Неожиданная история мира...

Глава 8. Разбогатевшие на мировой войне. Часть 1-я: Голландия, Швейцария и Дания

В годы Первой мировой войны всего шесть государств Европы сохранили нейтралитет: Голландия, Испания, Швейцария, Дания, Норвегия и Швеция. Расскажем о них – как нейтралы жили посреди всеобщей бойни, что потеряли от войны по соседству, и кто в этих странах разбогател на чужой крови.

Голландский сыр по обе стороны фронта

Голландия к 1914 году вовсе не была маленькой европейской страной – тогда это была большая и очень богатая колониальная империя. Её заморские колонии в «Ост-Индии» (Индонезия) и в «Вест-Индии» (острова Антильского архипелага и Суринам) превышали размеры метрополии более чем в 60 раз.

В голландских колониях проживало 38 миллионов человек, в то время как численность населения метрополии, то есть самой европейской Голландии, к 1914 году едва превышала 6 миллионов. То есть по формальному количеству подданных «Koninkrijk der Nederlande», Королевство Нидерландов, немногим уступало Австро-Венгрии, одной из крупнейших держав начала XX века.

Более того, по уровню экономического развития Голландия тогда была одной из ведущих стран – накануне начала Первой мировой войны по объему внешней торговли Нидерланды вышли на 5 место в мире. Страна была и крупнейшим финансовым центром планеты – достаточно сказать, что в 1914 году каждый десятый взрослый голландец работал в банковской и финансовой сфере.

Ещё с XVIII века Нидерланды традиционно поддерживали союзнические отношения с Англией, без которой им было бы не по силам сохранить большую морскую торговлю и обширные колониальные владения в Индонезии. Однако к концу XIX столетия значительная часть голландской промышленности оказалась тесно связанной с бурно развивавшейся экономикой Германии. Поэтому некоторые голландские политики начала XX века пытались ориентироваться на Второй Рейх.

Так в 1905 году голландский премьер-министр Абрахам Кёйпер, фанатик-кальвинист, вполне официально пытался присоединить Голландию к «Тройственному союзу» – существовавшему в начале XX столетия военно-политическому блоку Германии, Австро-Венгрии и Италии. Италия, как известно, в 1914 году не без колебаний откололась от австро-германского блока и переметнулась на сторону «Антанты». В Голландии же вплоть до 1914 года шли жаркие дебаты о геополитической ориентации страны – на Англию или Германию. В конце концов торговцы и банкиры Амстердама, Роттердама и Гааги предпочли сохранить в назревавшем мировом конфликте сулившую немалые выгоды позицию стороннего наблюдателя.

Уже 30 июля 1914 года Голландия официально заявила о своем нейтралитете. Однако первым летом мировой войны боевые действия стремительно разворачивались непосредственно у голландских границ, и нейтралитет Королевства Нидерландов едва не оказался нарушенным наступавшей германской кавалерией.

По знаменитому плану Шлиффена – проекту Германского генштаба о начале «молниеносной войны» – германская армия с целью ускорения наступления на Францию через Бельгию должна была проследовать и по дорогам нидерландской провинции Лимбург. То есть большое германское наступление должно было краем задеть и голландскую территорию, что автоматом привело бы к нарушению нейтралитета страны.

Однако, в августе 1914 года германский кайзер Вильгельм II решил пожертвовать тактическими выгодами ускоренного марша через голландский Лимбург, чтобы не вызывать слабо прогнозируемые последствия нарушения нейтралитета Нидерландов в начинавшейся войне. Тем не менее 4 августа 1914 года несколько эскадронов германской кавалерии проследовали в Бельгию по краю голландской территории у посёлка Валс.

Великобритания, Франция и Бельгия тут же направили Амстердаму ноты протеста, заявив, что по нормам нейтралитета все солдаты противоборствующих сторон, оказавшиеся на территории Нидерландов, должны быть «незамедлительно разоружены и интернированы до конца военных действий». Правительство Голландии до января 1915 года заявляло, что ведёт расследование этого инцидента, а потом предпочло о нём забыть.

