Немного порочный

Глава 5

— Ты только посмотри на это! — полным восхищения голосом воскликнула Джудит. — Ты видел когда-нибудь нечто более потрясающее?

Она стояла у окна, локтями опершись о подоконник и поддерживая кулачком подбородок. Джудит любовалась закатом, окрасившим небо в немыслимые оттенки оранжевого, золотистого и розового цветов. Сегодня на ней было шелковое платье в полоску кремово-золотистого оттенка, которое вполне соответствовало простому и в то же время элегантному стилю. Свободно распущенные по плечам волосы казались темными по сравнению с платьем.

Эта женщина не переставала удивлять Рэнналфа. Кто бы мог подумать, что актриса будет восхищаться закатом?

Или выказывать совершенно детский восторг по поводу шляпки, которая, несомненно, была очаровательной, но чересчур кричащей и дорогой? Или хихикать над дешевой уродливой табакеркой и тут же потратить на нее последнее пенни из своего дорожного содержания? Или заниматься любовью с такой самоотдачей и видимым наслаждением?

— Ральф! — Она повернула голову и протянула к нему руки. — Подойди, взгляни на это.

— Я как раз смотрел. Причем ты являлась неотъемлемой частью картины.

— О, не стоит тратить время на лесть, — отмахнулась Клер, — лучше подойди и посмотри.

Взяв в руку ее ладошку, Рэнналф встал у окна.

— Да.

Она крепче сжала его руку.

— Я рада, что пошел дождь, — тихо проговорила она, — рада, что экипаж перевернулся, и рада, что ты не остановился переждать непогоду в городке.

— Я тоже. — Ральф обнял ее за плечи.

Она прижалась к нему, и вдвоем они наблюдали за тем, как солнце постепенно исчезает за грядой дальних холмов.

Ему снова захотелось оказаться с ней в постели. Ральф так и собирался поступить: заниматься с ней любовью всю ночь, пока силы не иссякнут. Однако сегодня вечером он не ощущал ни страстного нетерпения, как вчера, ни вожделения, как сегодня днем. Сейчас его состояние можно было бы определить как меланхоличное, что было совсем ему несвойственно.

После прогулки по магазинам они дважды предавались любовным утехам, причем, как заметил Рэнналф, на свежих простынях. Потом немного поспали, а затем поужинали в комнате. После ужина Клер сыграла перед ним роли Виолы и Дездемоны. А потом обратила внимание на закат.

Время утекало, как песок сквозь пальцы, и Рэнналф сожалел, что не сможет довести их связь до логического завершения. Это скорее всего заняло бы несколько дней, не больше недели, во всяком случае.

Вздохнув, Клер обернулась и посмотрела на него. Он поцеловал ее. Рэнналфу нравилось, как она целуется, расслабляя губы, открываясь для него, с готовностью отвечая на его вторжение и полностью подчиняясь его воле. На ее губах чувствовался вкус вина, хотя этим вечером она выпила всего один бокал.

Во время поцелуя в голову Рэнналфу пришла идея, замечательная, абсолютно логичная.

— Завтра я поеду с тобой, — объявил он, оторвавшись от губ Клер.

— Что? — Она удивленно воззрилась на него из-под полуопущенных век.

— Я еду с тобой, — повторил он.

— В почтовом экипаже? — нахмурилась Клер.

— Нет, я найму отдельную карету, — сказал он. — Здесь наверняка найдется хотя бы один свободный экипаж. Мы будем путешествовать со всеми удобствами, мы...

— Но как же твои друзья? — осведомилась Клер.

— Они не вышлют на мои поиски вооруженные отряды, — заверил ее Рэнналф. — Они даже не знают точно, когда меня ждать. Я поеду с тобой в Йорк, я горю желанием увидеть тебя на настоящей сцене, в окружении других актеров. Кроме того, мы еще не успели надоесть друг другу, не так ли?

Клер продолжала молча смотреть на него.

— Нет, — наконец ответила она, — я не могу причинять тебе такие неудобства. Карета будет стоить целое состояние.

— У меня достаточно туго набит кошелек, — отрезал он.

Клер медленно покачала головой.

— Тебя кто-нибудь ждет? — осведомился Рэнналф. — Другой мужчина?

