Нелюдимый (СИ)

Глава 7

Не могу сказать, что именно меня разбудило, но проснулась я резко — меня словно выдернули из сна и заставили открыть глаза.

В комнате был полумрак. Осеннее солнце не светило омобенно ярко и не давало столько света, как летом.

Тело затекло и горело, так как Костя даже во сне не отпускал меня. Мужчина создал некий кокон из своих рук, ног, тела и в центре этой конструкции была я. Похоже он даже не шевелился за ночь ни разу, так как засыпала я тоже в таком положении. Сама я точно не двигалась — Костя лишил меня этой возможности.

Вчера Григорьев спустил меня вниз и сразу занёс в ванную комнату. Полностью обнаженная и красная от стыда, я следила за тем, как Костя настраивает воду в душевой кабине. Нащупав глазами полотенце, я укуталась в него и стала уговаривать мужчину оставить меня одну. Я очень нуждалась в одиночестве именно в ту минуту, но Григорьев был непреклонен.

— Я помогу тебе, Кир. Не трясись ты так… Слышишь?

А потом он сам залез под душ и затащил меня за собой. Для меня это «мойка» стала настоящим испытанием. Я ещё не отошла от нашей близости, а тут сразу мыться с мужчиной в одной душевой, к тому же полностью обнажёнными… Но главное, Костя решил, что помоет меня сам. Кошмар! По другому и не описать это действие.

Отвернувшись к стене, я как могла сдерживала себя и слегка вздрагивала от неторопливого движения мочалки по моему телу. А потом мочалку сменили Костины руки и в спину уперся его член. Вот тогда я не выдержала и тихо попросила.

— Я хочу выйти… Отпусти меня.

Костя замер на пару секунд, а потом быстро поцеловал меня в шею и открыл дверь кабины.

Вцепившись в знакомое полотенце, я быстро закуталась в него и попыталась поскорее убежать из ванной комнаты, но Костя не позволил мне это сделать.

Обхватив меня сзади за талию, он уткнулся носом в мои волосы и тихо сказал.

— Не убегай. Подожди… вместе поднимемся.

Костя выпустил меня из объятий и тоже подцепил с сушки полотенце. Обернув его вокруг пояса, он развернул меня к себе и с улыбкой спросил.

— Может чая хочешь? Или ещё чего-нибудь?

Я опустила глаза вниз и отрицательно мотнула головой. В ответ он взял меня под руку и повел на второй этаж.

В спальне мы надели бельё, после чего Костя решил, что эту ночь мы проведем в одной кровати. Он решил, а я молча согласилась. Очень хотелось побыть наедине с собой, но и тут мне пришлось согласиться.

Из размышлений меня вытащил тихий мужской шёпот и движение сзади.

— Доброе утро…

Костя немного ослабил захват и я смогла освободиться из его объятий. Усевшись на кровати, я сверху вниз посмотрела на мужчину.

— Привет, — шёпотом начала я, — выпустишь меня?

Костя ощупал моё лицо внимательным взглядом и хриплым ото сна голосом спросил.

— Может ещё поваляемся? В гараж пойдем позже.

Сейчас Григорьев был какой-то другой. Взлохмаченные волосы, расслабленные черты лица, губы в полуулыбке… Костя выглядел моложе и можно было сказать, что он был похож на нормального, среднестатистического человека. Больного или психа он сейчас точно не напоминал.

Протянув руку, я осторожно пригладила его буйную шевелюру и снова тихо сказала.

— Ты можешь ещё поспать, а я пойду…

Костя не даёт мне договорить. Он ловит мою руку и начинает покрывать её быстрыми поцелуями. Каждый такой поцелуй запускает по телу миллионы мурашек.

— А откуда у тебя столько шрамов? — резко спрашиваю я, стараясь отвести внимание мужчины от себя.

Лицо Григорьев тут же меняется. Оно каменеет, а по щекам начинают ходить желваки. Его глаза, при этом, превращаются в две черные точки.

Я приоткрываю рот для нового вопроса, но тут тишину комнаты разрывает мелодия звонка. Очень знакомая мелодия. Моя мелодия.

Такой ловкости и скорости я не замечала у себя давно. Я бежала к телефону сломя голову. А когда увидела на экране телефона надпись: «папа», меня словно током ударило. Нажав на желанный вызов, я словно очумелая затараторила.

— Папа… папочка… Привет. Как я рада. Боже!

— Кир, — без приветствий начал папа, — ты опять начудила, девчонка! О чем ты вообще думаешь?

