Немыслимое

Фрагмент 6

11

Удар в направлении Кобрина, да и вообще всё наступление к западной границы СССР, пришлось начать на несколько дней раньше запланированного срока. Как объяснили в штабе корпуса, американцы и англичане очень попросили это сделать, чтобы Гитлер не мог перебросить дополнительные силы в помощь своему 14-му танковому корпусу, очень уж разбушевавшемуся на Сицилии. Настолько разбушевавшемуся, что смог при слабенькой поддержке итальянцев сбросить в Средиземное море их десанты на юге острова. Некоторая удача сопутствовала союзникам на западе Сицилии, где немцы не смогли оказать серьёзного сопротивления, будучи уже серьёзно ослабленными боями на юге и востоке острова, и генерал Хубе попросил у Берлина подкрепление. Вот хитрозадые англо-саксы и решили, что нужно сделать так, чтобы фюрер имеющиеся у него резервы отправил не против них, а против нас.

А заодно двинулись вперёд Украинские фронты, наступление которых должно было начаться уже после того, как 1-й и 2-й Белорусские существенно продвинутся вперёд. Да только на Украине дело не очень заладилось. Оказалось, что в районе Коростеня и Шепетовки немцы сосредоточили значительные силы для удара с двух сторон по Житомиру, в районе которого линия фронта вдавалась в их боевые порядки. И вместо глубокого прорыва войскам Красной Армии пришлось вести жесточайшие встречные бои с германскими дивизиями.

К 18 июля продвижение наших войск на Украине было минимальным. Атаки сменялись контратаками, и конца и края этой мясорубке не было видно. По сведениям пленных, для удара на Житомир и последующего наступления на Киев немцы сосредоточили группировку, численностью до семисот тысяч человек, лишь немногим меньшую, чем суммарная численность 1-го и 2-го Украинских фронтов. И вот теперь на участке, протяжённостью чуть больше 200 километров, от Коростеня до Могилёва-Подольского, полтора миллиона солдат сошлись в одном из крупнейших сражений этой войны.

Продвинуться удалось лишь 3-му Украинскому фронту, наступающему в общем направлении на Черновцы и Проскуров. Но и здесь сопротивление немцев было очень серьёзным. Политработники объясняют это публикацией в американской прессе плана послевоенного устройства Германии, предусматривающего не только денацификацию этой страны, но и её деиндустриализацию, а также расчленение на несколько частей.

Да что говорить о боях на Украине, если Пётр Михайлович Гаврилов почувствовал это и здесь, в Белоруссии? Их танковому корпусу поставили задачу захватить центр Барановичской области, являющийся ещё важнейшим железнодорожным узлом. Гитлеровская пропаганда объявила его «фестунгом», городом-крепостью, отступление из которого без разрешения командования будет караться жесточайшим образом, вплоть до расстрела.

Подступы к Барановчам немцы укрепляли всю весну. Вдоль берегов рек Смолянка, Щара, Мутвица и Волхвянка, охватывающих город с трёх сторон, построили мощные полевые укрепления и противотанковые заграждения. Все подступы к этому рубежу и за ним, до самого города, превратили в минные поля, проходы в которых для своих обозначили вешками. Вырыли большое количество капониров для бронетехники и артиллерийских орудий. Про дзоты и говорить нечего: их построено огромное количество, причём, многие тщательно замаскированы.

Конечно, сосредоточив на участке прорыва фронта мощнейшую артиллерийскую группировку, подавить любое сопротивление первой и второй линии немецкой обороны удалось достаточно быстро. Как где-то уже слышал Гаврилов, при двухстах орудиях на километр фронта о противнике не спрашивают и не докладывают, а только доносят, до какого рубежа дошли наши наступающие части. Так и получилось на этот раз: введённый в прорыв 3-й гвардейский танковый корпус очень быстро охватил Барановичи с севера и юга, а пехотные и мотострелковые части принялись расширять «дыру» в немецкой обороне.

Но «фестунг» гитлеровцы обороняли ожесточённо, и не думая отходить по специально оставленному для них коридору. Коридор пришлось вскоре ликвидировать, чтобы исключить переброску в город пополнений и боеприпасов. Но бесконечно ждать, когда у гарнизона, насчитывавшего что-то около пяти тысяч человек, кончатся снаряды и патроны, было некогда: железные дороги, расходящиеся из Барановичей в пяти направлениях (а если учесть развилку в районе деревни Заречье, то и в шести) требуются и для снабжения частей Красной Армии, ведущей наступление на запад.

