Немыслимое

Фрагмент 11

21

— А почему вы выбрали именно Испанию?

Ожидание решения о том, что делать с разболевшимся из-за мальтийской воды Шульце, затянулось, и они с Петерсом коротали время разговорами «на свободные темы». Лишь изредка прерываясь на то, чтобы отвечать на запросы по разным мелочам, которые всё-таки требовались центральной конторе SIS для подготовки материалов к Лиссабонской конференции.

— В первую очередь климат, конечно. Кроме того, я знаю испанский язык, а владение языком тоже немаловажно.

— Если не секрет, то откуда его знаете? Насколько я помню, вашей специализацией на протяжении всей службы в разведке была Россия, а не Испания.

— Гражданская война в этой стране. Вы должны помнить, насколько серьёзной была помощь большевиков республиканцам. Коммунистов, конечно, испанцы уважали, но наиболее активны были анархисты. И в Кремле решили, что с их присутствием в испанском правительстве на время можно смириться, чтобы потом вывести Ибаррури на главные роли, благодаря поддержке оружием. И оружие слали, и так называемых «советников». Вот меня и откомандировали в штаб националистов, где я занимался как раз русскими, воюющими в рядах республиканцев. Так что за два года неплохо овладел языком. Ну, а когда ушёл в отставку, адмирал нашёл мне дело: организацию встречи вашего прямого начальника — я имею в виду Мензиса — с Канарисом. Пожалуй, если бы не это, я бы надолго не задержался в этой стране: ситуация, как видите, складывается так, что Испания снова может быть втянута в войну. С Россией. И уже не в масштабе единственной отправленной на фронт «Голубой дивизии», а куда серьёзнее. Значит, так и не успевшая толком подняться после гражданской войны экономика опять просядет, а население обнищает. В этом плане куда привлекательнее какие-нибудь Аргентина или Парагвай.

Разумеется, Петерс и из этих разговоров черпал кое-какую дополнительную информацию, подшивавшуюся в досье на оберста, но Шульце было наплевать. Ему всё равно до конца войны не видать свободы, а после её окончания и его непонятный статус, скорее всего, изменится на статус вольного человека.

Да, судя по публикациям в британской прессе, дело действительно пахнет вступлением в войну против России не только Англии, но и ряда стран, которые пока придерживались нейтралитета. Ситуация, конечно, парадоксальная: у Англии никакого мира с Германией быть не может, пока у власти Гитлер, но, скорее всего, снова повторится «странная война», длившаяся с сентября 1939 года по май 1940, когда британцы с французами находились в состоянии войны, но активных боевых действий не вели. В то же время, у них будет общий враг.

Для Германии это очень хорошо, поскольку позволит перебросить часть войск из Франции на Восточный фронт, где дела идут… Прямо скажем, не очень. По крайней мере, появятся неплохие шансы стабилизировать фронт примерно по линии советской границы 1939 года. Англичане, скорее всего, либо высадятся в Греции, либо попытаются выгнать большевиков из северной части Ирана. Это для них даже важнее, чем Балканы, поскольку, при наличии успеха, им открывается путь к Баку и в Среднюю Азию. Ну, и наверняка попытаются выбить русских с Проливов. Для британского флота эта задача вполне по силам.

Скорее всего, Италия после Лиссабона выйдет из войны с Британией и США. А если русские сдержат слово и двинутся на оккупированную итальянцами Албанию, то вполне могут присоединиться к англичанам в операции в районе Проливов.

Правительство Виши в его совершенно двусмысленном положении, тем не менее, кое-как, но контролирует Сирию. И тоже может войти в эту коалицию. По крайней мере, когда шли боевые действия между Советской Россией и Турцией, оно не препятствовало участию в них арабов.

На саму Турцию, конечно, никакой надежды нет. Русские её разоружили, и малейшее поползновение к возобновлению боевых действий чревато для неё новыми территориальными потерями на востоке страны. До тех пор, пока Иран полностью не станет британским, а слабо вооружённые курды, возомнившие себя хозяевами на части бывших турецких земель, не будут разгромлены.

Конечно, сухопутные войска у англичан невелики, но совсем рядом будет Индия, где можно будет набрать немало пушечного мяса. Хотя… Хотя эта антибританская пропагандистская кампания, выгодная, прежде всего, именно России, может очень серьёзно помешать планам Черчилля.