— Папочка, прости! Прости меня за всё. Я все поняла и теперь всегда буду слушать тебя и Диму. Обещаю!

— Димка говорит, ты ночевала в…

— Подожди-подожди. Он не так всё понял. У меня ничего не было с его другом. Я тебе клянусь. Мне плохо… пап. Я всё тебе объясню…

В трубке слышится брань, после которой Бойцов-старший шумно выдыхает.

— А какого хрена ты из дома ушла? Где ты сейчас?

— Я не ушла… — выкрикиваю я, при этом мой голос сильно дрожит, — Дима сказал мне не приходить домой, а я очень хочу домо-о-ой, пап.

— Где ты?

— Да я… так… нигде можно сказать, — выпаливая я и кусаю губы в ожидании папиного ответа.

— Езжай домой. Быстро. Я сегодня приехал в город. Будем решать что с тобой делать, дочь.

Я облегчённо выдыхаю и даже скатываюсь по стене на пол.

— Я скоро буду, папочка. Скоро…

— Давай. Ждем тебя.

Я хочу спросить с кем он ждет меня, но папа уже отключается.

Прикрыв веки, я вытираю со щек редкие капли слез и быстро поднимаюсь на ноги. Надо срочно одеваться…

И тут мой взгляд ложится на Костю. Слегка прищурившись, он в упор смотрит мне в глаза…

— Я ухожу… Папа звонил, — торопливо говорю я и отворачиваюсь.

— Я так и понял, — через минуту говорит Григорьев, — я отвезу тебя.

— НЕТ, — испуганно вскрикиваю я и начинаю бегать по комнате в поисках вещей, — не дай бог папа тебя увидит. Я ему скажу, что жила у подруги и что между нами ни тогда, ни потом, ничего не было… Не надо всё портить… Папа может передумать, если узнает, что я у тебя жила… и вообще…

Костя тяжело вздыхает, но молчит.

— И вообще… никто ничего не должен знать. Представим, что ничего не было. Нас не было… хотя нас ведь и так не было? — спрашиваю я у Кости, а у самой зуб на зуб не попадает и внутри словно что-то нарастает — больное, зудящее.

— Как скажешь… — хрипло выдавливает мужчина и накрывает голову ладонью.

— Главное сейчас не разочаровать папу, чтобы вернуться домой…

Я никогда так быстро не одевалась, даже вещи в сумку я не укладывала, а беспорядочно сваливала.

И вдруг Костя резко разворачивает меня к себе. Он пытается обнять меня, но я инстинктивно отстраняюсь.

— Не надо. Я не хочу. Как ты не понимаешь, — торопливо выдавливаю я из себя, — мне плохо здесь было… ты душил меня… Я домой хочу… Как ты не понимаешь!?

До остановки дошла довольно быстро. Ни грязь под ногами, ни мелкий дождик не останавливали меня даже на секунду. Мне казалось — вот избавлюсь от гиперопеки и любви Кости и всё непременно наладится. Постепенно, но моя жизнь войдет в прежнюю колею и я с легкостью позабуду то время, когда жила у Григорьева. Это точно случится, по другому и быть не может. Я не люблю Костю, его общество меня тяготило и нередко напрягало, поэтому эти два месяца быстро улетят в тар-тара-ры памяти… и сердца. Сердце тоже перестанет так биться, как сейчас и жутко ныть от резко навалившейся тоски.

— Всё будет хорошо, Кира! — снова и снова повторяю я себе под нос, когда бегу к подъезжающему автобусу.

Когда рассчитываюсь за проезд, в памяти всплывает тихий голос Григорьева.

— Деньги возьми. Там дождь идёт… Потратишь на автобус или лучше такси вызови…

Костя протягивает мне мятую пятисотку и у меня ком в горле застревает, а внутренний голос безумно вопит: «Я бегу от тебя. Кидаю! А ты продолжаешь заботиться… Зачем?»

Голос внутри меня блажит, но я продолжаю молчать. Вытаскиваю купюру из его ладони и как будто обжигаюсь об шершавую кожу.

— Да что с тобой?! — неожиданно выкрикиваю я и сразу же ловлю удивлённые взгляды пассажиров автобуса.

Люди наверное думают, что я чокнутая… Больная. Как и он…

От остановки до дома иду более медленно. В окне автобуса я заметила, что оказывается плачу, поэтому даю себе время успокоиться. Хотя можно сослаться на то, что это слёзы счастья… Это ведь слезы счастья?! По другому и быть не может.