Голландия была единственной нейтральной страной Европы непосредственно у границ которой уже в 1914 году шли боевые действия. Поэтому, несмотря на заявленный нейтралитет, в стране 1 августа 1914 года началась мобилизация в армию 200 тысяч резервистов. До начала войны голландская армия на территории собственно европейских Нидерландов насчитывала всего 60 тысяч человек, но после 1914 года её численность была увеличена более чем в 7 раз, достигнув 450 тысяч «штыков».

Правда властям страны пришлось столкнутся не с вражескими армиями, а с почти миллионом беженцев. К октябрю 1914 года с территории Бельгии, где развернулись жестокие бои, в Голландию бежало 900 тысяч человек. До конца войны в стране оказалось еще несколько десятков тысяч беженцев, дезертиров и беглых военнопленных с обоих сторон фронта. В Нидерландах пришлось организовать 7 больших лагерей для размещения беженцев из Бельгии. Также были созданы специальные лагеря для интернированных военных – в них за годы войны находилось 35 тысяч бельгийских солдат, свыше 15 тысяч дезертировавших немцев, несколько сотен беглых пленных англичан и французов, и даже несколько десятков русских, бежавших в Голландию из германских лагерей военнопленных.

Первой из воюющих держав голландским нейтралитетом озаботилась Англия, которая очень опасалась, что многочисленный голландский торговый флот будет использоваться для поставок продовольствия и стратегического сырья в Германию. Несколько десятков голландских торговых пароходов были задержаны в портах Британской империи.

Уже 20 августа 1914 года парламент Великобритании без всякого обсуждения принял закон, который «дал право» английскому флоту задерживать любые суда нейтральных стран и производить их полный досмотр и даже «арест» до выяснения куда они следуют. В случае каких-либо подозрений груз подлежал конфискации. Это было прямым нарушением существовавших ранее международных законов, по которым невоенные грузы неприятеля (например, продовольствие), находившиеся на корабле, шедшем под нейтральным флагом, признавались неприкосновенными. Законопослушные англичане в условиях мировой войны откровенно наплевали на прежние международные нормы.

Первым делом это больно ударило по голландскому торговому судоходству, которое к началу мировой войны насчитывало около тысячи пароходов и лишь незначительно уступало торговому флоту Германии. Уже в ноябре 1914 года голландцам пришлось создать специальную «Нидерландскую заморскую трастовую компанию», которая по договору с Лондоном и Парижем получила право транспортировки товаров морскими судами. Таким образом фактически вся морская торговля Голландии была поставлена под контроль «Антанты».

Всю войну англичане продолжали проводить тщательный досмотр голландских торговых судов как следовавших в Голландию, так и вышедших из её портов. Это сильно осложнило, хотя и не прекратило полностью «контрабанду» заморских товаров и сырья в Германию через Нидерланды.

Например, к 1916 году поставки из Голландии в Германию мяса увеличились в четыре раза, а сыра в пять раз по сравнению с довоенным временем. За эти поставки немцы расплачивались прежде всего углём – Голландия тогда полностью зависела от германского угля, на котором работала вся нидерландская промышленность и держалось всё отопление в стране.

Тем не менее в 1915-16 годах германские подводные лодки «случайно» потопили 6 голландских пароходов. Всего же за годы Первой мировой Голландия от подводных лодок и мин всех воюющих держав потеряла 88 пароходов – почти 10 % голландского торгового флота.

Война серьёзно подорвала голландскую колониальную торговлю – цены на каучук, сахар и чай из колоний упали ниже себестоимости. В 1915 году страны Антанты запретили ввоз в Нидерланды любых товаров, которые могли быть перепроданы в Германию, и в стране начались проблемы с продовольствием. Были введены карточки на основные продукты питания – хлеб, сахар, какао, кофе и некоторые другие товары.

