Некромагия

Глава 5

Глаза капитана полицейской стражи Трилиста Геба, маленькие и черные, выделяются на светлом лице, как шляпки гвоздей, вбитых в белую стену. Взгляд этих глаз трудноуловим, часто собеседники не могут понять, куда смотрит капитан, — и это сбивает с толку.

Сейчас глаза смотрят на двухэтажный дом. Трилист Геб распластался в канаве, только голова приподнята над зарослями сорняков.

Дом-башня. Каменный цилиндр с конусом черепичной крыши. Старая глиняная черепица потрескалась от времени, того и гляди посыплется. На первом этаже ни одного окна, на втором — сразу три, хотя сейчас капитан может разглядеть лишь два из них. Оба забраны решетками. Между ними виднеются прямоугольные контуры лоджии, которая когда-то вела внутрь башни, а теперь разрушена и заложена кирпичами.

Капитан Геб упирается в склон канавы локтями и в который раз осматривает окрестности.

Его уже тошнит от этих окрестностей. Раньше лоджия соединяла здание с другой башней, скорее всего — точной копией первой. Когда-то на пустыре между кварталами стоял небольшой замок, а теперь даже обломков не видно. Его разрушили в одной из многочисленных гражданских междоусобиц, остатки растащили каменотесы-бедняки.

Расположившийся неподалеку рядовой полицейский стражник Вач косится на Трилиста Геба. Пора начинать: все лежащие в разных местах вокруг пустыря люди давно готовы, только и ждут сигнала. Но начинать не хочется.

Здесь, в канаве, пахнет, мягко говоря, неприятно, а ближе к зданию...

Пустырь этот несколько лет использовали как свалку. Потом в башне поселился шаман Темно-Красный Джудекса. Расчищать он ничего не стал, его такое положение дел, видимо, вполне устраивало.

Может быть, оно ему даже нравилось.

Вот только оно совсем не нравится капитану Гебу — ведь теперь башня стоит посреди небольшого зловонного болота. «Гадская топь» — как справедливо выразился некоторое время назад рядовой стражник Вач. Стражник этот, здоровенный малый поперек себя шире — и ниже долговязого капитана почти на голову, — лежит, кстати, не просто так, а в обнимку с объемистым бревном, у которого один конец отесан. Вач из лесорубов, ему не в новинку иметь дело со всякими бревнами. А еще у Вача на спине есть оружие, и это такое оружие... Когда его принимали на службу, Вач показал Гебу, как он владеет своим оружием, после чего в комнате пришлось долго убирать, а также менять часть мебели.

Вообще же полицейских стражников вокруг башни сейчас шесть. Капитан сам планировал захват и расставлял своих людей. Двое — ветераны вроде сержанта Крукола, прослужившие по десять лет. Двое — новички, срок их службы ограничивается парой месяцев. То есть уже не очень-то и новички, обычного салагу Геб сюда бы не взял. Исключение — рядовой Вач, самый что ни на есть новичок. Капитан верно все рассчитал, ведь командир должен учитывать опыт, возраст и нрав подчиненных. Когда Геб даст сигнал, ветераны не ломанутся к башне, но будут действовать осторожно и взвешенно, прикрывая тылы; а новобранцы побегут что есть мочи — и составят передовую линию нападения. И первым должен побежать рядовой стражник Вач.

Через болото к приземистой дубовой двери башни ведет самодельный мосток — то есть как попало уложенные доски. Вокруг грязь, мутная жижа, из которой торчит всякий трудноописуемый мусор. Вот облака в небе расходятся, выглядывает солнышко, окрестности играют красками, сверкают и слепят глаза. Хорошие краски, богатые: глянцевито-рыжие, грязно-серые, тошнотно-коричневые и рвотно-зеленые.

Но и солнышко не радует капитана Трилиста Геба.

Его очень, очень смущает то, что почти целый год, пока шаман жил здесь, проникающие наружу тяжелые испарения впитывались в топь. Всякие отходы алхимического производства Джудекса просто-напросто выплескивал через окна и двери. Те самые, приземистые и дубовые, с которыми вскоре предстоит познакомиться рядовому Вачу и его бревну.

