Часть первая Живое и мертвое
Глава 1

В комнате их собралось пятеро: два старика, двое зрелых мужчин и последний, едва переступивший порог, за которым человека уже не называют юношей. Власть этих людей простиралась на сотни лиг — Аквадор раскинулся меж четырех морей, Окраинный океан служил ему западной границей. Хотя Аквадором эти люди называли весь мир, где им выпало жить, — империя именовалась Зелуром. Но других государств зелурцы не знали, и в сознании большинства мир был равен империи.

Столица величайшего государства мира носила имя Фора. Город был воздвигнут на узком перешейке, соединяющем континент с землей, которой в будущем предстояло стать островом. В центре Форы высилась гранитная пирамида: Универсал, Гора Мира. Аквадор держался на трех типах людей: тех, кто воюет, тех, кто работает, и тех, кто колдует. Универсал — так называли и саму пирамиду, и сообщество, центром которого было это здание, — объединял чаров. Тех, кто колдовал.

Октон Маджигасси окинул взглядом гостей. В последнее время зрение изменяло Владыке. Он еще мог разглядеть черты смуглого молодого лица Некроса и длинные седые волосы Гело, но двое других, схожие ростом и телосложением, на этом расстоянии становились почти неразличимыми.

Хозяин полулежал на застланной постели, гости расположились в креслах поодаль.

— Сядьте ближе, — произнес Октон, — я хочу видеть вас всех.

Снаружи не доносилось ни звука — окон в помещении не имелось, со всех сторон его окружала толща пирамиды. Гости придвинули кресла. Теперь Владыка мог разглядеть рыжую шевелюру Сола и круглое розовощекое лицо Доктуса. Маджигасси сощурился, переводя взгляд с одного чара на другого. Каждый из пришедших был аркмастером, главой магического цеха.

Некрос произнес:

— Что же, вы позвали, и мы пришли. Теперь мы слушаем вас.

Владыка откинулся на подушках. Спальню ярко освещали огни множества литых свечей из нежно-розового пчелиного воска. Октон приказал расставить и зажечь их перед приходом гостей, он желал видеть выражение лиц и жесты.

Их четверо. Первый — друг, второй — враг. И еще двое, которые в этот вечер, скорее всего, станут врагами. Каждый надеялся, что Мир достанется ему.

Каждый, кроме Доктуса Савара. Основатель цеха вещественной магии не интересовался властью над Универсалом — лишь своими мастерскими, плавильными печами и перегонными кубами. Единственный из присутствующих, искренне преданный Октону. Сын бедного ремесленника не смог бы достичь столь многого без высокого покровительства. В свое время Октон, разглядев талант молодого ученика, поддержал его. До сих пор Доктус не напоминал чара — плотный мужчина среднего роста с красным от жара плавильных печей лицом. Крупные руки и толстые короткие пальцы, широкие плечи и сильная шея... Внешне аркмастер цеха вещественной магии так и остался ремесленником из пригорода. Но магия всегда накладывает отпечаток на того, кто занимается ею, и иногда Октону казалось, что в глазах Доктуса видны медленно вращающиеся шестерни и надувающиеся мехи печей.

Доктус Савар был другом. Безразличным ко всему, что не относится к его работе. Не глупым — но и не слишком прозорливым. Доктусу не было дела до политики Универсала, главное, чтобы ему не мешали заниматься его механикой.

Октон Маджигасси знал: Савар предан и слаб. Когда Октон сделает то, ради чего собрал здесь чаров, лишь верность Владыке заставит Доктуса, преодолевая нежелание вмешиваться, оказать помощь.

— Мы ждем, — напомнил Некрос.