1915 год на границе между Нидерландами и оккупированной немцами Бельгией

В апреле 1917 года к англо-французской блокаде присоединились США, которые полностью прекратили экспорт в Нидерланды нефти, угля, зерна, железа и ряда иных ключевых товаров. В октябре 1917 года американское правительство закрыло для голландских судов свои угольные склады – в итоге свыше 90 голландских пароходов до конца войны «застряли» в США. К тому времени еще 45 пароходов под флагом Нидерландов стояли арестованными в портах Великобритании. В итоге, к 1917 году грузооборот голландских портов уменьшился в 10 раз по сравнению с довоенным.

В 1918 году, когда выдача продуктов по карточкам существенно сократилась, по городам Голландии прокатилась волна беспорядков. Их назвали «картофельным бунтом», так как голодная толпа нападала на лавки, склады и баржи с картофелем – основным продуктом питания низших слоёв населения Голландии в годы войны.

Весной 1918 года, когда Германия делала последние ставки на почётный мир, в штабе германского кайзера вполне серьёзно рассматривали вопрос об оккупации Голландии и даже выделили для этого необходимые резервы. Главнокомандующий армией и флотом Нидерландского королевства генерал Снейдерс, хотя и имел к тому времени под началом 450 тысяч солдат, заявил, что сопротивляться вторжению германской армии бессмысленно.

Но от вторжения в Голландию кайзера Вильгельма II отговорили придворные, а всего через несколько месяцев, в ноябре 1918 года, последнему германскому императору пришлось бежал от немецкой революции именно в Голландию. В том же месяце министр финансов Голландии Мари-Вильям-Фредерик Трёб со страниц газет предложил голландцам «считать счастьем, что выскочили из пожара, не получив серьезных ожогов».

Действительно, не смотря на все опасности и трудности мировой войны, Голландия пережила 1914-18 годы без больших потерь и даже с существенными прибытками. Пока население всех воюющих стран Европы активно сокращалось от снарядов, пуль и болезней, население Нидерландов выросло на полмиллиона человек (на 8 %).

Не смотря на потери торговых судов, активная легальная и «контрабандная» торговля по обе стороны фронта дала огромную прибыль. Золотой запас страны за годы Первой мировой войны вырос в 4,5 раза – в основном за счёт немецкого золота. В 1915-18 годах в сейфы центрального банка Нидерландов попало свыше 400 тонн заработанного на чужой войне золота. К концу мировой войны стоимость золотого запаса Королевства Нидерландов почти в два раза превышала общую номинальную стоимость всех бумажных денег, обращавшихся как на территории собственно Голландии, так и в её обширных заморских колониях.

Прибыли и выгоды, полученные за счёт нейтралитета в годы Первой мировой войны, дали Голландии возможность не только избежать военных и революционных потрясений, но и сразу после прекращения боёв в Европе провести широкие социальные реформы. К 1920 году в стране ввели 8-часовой рабочий день, 45-часовую рабочую неделю, снизили пенсионный возраст с 70 до 65 лет, предоставить избирательное право женщинам.

Так нейтралитет в мировой бойне, огромная нажива от чужой войны и богатейшие заморские колонии позволили Голландии построить к 20-м годам XX века настоящий «социальный рай» по меркам той эпохи.

Швейцарские гномы за Бисмарка

К началу XX века Швейцария была вполне благополучной Западноевропейской страной, хотя и не слишком богатой. Знаменитые швейцарские банки уже вовсю работали, но еще не достигли вершин славы и расцвета. Их принесёт как раз нейтралитет в двух мировых войнах.

В 1914 году на территории Швейцарской конфедерации, граничившей с Францией, Германией, Австро-Венгрией и Италией, проживало 3,7 миллиона человек. В августе того года в этой маленькой стране 220 тысяч человек были мобилизованы в армию для защиты швейцарских границ от возможного вторжения, которое могло последовать со всех сторон.

