Ненависть

Глава 6. Худжун, я выбрала тебя!

Худжун пристально смотрел на продюсера Хана, обсуждавшего сценарий. Хоть ему и раньше говорили, что сниматься придется с антифанаткой, мысль о том, что это будет та самая журналистка, запачкавшая содержимым своего желудка его белые кроссовки и машину, как-то не пришла ему в голову.

– За последнее время она стала очень популярна, практически народно избранный представитель всех антифанатов. Конечно, мы сразу решили выбрать ее. Вы, должно быть, расстроились?

Заметив во время беседы некоторое замешательство Худжуна, продюсер Хан забеспокоился, вдруг что-то может сорваться или пойти не так.

– Прошу прощения, если расстроил, но поймите меня правильно, вы и эта девушка-журналистка – просто идеальная пара для этого проекта. Лучше днем с огнем не сыщешь, – твердо сказал продюсер, сделав вид, что не заметил растерянности Худжуна. – Планируя этот проект, даже не думал о ком-либо другом. Никого, кроме вас двоих, я в этих ролях не вижу. Ваша парочка – самая горячо обсуждаемая тема за последнее время. В каком-то смысле Гынён сейчас тоже на вершине, практически знаменитость.

Пока Худжун слушал объяснения продюсера Хана, хмурый изгиб его бровей приобретал все более выраженный вид. Мёнсу, переполненный энтузиазмом, пододвинул свой стул ближе к Худжуну и продолжил самозабвенно излагать мысли.

– Я подумал, что если это обычное недопонимание и журналистка просто неправильно восприняла ситуацию, тогда наше реалити-шоу стало бы отличной возможностью разрешить проблему. Съемки бок о бок наверняка пошли бы вам на пользу, хуже уж точно не станет.

– Вы действительно думаете, что это хорошая идея и хуже уже быть не может? – Худжун скривил губы. Он поднял недовольный взгляд и посмотрел прямо в глаза продюсера.

– Вы же не думаете, что два взрослых интеллигентных человека станут драться и выдергивать друг другу волосы перед камерами? – посмеялся он. – Даже если это произойдет, в эфир точно не попадет. Вам же знакомо такое древнее искусство, как редактирование? Щелк-щелк-щелк – и нет проблем.

При этом Мёнсу поднял обе руки и, сложив указательные и средние пальцы, изобразил ножницы. Однако более правдоподобными и внушающими доверия его слова от этого не становились.

– Худжун, вам даже играть не нужно, просто будьте собой, покажите себя настоящего. А я со своей стороны позабочусь обо всем остальном, чтобы вам было комфортно. Это же просто встреча знаменитости со своим антифанатом. Не думаете, что будет интересно?

Вопреки собственному плохому настроению Худжун вздохнул, услышав расслабленный тон продюсера.

– Я подумал, что можно сделать эту программу промежуточным этапом в карьере, как передышку перед работой над следующим фильмом. Но вдруг она станет для меня кровавой битвой? – сказал он, немного подумав, сложил руки вместе и сделал глубокий вдох, на мгновение задержав дыхание.

Он сидел и задавался вопросом, почему именно эта девушка должна быть его напарником по съемкам, почему она то и дело возникает на его пути и почему он сам ни на сотую долю секунды не задумался, что это будет она.

Подумай Худжун раньше хоть о малейшей возможности развития такого сценария… Ёнсок все равно не дал бы ему возразить. Отказ от участия вызвал бы только лишние подозрения в СМИ, поэтому директор, так или иначе, заставил бы его сняться в программе. Худжуна бы туда за ручку притащили, как маленького ребенка, ревущего во все горло из-за боязни сделать прививку.

Продюсер Хан сидел молча в ожидании, что же дальше скажет ему Худжун.

– Хорошо. Как вы и сказали, я покажу зрителям себя настоящего. Но я не хочу, чтобы эта программа хоть как-то негативно влияла на мою карьеру. Я буду стараться изо всех сил, но, если из-за шоу возникнут проблемы, сразу же откажусь от дальнейших съемок. Вы меня понимаете?

На этот раз продюсер Хан облегченно выдохнул, услышав то, что хотел.

– Так как вы суперзвезда, мы просто обязаны защищать ваш имидж. Я вас понял. Постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы обеспечить вам должную заботу. Однако от актерства лучше отказаться. Даже если вы выдающийся актер, игра все равно будет заметна, а это все-таки реалити-шоу, – спокойно ответил продюсер. – Смысл программы в том, чтобы показать жизнь реалистично – такой, какая она есть. Если вы хотите играть определенную роль, то для этого лучше подойдет комедийный сериал. А поскольку вашим партнером по площадке будет антифанатка, советую вам подготовиться к этому. Придется где-то позаботиться о ней, поговорить с ней и так далее.

Закончив обсуждения, они поклонились друг другу, после чего Худжун вышел из комнаты для совещаний. Выражение лица у него было горькое, будто он только что получил удар под дых.

– Знаешь, ты все еще можешь передумать. Пока контракт не подписан, всегда можно отказаться от съемок, это нормальная практика. Так что не зацикливайся на своих словах, – обеспокоенно сказал Джихян в машине по пути домой.

– Если я вернусь и скажу, что отказываюсь от съемок, подозрения людей оправдаются, это станет доказательством нашей вины в увольнении журналистки. А я не горю желанием попасться, – твердо ответил Худжун, глядя в окно.

Он был уверен, что сейчас преимущество на его стороне, что он крепко держит рукоять ножа в своих руках. Так что, если придется столкнуться лицом к лицу с этой журналисткой, ему не будет нужды сдерживать себя или притворяться хорошим.

«Неужели нет способа связать эту женщину по рукам и ногам? – подумал Худжун. – Например, можно попробовать заставить ее отказаться от участия в программе, тогда и проблема решится сама собой. Вот только она до жути странная, не договоришься с ней. Одному Богу известно, что там в ее голове и как она себя поведет в следующий раз».