Октон посмотрел на него. Младший из присутствующих, Некрос Чермор был и самым нетерпеливым. Высокий и хрупкий. Изящные длинные руки, узкие ладони, тонкие черты лица. Его отец, покойный Орв Чермор, хозяин Острога-На-Костях, никогда не был женат. По городу ходили слухи, что мать Некроса — одна из ведьм, узниц Острота. Теперь тюрьмой управлял младший брат, во всем преданный Некросу. Горожане перешептывались о потайных лабораториях, оборудованных в сырых тюремных подвалах. Надо же было Некросу где-то проводить опыты? А трупы казненных преступников — вполне подходящий материал. В Форе никто не говорил «цех мертвой магии», «цех теплой магии» — говорили просто «холодный цех», «мертвый цех», будто про объединения мясников или кожевников. Мертвый цех — самый малочисленный. Другие отправляли своих чаров в селения вокруг, между аркмастерами был договор на этот счет. Но невежественные крестьяне страшились мертвой магии, а потому у Некроса почти не было последователей. Зато у братьев Черморов имелась большая сеть соглядатаев, постоянно докладывавших о том, что происходило в Форе.

Темно-зеленые глаза Некроса были словно присыпаны прахом. Странный, противоречивый тип, подумал Владыка. И все же — пока не враг, ведь Чермор искренне полагает, что Мир может достаться ему.

А вот и третий.

Прозрачные глаза Гело Бесона смотрели куда-то даль, сквозь гранитные стены Горы Мира. Бесон был ненамного младше Октона, но гораздо крупнее и крепче. Годы не подточили его. Гело напоминал не чара, а воина: сын богатого землевладельца из Бриты, самой северной части Аквадора, гордый, уверенный в себе. Скорее прямолинейный, чем хитрый, аркмастер холодного цеха пока не проявил себя ни другом, ни врагом. К Октону он был равнодушен.

Зато Бесон ненавидел Сола Атлеко.

Подслеповато щурясь, Владыка перевел взгляд на последнего гостя. А вот это — враг. Главный соперник Гело Бесона в борьбе за власть над Универсалом.

Аркмастер цеха теплой магии, Сол Атлеко был могущественным чаром — во всем Аквадоре он уступал лишь Октону. Неприязнь между Солом и Гело Бесоном возникла с первых же дней их знакомства и быстро переросла в ненависть, слишком уж разными они были. Гело — суровый и немногословный, Сол — подвижный, порывистый, говорливый. Хотя недавно до Октона дошли слухи, что глава теплого цеха предпринимает шаги к примирению с Бесоном. Много лет отдавший изучению древних знаний, Атлеко желал стать хозяином Универсала еще и потому, что в пирамиде находился архив, библиотека, к которой с недавних пор по приказу Октона ему закрыли доступ. А еще под Универсалом хранилось то, ради чего. Сол Атлеко, как подозревал Октон, был готов отдать что угодно.

Его отец — богатый столичный клирик, но всю юность Сол провел на юге, в одной из академий пустыни. Низкорослый, как и Доктус, огненно-рыжие волосы, порывистые движения... В глубине глаз Сола Атлеко горел жадный, злой огонь.

Все пятеро знали, что Октон Маджигасси умирает. Кто-то из четверых гостей должен был стать новым Владыкой Универсала. Трое мечтали об этом, двое были нейтральны, один — врагом. Но никто из пришедших пока не понимал, что задумал старик.

— Все вы, кроме Доктуса, уже несколько раз смотрели туда... — дрожащая рука Владыки указала в сторону небольшого сундука, что стоял на низком столике возле кровати. — Когда в последний раз вы видели Мир?

Они молчали, пытаясь сообразить, к чему он клонит.

— На празднике Тентры, — откликнулся, наконец, Некрос. — Ведь так? — он посмотрел на остальных, ища поддержки. — Вы надевали его много лет назад на празднике Тентры.

— Да. С тех пор прошло семь лет. Кажется, настала пора вновь достать его.

Не отрывая взгляда от гостей, Октон протянул руку к сундуку и поднял легкую крышку. Он заметил, как выпрямился Некрос, как блеснули желтые глаза Сола. Гело лишь слегка повернул голову, а Доктус наморщил лоб, наблюдая за Владыкой. Старик опустил руку в сундук и нарочито медленно достал то, что лежало там.

