Немного порочный

Глава 11

На следующий день Рэнналф, как обычно, был приглашен в Харвуд-Грейндж. Главные развлечения планировались на вторую половину дня. Однако с утра пораньше к особняку Грандмезон подкатила целая вереница карет. Дворецкий вошел в утреннюю гостиную, чтобы сообщить новость леди Бимиш, которая, сидя за секретером, писала письма, и Рэнналфу.

Лакея с первой кареты послали пригласить лорда Бедвина присоединиться к группе гостей Харвуда в их однодневной поездке в небольшой городок, расположенный в восьми милях от поместья. Правда, прежде чем лакей успел дотянуться до дверного молотка, Рэнналф быстрым шагом пересек холл, спустился по ступенькам крыльца и получил приглашение из уст самой мисс Эффингем, вышедшей ради этого из кареты, которую делила с достопочтенной мисс Лилиан Уоррен и сэром Дадли Рой-Хиллом. Следом за ней из трех других карет тоже вышли пассажиры, причем все без исключения пребывали в веселом расположении духа.

С первого взгляда Рэнналф понял, что Джудит Лоу среди них не было. Зато был Хорэс Эффингем.

— Вы просто обязаны поехать с нами, лорд Рэнналф! — воскликнула мисс Эффингем, сделав шаг вперед и протянув к нему обе руки. — Мы собираемся пройтись по магазинам и потратить все наши деньги. А потом будет чай в «Уайт-Харт». Это очень респектабельное заведение.

Бедвин взял протянутые к нему ладошки и склонился над ними. Мисс Эффингем была сегодня необычайно хороша в светло-зеленом платье с корсетом и соломенной шляпке. Огромные голубые глаза сверкали в ожидании волнующего приключения. Насколько Рэнналф мог судить, миссис Хардинг, занимавшая четвертую карету, была единственной дамой в возрасте в этой компании.

— Даем вам десять минут на сборы, Бедвин! — весело крикнул ему Эффингем. — И ни минутой больше!

— Я оставила для вас место в своей карете, — промурлыкала мисс Эффингем, не спеша убирать ладони из его рук, — несмотря на то что за него боролись мистер Уэбстер и лорд Брейтуэйт.

Рэнналф мысленно представил себе грядущий день. Предстоит провести около двух часов в карете, учитывая путь туда и обратно, в компании будущей невесты. Затем в течение нескольких часов придется ходить вместе по магазинам, а потом пить чай, опять сидя рядом в трактире. По прибытии в Харвуд его, несомненно, пригласят на ужин, который плавно перетечет в музыкальный вечер, на котором от него потребуется переворачивать страницы нот, играть вдвоем в карты.

Его бабушка и ее мать будут в восторге от того, насколько удачно развиваются их отношения.

— Прошу прощения, — выпустив ее ладошки, он сцепил руки за спиной и одарил извиняющейся улыбкой юную леди и ее гостей, — но я обещал бабушке провести этот день с ней, чтобы обдумать завтрашние развлечения.

Назавтра был назначен садовый праздник в Грандмезоне — событие, о котором Рэнналф и не вспоминал до настоящего момента.

Мисс Эффингем изменилась в лице и очаровательно надула губки.

— Любой человек может спланировать садовый праздник, — заметила она. — Уверена, леди Бимиш отпустит вас, особенно когда узнает, куда мы направляемся и что мы специально свернули с дороги, чтобы заехать за вами.

— Это огромная честь для меня, — поблагодарил Рэнналф, — но я никак не могу нарушить данное слово. Желаю вам приятно провести время.

— Я сама поговорю с леди Бимиш! — просветлев, воскликнула мисс Эффингем. — Она отпустит вас, если я ее об этом попрошу.

— Спасибо, но не стоит, — твердо сказал Рэнналф. — Сегодня я просто не могу уехать. Позвольте мне проводить вас обратно в карету, мисс Эффингем.