Потенциально нарушить швейцарские нейтралитет и повести свои войска на земли противника через местные горные перевали могла любая из больших воюющих держав. Поэтому швейцарцы стали активно строить укрепления и к осени 1914 года заминировали все горные проходы на границах.

Больше половины швейцарцев говорили и говорят на немецком языке, и лишь пятая часть – на французском. К началу XX столетия экономика Швейцарии была наиболее тесно связана с Германией и Австрией. Не удивительно, что в стране и её правящей элите к 1914 году преобладали прогерманские настроения. Швейцарская армия строилась и обучалась по германскому образцу, кайзер Вильгельм II не раз посещал её военные учения.

В Швейцарской конфедерации, состоящей из самоуправляемых общин, даже главнокомандующий армии выбирался голосованием. Основными кандидатами на этот пост в августе 1914 года стали швейцарские немцы – полковник Ульрих Вилле и полковник Теофил Шпрехер.

В мирное время именно звание полковника было самым высшим в маленькой 30-тысячной швейцарской армии. И если полковник Шпрехер был сторонником твёрдого нейтралитета, то полковник Вилле откровенно ориентировался на Германию. Он не только родился в Гамбурге и учился в Берлине, но и был родственником знаменитого канцлера Отто фон Бисмарка.

8 августа 1914 года Федеральный парламент Швейцарии после сложных интриг и дебатов избрал главнокомандующим прогерманского Ульриха Вилле. По случаю начала большой войны и мобилизации федеральный парламент так же присвоил полковнику Вилле звание генерала. Такое усиление позиций прогерманского главкома вызвало открытые протесты во франкоязычной части Швейцарии, а свежеиспечённый генерал Вилле в это время тайно обсуждал с германскими генералами план боевых действий на случай французского вторжения.

Однако, осторожные швейцарцы всё же решили выждать, чья возьмет. Когда весной 1915 года в войну на стороне «Антанты» вступила Италия, предусмотрительные швейцарские политики тут же сделали дружественный шаг в сторону Франции, подписав с ней секретное соглашение о совместных действиях на случай германского вторжения в Швейцарию.

В ответ прогермански настроенный главком Вилле 20 июля 1915 года официально предложил федеральному парламенту Швейцарии вступить в войну на стороне Германии. Такое предложение вызвало крайне нервные политические дебаты, главный военный врач страны Хаузер предложил даже заключить главнокомандующего в психиатрическую клинику с диагнозом «старческое слабоумие» (слишком бравому генералу Вилле действительно исполнилось уже 66 лет, весьма почтенный возраст для того времени).

Главком армии Швейцарской конфедерации Ульрих Вилле

Одним словом, пока в соседних странах Европы гремели военные баталии, то в маленькой нейтральной Швейцарии шли нешуточные политические бои по вопросу к какой стороне примкнуть. Хитрые швейцарцы в итоге так ни к кому и не примкнули, до конца войны сохранив свой нейтралитет.

Правда, до 1916 года штаб швейцарской армии всю имевшуюся у него разведывательную информацию передавал в Германию. Когда это стало известно «Антанте», разразился большой дипломатический скандал. В ответ невозмутимый генерал Вилле демонстративно осудил двух швейцарских полковников, уличенных в передаче развединформации немцам, на 20 дней тюремного заключения.

На протяжении 1916-17 годов главком Ульрих Вилле активно готовил армию Швейцарии и пограничные укрепления к французскому вторжению. С 1914 по 1918 годы воюющие стороны – французские, немецкие, итальянские и австрийские солдаты – свыше тысячи раз нарушали границу Швейцарии. Ситуация осложнялась тем, что в горах эта граница зачастую была никак не демаркирована и не обозначена.