Попытки взять город штурмом, показали, что потери при этом будут огромными: у немцев пристрелян каждый куст, каждый бугорок. А тут ещё и радиоперехват добавил сведений о том, что фрицы наскребли целых два танковых полка, чтобы пробиться от Ивацевичей к Барановичам по шоссе Минск — Брест и деблокировать окружённых.

Именно в этих местах в июне и начале июля 1941 года держали оборону против Танковой группы Гудериана красноармейцы. Даже окопы и капониры после тех боёв не совсем осыпались, в чём убедились бойцы Гаврилова, занимая рубежи вдоль шоссе. Правда, разбитую и даже сгоревшую технику и оружие немецкие трофейные команды давным-давно уже собрали и вывезли, но, углубляя траншеи и капониры, ребята натыкались и на засыпанное землёй оружие и боеприпасы, и на тела защитников рубежа. Для таких устроили братскую могилу в ближайшем тылу и похоронили с воинскими почестями.

Столь мрачное напоминание о трагических событиях двухлетней давности отнюдь не снизило боевой дух красноармейцев. Наоборот, на митинге, устроенном у могилы, бойцы клялись перед павшими в том, что на этот раз враг не пройдёт, и они отомстят за погибших. Не только отразив контрудар врага, но и выгнав его с советской территории, а потом разгромив окончательно в фашистском логове.

Немцы собрали для контрудара не абы какую технику, а новейшую: «Тигры» и «Пантеры», разбавленные максимально забронированными «четвёрками» и «артштурмами», тоже усиленными броневыми экранами. Все длинноствольные, способные пробить броню от 120 до 150 миллиметров. А самоходки на базе Т-4, ещё и малозаметные из-за низкого профиля. Пожалуй, самые слабозащищённые в этой нагло прущей вперёд стае, трофейные КВ и Т-34. Правда, тоже усиленные дополнительными бронелистами.

Заминировать дорогу перед своими позициями не успели: сапёры застряли где-то на обходах Барановичей. Так что разведдозор встретили выстрелами в упор из противотанковых пушек. Пара минут, и дым горящих внутренностей немецких танков и бронетранспортёров известил врага о том, что путь на северо-восток ему перекрыт.

Судя по тому, что через несколько минут фрицы начали обстрел придорожных кустов, кто-то из арткорректировщиков уцелел и сумел передать по радио координаты замеченных позиций противотанкистов. А потом в атаку двинулась пехота, поддерживаемая «артштурмами». Под огнём бьющих с закрытых позиций миномётов и орудий Зис-3.

Что бросилось в глаза командиру 2-й гвардейской тяжёлой мотострелковой бригады, это упорство гитлеровцев. Они не прекратили атаку, даже потеряв половину людей убитыми и ранеными, продолжая ползти и стрелять по траншеям и примеченным огневым точкам. И не отступили бы, не загорись все три «Штуга», поддерживающих их огнём. Но своего добились: в расчётах уцелевших противотанковых пушек лишь кое-где осталось по одному-два номера. Остальную орудийную обслугу просто выбили ружейным огнём.

И снова артналёт перед следующей атакой, в которой участвует уже больше танков. Причём, по вырубленной, очищенной от деревьев полосе (предосторожность от партизан) вдоль дороги движутся более проходимые Т-4 и трофейные Т-34 и КВ, а по самому шоссе — «Пантеры», наклонную лобовую броню которых куда сложнее пробить, чем даже броню «Тигров». Причём, лезли на обоих участках обороны, и вдоль автомобильной, и вдоль железной дороги, отстоящих друг от друга примерно на километр.

А в самый разгар схватки пришлось отражать ещё и атаку на командный пункт бригады, который Гаврилов вынес в пристанционную деревушку Лесная. Из леса ударил в тыл польский партизанский отряд Армии Крайовой.

Поляков было немного, около сотни, но вреда они принесли достаточно: сожгли несколько грузовиков, уничтожили три миномёта, погибло порядка трёх десятков тыловиков и артиллеристов, как раз ведших огонь по наступающим фрицам. Повезло в том, что в Лесной как раз находилась разведрота, и её бойцы не только активно включились в отражение удара в спину, но потом ещё и добили почти всех поляков, снова рванувших в лес, когда запахло жареным.

За день бойцы бригады «набили» пятьдесят танков и до полка пехоты: всё-таки огонь из стомиллиметровых орудий Т-55 убийственен даже для толстокожих немецких «кошек». Но к Барановичам немцев не пропустили.