Джулиана выглядела настолько удрученной, что Рэнналф на мгновение почувствовал угрызения совести. Ясно, что он испортил ей день.

Тем временем Джулиана взяла его под руку и бросила на него взгляд, смысл которого Рэнналф не сразу понял.

В ту же секунду она весело закричала на весь двор:

— Лорд Брейтуэйт, вы можете занять место в моей карете! С моей стороны было бы невежливо не оставить для лорда Рэнналфа места, но он все равно не сможет поехать с нами.

Подсадив мисс Эффингем в экипаж и глядя вслед удаляющейся веренице карет, Рэнналф чуть не рассмеялся: Джулиана ни разу не оглянулась, а обратила сияющий взгляд на Брейтуэйта. Они о чем-то оживленно беседовали.

Глупая уловка, чтобы вызвать его ревность, подумал Рэнналф, поднимаясь по ступенькам в дом. Бабушка как раз вышла из утренней гостиной.

— Рэнналф? — удивилась она. — Они уехали без тебя?

— У них запланирована поездка на целый день, — начал Бедвин, подбегая к пожилой леди и беря ее под руку. Она не признавала трости, но внук знал, что иногда старушке необходима опора при ходьбе, — а мне не хочется оставлять тебя надолго одну.

— Что за глупости, мальчик мой! — возмутилась леди Бимиш. — Как я, по-твоему, справляюсь, когда тебя нет рядом, то есть большую часть времени?

Рэнналф повел бабушку к лестнице, справедливо полагая, что она собиралась отдохнуть в своей спальне. Ему пришлось замедлить шаг, чтобы приспособиться к ее походке.

— Ты разочаровалась во мне, бабушка? — неожиданно поинтересовался он. — Из-за того, что я не выбрал церковную карьеру? Из-за того, что я нечасто навещал тебя, хотя ты уже много лет назад объявила меня своим наследником? Из-за того, что я не проявлял должного интереса к будущему наследству?

Продолжая медленно подниматься по лестнице, леди Бимиш метнула на внука быстрый взгляд. От внимания Рэнналфа не укрылось, что она преодолевала каждую ступеньку по очереди, каждый раз с левой ноги.

— Что такого произошло, что у тебя вдруг проснулась совесть? — осведомилась она.

Рэнналф и сам не знал. Возможно, всему виной вчерашний разговор с Джудит Лоу. Ее слова о праздности богатых джентльменов и его собственное признание в том, что он не выполнил свой долг в отличие от Вулфрика и Эйдана. Он отказался от сутаны священника, но не сделал ничего взамен. Он ничем не лучше этого бездельника Брануэлла Лоу, с той только разницей, что у него были средства на праздную жизнь. В свои двадцать восемь лет он не имел цели в жизни, а вся его жизненная мудрость сводилась к циничным замечаниям по поводу бессмысленности существования.

Попытался ли он хоть раз придать своей жизни некий смысл?

Вместо ответа Рэнналф задал бабушке один из мучивших его вопросов:

— Тебе никогда не хотелось, чтобы я чаще приезжал сюда, проявлял интерес к делам дома и поместья, изучал управление хозяйством, а может быть, даже взял бы на себя ведение дел и снял с тебя часть ответственности? Познакомился бы с твоими соседями? Стал активным членом местного общества?

Когда они преодолели последнюю ступеньку, леди Бимиш почти задыхалась. Рэнналф остановился, чтобы дать ей возможность перевести дух.

— На все твои вопросы я отвечаю «да», Рэнналф, — сказала она. — А теперь скажи мне, чем они вызваны?

— Разве ты не знаешь, что я подумываю о женитьбе?

— Да, конечно. — Леди Бимиш пригласила внука в свои апартаменты и, после того как он помог ей устроиться в кресле, жестом указала на свободный стул. — Значит, перспектива брака пробудила в тебе запоздалое чувство ответственности, на что я в общем-то и надеялась. Она очаровательная штучка, не правда ли? Она более ветреная и фривольная, чем я предполагала, но в ней нет ничего такого, чего бы не исправили время и зрелость. Ты чувствуешь привязанность к ней, Рэнналф?