Тем временем мировая война заметно сказалась на внутреннем положении Швейцарии. С 1915 года страна, не имеющая выходов к морю, была полностью окружена воюющими державами. Чтобы централизовать импортные закупки (особенно закупки продовольствия, ввоз которого был для Швейцарии критичным) в стране создали «Швейцарское общество экономического надзора» и «Швейцарское управление по контролю за товарооборотом». Фактически вся экономика самой демократичной в мире конфедерации в годы Первой мировой войны была поставлено под контроль государственных структур.

С 1915 года на содержание большой армии был введен особый военный налог, а вскоре, из-за сложностей закупок продовольствия за рубежом и перебоев с хлебом, власти Швейцарии ввели карточную систему на основные продукты.

Летом 1917 года возник новый большой скандал международного уровня вокруг швейцарского нейтралитета. Но на этот раз он был вызван не прогерманскими военными, а политиками-пацифистами. Дело в том, что летом 1917 года в Россию с неофициальным визитом отправился представитель Артура Хоффмана, одного из ведущих политиков Швейцарии того времени. Хоффман пытался стать посредником в сепаратных переговорах о мире между Россией и Германией. Но об этих действиях стало известно французской разведке, разразился большой дипломатический скандал, и несостоявшийся швейцарский миротворец ушел в отставку.

Тем временем, к осени 1918 года внутренне положение Швейцарии было весьма непростым. Из-за долгой войны и трудностей с импортом продовольствия, гарантированный хлебный паёк по карточкам в городах сократился до 250 граммов в день. Правда, это не был настоящий голод, так как помимо хлеба по карточкам и на рынке ещё можно было достать иные продукты. Но хроническое недоедание затронуло бедные городские слои Швейцарии. Власти страны даже начали принудительную мобилизацию населения, только уже не в армию, а на сельскохозяйственные работы.

30 сентября 1918 года дело дошло до того, что забастовали почти все банковские клерки Цюриха. Бастующие обнародовали информацию, что за 1917 год собственники швейцарских банков на финансовых махинациях по обе стороны фронта заработали 35 миллионов швейцарских франков (свыше 100 тонн золота) чистой прибыли, но при этом продолжают держать граждан страны на полуголодном пайке.

В ноябре 1918 года страну охватила всеобщая забастовка, в которой приняло участие свыше 10 % населения. Для подавления волнений в некоторых районах власти даже использовали 4 пехотных полка и 4 кавалерийских бригады так и не повоевавшей швейцарской армии.

По итогам мировой войны нейтральная Швейцария чуть было не приобрела новую территорию – после распада Австро-Венгерской империи в конце 1918 года бывшая австрийская провинция Форальберг намеревалась присоединиться к Швейцарской конфедерации. Однако, под давлением Англии, Франции и Италии швейцарцы от такого подарка отказались.

Даже окончание Первой мировой войны не сразу привело к нормализации положения в Швейцарии. Например, карточки на хлеб в стране отменили только в августе 1919 года, а на молоко – в мае 1920-го. Однако, окончание блокады и накопленные за годы войны в банках средства позволили властям пойти на некоторое улучшение жизни наёмных работников – с 1918 года в Швейцарии была законодательно установлена 48-часовая рабочая неделя (тогда как до 1914 года наёмный работник в этой демократической стране в среднем работал 60 часов в неделю).

Именно после 1918 года начали приобретать свою всемирную славу швейцарские банки, как надёжные хранители секретных счетов и «банковской тайны». Золотой запас Швейцарской конфедерации за годы Первой мировой войны вырос в два с половиной раза.

До 1913 года ведущим банковским центром для различных тайных финансовых операций был Брюссель, но в годы Первой мировой войны столица Бельгии была оккупирована немцами и роль банкиров-посредников для Европы перехватили банки Цюриха, Женевы, Берна и других городов нейтральной Швейцарии. Именно здесь для обеспечения крайне прибыльных финансовых операций по обе стороны фронта, банковскую и коммерческую тайну впервые приравняли к государственной.