Что касается «слишком уж вовремя» ударивших в тыл поляков, то разведчиками удалось взять пленных, среди которых оказался кадровый офицер британской армии, немедленно принявшийся требовать освободить его, так как он является военнослужащим армии союзника СССР по Антигитлеровской коалиции. Но вместо этого попал в руки чекистов, поскольку пленные поляки показали, что именно он руководил нападением, а до этого по радио согласовывал с немцами сигнал на начало атаки. Союзник, говоришь?

12

Британского посла в Москве Арчибальда Кларка Керра Вячеслав Михайлович Молотов смог принять не сразу: слишком много накопилось неотложных дел в Наркомате. И этот факт также стал поводом для раздражения этого шотландца, родившегося в Австралии.

В общем-то, ничего хорошего от данного визита ждать не следовало: в последние месяцы Керр появлялся в здании на Кузнецком Мосту исключительно ради передачи очередной ноты протеста. К тому же, благодаря технике, предоставленной потомками, и дипломатическая переписка, и телеграфные переговоры, и даже многие разговоры сотрудников посольства Великобритании не были секретом для «советских компетентных органов». Пожалуй, когда-нибудь это время назовут «золотым веком советской контрразведки», поскольку нынешний контроль чекистов за дипломатическим тайнами можно назвать тотальным.

Вот и сейчас товарищу Молотову было известно, против чего прибыл протестовать будущий (титул ему присвоят в 1946 году) 1-й барон Инверчепел. А потому имел «на руках» ответы на те вопросы, которые поднимет Керр. Жёсткие ответы.

Какие дела отодвинули дату приёма британца? Ну, хотя бы диалог с Румынией по окончательному освобождению от немцев её западных территорий. Или по взаимодействию с новым румынским правительством, где большинство составляют коммунисты. Донельзя непрофессиональные, никогда не сталкивавшиеся с управлением даже не государством, а хотя бы небольшим городом. Впрочем, о чём говорить, если сами большевики, взяв власть в огромной России, первое время тыкались в возникающие проблемы, как слепые котята? Но ведь научились! Научатся и эти.

Ещё тоньше приходится действовать в Болгарии. Мало того, что это, как и Румыния, монархия, так ещё и коммунисты не у власти. Пока не у власти, поскольку вовсе не время менять правительство. Диалог с «братушками» очень сложный, поскольку требуется определиться с границами между этой страной и Особым районом, а также умерить их аппетиты, касающиеся Греции и Югославии.

Ещё одно направление, требующее огромного внимания и железного терпения — недавно провозглашённое государство курдов. И во главе угла — те же самые вопросы границ: провозгласить-то его провозгласили, да вот только возжелало курдское государство и часть тех земель, которые исторически населены армянами, и в планах советского руководства отдать их именно Армянской ССР. Вот и идёт торг: какими турецкими территориями заместить эти претензии, чтобы и овцы были целы, и волки сыты.

Если говорить о «турецком наследстве», то и тут не всё просто, даже несмотря на безоговорочную капитуляцию турок и сокращение турецкой армии. Начат процесс «обмена населением» Константинопольского Особого района, то есть, земель вокруг Проливов и Мраморного моря, и нетурецким населением внутренних районов Турции. Меняются этнические турки на армян, уцелевших во время начавшейся после нападения на Закавказье резни, греков, болгар и русских. Преимущественно — беглых белогвардейцев, которым, кстати, объявлена амнистия (за исключением тех, кто в годы Гражданской войны «отличился» массовыми зверствами, а также в межвоенный период вёл активную антисоветскую деятельность). В связи с этим возникает множество инцидентов, и наркому приходится постоянно следить за отчётами соответствующих комиссий, чтобы быть в курсе ситуации.

Это на юге и юго-западе. На востоке тоже есть заботы. И не только с Японией, отношения с которой характеризуются как вооружённый нейтралитет и обоюдная подготовка к вероятной войне. Уже принято политическое решение о том, что в послевоенном мире будут существовать два независимые государства, ныне оккупированные японцами — Манчжурия и единая (в отличие от мира потомков) Корея. Естественно, до вступления СССР в войну с Японией никаких явных шагов в этом вопросе предприниматься не будет, и сейчас много внимания данное направление не требует.