Гынён даже не понимала, как оказалась дома. Добрела буквально на автопилоте. Однако всю дорогу в голове крутилось имя Худжуна, оно словно плугом вспахивало засушливое поле ее мыслей и выворачивало их наизнанку.

– Это чепуха. Бред какой-то…

Не в силах нормально раздеться, она просто бросила сумку на пол и села рядом, снова и снова повторяя эти слова.

– Бессмыслица. Как я должна решиться на такое? Сниматься в передаче бок о бок с парнем, из-за которого лишилась работы? Быть его личным менеджером. Это же человек, который заботится об артисте большую часть времени. Я должна о нем заботиться? Да никогда этому не бывать. Даже если сделаю это, клянусь, в тот же момент, как только услышу его приказ, найду что-то похожее на кол и воткну в сердце. Но вот вопрос, моя жизнь тоже на этом закончится? Посадить бы его на шампур и наблюдать за приготовлением шашлыка. Кажется, у меня крыша едет.

Гынён пожала плечами. Каким бы плохим ни был Худжун, она не хотела принимать категоричных решений в своей жизни из-за него.

– Да по барабану, грех придираться. Все-таки десять миллионов на дороге не валяются. Это большая сумма, хватит, чтобы оплатить счет за электроэнергию, который я просрочила на три месяца. Целых десять миллионов, самой не верится. Десять миллионов… – покачала она головой.

Однако выйдя из раздумий и оглядевшись вокруг, Гынён пришла в замешательство. Некоторых вещей в доме Миджон очевидно недоставало.

– Что за чертовщина! Нас обокрали? Кажется, в квартиру проникли воры! – Она испугалась и задрожала, после чего поспешно позвонила подруге. – Миджон! – протянула она, словно пожарная сирена. – Должно быть, в доме побывали воры. Некоторых вещей не хватает!

– Вот это нонсенс. То есть я сама обкрадываю свой дом? Не паникуй, я просто перевезла некоторые вещи в дом Синхёка. Перевезти все сразу не получилось, потому что доставка стоит денег.

Равнодушный голос Миджон словно ударной волной отбросил Гынён с планеты Земля в далекий космос на миллион световых лет. Чувство, сравнимое с потерей собственности. Будто на огромной Земле для нее не осталось места, куда она могла бы ступить, ни малейшего кусочка.

– Новые жильцы сегодня приходили смотреть дом. Они въедут сразу, как только мы съедем. Приготовься.

«К чему готовиться? – подумала Гынён. – Без сожалений потратить единственные десять миллионов вон на оплату счетов за электричество и броситься в реку Ханган? Интересно, какая там температура воды в январе? Насколько быстро я окоченею? Надеюсь, не сразу. По крайней мере, нужно же какое-то время, чтобы меня нашли и успели спасти. Так я еще хоть раз смогу увидеть лицо мамы, чтобы снова услышать, что надо было мне вернуться и поля возделывать. Почему у нас все разговоры к этому сводятся? Может, узнав, что я хотела покончить с жизнью, она, наконец, извинится?»

От мыслей о том, что ее вот-вот выселят из дома и ей некуда идти, Гынён почувствовала себя несчастной, словно превратилась в старый рваный носок, у которого не осталось пары.

После невеселого разговора с Миджон Гынён порылась в карманах и нашла визитку продюсера Хана.

Рука, державшая телефон, дрожала. Тогда-то она и подумала: «Верно, я же ни в чем не виновата, это все Худжун. Надо держаться достойно. Сказать, что тебе нужно подумать, все равно что струсить. А мне нечего бояться, я ничего плохого не сделала, он первый начал, и мне не жаль. Я иду на это, потому что не хочу проигрывать Худжуну».

Тогда Гынён приняла твердое решение, крепко сжала губы и набрала номер, указанный на визитной карточке.

– Слушаю.

– Продюсер Хан? Это Ли Гынён.

– О, Гынён, хорошо, что позвонили. Нормально добрались до дома?

В голове у нее возникло его улыбающееся лицо.

– Да, все хорошо.

– Ну что, вы приняли решение?

– Если Худжун готов, у меня нет причин отступать. Прилипну к нему как банный лист и продыху ему не дам. – Гынён схватила телефон, как каменный топор, и сильно стиснула зубы.

Если бы перед ней сейчас стоял Худжун, она бы его там же на месте и зарубила.

– Ах, Гынён, вы настроены слишком воинственно! В шоу закладывался немного другой смысл. Через совместное проживание вы должны преодолеть недопонимания и трудности. В любом случае я дам Худжуну знать, что вы тоже согласны. Позвоню вам позже, чтобы назначить время встречи. Всего доброго.

– А что насчет де…

Продюсер повесил трубку прежде, чем Гынён успела что-либо ответить.

– Я хотела спросить, когда смогу получить свои десять миллионов…

В назначенный день, когда новые жильцы переехали в квартиру Миджон, Гынён попрощалась с подругой и вытащила свою сумку с одеждой на улицу. Девушка решила сразу поехать на телестанцию. На сегодня была назначена встреча с продюсером Ханом.

Возиться с большой и тяжелой сумкой ей не хотелось, поэтому вариант оставить ее в шкафчике в метро показался отличной идеей. Кое-как затолкав сумку в шкафчик, она налегке отправилась на встречу.

– Проходите, Гынён, рад вас видеть, – с вежливой улыбкой поприветствовал ее продюсер Хан и проводил в конференц-зал.

Глядя на его улыбающееся лицо, она задавалась только одним вопросом: всегда ли его лицевые мышцы такие напряженные, как у Джокера или Бэтмена.

Посреди обшарпанного конференц-зала стоял длинный стол для переговоров. Гынён неловко уселась в кресло.

– Что ж, начнем с подписания контракта? – с улыбкой спросил Мёнсу.

«Будь что будет», – подумала Гынён.

Сейчас она не испытывала никаких эмоций или чувств. Будь то волнительное ожидание перед съемками, или радость от скорого получения десяти миллионов вон, или предвкушение обретения нового дома после того, как едва не осталась бездомной, – Гынён не чувствовала абсолютно ничего. Она лишь переживала о том, как стоит себя вести при встрече с Худжуном, какое выражение лица ей сделать, какую позу принять.