— Нет.

— Тогда кто? Кто-то, кого обидит мое намерение сопровождать тебя в поездке?

— Нет.

Несмотря на отрицательный ответ, Клер продолжала медленно качать головой. Тогда Рэнналф подумал еще об одной, гораздо более неприятной причине.

— Может быть, я ошибся, и нам больше нечего сказать друг другу? — спросил он. — Еще одна ночь, и мы станем чужими людьми? Ты хочешь завтра продолжить свой путь и одиночестве?

К его облегчению, отрицательное покачивание головой не прекратилось.

— Я не насытился тобой, Клер, — признался он, — мне нужно больше твоего тела, больше тебя. Я мечтаю увидеть тебя на сцене. Я не собираюсь навеки оставаться рядом с тобой, подари мне всего одну неделю, позволь насладиться тобой сполна. Я понимаю, что ты независимая женщина, которая не желает быть связанной с одним мужчиной. Я мужчина, который привык к коротким романам, после которых можно без сожаления жить дальше. Но расстаться завтра слишком рано. Кроме того, не думаю, что ты мечтаешь о том, как бы поскорее подняться в карету и занять место рядом с костлявым святошей.

Голова Клер замерла, на секунду на ее лице появилась улыбка.

— Скажи мне, что еще не насытилась мной, — взмолился Ральф, приблизившись к ее губам.

— Мне нужно больше тебя.

— Тогда решено! — Он быстро запечатлел на ее губах поцелуй. — Завтра мы уедем отсюда вместе. Я отправлюсь в Йорк и увижу, как ты играешь. Мы проведем еще несколько дней вдвоем, может быть, всю неделю, а может, и еще некоторое время. Будем вместе так долго, как захотим.

Слегка улыбнувшись, Клер коснулась кончиками пальцев его щеки.

— Это будет просто замечательно, — сказала она.

Рэнналф поднес руку Клер к губам и поцеловал раскрытую ладонь. Кто бы мог подумать, когда вчера он покидал дом Эйдана, направляясь в Грандмезон, что впереди его ждет бурный роман в объятиях новой любовницы? Он проклинал дождь и слякоть, но в конце концов непогода обернулась для него настоящей благодатью.

— Ты готова ложиться? — спросил он.

Клер кивнула.

Рэнналф чувствовал довольно ощутимую усталость. Четыре раза прошлой ночью и два сегодня днем изрядно подточили его силы, да и ее, как видно, тоже. К счастью, сегодня ночью его желание не было столь нестерпимым, и не было нужды бодрствовать всю ночь, используя каждое мгновение. Впереди их ждало столько дней и ночей, сколько им захочется.

— Тогда пошли. — Взяв Клер за руку, Ральф повел ее в спальню. — Давай насладимся долгими медленными любовными ласками, а потом немного поспим...

— Да... — Ее низкий хриплый голос обволакивал его предчувствием теплого чувственного наслаждения.

За окном светало, хотя было еще очень рано. Экипаж должен был отправиться в половине восьмого утра от почтовой станции, как сообщил им прошлым вечером хозяин. Но мистер и миссис Бедард, как он тут же понял, поедут не на нем.

Действительно, не на нем. Но Джудит Лоу с удовольствием воспользовалась бы такой возможностью, будь у нее выбор.

Она не могла поехать с Ральфом. Куда им ехать?

Приключение закончилось. Ее украденный сон лопнул, как воздушный шарик. Тупая боль сжала сердце железной хваткой. Через некоторое время она разбудит Ральфа и, стараясь не выдать своего беспокойства, попросит его пойти нанять карету. У нее не хватит смелости рассказать ему всю правду или еще раз солгать. Она слишком большая трусиха, для того чтобы твердо сказать «нет», заявить, что намерена продолжать путешествие в одиночестве в почтовом экипаже.

Более честно и благородно будет рассказать ему правду, но Джудит точно знала, что у нее не хватит духу сказать «прощай».

Ральф крепко проспал всю ночь, после того как они закончили заниматься любовью. В этот раз все было очень медленно, даже несколько апатично. Джудит лежала рядом с ним, уставившись в потолок, время от времени закрывая глаза, но не засыпая. Потом она переводила взгляд на окно, пытаясь разглядеть приближение рассвета и мечтая, чтобы ночь, как и ее агония, длилась вечно.