Рядовой шумно вздыхает, сгоняет с шеи назойливое насекомое и угрюмо чешется. «Гадский слепень», — доносится до капитана шепот.

Так вот, отходы. Джудекса — не простой колдун, он дикий шаман, поселившийся в городе. Вообще-то магические цеха должны были сразу изгнать его с позором либо нанять убийц, которые, не говоря худого слова, по-тихому утопили бы Джудексу где-нибудь в болоте вокруг занятой им башни. Конкуренция — великая сила. Но ничего такого не произошло. Во-первых, Темно-Красный и вправду сильный чар, во-вторых, он оказался полезен некоторым богатеям. Магия его сродни той, что практикуют в мертвом цехе. То есть он некромаг. Отходы его опытов, вылитые в болото, могли вызвать непредсказуемые последствия. Собственно, почему могли? Наверняка и вызвали...

Буль! Буль! Буль! Словно в подтверждение невеселых мыслей капитана цепочка крупных пузырей быстро тянется по поверхности, скрывается под мостком, появляется с другой стороны и, наконец, исчезает за башней. Какое-то непредсказуемое последствие проплыло сейчас там... Поди разбери, живое оно или это просто такая заковыристая алхимическая реакция?

Трилист Геб вновь приподнимается. Далеко слева он различает грустное лицо сержанта Крукола, вопросительно глядящего на своего капитана из кустов. Не обращая внимания на сержанта, Геб вновь ложится брюхом на землю. Куртка и штаны давно в грязи, жижа проникла в сапоги — ногам мокро.

У капитана палаш, Трилист достает его из ножен на правом бедре и кладет перед собой. Хороший палаш, не чета тому барахлу, что выдают полицейской страже. Капитан заказал его оружейникам на свои деньги, и те расстарались, а денег после не взяли. Сам глава цеха, старенький Жерант Коско, уже много лет сидящий в Приорате, скинул дорогой кафтан и нацепил извлеченный из темной кладовой фартук. Палаш торжественно преподнесли капитану — с пожеланиями всяческих успехов в нелегкой службе. Почему бы оружейникам не угодить славному капитану Трилисту Гебу? К тому же не простому капитану, а такому, с которым любому понимающему человеку желательно, так сказать, скрепить себя узами дружбы. Пусть Геб и лежит сейчас в канаве, как простой рядовой...

Навершие на рукояти палаша — в виде женской головки, даже черты лица можно разглядеть, хоть и смутно. Капитан до сих пор не уверен, принадлежит ли это лицо внучке Жеранта, сладкой, как мед, малышке Ларе, с которой Трилист, уже после того как палаш был готов и вручен, позабыв про жену и трех дочерей...

Капитан ерзает, ему стало неудобно лежать на животе. Как ни приятны эти воспоминания, Геб приказывает себе не думать о Ларе. Теперь-то он понимает, что во всем этом был тонкий расчет оружейников и старенький Жерант не зря как бы случайно познакомил их с внучкой. Надо полагать, ради укрепления дружбы, ведь дружба с капитаном Трилистом Гебом не может обернуться ничем, кроме выгоды, — если, конечно, ты честный человек. Что же касается малышки Лары, то у нее пухлые губы сердечком и такие большие...

Капитан мысленно с размаху хлопает себя ладонью по лбу и смотрит на окна башни. Он прекрасно знает, из чего они состоят. Узкие рамы, между ними — решетки, свинцовые ромбы, в которые вставлено лесное стекло. Мутно-молочные, с легкой примесью зеленого куски, сквозь них никак не разглядеть, что внутри. Джудекса там? Или его там нет? Вот в чем вопрос!