Дверь в квартиру открывается сразу после звонка. Это выглядит так, словно за ней стояли и кого-то ждали.

— Привет! — весело раздается голос молодой блондинки лет двадцати-двадцати пяти.

Причем у девушки очень знакомое лицо.

— Я — Диана. Может помнишь меня? — весело щебечет блондинка и пропускает меня в квартиру.

Я молча ей киваю и быстро моргаю, пытаясь сосредоточиться на одном вопросе — «Что здесь происходит?»

В глубине квартиры слышится голос Аркадия Бойцова и ещё один… Тихий, женский голос.

— Я — двоюродная сестра Игоря. Димкиного друга, — продолжает Диана и я на автомате к ней разворачиваюсь, сердце снова пускается в бешеный пляс, — мы с тобой пару раз встречались в этой квартире. Я с Косам и Игорем к вам приходила и…

Девушка не успевает закончить свою трель, в комнату заходит отец.

Словно робот я поворачиваюсь к отцу и тихо, глотая слёзы, бормочу.

— Па-па, при-вет.

Я хочу броситься на шею к огромному, как скала отцу, но он эти нежности совсем не любит. Раньше он даже ругал меня за объятия.

— Ну здравствуй, дочь. Как всегда ты вся в косяках. И как тебе удается с каждым разом разочаровывать меня всё сильнее и сильнее?!

Я кусаю губы и прикрываю веки от привычных нотаций отца. Наши встречи всегда проходят в атмосфере папиных наставлений и осуждений. Но если раньше я всегда огрызалась или игнорировала папины проповеди, то теперь я просто молча его слушаю и пытаюсь даже не дышать, чтобы выглядеть наиболее раскаявшейся.

— Я Димке ещё всыплю за то, что он из дома тебя погнал, но даже это тебя не оправдывает. Помни… ты всегда во всём виновата сама, дочь.

— Аркаш, — резко раздаётся тихий женский голос и я поднимаю глаза на появившуюся в коридоре женщину, — прекращай, давай. Я уверена, что девочка уже всё поняла. Так ведь, Кира?… Здравствуй. Я мама Дианы, можешь звать меня просто Ингой.

Я внимательно вглядываюсь в руки женщины, которые она положила на плечи отцу. А папа в ответ… Он не отстранился, нет… Он очень тепло улыбнулся женщине и накрыл её руки своими.

Вот значит как!

Инге должно быть больше сорока лет, но выглядела она гораздо младше. Я бы даже дала ей не более тридцати. Ухоженная, модно одетая и глаза так блестят…

— Мам, ну что мы в коридоре то стоим? Мы и так Киру испугали своей большой компанией.

— Да-да, — всполошился отец, — пойдёмте в гостиную. У нас для тебя новости, дочь.

В гостиной папа с Ингой расположились на диване, Диана встала у окна, а я несмело прошла к креслу. Моё душевное равновесие располагалось если не на дне пропасти, то очень близко к нему.

— Кир, — начал отец, — в нашей жизни грядут большие перемены. Мы с Ингой вступили в брак на севере. Теперь мы муж и жена… и через пять месяцев у нас появится ребёнок — малышка-доченька и…

Мои конечности каменеют, а тело начинает гореть и дрожать. Значит «до-че-нь-ка», малышка… у них появится.

— … и мы решили остаться жить на севере. Что это будет за семья — если я буду на севере, а малышка с женой остануться здесь. Вот мы и решили создавать семью там.

Правильно. Что это будет за семья! Ты папочка как никогда прав. У нас то семьи никогда с тобой не было.

Я сглатываю очередной дерзкий ответ и медленно киваю.

— Димка с Олей решили остаться в столице. Там у неё родители какие-то шишки. Место в своей компании Димасу нашли и в универ он переведётся… Хорошо всё там будет. У меня встал только один вопрос — что мне делать с тобой, дочь?

Я снова медленно киваю и пытаюсь сосредоточить взгляд на одной точке. Голова кружится и действительность постепенно уплывает от меня.

— Эту квартиру я решил продать, чтобы купить нам большую квартиру на севере. С собой тебя брать я не хочу — делать там нечего такой как ты…

— Аркаш, — перебивает отца Инга и я ловлю её внимательный взгляд, — спокойнее.

— В общем, пока поживёшь с Дианой в Ингиной квартире, а после нового года я приеду и договорюсь с общежитием. В твоем колледже есть прекрасное общежитие.

Папино решение стало последней каплей. Перед глазами резко потемнело и я рухнула на спинку кресла.