Трудно было поверить, что еще два дня назад она была той Джудит Лоу, к которой с детства привыкла. Теперь она не знала, кто такая Джудит Лоу на самом деле.

— Ты уже проснулась? — раздался рядом голос Ральфа, и Клер с улыбкой повернулась к нему. Она, как губка, впитывала черты его лица, чтобы навеки сохранить их в памяти. — Хорошо спала?

— М-м-м, — протянула она.

— Я тоже, — он потянулся, — спал как убитый. Ты определенно знаешь, как вымотать мужчину, Клер Кемпбелл. Конечно, это самый лучший и самый приятный способ.

— Как насчет того, чтобы выехать пораньше?

Свесив ноги с кровати, он одним прыжком встал на ноги и подошел к окну.

— На небе ни облачка, а на земле ни единой лужицы. Нет смысла задерживаться. Как только я оденусь и побреюсь, сразу же пойду договариваться насчет кареты. Потом позавтракаем перед отъездом.

— Звучит заманчиво, — сказала Джудит.

Ральф зашел за ширму, и через несколько секунд Джудит услышала звук воды, льющейся из кувшина в корыто. Лучше бы он поспешил! Лучше бы время остановилось!

— Ты когда-нибудь занималась сексом в карете, Клер? — крикнул Ральф, причем в голосе его слышался смех.

— Нет, конечно. — Два дня назад такой вопрос поверг бы ее в ужас.

— Ага, — отозвался он, — в таком случае сегодня у тебя будет шанс попробовать что-то новенькое.

Через несколько минут он появился уже полностью одетый. На нем были сорочка, жилет, сюртук, бриджи из кожи буйволов и высокие сапоги. Влажные волосы были зачесаны назад, а щеки гладко выбриты. Подойдя к кровати, он наклонился и быстро поцеловал ее.

— С разметавшимися по подушке волосами и обнаженными плечами, — сказал он, — ты можешь соблазнить даже самого святого из всех святых, к числу которых я, кстати, не принадлежу. Тем не менее, сначала дело, а потом развлечения. Знаешь, Клер, на сиденье кареты можно устроиться не хуже, чем... в постели. — Резко выпрямившись, он насмешливо улыбнулся ей, развернулся и стремительно вышел из комнаты.

В комнате воцарилась оглушительная тишина.

Джудит была настолько потрясена, что с минуту не могла пошевелиться. Потом она резко соскочила с кровати, схватила со стула одежду и бросилась за ширму. Меньше чем через четверть часа она уже спускалась по лестнице, держа в одной руке ридикюль, в другой — тяжелый саквояж.

Трактирщик, который в этот момент как раз вытирал стекло, заметил ее.

— Что случилось, милочка? — Из соседней комнаты вышла хозяйка трактира. — Он был с тобой груб? Должно быть, говорил тебе непристойности? Не обращай на это внимания. Мужчины вечно говорят не подумав. Тебе надо научиться пользоваться его хорошим настроением в своих целях. Тебе ничего не стоит этого добиться. Я вижу, как он на тебя смотрит. Ты ему очень дорога, поверь мне.

Джудит с трудом изобразила на лице улыбку.

— Мне надо идти, — проговорила она. Внезапно ей в голову пришла одна мысль. — Можете принести мне бумагу, ручку и чернила?

Некоторое время супруги молча взирали на нее, потом трактирщик, который первым пришел в себя, зашел за стойку и достал для нее все необходимое.

«Я теряю драгоценное время», — про себя думала Джудит, и сердце у нее сжималось от страха. Он может вернуться в любой момент, и тогда не избежать объяснений. Она не сможет вынести этого. Она скорее умрет, чем посмотрит ему в глаза. Джудит быстро нацарапала несколько строчек, немного подумала и, склонив голову над бумагой, приписала еще одну фразу. Подписавшись именем Клер, она промокнула бумагу и сложила лист вчетверо.

— Сможете передать это мистеру Бедарду, когда он вернется? — попросила она супругов.