Да уж! Эти известия о находке «прародины ариев», конечно, стали настоящей бомбой и в Германии. Вот тебе, Адольф, и арийская теория происхождения немцев! Полковника самого шокировали лингвистические примеры того, что названия очень многих рек на севере России имеют осмысленный перевод именно с санскрита. Он совершенно не разбирается в этих археологических культурах, цепочку которых специалисты ведут от древних обитателей Верхней Волги и Прикамья к ариям, но теория выглядит очень и очень стройной, пусть и шокирующей. Так что идеологу расовой теории Розенбергу придётся изрядно попотеть, чтобы в свете этих данных продолжить считать русских унтерменшами.

Распоряжение посадить Шульце на пароход, следующий через Гибралтар в Лондон, поступило почти за две недели до начала конференции, и оберст занервничал: хотя ему и говорят, что целью плавания является британская столица, но судно будет проходить мимо Португалии буквально накануне её открытия. И не вздумают ли «лимонники» использовать его в качестве человека, способного подтвердить доказательства связи русских с миром будущего? В этой роли (да и вообще в качестве бывшего германского военного, ныне сотрудничающего с врагами Рейха) ему выступать очень не хочется.

Тем не менее, он не волен выбирать, что ему делать, и на борт британского военно-транспортного судна пришлось взойти. Разумеется, в сопровождении капитана Петерса, который должен его сопровождать.

Во время недолгой стоянки в военном порту Гибралтара они даже не выходили на палубу: «не положено». Так что прогуляться по палубе Шульце смог только когда судно вошло в Гибралтарский пролив. Перемирие перемирием, а пролив постоянно бороздили британские и испанские эсминцы, обеспечивая безопасность этого важнейшего «коридора» из Атлантики в Средиземное море. Следует сказать, достаточно оживлённый, поскольку через него следуют и испанские суда, ходящие в Африку и обе Америки, и «грузовики» под самыми разнообразными флагами, идущие в Средиземное море. Не считая разнообразных пароходов союзников с военными грузами.

Ранее полковнику не доводилось здесь бывать, и он с любопытством взирал то на европейский, то на гористый африканский берега, сходящиеся всего-то километров на пятнадцать. Жалел лишь о том, что вскоре село солнце, и самой южной точкой континентальной Европы, мысом Марроки, полюбоваться толком не удалось.

Судно продолжало идти на запад ещё около часа, видимо, удаляясь от испанских территориальных вод: база на Гибралтарской скале по-прежнему является «занозой» в британо-испанских отношениях, и хозяева Иберийского полуострова очень болезненно реагируют на приближение к своим берегам любых кораблей под английским военно-морским флагом.

В раскалившейся за день каюте, несмотря на наступившую снаружи ночную прохладу, всё равно было душно, и среди ночи Шульце вышел на палубу. Следом за ним выбрел и зевающий Петерс, играющий в пути роль конвоира. Постоянно дующий с запада ветер действительно освежал, а медленно ползущие по правому борту огоньки вызывали у отставного оберста лёгкую зависть: счастливые люди! У них тут мир, никакой светомаскировки, никакой угрозы авианалётов, как в его многострадальной Германии…

Но, видимо, своей завистью он что-то сглазил. Вдруг в носовой части судна у противоположного борта взметнулся фонтан пламени, и палуба дёрнулась под ногами так, что Шульце едва удержался на ногах, вцепившись в ограждение борта.

— Торпеда! — заорал Петерс. — Нас атаковали торпедой!

А спустя пару секунд куда более сильный взрыв произошёл в средней части корпуса, примерно там, где находилась их каюта, и немец почувствовал, что куда-то летит. Пожалуй, от взрыва торпеды произошла детонация какого-то груза в трюме.

В голове успела мелькнуть мысль, что если бы они с капитаном не вышли на палубу, то сейчас были бы уже мертвы.

Впрочем, после удара о показавшуюся неожиданно твёрдой воду, едва не выбившую из оберста дух, когда он наконец-то вынырнул на поверхность, стало понятно, что, возможно, смерти он ещё не избежал. Обе половинки разломившегося пополам корабля пусть ещё двигались по инерции, но находились совсем рядом. Его сейчас просто затянет в воронку, образующуюся, когда они пойдут ко дну.

Он грёб прочь, в сторону берега, с такой силой, на какую был способен. И успел отплыть на добрых две сотни метров, прежде чем то, что ещё пару минут назад было грузовым судном, скрылось под водой.

Но и это ещё не спасение. До берега — километров тридцать. Он просто умрёт от переохлаждения, так и не успев до него добраться. Тем более, в костюме.