Продюсер, сидевший за столом напротив Гынён, протянул ей документы с ручкой.

– Прочтите внимательно договор и, если все в порядке, поставьте свою подпись в конце.

Последовав рекомендации продюсера, Гынён внимательно изучила содержание документов. Там была подробно изложена вся информация, касающаяся программы, но в глаза ей бросился один пункт. В нем было сказано, что, если в процессе съемок она решит досрочно прекратить участие в программе без какой-либо уважительной причины, придется вернуть задаток в полном размере.

– Продолжительность съемок – четыре месяца, но это пока не точно. Мы не знаем, какой получим отклик и какой будет зрительский рейтинг. Можем закончить быстрее, свернув съемки, а можем снимать и дольше, если программа станет популярной.

Гынён отложила бумаги и посмотрела на продюсера.

– Худжун тоже подписал такой контракт? – спросила она, глядя ему в лицо.

– Конечно. Ваши контракты и условия абсолютно одинаковые.

«Надо же, – подумала Гынён, – я подписываю такой же контракт, как и суперзвезда Худжун».

На мгновение ей даже показалось странным, что с ней обращаются на том же уровне, что и с Худжуном. Затем ее внимание привлекла обведенная в кружочек цифра десять миллионов, написанная в пункте про задаток.

«Неужели я продаю свою жизнь за эти циферки в кружочке? – мысленно сокрушалась она. – Это все, чего я стою?»

Как бы грустно ей ни было, все же Гынён старалась утешать себя тем, что все люди одинаковые по натуре, просто она сейчас в чуть более отчаянном положении, чем остальные. Да и многие поступили бы так же, потому что именно обведенные цифры в столбце суммы вознаграждения заставляют людей терять головы и хотеть подписать контракт, даже если они не испытывают отчаяния.

– Задаток будет зачислен на ваш банковский счет сразу же, как только вы подпишете контракт.

Зажав пальцами ручку, Гынён немного помедлила, но вскоре, крепко сжав губы, привычно начеркала свою подпись рядом со своим именем, которое уже было напечатано в конце документа.

– Отлично. Худжун тоже скоро будет здесь.

От его слов сердце Гынён ушло в пятки. Она пыталась взять себя в руки, убеждала, что ни в чем не виновата, но попытки не увенчались успехом. Звук сердцебиения был настолько громким и настойчивым, что у нее чуть уши не заболели. Удивительно, как в таком состоянии ей удалось вспомнить и назвать номер своего счета продюсеру, который просил его записать. Сказать-то сказала, а в правильности цифр сомневалась.

Пока Гынён сидела в конференц-зале и ждала Худжуна, продюсер Хан принес ей чашку кофе для поднятия настроения, а сам ушел. Ей хотелось прямо сейчас убежать куда-нибудь, а если не получится выйти через дверь, то открыть окно и сигануть в него с двенадцатого этажа.

Напряжение зашкаливало, самоконтроль почти исчерпал себя. На столе перед ней стояла чашка кофе, поэтому она решила выпить его одним махом в надежде, что это поможет успокоиться, но в итоге просто подавилась им. Еще и на вкус напиток был отвратительный.

«Все сегодня не слава богу», – подумала она.

Откашлявшись и прочистив горло, она посмотрела на дно чашки, в которой еще пару секунд назад был этот мерзкий кофе, так опрометчиво выпитый ею залпом. Обнаружив странные комки, она очень удивилась.

«Это еще что? Экскременты тараканов? – подумала она. – Тогда это объясняет ужасный вкус».

Девушка увлеченно рассматривала посторонний предмет на дне чашки, как вдруг перед ней со стуком в дверь появился Джихян. За ним со спокойным выражением лица вошел Худжун.

Казалось, будто на затылке у него была прикреплена кольцевая светодиодная лампа. Он весь сиял, как огни ночного клуба.

«Вроде освещение в зале для всех одинаковое, тогда почему только над этим придурком словно сияющий ореол висит? – задавалась она вопросом. – Смотреть тошно, сейчас ослепну».

Ситуация, когда и хочется и колется. Смотреть на него Гынён не хотела, но взгляд отвести не могла. Глаза ее покраснели, но оторваться не получалось.

Вскоре появился и продюсер Хан, на лице которого была все та же лучезарная улыбка. Мужчина весь светился от счастья, потирая свои «руки Мидаса», как он сам их называл, в ожидании, что и в этот раз сорвет джекпот.

Гынён же, в отличие от него, молилась, чтобы эта каторга поскорее закончилась, а съемки прекратились. Чтобы его «руки Мидаса» превратились в «руки Майноса»[14], программа получила низкие зрительские рейтинги и по приказу директора телекомпании была немедленно закрыта.

– На съемках я собираюсь показать себя с лучшей стороны. Не хочу выглядеть несерьезным, все-таки зрители должны видеть меня настоящего.

К сожалению, мнение Худжуна, по всей видимости, отличалось от мнения Гынён. Он не сказал ни слова о прошлом.

«Извинись, скотина!» – вопила она в душе.

Гынён пристально уставилась на него, но он так и не взглянул на нее с тех пор, как вошел в зал.

– Ах, не будьте так строги друг к другу, давайте, пожмите руки в знак примирения, – предложил продюсер Хан, взявший на себя роль арбитра в противостоянии Худжуна и Гынён.

Худжун все же посмотрел на девушку. Хотя правильнее будет сказать, не просто посмотрел, а словно пытался задавить взглядом.

Ухмылка на губах Гынён придавала ей силы и уверенности. Они пожали друг другу руки, даже ни разу не моргнув, словно устроили дуэль: кто первый убьет соперника лазерами из глаз.

– Приятно познакомиться, невежа, – сказал Худжун, цинично улыбнувшись.

– Я тоже рада встрече, – стиснув зубы, ответила Гынён.

– Ну, раз мы все познакомились, не пора ли нам посетить место съемок? Вы не представляете, какую нам услугу оказал Худжун, когда помог с организацией съемочной площадки. Спасибо за сотрудничество! Поедем туда и все подробнее обсудим, – весело сказал продюсер Хан, вмешавшись в их холодную войну.