Бедвин решил не лгать. Тем более что этот брак изначально не задумывался, как союз по любви.

— Это придет со временем, бабушка, — ответил он. — Ты все правильно сказала о Джулиане.

— И несмотря на это, — нахмурилась леди Бимиш, — ты только что отказался от возможности провести целый день в ее компании.

— Я просто подумал, — начал было Рэнналф, — что неплохо бы разыскать твоего дворецкого, бабушка, чтобы он показал мне домашнюю ферму и ввел в курс дела. Признаюсь, что в вопросах ведения хозяйства я абсолютно несведущ.

— Чую, грядет конец света, — съязвила леди Бимиш. — Я и не думала, что наступит день, когда ты произнесешь эти слова.

— Надеюсь, ты не считаешь меня слишком самонадеянным?

— Дорогой мой мальчик, я надеялась увидеть тебя при жизни не только женатым человеком и отцом семейства, но и взрослым, зрелым, счастливым мужчиной. Все то время, что я тебя знаю, ты продолжаешь быть очаровательным мальчишкой, но не забывай, что тебе уже двадцать восемь.

— Тогда немедленно начну исправляться, — с улыбкой проговорил он, вставая, — а тебе дам возможность, отдохнуть.

Что-то новое появилось в его походке, когда он спускался вниз по лестнице. Он поразился, что никогда раньше не задумывался о делах, довольствуясь беззаботной жизнью в Линдсей-Холле, который, кстати, был домом Бьюкасла, а не его, и в других местах, где он мог позволить себе выкроить несколько недель сплошных развлечений.

Тем не менее все эти годы он понимал, что рано или поздно станет помещиком. Необходимо было многое сделать, многому научиться для того, чтобы, когда придет время, суметь вернуть земле то, что взял от нее.

Теперь ему предстоит осуществить все это рука об руку с мисс Эффингем. Мысли Рэнналфа против его воли уходили от этого предмета. «Так и быть, — решил он, — подумаю об этом после».

Джудит очень хотелось прокатиться в город за покупками, особенно когда Брануэлл лично пригласил ее. Но тетушка Эффингем заявила, что племянница нужна ей дома, и Джудит не стала возражать. В любом случае у нее не было денег, а прогулка по магазинам, как известно, не доставляет удовольствия, если не можешь купить даже самую простую безделушку. Кроме того, Хорэс поспешил присоединиться к приглашению Брануэлла. К тому же, если она поедет, ей весь день придется наблюдать, как лорд Рэнналф Бедвин и Джулиана щебечут и смеются.

Она не любила лорда Рэнналфа Бедвина в полном смысле слова. Но она чувствовала себя одинокой и покинутой, потому что по собственной глупости осмелилась вкусить иной жизни, близости с мужчиной... с ним. Воспоминания рождались у нее в голове помимо ее воли. Ее тело помнило все, особенно в моменты, когда моральная защита ослабевала. Она начала просыпаться по ночам, и тело ее тосковало по тому, чего не суждено пережить снова.

В целом она была довольна тем, как провела день. Сначала Джудит написала целую кипу приглашений на большой бал, который должен был состояться на следующей неделе, и разнесла некоторые из них жителям деревни. Причем ей пришлось совершить путь в оба конца пешком, так как повозку ей не выделили. Потом она срезала цветы в саду и поставила свежие букеты во всех комнатах. Целый час она провела в гостиной, роясь в бабушкиной сумке для рукоделия. Нитки для вышивания сильно спутались, и ей пришлось терпеливо отделять их одну от другой и заново скатывать в мягкие шелковые клубки. Дважды ей пришлось прерывать занятие: сначала понадобилось сбегать наверх за бабушкиным носовым платком, а потом — принести вниз вазочку любимых конфет пожилой леди.