Шульце пришёл в себя, когда какие-то люди опустили его на залитую утренним солнцем палубу. Сквозь спутанное сознание он уловил разговор по-испански:

— Похоже, он с того самого британского военного транспорта, что сегодня ночью торпедировала немецкая подводная лодка. Но не военный, а, судя по штанам, гражданский. Что будем делать?

— Возвращаться в Кадис я не стану. И сообщать по радио властям о спасённом тоже: нас тогда заставят вернуться. А кто заплатит неустойку за опоздание? На Тенерифе с ним разберёмся, если он выживет.

22

Наконец-то нам дали приказ наступать,

Отбирать наши пяди и крохи…

Именно эти слова лучше всего подходят к настроениям бойцов 23-й отдельной танковой бригады, долгое время торчавшей в болотах возле городка Столин. Как и ожидалось, это был фланговый удар по группировке гитлеровцев, обороняющей северную часть Украины, Полесье. Ведь главные бои шли намного южнее, в районе Коростеня, Шепетовки, Проскурова, Каменца-Подольского. И севернее, в Белоруссии, где направлением наступления был обозначен Брест. Для сержанта Кудина и многих других красноармейцев, призванных с Украины, это наступление навстречу войскам 1-го Украинского фронта было особенно радостным: хоть краешек родной республики, но помогут освобождать.

Операция не бог весть какого масштаба, поскольку сил в ней было задействовано всего ничего: их танковая бригада да две стрелковые дивизии, не считая приданных вспомогательных отдельных полков, примерно армейский корпус. Даже больше сковывающий удар, поскольку это была зона ответственности соседей, а не 1-го Белорусского.

Неприятно было другое. То, о чём перед началом наступления рассказывали политработники: сражаться придётся не только с немецко-фашистскими оккупантами, но и с такими же украинцами, каковыми считают себя Кудин и некоторые другие бойцы бригады. Ведь в Полесье, помимо советских партизан, действует и «армия» некоего Тараса Боровца, взявшего себе псевдоним «Бульба» в честь главного героя книги Гоголя. Партизанская по своей организационной структуре группировка, официально поддерживающая эмигрантское «правительство Украинской Народной Республики», ликвидированной ещё в ходе Гражданской войны.

Боровец, засланный немецкой разведкой на территорию СССР накануне войны, с приходом немцев создал в районе города Сарны «независимую республику» с названием «Полесская Сечь», и гитлеровцы позволили ему и его бойцам «наводить порядок» в этих глухих местах. То есть, уничтожать комсомольцев и коммунистов, не успевших эвакуироваться представителей местных органов Советской Власти, красных партизан и отставших от своих частей красноармейцев. Единственное, в чём не сошёлся «Бульба», числившийся в немецких документах зондерфюрером, с фашистами, это в исполнении указания поголовно уничтожать евреев.

Междоусобная вражда, захлестнувшая представителей Организации украинских националистов «мельниковского» и «бандеровского» течений после взаимного уничтожения лидеров этих группировок, никак не коснулась Боровца, присвоившего себе звание «генерал-поручика». Он подавал себя в качестве некоей «третьей силы», охотно принимая в свою «Украинскую повстанческую армию» и тех, и других, и вообще всех, кто противопоставлял себя Советской Украине. Ему удалось нарастить численность «армии» до 10–12 тысяч, и он даже пытался диктовать свои условия немцам, то ссорясь с ними и совершая налёты на немецкие военные склады ради «добычи» обмундирования, продовольствия и боеприпасов, то мирясь. Но старался проводить эти налёты без кровопролития, просто связывая охрану складов, а потом, после того, как забирал требуемое, освобождая её. Потому немцы и считали, что от «Бульбы» вреда меньше, чем пользы. Особенно после того, как советское партизанское движение в Полесье стало реальной угрозой немецким войскам. Ведь «повстанцы», некоторое время даже объявившие о «нейтралитете» в отношении красных партизан, после получения ряда подачек от оккупантов стали бороться со всеми, поддерживающими Советскую Власть, куда эффективнее, чем обыкновенные полицаи.

По последним данным разведки, включая сведения от партизан, банды Боровца тоже будут привлекаться немцами к противодействию регулярным частям Красной Армии, если им удастся прорвать немецкую оборону. Так что, даже прогнав фашистов, нужно быть всегда начеку, словно находишься на враждебной территории.

— Как их можно отличить? — задался вопросом Вячеслав во время одной из таких политинформаций. — У них же, как я понимаю, ни единой формы нет, как и у наших партизан, ни единого вооружения.