— Я обязательно передам ему, мэм, — пообещал трактирщик, когда Джудит взялась за ручку саквояжа. — Подождите, я пошлю мальчика из конюшни помочь вам донести вещи.

— У меня нет денег, чтобы заплатить ему, — покраснев, призналась Джудит.

Хозяйка возмущенно прищелкнула языком.

— Господь с тобой, милая, мы запишем это на его счет. За то, что он так напугал тебя, я бы с удовольствием огрела его сковородой по башке.

Еще несколько драгоценных минут было потеряно, пока конюший собирался, но вот уже Джудит шла по направлению к почтовой станции, низко наклонив голову, на которой красовалась новая шляпка. Она молила Бога, чтобы не наткнуться сейчас на Ральфа.

И все же спустя полчаса, сидя в почтовом экипаже, совсем другом, с другим кучером и незнакомыми пассажирами, Джудит прижалась лицом к стеклу в надежде увидеть его. Ее слегка мутило. С новой силой возобновилась вчерашняя головная боль, и Джудит чувствовала себя ужасно подавленной. Если это не самое настоящее отчаяние, то что же тогда?

Рэнналф вернулся минут через сорок, сумев договориться о найме довольно приличной кареты и двух лошадей за баснословные деньги. В течение часа карету обещали подать к трактиру. Это значит, что у них будет время позавтракать. Рэнналф снова чувствовал волчий аппетит. Оставалось только надеяться, что он не застанет Клер по-прежнему в постели: привычное желание давало о себе знать, а Клер выглядела очень маняще, когда он оставил ее полчаса назад.

Перепрыгивая через две ступеньки, он взлетел на второй этаж и распахнул дверь в номер. Кровать была пуста. Не было Клер и за ширмой. Рэнналф заглянул в кабинет, но и там ее не оказалось. Черт побери, ей не хватило терпения его дождаться, и она спустилась завтракать одна! Но не успел Рэнналф выйти на лестничную площадку, как остановился, сраженный внезапной догадкой. Нахмурившись, он вернулся обратно в номер. Войдя в спальню, огляделся.

Ничего. Ни одежды, ни шпилек, ни ридикюля, ни саквояжа. Руки сами собой сжались в кулаки, волна гнева окатила его с ног до головы. Глупо было притворяться, что он ничего не понял. Она ускользнула, бросила его. Без единого слова. У нее даже не хватило смелости сказать ему, что она уезжает.

Спустившись по лестнице, он столкнулся лицом к лицу с трактирщиком и его женой. Пожилой мужчина смотрел на него с откровенным состраданием, его жена — с поджатыми губами и злым взглядом.

— Полагаю, — сквозь зубы процедил Рэнналф, — она уехала в почтовом экипаже.

— Испугалась, — сказал трактирщик. — Обычно для молодой жены. Многие из них так себя ведут, пока хорошенько их не объездишь.

— Женщины тебе не лошади, — гневно перебила его жена. — Думается мне, вы наговорили ей гадостей. Надеюсь только, что не побили ее. — Глаза пожилой женщины сузились.

— Я не трогал ее, — ответил Ральф, поразившись, что ему приходится оправдываться перед слугами.

— В таком случае вам лучше догнать почтовый экипаж и извиниться, — посоветовала хозяйка. — Только не вздумайте ругать ее. Скажите ей, что вы раскаиваетесь в своих словах, и пообещайте вести себя уважительно всю оставшуюся жизнь.

— Я так и поступлю, — ответил Рэнналф, чувствуя себя ужасно глупо и одновременно страшно разозлившись. Она даже не удосужилась...

— Она оставила вам записку, — сказал трактирщик, мотнув головой в сторону барной стойки.

Посмотрев в указанном направлении, Рэнналф увидел сложенный лист бумаги на деревянной панели. В несколько шагов преодолев отделявшее его от стойки расстояние, он взял записку и развернул ее.

«Я не могу поехать с тобой, — начал он читать, — прости, что не набралась смелости сказать тебе это в лицо. Ты был прав: у меня кое-кто есть. С уважением, Клер».

Слова «кое-кто есть» были трижды подчеркнуты.