– Да, это хорошая мысль, – поддержал Джихян и встал первым.

Сразу за ним встали Худжун и Гынён и дружно направились к двери на выход.

Гынён хотела выйти третьей, следом за продюсером Ханом и Джихяном, но и тут возникла проблема. Они с Худжуном, как дети малые, не смогли определиться с очередностью, уступать-то никто не хотел, и в итоге они столкнулись плечами и застряли в дверном проеме. Какое-то время они стояли и смотрели друг на друга. Худжун сверлил взглядом Гынён, но и она не сдавалась.

– Я пойду первым, – процедил он сквозь зубы.

– Разве тебя не учили, что девушек нужно пропускать? Дамы вперед, все это знают, – холодно прошипела Гынён, собравшись с силами и толкнув Худжуна.

– Я тоже это знаю, вот только дам здесь не наблюдаю, – ответил он.

Предприняв внезапную контратаку, Худжун буквально протаранил себе плечом путь на волю и вышел из комнаты первый, пусть практически вывалился из нее, но зато одержав победу. А что с Гынён? Законы физики не обмануть, поэтому она впечаталась плечом в дверной косяк.

– Да чтоб тебя! – Упершись лицом в косяк, она недовольно посмотрела Худжуну в затылок.

Он оглянулся, чтобы позлорадствовать. Довольная ухмылка не сходила с его лица.

– Смейся, пока можешь, придурок, – еле слышно ворчала она. – Посмотрим, кто будет смеяться последним. Где же твои хваленые хорошие манеры? Я сорву с тебя эту маску и покажу миру твое истинное лицо.

Квартира для съемок на двадцать пятом этаже, которую выбрал Худжун, располагалась в довольно дорогом элитном жилом комплексе в районе Каннам. Раньше Гынён доводилось только проезжать мимо этого района, а теперь судьба сложилась так, что она поживет здесь какое-то время. Мысль об этом приводила девушку в восторг. Кроме того, двадцать пятый этаж был последним, и именно там располагался пентхаус – из окон должен открываться потрясающий вид на город.

Сияющая хрустальная люстра, свисающая с потолка, гостиная, отделанная мрамором, витая лестница, ведущая на второй уровень пентхауса, просторная спальня, ослепительная ванная комната и безупречно чистая современная кухня. Однако при всем великолепии интерьер не напоминал убранство королевской резиденции. Это не было роскошью на грани безумия, просто современная квартира класса люкс в самом престижном районе города. Имелось и отдельное помещение для проживания обслуживающего персонала.

Прогуливаясь по апартаментам и осматривая интерьер, Гынён, сама того не замечая, начала сеять в своей голове семена желания жить здесь.

«У меня уже есть дом, – подумала девушка. – Конечно, с этой роскошью не сравнится, но все же есть. И если я оплачу счета за электричество, то смогу туда вернуться. Так что я пожну то, что посеяла».

– Пароль от двери – ОХОХ, – любезно сообщил Джихян.

– Хорошо, поняла.

Гынён смутилась, когда мужчина, который собственными глазами ясно видел, как ее тошнило в клубе, вдруг по-доброму заговорил с ней. Сама того не осознавая, девушка залилась пунцовым румянцем. И это непременно бросилось Худжуну в глаза.

«Черт! Попалась, – подумала она. – Мы еще не начали снимать, а он уже наверняка догадался, что у меня заниженная самооценка».

– Гынён, почему бы вам не перевезти часть своих вещей сюда? Если в доме будут только вещи Худжуна, вы будете чувствовать себя скованно из-за незнакомой обстановки, и это непременно отразится на поведении и съемках, – сказал продюсер Хан, прохаживаясь по пентхаусу.

– Только в том случае, если они соответствуют уровню. Вдруг твои вещи больше напоминают мусор, подобранный на улице. Тогда их лучше просто сразу выкинуть, – саркастически пробормотал Худжун, проходя мимо Гынён.

Девушка нахохлилась, обозленно поджала губы и сжала кулаки. Если сделать так, как он хочет, то ей пришлось бы перед переездом раздеться и выкинуть всю одежду, ибо она не соответствует его уровню.

«Может, мне и себя выкинуть? – подумала она. – Куда мне до великого и неповторимого Худжуна».

От одной мысли о нем Гынён снова и снова вспыхивала, как охапка хвороста.

– У меня на сегодня еще есть дела. Если ничего важного не планируется и мы на сегодня закончили, сообщите мне время завтрашней встречи, пожалуйста.

Гынён потеряла терпение. Чтобы вернуть свою однокомнатную квартирку, ей нужно было торопиться и оплатить просроченные счета.

– Хорошо. Тогда я позвоню вам завтра, – крикнул ей вслед продюсер Хан, пока искал наилучшее место для установки камер.

– Спасибо.

Гынён поспешно обулась, поклонилась на прощание Джихяну и продюсеру, а затем выбежала из апартаментов. Худжун в это время безразлично смотрел в окно, как будто ему было все равно, здесь Гынён или нет.

– Какой же он противный.

Она не могла отделаться от назойливого чувства, будто ее выгнали из душа с намыленной головой. Но сейчас это не имело значения.

Уверенно отыскав шкафчик в метро, где она оставляла сумки, Гынён забрала вещи и спешно направилась к ближайшему офису Корейской электроэнергетической корпорации. И вскоре, приблизившись к окошку кассы, была слегка шокирована услышанной новостью. Сотрудник компании сообщил об отсутствии задолженности.

– Что, простите? Счета за электричество уже оплачены?

Она повторила адрес и попросила снова перепроверить, на что получила тот же ответ: средства на счет уже внесены. Гынён задумчиво покачала головой и отправилась к себе в квартиру. Дверь была заперта.

Несколько раз она пыталась набрать пароль, но электронный замок выдавал ошибку с характерными протяжными гудками «пип-пип». Дверь так и не открылась.

«Странно», – подумала Гынён и тут же отправилась в комнату охраны, чтобы выяснить, в чем дело.