Мир. Узкая золотая корона, напоминающая обруч с гладкой поверхностью. Никаких узоров, никаких украшений, кроме креста с четырьмя гнездами на концах. В них крепились парангоны разных цветов. Октон поднял Мир, медленно поворачивая, чтобы жемчужины замерцали в огне свечей.

Их называли Слезы Мира. Поднеся корону к глазам, старик увидел наполняющее жемчужины марево: у границ сфер полупрозрачное, дальше оно становилось все плотнее, сгущалось. Каждая Слеза заключала в себе отдельный мир. Одна — зелено-коричневая, мертвенная, вторая — наполненная голубым льдом, который искрился мириадами колющих глаза снежинок. В бесконечном пространстве третьей Слезы что-то полускрытое серебристым маревом перемещалось, кружилось и двигалось из стороны в сторону в медленном механическом ритме. Четвертый парангон заполнял огонь.

Слезы Мира объединяло одно — в глубине их притаилась неясная тень. Октон заметил ее несколько дней назад. Что-то еще очень неопределенное... Хотя ему казалось, что тень постепенно густеет.

— Теперь слушайте внимательно. Нечто движется к границам нашего пространства и нашего времени. Пока неизвестно, что оно собой представляет, откуда взялось и когда точно достигнет цели. Но когда оно окажется здесь, привычной жизни придет конец. Тот мир, который мы знаем, изменится безвозвратно, и я уверен, что в нем не станет для нас места.

Воцарилась тишина. Октон прикрыл глаза, чувствуя, что даже этот короткий монолог утомил его.

— О чем вы говорите? — произнес, наконец, Некрос Чермор. — Все как обычно, я не вижу никаких изменений...

— Изменения начнутся, хоть и не скоро.

— Но это... какая-то враждебная сила? — подал голос Доктус. — И что мы можем сделать?

— Прекратить вражду, — сказал Октон, открывая глаза. — Гело, Сол, Некрос — каждый ждет, что я отдам Мир ему. Мы все знаем, что произойдет после этого, не так ли? Вы не желаете понять друг друга. Я могу сделать Владыкой Доктуса Савара, он единственный, кто не станет использовать власть для уничтожения других цехов. Но ему не добиться дружбы никого из вас. И когда-то, что приближается к нам, окажется здесь, Универсалу придет конец.

Октон смотрел на них и видел — чары не верят ему. Никто, даже Доктус, не воспринял его слова всерьез.

— Что скажешь, Сол Атлеко?

Рыжий коротышка раздумывал над ответом недолго. Взмахнув рукой, он затараторил:

— Чушь, чушь. Вы говорите все это, потому что задумали нечто, пока непонятное нам, — в голосе главы теплого цеха не было почтения, лишь веселая злость. — Непонятное всем нам. Наше почтение, Владыка... — Сол приложил ладонь к груди и с насмешливым уважением склонил голову. — Вы всегда были прозорливы. Отличное представление, но что дальше? Позвольте нам быть честными: вы умираете, а Универсалу нужен Владыка. Так кому вы передадите Мир?

Когда он умолк, Гело остался невозмутим, Некрос посмотрел на Сола удивленно, а Доктус — с вялой неприязнью. Сол Атлеко, давно понимавший, что Мир не достанется ему, впервые позволил себе столь откровенные речи.

— Или, возможно, вы собираетесь вновь надеть обруч? — продолжал он. — Что ж, все мы садовники своей смерти. Мир даст вам еще немного времени...

— Ты полагаешь, это представление? — откликнулся Октон Маджигасси. — Я не уличный жонглер, чтобы развлекать тебя. Смотрите сами...

— Что вы делаете?! — Некрос вскочил, когда Владыка двумя пальцами сжал зелено-коричневую Слезу, повернул и вытащил из гнезда.

— Всего лишь хочу убедить вас. Возьми ее. — Владыка протянул руку с лежащим на ладони парангоном. — Эта Слеза как раз для тебя. Возьми и загляни внутрь.