По крайней мере, Джудит нравилось проводить время в компании бабушки. Когда поблизости не было тетушки Эффингем, они непринужденно беседовали на самые разные темы. Старушка особенно любила рассказывать разные истории о дедушке, которого Джудит ни разу не видела. Ей было семь лет, когда он умер. Они смеялись над всякими забавными случаями из домашней жизни Джудит, которые она рассказывала просто для развлечения. Например, о том, как вся деревня сбилась с ног в погоне за сбежавшим поросенком, как пришлось прочесать весь церковный двор и сад в доме священника и как потом отец вышел из кабинета, обратил на бедное испуганное животное свой самый строгий взгляд и тем самым пресек малейшие попытки к бегству.

Как раз на этом рассказ Джудит прервал дворецкий.

— Прошу прощения, мэм, — сказал он, переводя взгляд с одной дамы на другую и не зная, к которой обратиться, — но в холле находится один... м-м-м... господин, который настаивает на разговоре с мистером Лоу. Он отказывается верить, что молодого человека нет дома.

— Он хочет поговорить с Брануэллом? — переспросила Джудит. — Но кто он?

— Лучше проводите его сюда, Гиббс, — вмешалась бабушка, — хоть я и не понимаю, почему он вам не верит.

— Нет, — Джудит решительно поднялась со стула, — я сама пойду узнаю, что ему нужно.

Человек, стоящий в холле, вертел в руках шляпу и имел весьма смущенный вид. Его возраст и манера одеваться сразу же развеяли предположение Джудит, что это кто-то из друзей Брануэлла, случайно оказавшийся в этих краях и решивший нанести неожиданный визит.

— Могу я вам помочь? — вежливо осведомилась она. — Мистер Лоу — мой брат.

— Правда, мисс? — Незнакомец поклонился. — Но мне необходимо переговорить с господином Лоу лично. Мне нужно кое-что передать ему лично в руки. Сестра не может его заменить. Если нетрудно, пришлите его ко мне.

— Его нет дома, — сказала Джудит, — он уехал на целый день. Но, кажется, мистер Гиббс уже говорил вам об этом.

— Честно говоря, мне постоянно это твердят, — пробормотал незнакомец, — но в большинстве случаев это не правда. Вам не удастся избавиться от меня, мисс. Рано или поздно ему придется со мной встретиться. Так ему и передайте. Я дождусь его возвращения.

«Зачем?» — недоумевала Джудит. И отчего такая настойчивость, граничащая с грубостью? Получается, он специально разыскивает здесь Брануэлла? Джудит почувствовала неприятный страх.

— Тогда вам придется подождать на кухне, — сказала она. — Если, конечно, мистер Гиббс разрешит.

— Следуйте за мной, — проговорил дворецкий, глядя на посетителя сверху вниз, как будто он был надоедливым насекомым.

Джудит, нахмурившись, посмотрела ему вслед и вернулась в гостиную. Но не успела она присесть, как услышала ржание лошадей, шум приближающихся карет, и подошла к окну, желая удостовериться в своем предположении. Так и есть, они вернулись гораздо раньше, чем ожидалось.

— Они уже вернулись? — Бабушка была удивлена не меньше Джудит.

— Да. Они хорошо провели время.

Скорее всего они не заезжали в Грандмезон на обратном пути и привезли лорда Рэнналфа Бедвина с собой. Помимо собственной воли Джудит ближе наклонилась к окну, чтобы хоть мельком увидеть его. Но вместо лорда Рэнналфа Джулиане помог выйти из кареты Брейтуэйт, а следом вышли мисс Уоррен и сэр Дадли Рой-Хилл. Тетушка Эффингем вышла им навстречу.

— Что нужно этому господину от Брануэлла? — поинтересовалась бабушка.

— Понятия не имею, — призналась Джудит, — он хочет лично с ним переговорить.