– Извините, вы сменили пароль от моей квартиры? – спросила Гынён, прильнув лицом к маленькому окошку комнаты охранника.

– Какой номер квартиры? – Охранник внимательно посмотрел на девушку, будто не мог вспомнить ее лицо.

– Комната 1309.

– 1309? А-а-а, 1309, вспомнил! Там раньше жила девушка. Так это вы? – Сбитый с толку охранник покачал головой, словно подтверждая свою догадку.

«Жила раньше? Что он хочет сказать? Чую, дурно пахнет», – подумала Гынён.

– Ваша мама несколько дней назад расторгла договор аренды и перевезла все вещи. Теперь там живет кто-то другой… Разве вы с матерью не обсуждали этот вопрос?

Взгляд охранника так и кричал: «Ты уже давно миновала переходный возраст, а до сих пор ведешь себя как ребенок, обижаешься и не разговариваешь?» Гынён смущенно ретировалась, не сказав ни слова.

– Мам, ну блин, за что ты так со мной? – застонала она и тут же набрала номер матери.

– Сейчас же возвращайся! – раздался грозный голос матери на том конце. – Съездили мы с отцом в этот твой офистель[15], или как он там называется. Такой жалкий закуток, я от стыда чуть под землю не провалилась. Это ты ради такой жизни в Сеул переехала? С тех пор как я тебя родила, ты ни разу не проявила себя на экзаменах или в спорте и тем более не попадала из-за этого на первые полосы в газетах, – выпалила она на одном дыхании. – А теперь что? Вдруг почувствовала себя звездой? Ты даже счета за электричество самостоятельно оплатить не можешь. Все орала, что добьешься успеха, и что? Это, по-твоему, успех? Можешь ничего не отвечать! Живо собирай вещи и возвращайся домой!

Мамин эмоциональный монолог будто проигрывался в записи. Не переводя дыхание, она высказала все, что хотела, и повесила трубку, не дав Гынён и слова вставить. Ощущение было, как если бы кто-то внезапно дал ей пощечину и исчез, словно ветер. Гынён оторопевши пошатнулась.

Она стояла перед офистелем, словно продавец перед незнакомой квартирой. Ее маленькую однушку сдали другому арендатору и даже не предупредили. В руках сумка с одеждой и полная безнадега.

– И куда теперь идти?

– Ты тупица!

– От тупицы слышу!

– Дубина безмозглая!

– А ты дворняжка бездомная!

Гынён, напуганная внезапными выкриками с обзывательствами, в замешательстве обернулась. Пара детей, переходивших дорогу, бегали и смеялись друг над другом. Девушка смутилась, потому что сначала подумала, что эти слова предназначались ей.

Внезапно нахлынуло чувство грусти, казалось, она одна против всего мира, что ей адресовались все произносимые насмешки и издевки. Со дня открытия клуба Джей-Джея и по сей день ей постоянно что-то прилетало, словно это была организованная атака.

Дура, которую угораздило стошнить на Худжуна. Дура, которая влезла в долги и не может с ними разобраться. Дура, которая купила бесполезное платье, чтобы поднять свою заниженную самооценку, но теперь вынуждена сдать его обратно, так как не в состоянии погасить рассрочку.

Бездомная дворняга, которая считала Худжуна врагом народа, а теперь сама согласилась стать его менеджером.

Она не выдержала и заплакала.

Джихян подвез Худжуна к агентству «Шутинг стар». Высадив его у входа в здание на подземной парковке, он отъехал припарковать машину. Едва Худжун успел выйти, перед ногами его упала какая-то скомканная одежда. Это была серая толстовка на молнии с капюшоном. Та самая, которую он отдал Инхён. Подняв глаза, Худжун увидел перед собой Джей-Джея, который смотрел на него с ухмылкой.

– Ой, извини. Собирался отнести это на помойку, но она случайно из рук выскользнула, – сказал Джей-Джей и бровью не поведя.

Он посмотрел на Худжуна в упор. Парень как ни в чем не бывало наклонился, чтобы поднять свою одежду. Лицо его словно застыло, оно не выражало никаких эмоций.

– Выкидываешь? Зачем? Кажется, вещь в полном порядке.

Худжун небрежно подобрал толстовку и передал ее Джей-Джею.

– Мне она не нужна. Если хочешь, можешь забрать себе. Это же ты считаешь, что она в порядке.

– Я не настолько…

Худжун в замешательстве посмотрел на свою толстовку.

«Я же говорил Инхён выбросить ее перед тем, как пойти домой, – подумал он. – Как кофта оказалась у него? Надеюсь, Инхён хотя бы сказала, что ее одолжила одна из сотрудниц? Сомневаюсь. Будь это так, Джей-Джей не притащился бы в такую даль, чтобы демонстративно швырнуть мне толстовку в лицо».

После короткого замешательства Худжун пришел в себя.

– А поблизости у твоего дома мусорного бака не нашлось? Зачем ехать через весь город? – язвительно заметил он.

– Ах, это… – рассмеялся Джей-Джей. – Если кто-то и должен выбрасывать одежду, так это ее владелец. Не так ли?

Джей-Джей смотрел на Худжуна исподлобья, и зловещая улыбка расползалась по его лицу. Однако Худжуна этим не проймешь, он и глазом не моргнув швырнул толстовку прямо в Джей-Джея.

– Не знаю, почему ты решил ее выкинуть, но справишься как-нибудь сам. Да и вообще, выбрасывать одежду в хорошем состоянии – чистой воды расточительство, отправь ее хотя бы на переработку. – Сказав свое последнее слово, Худжун развернулся и пошел, не оглядываясь.

– Ладно. Так и сделаю. А то будет жаль, если одежда, которую носил сам Худжун, просто превратится в бесполезный мусор, – саркастически крикнул Джей-Джей в затылок уходящему Худжуну.

В ответ, не обращая внимания на его колкости, певец посмотрел на отражение друга в стеклянной двери агентства, толкнул ее и вошел в здание.