Оказывается, он занимался сексом с чужой любовницей? Рэнналф покивал головой с ироничной усмешкой на губах. С его стороны наивно было полагать, что женщина с ее внешностью и ее профессии не пользуется покровительством какого-нибудь богатого мужчины. Смяв в кулаке записку, он сунул ее в карман плаща.

— Вам понадобится ваша лошадь, сэр, — сказал подошедший трактирщик, — чтобы догнать ее.

К черту все, он хочет позавтракать!

— Да, конечно, — ответил он вместо этого, — я поеду.

— Лошадь уже оседлана, — продолжал трактирщик. — Когда молодая леди уехала, я взял на себя смелость...

— Да-да, — поспешно ответил Рэнналф, — дайте мне счет, и я немедленно отправлюсь в дорогу.

— Она ведь стала вашей женой всего две ночи назад, — вставила хозяйка. — Я поменяла постельное белье, сэр, как вы, наверное, заметили. Вам же не хотелось ложиться вчера на запачканные кровью простыни?

Стоя к ней спиной, Рэнналф открыл кошелек и внимательно изучал счет. На мгновение он как будто окаменел.

— Да, я заметил. — Он отсчитал нужную сумму и добавил внушительные чаевые. — Спасибо.

Через несколько минут он уже удалялся от трактира верхом на лошади, по мнению хозяев, направляясь на поиски жены-беглянки. По дороге он вспоминал все известные ему ругательства.

— Черт бы ее побрал, — наконец произнес он вслух, — эта девчонка оказалась девственницей.

Когда на следующий день Джудит вышла из экипажа в деревушке Кеннон графства Лестершир, она ничуть не удивилась, обнаружив, что из Харвуд-Грейндж никого не послали ей навстречу. Ни коляски, ни двуколки, ни даже слуги не было видно. Ей сообщили, что дом находится в трех милях от деревушки и надежного места для того, чтобы оставить саквояж, не существует. Пришлось брать его с собой.

Еле-еле Джудит дотащилась до поместья, часто останавливаясь, чтобы отдохнуть и растереть онемевшие руки. В конце пути она страшно устала, измучилась и проголодалась. С собой у нее было совсем немного вещей, — честно говоря, ей и брать-то было особенно нечего, — но поразительно, какими тяжелыми могут порой казаться несколько платьев и ночных сорочек, пара обуви и щетки для волос. С безоблачного неба раскаленное солнце безжалостно изливало свои лучи на бедную путницу. Очень скоро Джудит почувствовала жажду, еще более мучительную, чем голод.

Подъездная дорожка к дому показалась Джудит бесконечной. Она извивалась под сенью вековых деревьев, чьи темные кроны, переплетаясь, создавали благодатную тень. Когда наконец показался сам дом, Джудит с облегчением вздохнула. Она увидела перед собой, как и ожидала, старинный особняк. Дядюшка Эффингем был баснословно богат, поэтому тетушка и стала его женой. Так по крайней мере сказала однажды мама, когда получила от нее письмо.

Джудит постучала, и дверь ей открыл дворецкий, окинувший ее таким взглядом, будто она была слизняком, случайно занесенным ветром на порог дома. Он провел ее в салон через отделанный мрамором холл с высокими потолками и закрыл за ней дверь. Она прождала почти час, но никто не зашел к ней и даже не принес попить. Джудит отчаянно хотелось открыть дверь и попросить принести ей стакан воды, но она по-детски испугалась размеров дома и царящей повсюду роскоши.

Наконец пожаловала тетушка Эффингем, высокая, худая женщина, со странного вида смоляными кудрями, выбивавшимися из-под полей шляпки. С тех пор как Джудит видела ее в последний раз, прошло восемь лет, однако тетушка почти не изменилась.

— А, так это Джудит, верно? — произнесла она, приблизившись к Джудит и поцеловав воздух возле ее щеки. — Ты, как вижу, своего не упустила. Я надеялась, что приедет Хилари: она самая младшая, а значит, ею легче управлять, но теперь вместо нее придется заниматься с тобой. Как поживает мой брат?

— С ним все в порядке, спасибо, тетя Луиза, — вежливо ответила Джудит. — Мама шлет вам...