— Форма, действительно, разнобойная. И советская, и немецкая, и полицейская, и гражданская. У нас, например, есть фотографии Боровца, одетого в форму красноармейца. Но особым шиком у них считается ношение тканевых фуражек-«мазепинок» с завёрнутыми на тулью отворотами, напоминающими свиные ушки. На них и прочие головные уборы, включая пилотки советского образца, они стараются нацепить разномастные значки в форме трезубца. В том числе, и самодельные. А те, у кого нет и его, пришивают сине-жёлтую ленточку. Или носят на рукаве повязку тех же цветов. Так что, увидели любую повязку (синежёлтые — у «бульбашей», белые — у полицаев), кроме красной, какие носят наши партизаны, любую кокарду на головном уборе, кроме красноармейской звёздочки, знайте: это враг! А как обращаться с врагом, вам объяснять не нужно.

Наступление началось, как водится, с артобстрела. Артиллеристы хорошо знали, где находятся вражеские дзоты, пулемётные гнёзда, позиции миномётов и противотанковых орудий. Зря, что ли, пару дней перед этим над линией немецкой обороны буквально днём и ночью висели самолёты-разведчики и миниатюрные радиоуправляемые самолётики с какой-то секретной аппаратурой, говорят, позволяющей засечь любую вражескую технику и тяжёлое оружие. Так что били не по площадям, а конкретно по координатам этих укреплений и укрытий. Причём, с корректировкой огня, ведущейся с использованием этих радиоуправляемых самолётиков. Например, миномётный огонь батареи, в которой числится Кудин, по уничтожению пулемётных гнёзд, тоже корректировали артнаводчики.

Ясное дело, по такой активности разведывательной авиации, а потом и начавшемуся артобстрелу, немцы поняли, что «бездельничавший» корпус собрался идти в наступление. Но «заговорившую» в ответ вражескую артиллерию тут же «погасили» дальнобойными пушками А-19 и гаубицами Д-30. А потом ещё и добавили «жару» штурмовики Ил-2.

Артналёт продолжался около получаса, после чего всё затихло. Кроме жужжания моторов в небе и рычания двигателей боевых машин, выдвигающихся к капонирам, вырытым уже около самых передовых траншей.

Что бы вы сами стали делать в такой ситуации на месте командиров противника? Славка бы, конечно, отдал приказ занять огневые позиции и приготовиться к отражению танковой атаки. Но вместо неё, минут через пятнадцать после прекращения артогня, из всех имеющихся стволов по первой линии немецкой обороны снова ударила советская артиллерия.

На этот раз артналёт был недолгим, минут десять, но палили с максимальной интенсивностью. И лишь после этого вперёд двинулись Т-44 с противоминными тралами — огромными стальными шипастыми «колёсами», прицепленными впереди танка. А за ними, отстав на десять-пятнадцать метров, по проложенным колеям, прикрываясь танковой бронёй, пошли группы «штурмовиков», одетых в «бронелифчики».

Да, мин немцы напичкали в украинскую землю немало. Тралы только и успевали подпрыгивать от взрывов фугасов, на которые они наезжали. Чуть-чуть — от противопехотных мин, сильно — от противотанковых. При этом наводчики медленно ползущих «сорокчетвёрок» тоже не бездельничали, ведя огонь из пулемётов или даже орудий по открывающимся им целям. Ведь даже хитрость с паузой в артобстреле выбили вовсе не всех фрицев, не всё их тяжёлое вооружение. Им вторили боевые товарищи, выдвинувшиеся к нашим передовым траншеям: примерно километр до вражеских позиций для восьмидесятипятимиллиметровок и танковых пулемётов — не дистанция. А когда тральщики повалили всё ещё кое-где стоящие столбы проволочного ограждения перед немецкими позициями, по проложенным безопасным колеям пошли и обычные боевые машины танковой бригады: ведь даже первая линия немецкой обороны — это вовсе не один ряд траншей.

Бой за эту самую первую линию обороны длился около получаса. И за это время расчёт «Василька», которым командует Кудин, несколько раз открывал огонь прямой наводкой по заявкам пехоты, встречавшей кое-где отчаянное сопротивление немцев. За это время тралы успели прокатиться по минному полю ещё пару раз, и в прорыв хлынули уже стрелки обычных стрелковых дивизий, зачищать фланги прорыва. Бегом проскакивая по хорошо заметным следам противоминных тралов и танковых гусениц ещё не до конца обезвреженное немецкое минное поле.

А у сержанта Кудина, экипаж которого цеплял автоматический гранатомёт «Василёк» к тягачу «Комсомолец», душа пела от радости: вот и он освобождает от проклятых оккупантов родную украинскую землю!