Это появление Джей-Джея было его хитрым стратегическим ходом. Предупреждением Худжуну не приближаться к Инхён и не строить из себя добряка, спешащего на помощь.

«Чон Инхён, какого черта ты не выбросила эту толстовку?» – отчаянно подумал Худжун.

Он не мог этого вынести, потому что волновался за девушку. Страшно, что из-за этого недоразумения Джей-Джей, чья голова и без того забита предубеждениями на их счет, будет притеснять ее. Хотя нет дыма без огня, и в его словах была доля правды. Вопреки всем отговоркам, Инхён небезразлична Худжуну, и его переживания – тому доказательство.

Когда Худжун вошел в кабинет директора, Ёнсок воскликнул:

– Что, черт возьми, ты творишь, раз этот гад заявляется сюда и угрожает мне?

Худжун незаинтересованно смотрел в окно, а Ёнсок продолжил возмущаться.

– …Этот Джей-Джин, или как его там.

– Как будто вы не можете положить этому конец. Мы и раньше получали абсурдные угрозы, которые были направлены на меня. Так в чем проблема? Или вы теряете хватку? – неторопливо ответил Худжун, садясь на диван.

– Вот именно, ты меня в могилу сведешь! Знаешь, что он мне сказал? Я должен держать тебя в узде, иначе нам всем не поздоровится. И все из-за той девчонки!

Когда Ёнсок упомянул «ту девчонку», Худжун нахмурился.

– К знаменитостям, которые расстались, общество относится строже, чем к супружеской паре, которую уличили в неверности. Я советую тебе управлять своими эмоциями. Ты даже сейчас в разговоре со мной не думаешь, что говоришь.

Можно было и догадаться, что это слова Джей-Джея.

– Так ради какой девчонки весь сыр-бор?

– Боже! – Худжун не выдержал и вскочил. – Вы думаете, что я стал бы уводить чью-либо девушку? Вы и вправду теряете хватку, раз верите в такие бредни!

– Да как ты смеешь! – Ёнсок подскочил с места в ярости.

– Вы будете верить каждому, кто заявится сюда, не разобравшись, в чем, собственно, дело. Вас, вероятно, даже не переубедят мои слова о том, что у меня никого нет. Если я больше не подхожу, так вырастите того, кто будет обеспечивать вас.

– Эй, ты хоть понимаешь, что несешь?

– А что такого? Вы ведь это имели в виду? – прокричал Худжун, а затем вышел из кабинета и громко хлопнул дверью.

– Вот же зараза! – неистово кричал Ёнсок.

– Что на этот раз? – Джихян подбежал к Худжуну и схватил его за руку.

– Джей-Джей! Теперь ты заявляешься сюда со своими угрозами?

Худжун летел на всех парах по направлению к выходу, но Джей-Джей уже скрылся. Если бы не разговор с Ёнсоком, то Худжун расправился бы с ним.

Солнце потихоньку садилось. И почему весну приходится так долго ждать? Гынён стояла на улице в разгар января и сетовала на жизнь. Она больше не могла оставаться у Миджон. А других вариантов у нее и не было, ведь ее финансовое положение оставляло желать лучшего из-за последних больших трат.

Послезавтра должны начаться выплаты длиной в десять месяцев за то самое бесполезное платье, купленное в прошлом месяце, а также за ноутбук, телефон и так далее. И этот список можно было продолжать бесконечно. Ей уже порядком надоела жизнь в рассрочку.

Девушка не была уверена, стоит ли ей идти в мотель, чтобы переночевать, поэтому довольно долго бродила кругами. Наконец она остановилась, чтобы оглядеться, и ее глаза расширились, когда она поняла, где очутилась.

Перед ней стоял тот самый дом с роскошной квартирой, принадлежащей Худжуну. Пароль был OXOX.

Внимательно приглядевшись, она отметила про себя, что в пентхаусе наверху света не было, а значит, квартира пуста. Вмиг эта мысль поглотила ее. Они ведь все равно собираются снимать здесь. Гынён подумала, что ничего не случится, если участник шоу вдруг придет чуточку раньше. Нужно лишь будет спрятать сумку, и тогда никто ни о чем не узнает. Всего одну ночь. Она переночует здесь всего разочек. С этой мыслью девушка вошла в лифт и, наблюдая за бегущими цифрами этажей, сглотнула слюну в пересохшем горле.

Подойдя к двери, она, затаив дыхание, набрала пароль, который сообщил всей съемочной группе Джихян. OXOX. Дверь негромко щелкнула.

Как только Гынён открыла дверь, в квартире зажегся свет. Ничего не изменилось после ее последнего визита. Все было как прежде – положение дивана, тишина и даже легкий ветерок, который дул снаружи.

Теперь Гынён знала наверняка, что в квартире никого нет, и наконец смогла выдохнуть. Она сняла туфли и устало поплелась внутрь квартиры. Диван слегка скрипнул, когда она плюхнулась на него. Девушка чуть вздрогнула от такого звука, но затем подумала, что даже диван рад, что кто-то нарушил его одиночество.

– Именно поэтому я и пришла, – сказала она, похлопывая рукой по дивану.

Следующие двадцать минут она то смотрела телевизор, то любовалась видом с балкона. Внезапно она почувствовала, что безумно проголодалась, и мысленно отругала себя, что ничего не купила, прежде чем прийти сюда.

Девушка переоделась в удобную толстовку, напевая Lululala[16], и отправилась в магазин, который располагался неподалеку. Она купила рис быстрого приготовления и суп на завтрак, а также различные закуски, воду и по привычке две бутылочки витаминного напитка с добавлением кофеина. Затем она зашла в другой магазинчик и купила там фруктовое мороженое и токпокки. Набрав продуктов, она вернулась в квартиру, разложила еду на столике в гостиной и не торопясь приступила к еде.

– Как же вкусно. Острота что надо. Вкуснятина.

Откусывая очередной кусочек токпокки, девушка была невероятно счастлива. Пусть это не ее квартира и она могла позволить себе лишь закуски из круглосуточного магазина, все выглядело настоящим пиршеством во дворце.

