти говорю это, но прикусываю язык. Я прилагаю все усилия, чтобы не сказать первое, что приходит мне в голову. У меня не всегда получается, но я стараюсь.

Кладу свои вещи и ослабляю галстук. На кровати разложены термо-рубашка и спортивные штаны. Я переодеваюсь и возвращаюсь в темную гостиную, но на этот раз, когда я вхожу, там не так темно. Журнальный столик и секционный диван отодвинуты в сторону, чтобы освободить пол перед камином, и гора одеял брошены рядом в кучу.

— Добро пожаловать на ночь в лесу! — Джордан стоит у газового камина, раскинув руки, одетая в одну из моих фланелевых рубашек и серые спортивные штаны.

Я готовлюсь к приливу собственнической ярости, когда вижу, что на ней мои вещи, но этого не происходит.

— Видишь это? — Она указывает на потолок, где миллионы светящихся точек сияют, как звезды. — Мы как будто вернулись в хижину.

Я замечаю пакет с зефиром, шоколадными батончиками и крекерами.

— Ладно, может быть, не совсем так, как в хижине. — Джордан берет меня за обе руки и подводит к груде подушек и одеял. — Почему ты молчишь?

— Ты все это сделала? — Я замечаю маленький проектор, который светит точками света прямо вверх. — Где ты его нашла?

— Ты слишком много думаешь. — Она тянет меня вниз на одеяла, затем тянется назад, чтобы схватить кучу мягких подушек, и пихает их мне под спину. — Ложись и расслабься. — Поворачивается, достает бутылку газированной воды из ящика со льдом, открывает крышку и протягивает ее мне. — Итак, есть два правила. Никаких разговоров о работе и никаких мыслей о работе.

— И что мы будем делать, просто сидеть здесь и смотреть на огонь?

— Ты что, шутишь? Нет. — Она вскакивает и показывает устройство, похожее на белую коробку. — Ты научишь меня ловить рыбу.

— Что это?

Она резко поворачивает голову.

— Это игровая приставка, не самая последняя и лучшая модель, но после трех ломбардов это все, что я смогла найти.

— Ломбарды?

— У тебя сегодня много вопросов. — Джордан нежно целует меня. — Теперь понимаю, почему тебя это так раздражает. — Она подмигивает и возвращается к устройству. — Она подержанная. И не смотри на меня так. Ты будешь удивлен, что можно найти по выгодной цене. — Она протягивает мне что-то похожее на белый пульт от телевизора с круглым ремешком на конце. — Это для твоего запястья, чтобы ты не потерял удочку.

Я потираю лоб, чувствуя себя глупо из-за того, что не подумал о ее финансовом положении раньше.

— Я должен был дать тебе карточку или немного наличных.

— Ни за что. Это за мой счет.

Джордан устраивается рядом со мной, пока игра включается на большом плоском экране. После краткого урока о том, как играть в эту игру, мы начинаем соревнование по рыбной ловле. Как и в реальной жизни, ее навыки отстой, но Джордан, похоже, нравится, когда ей надирают задницу в игре.

Она приготовила тушеное мясо, овощи и рис со специями, похожее на то, что мы ели в хижине. Мы едим на полу, откинувшись на подушки и глядя на огонь. Когда заканчиваем, мы готовим смор⁷ на пропановой горелке, а затем снова заваливаемся в одеяла и смотрим, как звезды отражаются на потолке.

— Я все еще в шоке, что ты никогда раньше не пробовал смор, — говорит она, слизывая шоколад с пальцев. — Хотя трудно представить, как Август поджаривает зефир над костром.

— Он понятия не имеет, как зашнуровать шнурки без помощи прислуги.

— Тогда кто научил тебя ловить рыбу, разводить костры и довольствоваться уборной на улице?

— Мой дед, Марлин Норт. Тот охотничий домик его собственность. По крайней мере, так было до тех пор, пока он не умер восемь лет назад.

— Мне жаль. — Она успокаивающе потирает круги на моей груди. — Похоже, он был гораздо лучшим отцом, чем Август, гм… без обид.

Я крепче прижимаю ее к себе.

— Так оно и было. Август начал отсылать меня с Марлином на несколько недель в то время, когда не мог справиться с моим нетипичным поведением. Все заметили, что, возвращаясь оттуда, я становился спокойнее, уживчивее. С тех пор я возвращаюсь туда каждый год.

— Думаю, я должна поблагодарить Марлина. В конце концов, если бы тебя не было там, я бы…

— Хм. — Она права, и мне неприятно думать о мире без нее.

— Это была судьба.

Судьба. Я не верю в неё. Мы сами создаем свою судьбу, и это включает в себя последствия наших ошибок. Вместо того чтобы говорить все это, я решаю сменить тему.

— Как продвигается поиск работы? — спрашиваю я, и Джордан поворачивается и кладет подбородок мне на грудь, чтобы посмотреть на меня.

— Это твой способ не думать о своей работе? Думая о моей?

— Может быть. — Дотрагиваюсь пальцем до ее губ, затем наклоняю голову, чтобы поцеловать ее, ощущая вкус шоколада у нее во рту.

Она улыбается, затем снова кладет голову мне на грудь.

— Не очень хорошо.

Я ненавижу побежденный звук в ее голосе.

— О какой работе ты мечтаешь?

— Хм, хороший вопрос. Никто никогда не спрашивал меня об этом раньше.

Моя грудь раздувается, зная, что я первый.

— Не осуждай меня, но… Я действительно люблю ресторанный бизнес. Люди идут в ресторан, чтобы расслабиться и отдохнуть. Мне нравится атмосфера. Думаю, что моя мечта — когда-нибудь управлять им.