Геб не привык медлить. Трилист Геб — он не простой капитан, он глава городской стражи, он зять одного из важных членов Приората, он человек решительный. Хитрый. Даже умный. Его попросили — очень вежливо, в свитке, подброшенном три дня назад поздним вечером в его дом, — попросили не связываться с Джудексой. «Не верьте слухам, распространяемым завистниками и врагами Форы, достославный капитан, ведь шаман — ученый, его изыскания идут на благо нашему городу». Но Трилист Геб чихать хотел на вежливые анонимные письма. Иногда в его груди становится горячо, а глаза темнеют больше обычного, и тогда все, кто хорошо знает капитана, предпочитают не перечить ему, В такие моменты он плюет на Приорат, на цеха, на богатых торговцев и великих чаров. Он работает не за монеты — у него есть принципы. За его плечами двенадцать убитых преступников, двадцать осужденных на казнь, с полсотни — на каторгу, он самолично отсек голову Одноглазой Джаконде... Трилист Геб не боится никого. Но сейчас он медлит, сам не зная почему. Ну, если разобраться, то, видимо, потому, что ему ох как не хочется покидать вонючую канаву и вступать на мосток, ведущий через еще более вонючую топь к башенке шамана и некромага, пришедшего из диких восточных земель, ученого, тайно взятого под покровительство кем-то в Приорате и, скорее всего, в самом Остроге-На-Костях, печально знаменитого в городе Темно-Красного Джудексы...

Убийцы детей.

Когда Геб вспоминает об этом, в груди его становится горячо, а глаза не то что темнеют — чернеют. И тогда капитан полицейской стражи Трилист Геб сквозь зубы говорит рядовому стражнику Вачу: «Давай», подносит к губам висящую на шее деревянную дуду, поднимается на колени и дудит — дудит что есть мочи!

Ботинки загрохотали по мосткам.

Вач бежал, пригнувшись, удерживая бревно на правом плече. Отесанный конец был направлен вперед. Доски ходили ходуном, несколько раз рядовой ступил в топь, но при его скорости это уже не имело значения. Когда Вач достиг середины мостка, капитан вскочил и побежал следом. Новобранцы уже неслись во всю прыть, размахивая палашами, ветераны трусили сзади, прикрывая тылы. Как обычно.

Капитан столкнулся взглядом с бегущим последним сержантом Круколом, и тот, смутившись, наподдал.

Началась топь. Вонь ударила в нос, будто кулак. Трилист разинул рот. Под ногами тряслись доски, из щелей между ними прыскала жижа. Обугленные пни, горы пропитанных влагой щепок, дырявые ведра... Ему показалось или между ними действительно торчит рука, полусгнившее мясо на костях? Капитан не стал всматриваться.

Один из новобранцев поскользнулся. Он бежал по участку твердой земли, далеко вдающемуся в топь. Сужаясь, тот превращался в извилистую возвышенность, которая тянулась кривыми зигзагами почти до цоколя башни. Лысый Боджа бежал по этим зигзагам, когда на поверхности жижи возникла цепочка пузырей. Тут как раз облака опять разошлись, солнечные лучи упали на топь, превратив ее в буйство редкостных цветов. Видимо, рядовой Боджа испугался пузырей, да еще и на мгновение ослеп, — во всяком случае, он оступился и полетел в болото.

— Держись! — завопил топающий следом сержант Крукол и бросился на выручку, но не успел. Рядовой упал на живот, топь вяло и как-то неубедительно плеснулась. Мгновение капитан хорошо видел эту картину: Боджа лежит, раскинув руки и ноги, тело на поверхности, словно под ним не болото, а деревянный пол, лысина сверкает на солнце, лицо обращено к капитану и выражает сразу несколько чувств — испуг, удивление, мольбу о помощи, отвращение. Цепочка крупных пузырей подобралась вплотную к Бодже — и не стало рядового.

То есть он просто исчез: в один момент, без всякого звука Боджа целиком, от подошв казенных ботинок до бритой макушки, погрузился в топь. И в тот же миг стало темнее — облака, будто опуская занавес, вновь скрыли солнце.

А через мгновение рядовой Вач всадил отесанный конец бревна в двери.