— Боже мой, девочка, твои волосы! — неожиданно воскликнула тетушка. — Они такого же огненного цвета, как и раньше! Какое ужасное несчастье и какое испытание для моего брата, который всегда был образцом благочестия и респектабельности! О чем думала твоя мать, когда купила эту шляпку? — Брови пожилой женщины гневно сошлись у переносицы. — Интересно, — громогласно проговорила она, — как моя золовка осмелилась прислать тебя ко мне одетой подобным образом?

Под плащом на Джудит было надето простое муслиновое платье со скромным воротником и завышенной по моде талией. Джудит смущенно оглядела свой наряд.

— Это платье, — отчеканила тетушка, — просто неприличное. Ты выглядишь как шлюха.

Джудит почувствовала, что краснеет. Целых две ночи и один день она ощущала себя красивой и желанной, но слова тетушки безжалостно вернули ее к реальности. Она была ужасно некрасивой, даже уродливой. Отец часто давал ей это понять, хотя никогда не употреблял таких жестоких слов, как тетя Эффингем. Но может быть, она действительно походила на шлюху? Наверное, именно поэтому Ральф Бедард и нашел ее желанной. Эта мысль причинила ей острую боль.

— Придется мне проверить всю твою одежду, — сказала между тем тетя. — Если все платья похожи на это, то я прикажу их распороть и сделать более скромными. Надеюсь, Эффингем не будет вынужден тратиться на новый гардероб для тебя. По крайней мере в этом году, потому что его финансовое положение и без того расстроено расходами на Джулиану, которой предстоят первый сезон и представление королеве. Кроме того, следует задуматься о предстоящих тратах на гардероб для невесты и подвенечное платье.

Джулиане исполнилось восемнадцать лет. Она приходилась Джудит двоюродной сестрой, и они не виделись вот уже восемь лет.

— Как поживает бабушка? — поинтересовалась Джудит. Ее бабушка жила вместе с тетушкой Эффингем, и Джудит последний раз видела ее еще ребенком. У нее сохранились лишь смутные воспоминания о кричаще одетой и увешанной драгоценностями женщине, которая много болтала, громко смеялась по каждому поводу, обнимала своих внуков, рассказывала им сказки и слушала их лепет. Джудит обожала старушку до тех пор, пока не узнала, что мама с папой считают ее чересчур экстравагантной особой, сущим наказанием Божьим.

— В ближайшие дни в доме ожидается множество гостей, так что ты будешь занята тем, что составишь бабушке компанию, — резко ответила тетушка. — Вряд ли тебе найдется более подходящее занятие, ведь ты никогда не выезжала и не была представлена светскому обществу, а значит, будешь чувствовать себя неловко. Ну и, конечно, ты сделаешь все возможное, чтобы доказать, как ты благодарна семье Эффингем за то, что они дали тебе приют в этом доме.

Джудит не надо было напоминать, что она приехала в Харвуд на правах бедной родственницы, которую хозяева будут эксплуатировать. Похоже, ей предстоит играть роль компаньонки старой леди. Она с улыбкой подумала, что сейчас упадет в обморок, если ей не дадут воды. Но как осмелиться попросить об этом?

— Можешь подняться наверх и засвидетельствовать ей свое почтение, — сказала тетя Эффингем. — Пока мы с Джулианой наносили визиты вежливости, она выпила в своей комнате чаю. Мы все ждали, что ты приедешь на несколько дней раньше. Правда, мы ожидали Хилари. Не могу понять, почему твой отец так долго держал тебя дома! Неужели ему не хотелось избавиться хотя бы от одного рта?

— Экипаж, на котором я ехала, перевернулся два дня назад, — пояснила Джудит, — а потом я не могла продолжать путешествие из-за дождя.

— Ну что ж, могу сказать только одно: жаль, что тебя не оказалось в тот момент, когда ты больше всего была нужна.

Прежде чем тетушка успела сделать хоть шаг, дверь распахнулась, и на пороге появилась очень хорошенькая юная девушка. За восемь лет Джулиана превратилась из бледного и довольно неинтересного ребенка в очаровательную девушку невысокого роста, с личиком в форме сердца, большими голубыми глазами и мягкими золотистыми локонами.