Наевшись, Гынён легла на диван и ощутила себя настоящей королевой, с удовольствием раскинув руки в стороны.

– Может, надо было купить пива? – облизав губы, с сожалением прошептала она.

Вдруг она услышала, как кто-то вводит код от входной двери.

Быть такого не может! Она отчетливо слышала, как щелкнул замок. Сердце ушло в пятки.

Гынён вскочила и подбежала к двери, пытаясь ухватиться за ручку. Но в тот же момент она распахнулась.

Ошеломленная девушка остановилась и так и замерла с вытянутой рукой. Шурша полиэтиленовым пакетом, мужчина зашел, но, увидев девушку, замер.

– Что? Какого черта?! – Он закричал так, словно увидел привидение.

Гынён быстро узнала в мужчине Худжуна.

– Худжун?

Девушка не могла решить, что ей делать, и начала заикаться. Тут он понял, что перед ним Гынён и, закатив глаза, крикнул:

– Что, удивлена?

Лицо девушки залилось краской. Сейчас Худжун казался ей пугающим, но она не могла оторвать взгляд от него. В следующее мгновение она вспомнила, что на ней растянутая толстовка, да и вообще внешний вид оставляет желать лучшего, отчего покраснела еще больше.

По всей гостиной были разбросаны упаковки от еды, запах красного перца заполнял воздух в комнате. Она смутилась и опустила глаза, слабо надеясь, что ей все это приснилось.

– Что ты здесь делаешь? Мне позвонить в полицию?

Просто невероятно. Конечно, Худжун не обязан быть вежливым с ней после такого, но заявлять в полицию – это уж слишком. Девушка начала поспешно поднимать пакеты с пола, чтобы хотя бы создать видимость порядка.

Худжун раздраженно снял обувь и прошел в гостиную.

Девушка подумала о том, насколько у Худжуна железные нервы. На его месте она бы уже напугалась до смерти и уж точно не была такой спокойной. Его реакция была достойна похвалы.

– Ты что, решила переехать сюда? – спросил он Гынён, которая все еще убирала с пола пакеты. Он не отрываясь смотрел на нее.

– С чего ты так решил? – Девушка торопливо махнула рукой. – Если ты уйдешь, то и я тоже.

– Вот дуреха. Интересно ты, конечно, придумала.

– Я уйду, когда найду куда, – быстро добавила Гынён и постаралась спрятать свое краснеющее лицо.

Худжун молча посмотрел на нее, снял пальто и кинул его на диван. Затем сел на пол и прислонился спиной к дивану, положив пакет на пол.

Гынён удивленно посмотрела на него. Казалось, что такая звезда, как Худжун, и обычный пластиковый пакет несовместимы. На нем как минимум должен быть лейбл популярного бренда, например «Армани» или еще какой, или в крайнем случае логотип крупного магазина. Но увидеть у него в руках обычный черный пакет никак не ожидала.

Из пакета Худжун вынул бутылку соджу, бумажный стаканчик, жареного кальмара и токпокки, которые купил для себя. К такому повороту девушка была не готова, ее глаза округлились. Суперзвезду словно подменили.

Не говоря ни слова, Худжун открыл соджу и налил в бумажный стаканчик. Мужчина посмотрел на Гынён. Когда они встретились взглядами, девушка испуганно отвернулась, Худжун же, словно нарочно, делал все демонстративно.

– Выпьем?

Он протянул ей бутылку соджу. Девушка посмотрела на него, но ничего не ответила, и Худжун поставил бутылку. Было ощущение, что он хотел сказать что-то еще, но так и не решился.

Девушка села, но возмущение не давало ей покоя, поэтому она снова вопросительно посмотрела на него.

– С чего вдруг такой дружеский тон? – сделав усилие над собой, все же спросила она.

– Давай сегодня забудем о формальностях.

Сказав это, он отхлебнул соджу, даже не поморщившись, и, отщипнув кусочек жареного кальмара, положил оставшееся обратно.

– Значит, теперь мы разговариваем?

Девушка кивнула в знак согласия. Но нужно было провести черту с самого начала.

– Тебе ведь двадцать семь?

Худжун взглянул на Гынён. Он был неплохо осведомлен. Хотя девушка до сих пор не могла поверить в происходящее, все же вспомнила информацию, которую знала о Худжуне.

– Тебе ведь тоже двадцать семь лет?

– На самом деле это для шоу мне двадцать семь. В реальности мне двадцать восемь, поэтому, может, будешь называть меня «оппа» и забудешь про формальности?

Он оказался не так прост. Кажется, пора закопать топор войны на какое-то время. Когда Худжун заметил, что девушка угрюмо сидит и смотрит в одну точку, он улыбнулся и подлил себе соджу. Затем посмотрел на сумку с вещами девушки.

– Тебя выгнали из дома? Некуда больше пойти? – сухо спросил он, указывая на сумку.

Девушка проследила за его взглядом и спрятала глаза.

– Когда-то меня тоже выгнали из дома, тогда я бродил то тут, то там. Когда вернулся домой, то для себя решил, кем хочу стать. И вот я тут.

Девушка начала злиться, так как все давали ей советы, как быть и что делать. Ей было жаль, что она уже не в том возрасте, чтобы обретать какие-либо навыки. И сейчас она злилась на Худжуна и жалела себя.

– Если бы не ты, сейчас с моей жизнью все было бы нормально. Так что это все твоя вина! Но ты даже не извинился!

– Прости… Я прошу прощения, – все так же сухо произнес он, словно повторял заученные слова.

Гынён, которая еще минуту назад полыхала от ярости, застыла с широко открытым ртом. Оказалось, что извинения от Худжуна настолько легко получить. Несмотря на то что он извинился, девушка все равно была в гневе, но теперь оттого, как легко дались ему эти слова. В них не чувствовалось сожаление.

Он опустил голову и добавил:

– Я не знаю, что ты за человек, и боялся, что высмеешь меня. Обычно я не испытываю раскаяния, поэтому ничего не мог с собой поделать.

Хоть он и извинился, но сострадания в его словах не было.