— Думаю, это друг нашего мальчика, — предположила бабушка.

Джудит не стала ее разуверять. В следующую секунду двери в гостиную распахнулись и на пороге появилась Джулиана, преследуемая тетушкой Луизой. Губы Джулианы были плотно сжаты, на лице застыло недовольное выражение.

— Он не смог поехать! — воскликнула она высоким дрожащим голосом. — Он пообещал леди Бимиш остаться с ней, но не позволил мне попытаться уговорить ее отпустить его с нами. Он не захотел поехать! Я ему не нравлюсь! Он не собирается делать мне предложение. О, мама, что же со мной будет? Я просто обязана заполучить его. Я умру, если придется стать женой менее знатного и богатого мужчины.

— Ты что-то очень рано вернулась, Джулиана, — прервала поток ее излияний бабушка. — Что случилось?

— В городке не было ни одного достойного магазина, — обиженно проговорила внучка, — а все товары в них выглядели бледно по сравнению даже с самыми немодными лондонскими лавками. Тем не менее, все словно с ума посходили: хотели попасть всюду и всем восхищались. Через час я смертельно устала. А тот человек, который сказал, что «Уайт-Харт» — это респектабельное заведение, никогда не видел настоящей респектабельности. Пришлось ждать целых десять минут, пока нам подадут теплый чай и засохшие пирожные, и если Ханна и Тереза скажут тебе, что чай у них был горячий, а пирожные свежие, то знай — это ложь. Это была глупая затея — поехать сегодня в город. Уверена, по сравнению со мной у тебя был просто замечательный день, Джудит.

Джудит сразу поняла, что причиной испорченного настроения кузины был отказ лорда Рэнналфа присоединиться к ним. Почему он не поехал?

— Конечно же, ты ему нравишься, дорогая, — успокаивающе произнесла тетушка Эффингем. — Леди Бимиш всеми силами старается устроить союз между вами, и лорд Рэнналф прислушивается к ее мнению. Если он не смог отправиться с тобой на прогулку, на это были серьезные причины. Ты не должна показывать, что расстроилась из-за этого. Завтра в Грандмезоне состоится садовый праздник, и тебе известно, что мы приглашены еще и на ужин. Вот увидишь, все будет хорошо. Ты должна быть самой собой, очаровательной маленькой леди, любовь моя. Еще ни один мужчина не увлекся разгневанной женщиной.

— Я купила две шляпки, хотя одна из них мне не слишком нравится, — сказала Джулиана. Похоже, она заметно повеселела. — А вторая, боюсь, не очень мне идет. Еще я приобрела несколько метров лент. Я никак не могла решить, какой цвет мне больше нравится, поэтому купила каждого понемногу, хотя, если честно, ни один цвет не устроил меня до конца. — Она глубоко вздохнула. — Что за бездарный день!

На этом месте бабушка предпочла удалиться в свою комнату, и Джудит оставалось только помочь ей подняться и проводить наверх.

— От этих сережек у меня болят уши, — пожаловалась бабушка, вытащив из уха подвеску, когда они подошли к дверям ее спальни. — Я все время забываю, от каких именно мне больно. В моей шкатулке для драгоценностей такой кавардак, что я просто засовываю туда руку и достаю то, что лежит сверху. Эти серьги надо положить на дно.

— Я сделаю это для вас, бабушка, — пообещала Джудит.

Но когда она увидела содержимое большой деревянной инкрустированной шкатулки, в которой хранилась внушительная коллекция драгоценностей, то поняла, что здесь необходимы более серьезные меры.

— Хотите, я все разберу как положено? Видите, бабушка, шкатулка разделена на отделения. Если разложить отдельно кольца, серьги, броши, ожерелья и браслеты, вам гораздо легче будет найти то, что нужно.

Старушка вздохнула.