— Это которая из сестер? — спросила она, оглядев кузину с ног до головы. — А-а, ты Джудит, у которой волосы цвета морковки. Я надеялась, что дядя пришлет Хилари. Мы ждали тебя два дня назад. Мама жутко разозлилась, потому что слуга отправился в деревню встречать тебя и не возвращался целых четыре часа. Она обвинила его в том, что он пьянствовал в трактире. Мама, я хочу чаю, а ты, похоже, никогда не придешь! Пусть кто-нибудь из слуг проводит Джудит к бабушке.

«Рада видеть тебя, Джулиана», — про себя сказала Джудит. Было совершенно ясно, что приглашать ее на чай никто не собирается.

Кажется, ей предстоит вести именно ту жизнь, которую она себе представляла.

Рэнналф останавливался в трактирах на завтрак и на ленч. Во время второй остановки его наконец-то догнал камердинер с багажом. Было уже далеко за полдень, когда он въехал в ворота Грандмезон-Парка. Миновав пустой вдовий домик, он повернул на прямую широкую подъездную аллею. Его сразу же провели в бабушкин кабинет. Старая леди поднялась на ноги и окинула взглядом внука.

— Ну что же, — сказала она, — здравствуй, Рэнналф. Кстати, пока не забыла: тебе необходимо подстричься. Обними меня. — Старая леди раскрыла объятия.

— Я задержался на два дня из-за ужасного ливня, — сообщил ей Рэнналф. — Пока пережидал непогоду, мои волосы во влажном воздухе выросли на четыре дюйма. Уверена, что я не переломаю тебе все кости?

Обхватив руками тонкую талию старушки, он оторвал ее от пола, громко чмокнул в щеку и вернул на место.

— Непослушный мальчишка, — пожурила его старая леди, оправляя платье. — Ты, наверное, умираешь от голода и жажды? Я приказала подать наверх еду и напитки через пять минут после твоего приезда.

— Я голоден как волк, — сказал Рэнналф, — и мог бы море осушить. Хотя нет, достаточно будет чашки чая. — Потирая руки, он внимательно посмотрел на бабушку. Выглядела она, как обычно, безупречно. Тем не менее старая леди показалась ему сильно похудевшей и как будто уменьшившейся в размерах. Волосы ее, уложенные в элегантную прическу, сравнялись белизной с кружевным чепцом.

— Как поживают твои братья и сестры? — осведомилась старушка. — Мне сообщили, что Эйдан женился на дочери угольщика.

Рэнналф усмехнулся.

— Даже если ты вооружишься лорнетом, дорогая бабушка, то не сможешь разглядеть ни капли угольной пыли у нее под ногтями. Она воспитанна и образованна, как настоящая леди.

— А что Бьюкасл? — продолжала свои расспросы бабушка. — Не собирается ли он вести под венец хоть чью-нибудь дочь?

— Вулф? — переспросил Рэнналф. — Что ты, только не он. Боже, помоги той несчастной, которой он сделает предложение. Да он заморозит ее между простыней.

— Ха! — ответила бабушка. — Это все, что тебе известно о привлекательности таких мужчин, как Вулфрик? А Фрея все еще томится по своему виконту?

— По Равенсбергу? Киту Равенсбергу? Она двинула мне в челюсть, когда я высказал подобное предположение. А это было год назад, когда его предательство было свежо: он только-только ушел к мисс Эджворт, но не успел еще жениться. Кит и его новоиспеченная виконтесса ждут через несколько месяцев ребенка. Не знаю, как отнесется к этому Фрея: по ней же ничего нельзя сказать.

— А как дела у Аллина? Он все такой же неотразимый?

— Женщины по крайней мере придерживаются такого мнения.

— А Морган? Вулфрик, по-моему, собирается вывозить ее скоро в свет?

— На следующий год, когда ей исполнится восемнадцать, — ответил Рэнналф. — Она, правда, говорит, что не доживет до этого события.

— Глупая девчонка, — заметила старая леди и замолчала, подождав, пока горничная внесла поднос в кабинет, сделала реверанс и удалилась.

К вящему удовольствию Рэнналфа, на подносе оказался отнюдь не чай. Бабушка жестом показала, что не собирается ни есть, ни пить, поэтому Рэнналф взял тарелку и уселся напротив нее. Да, настал момент истины, мрачно подумал он, потому что чувствовал, что обмен любезностями закончен и леди собирается приступить к делу.