Он успел набрать скорость телеги, катящейся по склону крутого холма. Сорванная с петель дверь канула в темное нутро башни не менее быстро, чем рядовой Боджа — в болото. Фигура Вача исчезла следом. Мгновение тишины — и разразилась канонада звуков. Лязг, скрип, грохот. Рев, хруст, проклятья. Снова лязг, быстро стихнувший. И приглушенный, на грани слышимости, плеск. Странный плеск.

Разгоряченный рядовой стражник Саварзар — новобранец — влетел в башню следом за Вачем. Потом внутри оказался капитан Трилист и сразу прыгнул влево. Затем подоспел рядовой Энгибо — ветеран — и, оглядевшись, прыгнул вправо. Наконец в дверях появился сержант Крукол. Он считал, что за свою жизнь успел напрыгаться вдосталь. Сержант просто ушел со света, прижимаясь спиной к стене и выставив перед собой арбалет. Этот арбалет он унес из берлоги Одноглазой Джаконды, оружие — настоящий монстр — было великолепно, сержант гордился им.

Крукол разглядел высокий потолок, каменные стены и пол. Вдоль стен полки. На другом конце зала — лестница наверх. Еще — очаг, стол, лавки. Посередине комнаты — колодец, на полу рядом ведро и длинная цепь. Возле колодца, задом к сержанту, на четвереньках стоял Вач, мотал головой и мычал.

Позади Вача рядовой новобранец Саварзар размахивал оружием, полосуя воздух. Может, сержант и ошибался, но у него сложилось впечатление, что Саварзар делает это с закрытыми глазами. Да, но где же остальные двое? А, вот и они — капитан Геб прятался за столом слева, а рядовой-ветеран Энгибо за перевернутой лавкой справа.

Стражник покосился на своего капитана, тот кивнул, приподнимаясь. Крукол сделал то, на что человек способен лишь после продолжительной службы на посту сержанта — он тихо рявкнул:

— Рядовой Саварзар, отставить!

Рядовой перестал махать палашом, открыл глаза и огляделся, видимо, выискивая на полу разрубленного в куски шамана.

С того самого мгновения, когда сержант появился здесь, арбалет в его руках был направлен в сторону лестничного проема, вне зависимости от того, куда Крукол при этом смотрел, стоял ли на месте или двигался.

— Саварзар, твою мать, — начал сержант отечески. — Рядовой Вач проломил дверь, за что мы все ему благодарны, и навернулся башкой о колодец. С него спросу меньше. Но ты, рядовой? Объясни мне, зачем ты, войдя в комнату, где, возможно, находится враг, торчишь посреди этой комнаты, да еще и на свету от двери, и рубишь свою тень?

Саварзар оглянулся на капитана, на третьего рядового и развел руками, будто и сам удивляясь, зачем он так.

Вач, одной рукой держась за край колодца, а второй за лоб, выпрямился.

Запах в помещении стоял еще более мерзкий, чем снаружи. Капитан и рядовой Энгибо, выставив перед собой палаши, с двух сторон двинулись вдоль стены к лестнице на противоположном конце комнаты. Рядовой Вач улегся животом на край колодца и свесился вниз, пытаясь высмотреть что-то в глубине.

— А где таран? — тихо спросил сержант.

Рядовой Вач ткнул пальцем в колодец.

— Упустил, да?

Рядовой Вач мрачно кивнул.

— Меч, меч свой достань, — приказал сержант все так же тихо.

Вач недоуменно застыл, и сержант, вспомнив, поправился:

— Тогда... другое оружие.

Рядовой завел руки за спину и вытащил топор, который весил, наверное, примерно столько же, сколько сержант Крукол. Причем это был не боевой топор. Насколько сержант знал, капитану Трилисту пришлось лично испрашивать в Приорате разрешение, чтобы полицейскому стражнику позволили носить подобное оружие на службе. Очень большая поблажка со стороны капитана, Крукол тогда даже удивился.

Капитан и Энгибо, прижимаясь к стене, остановились по сторонам от лестничного проема. С сожалением поглядывая на колодец, Вач потопал к ним, сжимая топор одной рукой. Сержант посмотрел на капитана, тот отрицательно качнул головой и глазами показал на Саварзара.