– Ты бы сделал это снова?

Гынён была в замешательстве, но все же спросила. На что он лишь улыбнулся и кивнул головой.

– Да. Я не могу позволить, чтобы она пострадала.

Гынён вспомнила девушку в красном платье.

– Забудь. Я не позволю кому бы то ни было говорить об этом или выставлять меня дураком.

Слова Худжуна словно пронзили Гынён. Они звучали почти как угроза. Такого Худжуна нельзя было увидеть по телевизору. На мгновение у нее по телу побежали мурашки. Девушка почувствовала себя не в своей тарелке. Она почти не сомневалась, что он был жесток и по отношению к той девушке, но пытался выставить себя заботливым.

Пока Гынён внимательно смотрела на него, пытаясь понять для себя, что он за человек такой, Худжун молча осушил еще один стаканчик соджу. К токпокки он так и не притронулся. Возможно, его внутренняя суперзвезда все еще не хотела, чтобы кто-то видел, чем он ужинает.

Гынён сидела, положив руки на колени и прислонившись к подлокотнику дивана. Затем она протянула руку к пакету с токпокки, открыла их и поставила обратно на стол. Ей в какой-то момент даже стало жаль Худжуна, который при посторонних не может съесть то, что хочет.

– Угощайся. Я не ем токпокки, – не без сарказма сказал Худжун, наливая себе еще соджу.

– Так зачем купил то, что не ешь? А дети в Африке голодают, между прочим.

Худжун рассмеялся. Серьезность Гынён так рассмешила его, что в какой-то момент в уголках глаз у него появились слезинки. Неужели ее слова звучали настолько наивно? Гынён была озадачена его реакцией.

Держа одну руку на животе, он улыбнулся и тыльной стороной ладони другой руки вытер слезу, после чего снова наполнил стаканчик соджу, спрашивая себя, почему эта фраза его рассмешила. Соджу до добра не доводит.

Либо он психопат, либо садист, а возможно, и оба варианта. Внезапно Гынён представила его в кожаных леггинсах и с хлыстом в руках.

– Боже!

Девушка внезапно залилась смехом, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

– Так теперь ты будешь моим менеджером? Если бы я знал, чем все это закончится, то сам бы лично пришел в журнал дать интервью.

Неплохая идея. Гынён невольно кивнула после его слов.

– Не обращай внимания, просто мысли вслух.

Гынён была поражена его честностью. Однако его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.

Некоторое время они оба молчали. Худжун молча пил соджу, словно воду, и даже не прикоснулся к закускам. Гынён обняла свои колени и тихо наблюдала за ним.

Голова девушки была заполнена разными мыслями. Например, что ей делать, когда Худжун уйдет, и можно ли ей будет остаться в этой квартире. Или куда пристроить свои вещи.

– О чем задумалась?

Услышав его вопрос, она почувствовала себя неуютно, словно он мог читать ее мысли. Она ругала себя за то, что такая жалкая.

«Когда мне предложили сняться в программе, я думала, что моя жизнь изменится. Мне понравилось, что хотя бы на некоторое время я смогу сбежать от своих проблем. Я пришла сюда в предвкушении перемен в своей жизни, но из-за тебя все пошло наперекосяк. Так или иначе, я все равно здесь. Но это не значит, что позволю приставать ко мне! Усек?»

Гынён ощущала себя так, словно смогла приоткрыть дверь в тусовку знаменитостей, но в итоге стала лишь бледной тенью. Кому интересно смотреть, что она делает? Кто-то вообще будет смотреть?

Но она не могла позволить себе произнести свои мысли вслух. Если она сейчас уйдет, то вряд ли сможет найти ночлег где-то, кроме компьютерного клуба или мотеля, которые открыты круглосуточно.

– Извини, но можно мне задержаться тут на несколько дней? – Гынён говорила мягко, чтобы понять, насколько он был пьян.

Худжун злобно посмотрел на нее, словно собирался расплавить взглядом. Боже! Девушка чувствовала, что еще чуть-чуть – и ее просто выгонят на улицу. Нужно было срочно что-то предпринимать.

– Если женщина просит тебя не выгонять ее на улицу, сжалишься ли ты? Я знаю, что как женщину ты меня не воспринимаешь, но неужели ты настолько черствый, чтобы не помочь? Ты же публичная личность! – сказала Гынён. – Или я не права?

– Публичная? Ты хоть знаешь, каково это? – саркастично спросил он и открыл глаза.

Как это понимать? Прошло некоторое время, прежде чем он продолжил.

– Честно говоря, если мы о государственных деятелях, то им положено быть справедливыми и все такое. Но разве знаменитость можно сравнивать с чиновником? Мы лишь торговцы, которые продают искусство. Милосердие не для нас.

Он смотрел на девушку почти с презрением.

– Почему ты сравниваешь нас и общественных деятелей? Есть люди, которые делают что-то полезное своими словами или действиями, например бизнесмены и политики. Тогда их имена известны благодаря их поступкам. Мы же известны тем, насколько хорошо танцуем или поем. Не путай знаменитостей и общественных деятелей, недожурналист.

Худжун и правда обладал красноречием, что заставляло принимать его за умного и воспитанного человека.

– Так вот что ты думаешь?! – Это все, что она смогла сказать ему.

– Побывала бы ты на моем месте… Нужно всегда следить за собой. Я не могу хмуриться, когда меня что-то расстраивает. Или, например, я всегда должен правильно держать палочки для еды, чтобы люди не осудили меня, – тихо пробормотал он и выпрямился.

Дело было не в Гынён. Девушка поняла, как тяжело Худжуну. Из-за своего статуса ему всегда нужно быть начеку.

Какое-то время они оба сидели без движения. Затем Гынён легонько толкнула его, но реакции не последовало, он уже уснул. Она не знала, что делать. Переместить его в спальню она бы не смогла, к тому же он запретил ей входить в его комнату.

Однако ей было любопытно, что же такого он скрывал. Бардак? Фотографии девушки? Но сейчас она не осмеливалась зайти туда.

Гынён посмотрела на потолок и вздохнула.