— Ты подавала заявление на должность управляющего?

Она смеется.

— Нет. У меня даже нет диплома колледжа. Конкуренция такая… — Она выдыхает воздух. — Одна мысль об этом ошеломляет.

— Каким рестораном ты хотела бы управлять? — Я провожу пальцем по ее спине.

— Шикарным местом с видом на реку. Что-то в Трайбеке или Гринвич-Виллидж. С лучшим стейком и устрицами в городе. А бар будет длинным и круглым, чтобы люди могли смотреть друг на друга. Я никогда не понимала, почему в барах люди сидят лицом к стене. Небольшая сцена для джазового оркестра, который будет играть по выходным.

— Звучит неплохо.

Из ее описания у меня в голове складывается дизайн. U-образные стены, которые помогут направить звук, и экологически безопасные материалы на стенах для акустики и атмосферы. Шестеренчатый бар с очагами личного покровительства и патио, предназначенное для использования солнца для тепла и энергии. Когда структура собирается воедино, я обрисовываю ее на ее спине.

Она вздыхает и глубже зарывается в мой бок.

— Можно тебя кое о чем спросить?

Мой палец застывает. Кладу ладонь ей на спину и чувствую, как учащается ее сердцебиение. Что бы женщина ни собиралась спросить, это заставляет ее нервничать.

— Когда у тебя были последние серьезные отношения?

Я слепо смотрю в потолок, гадая, как ответить на этот вопрос, не солгав. Хочу сказать правду, но есть секреты, которые я обязан хранить по закону. Воспоминание о той ночи вспыхивает в моих глазах. Крики. Кровь.

— Давным-давно.

— То есть… годы?

Я утвердительно хмыкаю.

— Конечно же, ты не обходился без… гм… сексуального удовлетворения в течение многих лет.

— Нет, но все мои встречи были больше похожи на деловые сделки, а не на отношения.

Ее мышцы напрягаются рядом со мной.

— Ты хочешь сказать, что платил за женщин? — Когда я отвечаю недостаточно быстро, она продолжает: — Ты платил за секс?

— Да.

Все ее тело, кажется, сдувается. Она разочарована, и я ее не виню.

— Как давно это было?

— В последний раз?

Джордан кивает. Я замечаю, что она не сделала попытки поднять голову, чтобы посмотреть на меня во время этого разговора.

— За несколько месяцев до нашей встречи.

Ее тело напрягается.

— А до этого?

— Почти каждая женщина, с которой я был, была профессионалом.

Это привлекает ее внимание, она садится и смотрит на меня.

— Ты серьезно.

— Я всегда серьезен.

Ее хорошенькое личико кривится от отвращения.

— Почему? Ты сексуальный, успешный парень. Женщины, должно быть, сами вешаются на тебя. Ты не должен платить.

— Мне и не нужно. Я хочу.

— Почему? — Отвращение на ее лице выглядит так, будто я только что сказал ей, что ем щенков.

— Все совсем не так. Я не занимаюсь сексом со всеми ними.

Она закатывает глаза.

— О, это заставляет меня чувствовать себя намного лучше.

— Почему это должно заставить тебя что-то чувствовать? Они были до тебя.

— Ты нанимаешь проституток…

— Сопровождение.

Она закрывает глаза.

— Сопровождение. — Когда ее глаза снова открываются, женщина выглядит обеспокоенной. — Когда у тебя в последний раз были настоящие отношения с женщиной, за которую не нужно было платить?

— С тобой. — Надеюсь, ответ ее удовлетворит.

— До меня.

Я должен был догадаться, что этого не произойдет. Моя челюсть напрягается.

— Не бери в голову. — Она снова прижимается ко мне и обнимает за талию. — Твое молчание — достаточный ответ.

— Ты потеряла ко мне уважение. — Я знаю, что это так. Слышу это в ее голосе.

Джордан не отрицает этого.

— Мои социальные недостатки не позволяют мне иметь обычные отношения.

— Как ты называешь то, что происходит между нами?

— Это временно.

Она отстраняется от меня, чтобы сесть, подтягивает колени к груди и обхватывает их. Язык ее тела кричит, что я причинил ей боль.

Приподнимаюсь на локте.

— Это тебя расстраивает.

— Да.

— Я пытаюсь. Но это только вопрос времени, когда я отпугну тебя. Я не могу это контролировать.

— Поэтому ты платишь за женщин?

— Платил. И да. Меньше осложнений и эмоциональных встрясок. Я нахожу, что деловыми отношениями легче управлять, чем личными.

Она облизывает нижнюю губу и кивает.

— Думаю, в этом есть смысл.

— Ты злишься?

— Я ценю твою честность. — Грустная улыбка приподнимает уголок ее рта.

Я нахожу это в ней очаровательным.

— Даже если тебе будет больно?

— Да. — Она выдыхает и улыбается. — А теперь, как насчет матч-реванша в рыбалку?

Ее слова — булавка к воздушному шару, который надулся у меня под ребрами. Я выдыхаю, благодарный за облегчение.

— Готова к пари?

— Зависит от обстоятельств. — Она приподнимает бровь и наклоняется. — Это будет грязно?

— Очень.

Она протягивает мне руку, и я пожимаю ее.

— Я еще не сказал условия.

Джордан нежно целует меня и шепчет:

— Мне все равно. Если это грязно, я не могу проиграть.

Услышав, что я использую эскорт как для бизнеса, так и для плотских удовольствий, она все еще здесь и смотрит на меня, как на десерт. Вот каково это — чувствовать себя счастливым.