— Рядовой Вач, отставить, — прошептал Крукол. — Рядовой Саварзар, проверь лестницу.

Саварзар обрадованно кивнул и пошел выполнять приказ.

— Только, Саварзар, осторожно! — напутствовал его сержант.

Трилист и Энгибо наблюдали за тем, как Саварзар, выставив палаш, прошел между ними. Когда он преодолел несколько ступенек, они медленно двинулись следом. Крукол пересек помещение и поравнялся с Вачем. Ощетинившись оружием, стражники начали подниматься. Лестница была винтовая, Саварзар уже скрылся за поворотом. Сверху доносилось поскрипывание ступеней.

Когда они достигли середины лестницы, скрип стих. Сержант цыкнул, привлекая внимание Саварзара, но тот, видимо, не услышал.

— Рядовой... — начал сержант, и тут вверху стукнула дверь.

— Я же приказывал только лестницу... — застонал Крукол. Его прервал крик. Вач метнулся вверх, ступени под ним застонали.

Капитан и Энгибо оказались на втором этаже одновременно, сержант бежал следом. В распахнутой двери виднелись свисающие на цепях с потолка крюки, силуэт Вача, стоявшего посреди комнаты с топором наперевес. А еще — дергающиеся ноги того, кто лежал слева.

Возраст и рост у рядового Энгибо были примерно как у Крукола, но физически он скорее напоминал Трилиста — сухопарый и жилистый. Сейчас рядом с ним находились только капитан и сержант, а потому он, вздохнув, пригнулся и прыгнул в комнату. Громко хрустя суставами, рядовой перекатился и встал на одно колено рядом с Вачем, низко опустив голову, чтобы тот случайно не зацепил его топором. Оба рядовых через плечо посмотрели назад, на дергающиеся ноги.

Крик все еще звучал.

Сержант и капитан шагнули вперед.

Над дверями было несложное приспособление: веревка, блок, крюк. На веревке, перевернутое теперь кверху дном, висело серебряное ведерце.

Его содержимое вылилось на голову рядового Саварзара. Голова дымилась. Ногтями Саварзар пытался разодрать лицо, хотя раздирать уже было нечего — сплошная каша. Тело рядового выгнулось, ноги дернулись особенно сильно. Подняв арбалет, Крукол шагнул к Саварзару, и тут рядовой затих. Трилист Геб произнес:

— Азотистая кислота.

— Чаво? — спросил Вач.

— Убери топор, — проворчал Энгибо, поднимаясь с колен.

Сержант опустил арбалет и поглядел на капитана. Лицо Геба было таким напряженным, что казалось, кожа на выступающих скулах вот-вот лопнет. Большой хрящеватый нос покраснел, а глаза стали черными.

— Для чего она? — спросил сержант.

— Металлы травить, — пояснил Геб. — Только серебро она не берет.

Сержант переступил с ноги на ногу. Теперь этой штукой потравили голову рядового Саварзара, новичка, которому уже не суждено стать ветераном.

— Одного не пойму, — подал голос Энгибо. — Он вошел внутрь, так? Наши ведь караулили. Он не выходил, мы бы заметили. Тогда где он?

Вот это и волновало капитана Геба. Оглядывая ряды полок, причудливые сосуды, мерные колбы, реторты, Трилист медленно пошел вдоль стены. Проверил окна, постучал по стене. Рядовой Энгибо и сержант Крукол смотрели на него, рядовой Вач, убрав топор за спину, пялился на стену перед собой. Над головами тихо покачивались крюки.

Рядовой Саварзар никуда не смотрел — даже если бы он еще оставался жив, глаза его начисто съела кислота. Джудекса поставил ловушку — значит, несмотря на все их ухищрения, шаман знал, что за башней следят. Темно-Красному сообщили, что капитан Геб не внял вежливым предостережениям. Шаман скрылся. Но как? Как он покинул башню?