Когда растерянный Некрос шагнул к старику, Сол тоже вскочил.

— Не трогай! Октон, что это значит? Отдавая ему Слезу, вы усиливаете его... — Он замолчал, увидев, что другой рукой Октон держит второй парангон, тот, в котором горело пламя.

— Ты тоже возьми. Гело, Доктус, каждый из вас сейчас получит по Слезе.

Некрос бережно принял у Владыки парангон, завороженно разглядывая его, попятился и упал в кресло. Сол, не понимающий, что происходит, получил свою Слезу, затем Октон отдал третью и четвертую. Когда гости вновь уселись, Некрос произнес:

— Мне кажется, там какая-то тень.

— Сол? — Октон посмотрел на теплого чара, и тот быстро закивал.

— Да, да, у меня тоже.

— Доктус? Гело?

— И здесь, — сказал Доктус Савар.

Гело Бесон долго рассматривал сияющую холодным голубым огнем Слезу на своей ладони и, наконец, равнодушно обронил:

— Да.

Октон взял Мир, лежащий на его груди, и сел в постели.

— Хорошо, вы все видите тень. Она появилась недавно. Я провел некоторое время, изучая ее, и пришел к определенному выводу. Слезы затуманены одной тенью. Понимаете? Одна и та же сила находится внутри каждой.

— Но откуда она? — Некрос показал себе под ноги, в потолок, описал рукой круг. — Из-под земли? С неба? Из-за океана?

— Нет, не так просто. Она извне. У каждого из вас будет время, чтобы попытаться понять. Но что бы это ни было, оно приближается, хоть и медленно.

— Но это... враг?

— Враг? Скажем так — нечто другое, чуждое нам.

Чары замолчали, пытаясь понять, о чем говорит Октон, а старик наблюдал за ними, ощущая, как от Мира по его рукам расходится мягкое живительное тепло.

— И что дальше? — спросил, наконец, Сол. — Мы берем свои слова назад, вы правы — что-то грядет, — он пожал плечами. — Ладно, когда оно появится, мы, аркмастеры, разберемся с ним. Что дальше, Владыка? Сейчас мы отдадим вам Слезы, вы вернете их в Мир и...

— Кому вы передадите его?

Последние слова произнес Некрос, после чего все замолчали. В наступившей тишине Октон Маджигасси сказал:

— Каждый из вас получил Слезу, которая наиболее отвечает духу его цеха. Слезы усилят вас. Никто не получит Мир. Он исчезнет. Чтобы найти обруч, вам придется объединиться — и тогда вы сможете противостоять чуждой силе. Или вы попытаетесь добыть его поодиночке... Но тогда Аквадору конец.


«Старик! Где ты собираешься спрятать Мир? Отправишься в дальнее путешествие? Но ведь ты умираешь!» — эти слова, произнесенные Солом Атлеко, все еще звучали в голове Октона, когда четверо покинули его спальню. Возможно, узнав, что он задумал, трое чаров попытались бы убить Владыку. Он видел ненависть Сола, злость Некроса, холод в глазах Гело — но их остановило присутствие остальных. Заполучив Мир, им пришлось бы сражаться с каждым из аркмастеров, чтобы завладеть Слезами, без которых обруч терял часть силы. Хотя даже сейчас Мир оставался символом власти над Универсалом, владение им и всего лишь одним парангоном давало немало...

Но они не решились напасть и покинули пирамиду. Каждый думал о своем: Октон видел, как были напряжены их лица, когда они уходили. В самое ближайшее время они начнут действовать.

Он поднялся с постели и надел Мир.

И когда Владыка Универсала встал перед висящим на стене зеркалом, он увидел не старика — морщины разгладились, спина распрямилась, с глаз исчезла старческая поволока. Даже лишенный своих Слез, обруч наполнил его силой. Ненадолго — вскоре немощь вновь завладеет Октоном. Но, как и четверо верховных чаров, он не собирался медлить.

Загрузка...