— Эйдан поступил очень мудро, — начала старушка, — несмотря на то, что выбрал в спутницы жизни дочь угольщика. Ему, должно быть, уже тридцать, а значит, пора устраивать семейную жизнь. А тебе, Рэнналф, исполнилось двадцать восемь.

— Я только-только оперился, бабушка, — усмехнулся он.

— Я нашла тебе подходящую партию, — не обратив на слова внука никакого внимания, продолжала старая леди. — Конечно, ее отец всего лишь баронет, но это старинный уважаемый род, и недостатка в средствах они не испытывают. Она хороша как картинка, и ее только прошлой весной представили обществу. Эта девушка может составить твое счастье.

— Ее только что представили обществу? — нахмурился Рэнналф. — Сколько же ей лет?

— Восемнадцать. Самый подходящий для тебя возраст, Рэнналф. Она достаточно молода, чтобы легко подчиниться твоей воле, и, кроме того, лучшие ее годы впереди.

— Восемнадцать лет! — удрученно воскликнул Рэнналф. — Она же совсем ребенок! Я бы предпочел кого-нибудь близкого мне по возрасту.

— У тебя настолько солидный возраст, — едко проговорила старушка, — что любая женщина, достигшая его, прожила по крайней мере половину своих лучших лет. Я хочу быть уверена, что моя собственность перейдет твоим потомкам, Рэнналф. У тебя много братьев, которых я горячо люблю, но я давно решила, что моим наследником станешь только ты.

— У меня впереди много лет, чтобы отплатить тебе за расположение, бабушка, — ласково проговорил Рэнналф. — Ты свежа, как майский цветок.

— Несносный мальчишка, — фыркнула старая леди. — Пойми, я не вечна. Честно говоря, мне осталось гораздо меньше, чем вечность.

Рука Рэнналфа со стаканом виски замерла в воздухе. Он обеспокоенно взглянул на бабушку.

— Что ты такое говоришь?

— Ничего такого, о чем стоит волноваться. Просто есть одна неприятная штучка, которая скорее всего унесет меня в могилу. Причем это случится на несколько лет раньше, чем если бы я стала дожидаться старости.

Поставив бокал на стол, Рэнналф резко встал со стула, но леди остановила его решительным жестом.

— Нет, — отрезала она, — я не нуждаюсь ни в сострадании, ни в теплых словах, ни в утешении. Большое спасибо, но это моя жизнь и моя смерть, и я справлюсь сама. Я только хочу видеть тебя удачно женатым, прежде чем уйду, Рэнналф. И может быть, если мне повезет и ты окажешься очень благодарным внуком, то я перед смертью смогу полюбоваться на твоего первого сына.

— Бабушка... — Рэнналф запустил руку в волосы. Сама мысль о смерти кого-то из родственников была ему ненавистна. Последний раз это был отец, Рэнналфу тогда едва исполнилось двенадцать лет. Он зажмурился, стараясь отогнать от себя слова бабушки.

— Тебе понравится Джулиана Эффингем, — продолжала старая леди. — Она очень красивая малышка, как раз в твоем вкусе, я полагаю. Знаю, ты приехал сюда, чтобы расстроить мои матримониальные планы в отношении тебя, как это не раз бывало в прошлом. Знаю, ты считаешь себя неготовым к браку. Но я прошу, рассмотри этот вариант, хорошо? Ради меня. Я хочу, чтобы ты пообещал только познакомиться, а не жениться на ней. Обещаешь?

Рэнналф открыл глаза, посмотрел на бабушку, которая действительно сильно похудела, с тех пор как они виделись в последний раз, и вздохнул.

— Обещаю, — ответил он, — я достану тебе луну с неба, если захочешь.

— Вполне достаточно обещания познакомиться с леди Эффингем и поухаживать за ней. Спасибо тебе, мой мальчик.

— Ты тоже должна мне кое-что пообещать, — сказал Рэнналф.

— Что?

— Не умирать слишком скоро.

Старая леди ласково посмотрела на внука и улыбнулась.