Какое-то воспоминание терзало капитана. Возможно, оно было связано с исчезновением шамана, возможно, нет.

— Эта... — произнес Вач.

Капитан и сержант повернулись к нему. Вач поскреб затылок.

— Я там... — он замолчал.

— Ну? — ласково спросил сержант.

— Колодец.

«Всплеск... — вспомнил Трилист Геб. — Когда Вач казался внутри и, не успев остановиться, вмазался в колодец, упустил туда таран...»

— Так проверь его! — гаркнул сержант.

Вач тупо переспросил:

— Проверить?

— Рядовой Вач, марш вниз! — скомандовал Крукол. — Внимательно изучить колодец снаружи и изнутри! Бегом!!!

Лицо Вача стало осмысленнее, он бросился к двери. По ступеням прогрохотали каблуки. Недолгая тишина — и раздались звуки ударов. Капитан и сержант переглянулись. Крукол сказал:

— Энгибо, иди-ка за ним.

Удары смолкли вскоре после того, как второй рядовой покинул комнату. Донеслось звяканье цепи, плеск — странный плеск, — аханье и вновь удары.

— Что теперь? — спросил Крукол.

Капитан потрогал стоявшую у окна метлу из можжевельника и повернулся к столу. Вычурные песочные часы его не заинтересовали, но вот тигель пятиугольной формы привлек внимание. На тигле стояла железная миска. Геб заглянул — в ней дрожало несколько капель ртути. Еще здесь был горшок с землей, усыпанной красным порошком, а за горшком — маленький череп. И раскрытый каменный флакон с широким горлом, наполненный густой темной массой.

Трилист понюхал ее — пахло сосной. Подумав, он закрыл флакон крышкой и сунул в карман.

Подняв взгляд от стола, Геб увидел гобелен с изображением двух деревьев. На одном росли плоды в виде луны, на втором в виде солнца. Капитан обошел стол и склонился над еле заметным, свободным от пыли квадратом на полу. Трилист попытался сообразить, что стояло здесь раньше, и тут удары внизу смолкли.

Капитан вышел из комнаты, сержант поспешил за ним — оставаться здесь одному было страшновато.

Рядовой Энгибо, опустившись на четвереньки, головой в угол, блевал. Та часть колодца, что раньше возвышалась над полом, превратилась в обломки, по щиколотки в них стоял довольный Вач с топором наперевес. Чуть в стороне было ведро на цепи, которое то ли Вач, то ли Энгибо опустили в колодец, а после достали.

— Дыра, — буркнул Вач, глядя на Геба. — Тамось дыра.

Хрустя каменным крошевом, сержант подошел ближе. Оказалось, что колодец не очень-то и глубокий. Внизу что-то темное, от него поднимался смрад. По каменной кладке тянулись железные скобы и заканчивались возле узкого лаза.

Дыша ртом, Крукол вернулся к капитану. Геб, морщась, стоял над ведром. Сержант глянул и побыстрее отошел. Ведро наполняла не вода, а кровь и останки тех, из кого она вытекла.

— А почему, ты думаешь, его называют Темно-Красным... — пробормотал капитан.

Продолжая пятиться, Крукол достиг лавки под стеной и плюхнулся на нее. Рядовой Энгибо наконец выпрямился, отирая рот тыльной стороной ладони. Лицо его позеленело.

— Я не понимаю, — признался сержант. — То есть ясно, он удрал через колодец, но...

Трилист Геб покачивался с пяток на носки и обратно. Сапоги поскрипывали.

— Он некромаг, — сказал Геб. — Может, и не связанный с цехом, но все равно. Кто в городе лучший некромаг? Я собираюсь нанести визит в Острог. Прямо сейчас. Энгибо, приведи лошадей. Потом иди домой. Вач, ты со мной.

— Слушаюсь! — рядовой Вач убрал топор за спину и пошел к дверям. Камешки под подошвами захрустели так, что все поморщились.

— Крукол... — Трилист чуть склонил голову, извиняясь. — Ты тоже с нами.

Сержант грустно кивнул.