«Прогнило что-то в Датском государстве…»

Королевство Дания к началу XX века было небольшой и вполне благополучной страной Западной Европы. Более того, благодаря обширным династическим связям местной монархии, Дания считалась одной из самых «авторитетных» европейских стран – датский король Кристиан IX был родным отцом английской королевы, русской императрицы и греческого короля. Не случайно короля и его жену, королеву Луизу, почти официально именовали «тестем и тёщей Европы».

«Тесть и тёща Европы»

Датский король одновременно носил звание генерала английской армии и генерал-полковника германской. Но при этом отношения Копенгагена с Берлином оставались напряженными – еще в 1864 году Пруссия в ходе короткой войны отняла у Дании её южные провинции, поэтому датчане не слишком жаловали Второй Рейх.

Однако, маленькая страна прекрасно осознавала, что в случае большого европейского конфликта ей будет невозможно защитить себя военной силой. К началу Первой мировой войны население Дании насчитывало менее 3 миллионов, а её армия мирного времени была вполне символической – 13734 человека. Даже после всеобщей мобилизации датская армия составила бы меньше 70 тысяч, поэтому еще в 1906 году правительство Дании секретно обещало Германии, что в случае большой европейской войны будет строго придерживаться нейтралитета.

В 1912 году Дания, Швеция и Норвегия приняли совместную декларацию о нейтралитете, которая, в частности, заявляла о единстве взглядов этих скандинавских стран на нейтралитет и о том, что они не изменят правила нейтралитета без предварительного согласования друг с другом.

2 августа 1914 года Дания объявила о своем нейтралитете в начавшейся войне. В тот же день германский посол в Копенгагене граф Брокдорф-Ранцау передал датскому министру иностранных дел Скавениусу многозначительную ноту, в которой говорилось, что Германия «будет соблюдать государственную неприкосновенность Дании, но независимо от воли и желания Германии военные операции могут коснуться датской территории, в связи с этим Германия обращает внимание датского правительства на всю серьезность сложившейся ситуации». 3 августа последовал ответ датского правительства, в котором говорилось, что Дания «верит обещаниям немецкой стороны и надеется, что нейтралитет не будет нарушен» и что военные действия не коснутся её территории.

Стратегическое значение маленькой Дании заключалось в том, что она контролировала проливы, соединявшие Балтийское море с Атлантикой. Немцы еще в конце XIX века прорыли на совей территории Кильский канал, соединявший Балтику и Атлантику в обход Дании, но Берлин был крайне заинтересован в том, чтобы английский флот не мог пройти в Балтийское море через датские проливы. Поэтому уже 4 августа 1914 года германские миноносцы без предварительного уведомления датчан начали устанавливать минные заграждения в датских проливах. В ответ англичане тут же сами стали минировать те же проливы – таким образом, нейтралитет Дании был нарушен обеими воюющими сторонами в первые же дни после начала войны.

Большую мобилизацию в августе 1914 года нейтральная Дания не начинала – боевые действия на суше велись очень далеко от её сухопутных границ. Кроме того, в Копенгагене прекрасно понимали, что даже полностью отмобилизованная датская армия в случае немецкого вторжения сможет защищать страну всего несколько суток.

Бравые датские солдаты на обочине Первой мировой…

Главной опасностью и проблемой нейтральной Дании в годы Первой мировой войны стали нарушения морских торговых перевозок – жизнь и экономика страны критически зависели от привоза морским путем угля, зерна, нефти, хлопка и других товаров. До 1914 года главным датским товаром на экспорт была продукция развитого мясомолочного животноводства – 60 % шло в Англию, 30 % в Германию.

С началом Первой мировой войны импорт датского продовольствия в Англию резко сократился – мясо и масло Дании почти полностью пошли в близкую Германию, отрезанную сухопутными фронтами и морской блокадой от иных внешних источников продовольствия. Разница между довоенным импортом продовольствия из Дании и возросшими датскими поставками в годы войны была такова, что позволяла Берлину прокормить дополнительно два десятка дивизий.