— Твой дед постоянно покупал мне драгоценности, — проговорила она, — потому что он знал: я их обожаю. Как видишь, самые ценные вещицы я храню отдельно. — Пожилая леди указала на небольшой мешочек из бархата винного цвета, наполненный всякой всячиной. — Будь добра, вытащи мне эти украшения. Ты так добра, Джудит, дорогая моя. Я никогда не отличалась аккуратностью.

— Я заберу шкатулку к себе в комнату, — предложила Джудит, — чтобы не мешать вам отдыхать.

— Мне не нужен отдых, — возразила бабушка, — я думаю, что простыла, когда сидела вчера на улице с Сарой. Я надеялась, что горячий чай вылечит меня, но не помогло. Надо попросить Тилли принести какого-нибудь лекарства.

Джудит отнесла тяжелую шкатулку в комнату и вывалила содержимое к себе на кровать. Видимо, дедушка был просто одержим бабушкой, раз дарил ей столько великолепных украшений, многие из которых практически не отличались друг от друга.

Она раскладывала ожерелья и почти заканчивала работу, когда послышался резкий стук в дверь и, прежде чем Джудит успела ответить, в комнату ворвался Брануэлл. Лицо его было белым как полотно.

— Джуд, — прошептал он, — мне нужна твоя помощь.

— Что случилось? — Она вспомнила о настойчивом посетителе. Скорее всего, именно он расстроил ее брата. — Что ему было нужно?

— О, — Брануэлл попытался улыбнуться, — это просто посланец. Совсем стыд потерял! Джентльмен должен своему портному и сапожнику, и за это надо преследовать его через всю страну, как будто его обещания в конце концов расплатиться недостаточно.

— Так это был портной, который пришел потребовать уплаты долга? — спросила Джудит, чувствуя в руке тяжесть сапфирового ожерелья.

— Не сам портной, конечно, — поправил Брануэлл. — У них для этого есть специальные люди, Джуд. Он сказал, что у меня есть две недели, чтобы отдать долг.

— И сколько тебе нужно денег?

— Пятьсот гиней, — криво улыбнувшись, проговорил Брануэлл. — Некоторые джентльмены должны в десять раз больше, но их никто не преследует.

— Пятьсот... — Джудит показалось, что она сейчас потеряет сознание. Ожерелье выскользнуло у нее из рук и с глухим звуком упало на покрывало.

— Дело в том, — начал Брануэлл, подойдя к окну, — что отец выйдет из себя, узнав об этом. Я понимаю, что переступил черту, и больше такое не повторится. Я должен встать на путь истинный и все такое. Но дело сделано, понимаешь, Джудит, и отцу придется вытащить меня из этой переделки. Но если я пойду лично просить его или даже напишу письмо, он взорвется. Напиши ему вместо меня, Джудит, пожалуйста. Объясни ему. Скажи, что...

— Бран, — перебила его сестра, — я не уверена, что у отца хватит денег оплатить твой долг. А если и хватит, то это его последние деньги. Он пойдет по миру, так же как мама, Касс, Памела и Хилари.

Брануэлл побледнел еще сильнее, даже губы его стали белыми.

— Все настолько плохо? — прошептал он. — Правда, Джуд?

— А почему, ты думаешь, я здесь, Брануэлл? — мягко спросила она. — Потому, что жить у тетушки Эффингем было мечтой всей моей жизни?

— О, я понимаю. — Брат посмотрел на нее с искренним сочувствием. — Мне ужасно жаль, Джуд. Я не хотел этому верить. Так, значит, все это правда? Я виноват во всем? Ну что ж, теперь этому конец. Я исправлюсь, вот увидишь. Я выплачу свои долги и восстановлю семейное состояние. Я сделаю так, что ты сможешь вернуться домой и все сестры получат достойное приданое, чтобы привлечь женихов. Я...