В отличие от Тувы, руководство которой обратилось к советскому правительству с просьбой о приёме республики в состав Союза Советских Социалистических Республик. С политической точки зрения, инициатива очень полезная, и добровольное присоединение республики, возглавляемой первой в мире женщиной, избранной на высший государственный пост, Хертек Анчимаа-Тока, благотворно скажется на международном авторитете СССР. Кроме того, готовящийся референдум должен обеспечить то, что, в отличие от Прибалтики и Молдавии, ни у кого в мире не возникнет претензий к законности такого присоединения. Но вот забот советским дипломатам это всё прибавило очень много. Это же предстоит полностью менять, адаптировать под советское, законодательство Тувы. Переговоры уж начаты и ведутся очень интенсивно.

На этом фоне объявления Советскому Союзу войны польским «правительством в изгнании» выглядит сущей мелочью: паны и без того не воспринимались всерьёз, норовя при каждом удобном случае вставлять палки в колёса, а теперь ситуация даже упростилась. Теперь все эти отряды Армии Крайовой, действующие в Западной Белоруссии, однозначно воспринимаются как враги. Враги даже не внешние, а внутренние. Ну, а с внутренними врагами разбирается не Наркомат иностранных дел, а ведомство товарища Берии.

Кстати, именно такое отношение к польским «повстанцам» и было поводом для предыдущей ноты, оглашённой Арчибальдом Керром.

С чем Керри прибыл на этот раз? А послушаем его речи, и станет ясно.

— Господин Молотов, я прибыл для того, чтобы выразить решительный протест против очередных случаев нарушения советскими оккупационными властями на территории Польши правил обращения с военнопленными, которыми, по нашему мнению, являются военнослужащие Армий Крайовой, захваченные в плен Красной Армии.

Молотов спокойно выслушал перечисление изложенных в ноте фактов и фамилий, принял документ и объявил.

— От имени Советского правительства напоминаю господину послу, что, установив дипломатические, а затем и союзнические отношения с СССР, правительство Сикорского де-факто признало принадлежность западноукраинских и западнобелорусских земель Советскому Союзу. При этом отряды Армии Крайовой, действующие на территории Западной Белоруссии, состоят из лиц, получивших в 1939−40 годах советское гражданство. Поэтому Союз Советских Социалистических Республик рассматривает их не как иностранных военнослужащих, на которых распространяются положения Женевской конвенции, а как изменников Родины, создавших бандитские формирования.

Помимо того, советскими компетентными органами в ходе ликвидации бандитских формирований, созданных бывшими польскими, а ныне советскими гражданами, задержан ряд действующих военнослужащих британской армии, участвовавших в нападениях на части Красной Армии и советских мирных граждан. Мы расцениваем это как участие британских подданных и представителей британских войск в боевых действиях против Советского Союза на стороне гитлеровской Германии. Тем более, у нас имеются доказательства согласования действий отрядов Армии Крайовой с частями Вермахта. В связи с чем Советское правительство поручило мне передать вам ноту протеста.

— Британское правительство и правительство Польши в изгнании находятся в союзнических отношениях, и поэтому присутствие британских военных специалистов в отрядах Армии Крайовой не противоречит международному праву и не является признаком ведения боевых действий британских военных против советских войск, — гордо вскинул голову британец.

— То есть, если вдруг советские военнослужащие, официально направленные Советским правительством, вдруг окажутся в отрядах повстанцев, действующих против британских войск в Индии, Ираке, Палестине или, скажем в Северной Ирландии, то британским правительством это не будет рассматриваться как враждебные действия Советской стороны?

Посол пошёл бурыми пятнами и поспешил перейти ко второму вопросу.

— Британское правительство выражает решительный протест в связи с продолжением оккупации советскими войсками Прибалтийских республик, аннексию которых оно не признает никогда. И протестует против препятствий, чинимых советской стороной попыткам создания правительства Литвы на территории, освобождённой от германских войск.

Да, было такое, что группа литовских «политиков», сотрудничавших с нацистами, попыталась провозгласить в освобождённом Вильно своё независимое государство. Но, опять же, оперативно сработали чекисты, и вместо министерских кресел эти приспешники фашистов отправились на тюремные нары.

— В знак протеста против этого британское правительство отзывает меня в Лондон для консультаций до тех пор, пока не будет восстановлена независимость Латвии, Литвы и Эстонии.

Скатертью дорога, мистер Керр! Отзыв посла — это ещё даже не разрыв дипломатических отношений. И уж тем более — не объявление войны. А «градус» дипломатических отношений между двумя странами и без того уже опустился до точки замерзания.

Но вслух Вячеслав Михайлович произнёс не это, а протокольные слова о том, что Прибалтика входит в состав СССР, и это не обсуждается.