К 1914 году в Дании работал 21 большой завод по производству мясных консервов. За время Первой мировой войны их число выросло в семь раз, до 148, а экспорт мясных консервов в воюющую Германию вырос более чем в 50 раз. Поэтому за годы Первой мировой войны поголовье крупного рогатого скота и свиней в нейтральной Дании сократилось в тех же пропорциях, что и в воюющей Германии.

При этом расчетливые датские бизнесмены для увеличения прибылей в основном продавали немцам так называемый «гуляш», мясорастительные консервы низкого качества, в которых мяса было меньше чем соуса и «растительного содержания», а само мясо разбавляли субпродуктами. Но воюющая и голодающая Германия покупала такую продукцию в любом качестве и количестве.

Нуворишей, стремительно и сказочно разбогатевших на поставках продовольствия немцам, в Дании тогда именовали «гуляшбаронами». За годы войны эти «гуляшбароны» понастроили по всей стране настоящие загородные дворцы, даже породив особый архитектурный стиль.

Но нейтральная Дания торговала с немцами не только собственной продукцией – ещё большие прибыли приносила перепродажа стратегического сырья. В основном датчане перепродавали немцам различные необходимые для военного производства материалы, закупленные в США. Так, например, уже к ноябрю 1914 года Дания закупала в США меди в 13 раз больше, чем в довоенное время.

Перепродажа немцам дефицитного сырья приносила баснословные прибыли. Занимавшаяся такими закупками и морскими перевозками датская «Восточноазиатская компания» в 1916 годы выплатила своим акционерам дивиденды в размере 30 % на вложенный капитал. Золотой запас Дании за годы Первой мировой войны вырос более чем в 2,5 раза.

Во время войны датский капитал активно действовал и в России, где его интересы нередко лоббировала мать последнего русского царя, вдовствующая императрица Мария Фёдоровна (в девичестве датская принцесса Дагмара). В частности, «Датский ружейный синдикат» строил во Владимирской губернии большой пулемётный завод, директором которого был назначен капитан датской армии Юргенсен. Царская казна заключила с датскими акционерами контракт на сумму в 26 миллионов рублей золотом (примерно 895 миллионов современных долларов).

Однако сверхприбыли военного времени большей частью оседали в карманах крупного капитала, а война по мере её затягивания приносила нейтральной Дании не только выгоды, но и чувствительные потери.

Англии очень не нравилось, что датчане ради своих прибылей фактически подрывают морскую блокаду Германии. Командование британского военно-морского флота даже предлагало применить санкции против Копенгагена, вплоть до военных. Однако Лондон предпочёл сохранить нейтральный статус Дании, но усилить свой контроль за её торговлей.

В ноябре 1915 года «Антанта» потребовала от всех трёх нейтральных государств Скандинавии значительного сокращения объема ввозимых товаров, ограничив ввоз «нормальными потребностями». Эти «нормальные потребности» должны были определяться средним уровнем импорта в предвоенное время. Дания послушно согласилась с этими требованиями.

Чтобы еще больше ограничить торговлю нейтральных стран с Германией, в марте 1916 года англичане ввели «систему сертификатов», то есть выдачу специальных удостоверений на право перевозки грузов морем, и Дания была включена в список 35 государств, которым следовало получать обязательные разрешения английских консулов на импорт любых товаров.

Фактически, к концу Первой мировой войны вся морская торговля Дании оказалась под плотным английским контролем, который резко сократил реэкспорт сырья в Германию, хотя и не смог полностью остановить его. Не меньше датскую морскую торговлю задело и решение Германии в 1917 году начать «неограниченную подводную войну» – то есть топить все без исключения суда, появившиеся в водах, омывающих Англию и Францию.

В силу географического положения «неограниченная подводная война» затронула прежде всего Данию – торговым флотам других «нейтралов» Северной Атлантики, Голландии и Норвегии, было куда легче проскользнуть зоны, плотно контролируемые германскими подлодками. Напуганное правительство Дании даже предложило обоим сторонам войны – Англии и Германии – заключить договор о так называемом «ограниченном судоходстве», то есть определить безопасные морские «коридоры» для судов нейтральных стран.