— Каким образом, Бран? — Джудит отнюдь не была тронута покаянной речью брата. Напротив, она разозлилась. — Ты будешь делать более крупные ставки на скачках и в Джентльменских клубах? Нам всем было бы гораздо спокойнее, если бы ты устроился на приличную работу и зарабатывал себе на жизнь.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал Брануэлл, — обязательно, Джуд. Я найду способ. Я выкручусь без папиной помощи. Боже мой! — Он невидящим взглядом уставился на шкатулку с драгоценностями. — Чьи это побрякушки? Бабушкины?

— Они все лежали в одной куче, — пояснила Джудит, — за исключением самых дорогих вещей, которые хранятся вот в этом мешочке. Я решила разложить все вещи по местам, чтобы бабушке было удобнее.

— Здесь, должно быть, целое состояние!

— Забудь об этом, Брануэлл, — строго проговорила Джудит. — Ты не будешь просить бабушку выплатить твои долги. Эти драгоценности — память о совместной жизни с дедушкой. Может быть, они и стоят целое состояние, но драгоценности принадлежат ей, а не тебе и не мне. Надо признаться, мы всю жизнь уделяли ей слишком мало внимания, потому что отец считал ее недостойной уважения, не знаю, правда, почему. Иногда она надоедает, все время забывает в комнате какие-то вещи и жалуется на здоровье, хотя в последнее время все реже и реже. Несмотря ни на что, я очень привязалась к ней. Она очень веселая и любит посмеяться. А еще она совершенно не жадная, чего нельзя сказать о ее дочери и... и сыне. — Джудит вспыхнула, устыдившись своих грубых слов в адрес отца.

Брануэлл вздохнул.

— Нет, конечно, я не собираюсь просить старушку о помощи, — сказал он. — Во-первых, для меня унизительно признаться ей в том, что у меня проблемы. Черт возьми, вряд ли она заметит отсутствие одной, двух или даже десяти таких побрякушек!

Джудит пригвоздила брата к месту гневным взглядом.

— Я пошутил, Джуд, — начал оправдываться Брануэлл. — Неужели ты недостаточно меня знаешь, чтобы поверить, будто я способен ограбить собственную бабушку? Это была только шутка.

— Я знаю, Бран. — Джудит подошла к брату и порывисто обняла его. — Тебе придется самому найти способ выпутаться из этой ситуации. Может быть, стоит связаться с торговцами и договориться, чтобы ты выплачивал определенную сумму в месяц и...

Он невесело рассмеялся.

— Не надо было беспокоить тебя своими проблемами, — сказал он. — Забудь об этом, Джуд. Я пойду. А что касается тебя, не понимаю, почему ты не хочешь привлечь порядочного жениха, хотя ты и живешь здесь на содержании. Тебе, правда, не удастся сделать это, одеваясь таким образом. Я никогда не мог понять, почему мама и папа заставляли тебя все время носить шляпку, в то время как остальные девушки ходили с непокрытой головой. Я никогда не видел ничего ужасного в твоем цвете волос. Наоборот, мне рыжеволосые девушки всегда казались привлекательными.

— Спасибо тебе, Бран, — улыбнулась Джудит. — Мне надо закончить и отнести шкатулку в комнату к бабушке. Честно говоря, я немного нервничаю из-за того, что вся эта роскошь находится в моей комнате. Я бы очень хотела помочь тебе, но, к сожалению, не могу.

Брануэлл улыбнулся сестре, понемногу приходя в себя.

— Ничего не бойся, — сказал он. — Молодые люди нередко попадают в подобные ситуации, но они всегда находят выход. И я найду.

Джудит подумала, что эта фраза стала в последнее время девизом ее брата. Он найдет выход. Только Джудит не знала как.

В конце концов, подумала она, все ляжет на плечи отца, а также мамы и девочек. А ей придется до конца дней своих жить в доме тетушки Эффингем. До этого момента она не осознавала, что в глубине души до сих пор лелеет надежду вернуться однажды домой и зажить прежней спокойной жизнью.