Однако Берлин и Лондон в разгар войны на такое соглашение не пошли. Поэтому с марта 1917 года датским торговым судам приходилось отплывать в Атлантику по огромной «северной дуге», двигаясь далеко на север вдоль побережья Норвегии в её территориальных водах. Однако и это не спасало датские пароходы от германских подводных лодок – только с 1917 по 1918 годы было потоплено 178 датских торговых судов.

Нарушение морской торговли сказалось на внутреннем положении Дании. Если первые полтора года войны цены в нейтральной стране практически не изменились, а уровень жизни даже повысился, то к концу 1916 года начались обратные процессы – цены внутреннего рынка выросли более чем на треть по сравнению с 1914 годом, а к 1917 году цены выросли в полтора раза (хотя это и было смешной инфляцией по сравнению с тем, что творилось внутри воюющих государств).

Любопытно, что еще в августе 1914 года датское правительство создало комиссию по регулированию цен и ввело запрет обмена бумажных денег на золото. С 1915 года стали создаваться «контрольные комиссии», а затем особые министерства по регулированию в условиях военного времени торговли и экономики.

В 1915 году была установлена государственная монополия на импорт зерна и сахара. Весной 1917 года даже в относительно благополучной в плане сельского хозяйства нейтральной Дании были введены карточки на хлеб и муку, а к концу того года – на масло и сало.

К 1918 году из-за затянувшейся мировой войны фактически вся экономика Дании регулировалась и контролировалась государством. Было строго регламентировано не только производств продуктов сельского хозяйства, но и их распределение (в частности, был принят закон, запрещавший использовать продукты на корм скоту), был установлен государственный контроль над железнодорожными и морскими перевозками и введена монополия государства на внешнюю торговлю. Но не смотря на все эти меры и сверхприбыли отдельных капиталистов, к 1918 году почти каждый пятый взрослый датчанин мужского пола был безработным.

При этом Первая мировая война существенно изменила государственные границы нейтрального Датского королевства. Дело в том, что Дания, когда-то в средние века бывшая великой морской державой, с XVII столетия владела несколькими островами в Карибском море. В августе 1914 года США как раз ввели в действие Панамский канал, и эти три маленьких острова из-за своего расположения сразу приобрели стратегическое значение, позволяя контролировать выход канала в Атлантику.

Ещё в 1902 году США предлагали Дании за немалую цену купить эти острова, тогда датский парламент-«риксдаг» отказался от щедрого предложения. В 1916 году Вашингтон, пользуясь мировой войной, вновь настойчиво попросил Копенгаген продать карибские острова. Государственный секретарь США Лансинг прямо заявил датскому посланнику в Вашингтоне, что «обстоятельства могут вынудить Соединённые Штаты без согласия Дании завладеть островами». После такого ультиматума датчане согласились продать свою заморскую территорию за 25 миллионов долларов.

Церемония спуска датского флага на карибском острове Санта-Крус перед передачей США, 31 марта 1917 г.

Окончание Первой мировой войны не сразу принесло облегчение Дании – до конца 1918 года англичане продолжали тщательно досматривать все датские суда. Государственное регулирование торговли и цен на продукты питания было окончательно отменено в Дании только в конце 1919 года.

Однако накопленные за годы нейтралитета финансовые средства позволили датской промышленности бурно развиваться сразу по окончании войны – объем производства уже в 1920 году превышал довоенные объемы на 40 %. Реальные доходы промышленных рабочих к 1919 году выросли почти в полтора раза по сравнению с довоенными. На этом фоне введение 8-часового рабочего дня уже не казалось огромным достижением.

Продолжение следует – расскажем, как годы Первой мировой войны пережили нейтральные Швеция, Норвегия и Испания…