Неоконченное расследование

Глава 14

Продираясь сквозь толпу в зале суда, Хемингуэй, обернувшись, проговорил:

— Что я говорил, Хорэйс. Как минимум полгорода здесь.

— Интересно, что они рассчитывают услышать? Удивляюсь этим идиотам, — заметил главный констебль, присоединившийся к инспекторам еще на улице. Он явно был в дурном расположении духа.

Хемингуэй, окинув взглядом собравшихся, оставил вопрос полковника без ответа. Старший инспектор отметил, что если в зале и было действительно около половины жителей Белингэма, то Торнден был представлен далеко не в полном составе. Помимо Айнстейблов и Линдейлов отсутствовал даже вездесущий Пленмеллер. В одном из первых рядов сидело семейство Мидхолмов и мистер Драйбек. За ними — мистер Хасвел, пришедший послушать показания сына.

Вместе с Чарльзом на его машине прикатили Мэвис, Эбби и мисс Патердейл. Чарльз, очень довольный, что Эбби, отложив поездку на побережье, поехала с ним, всю дорогу укорял ее в абсурдности такого поступка. Но Мэвис, выглядевшая словно вдова, сказала, что Эбби сопровождала их по ее просьбе, и на этом разговор оборвала. Эбби злорадно усмехнулась и показала Чарльзу язык, после чего он окончательно утвердился в своем желании немедленно на ней жениться, даже если ему пришлось бы тащить ее к алтарю волоком.

Когда эта компания прошествовала в зал суда, первые ряды были уже заняты. Помимо Драйбека и Мидхолмов, из Торндена также приехали мистер Биглсуэйд и кухарка мистера Уоренби — Глэдис, молодая крашеная блондинка, известная как хорошая повариха и скромная девушка. Глэдис решила, очевидно, выполнить свой гражданский долг. Попытки Мэвис отговорить ее от этой поездки быстро провалились.

— Не думаю, что мистер Уоренби такая уж большая потеря для общества. Но считаю своим долгом присутствовать в суде, — заявила Глэдис.

— Это прежде всего огромная потеря для меня, Глэдис. И не надо так говорить, — скорбно промолвила Мэвис.

— Прекрасно понимаю вас, мисс. Как вы можете говорить о нем иначе? Он же оставил вам все свои деньги. Но даже несмотря на это, порой я просто поражалась, как вы терпели его безобразные выходки.

— Не будем обсуждать это! — отрезала Мэвис.

Инспектор Харботл, взглянув на главного дознавателя, человека с круглым лицом, седыми волосами и снисходительной усмешкой, сразу понял, что слушание продлится исключительно долго и абсолютно впустую.

Главной героиней представления, как прошептал на ухо Харботлу Хемингуэй, была Мэвис, с застывшей на губах траурной улыбкой проследовавшая на свое место. Дознаватель дежурным тоном выразил свое понимание постигшей ее тяжелейшей утраты и восхищение ее мужеством.

Чарльз, которому пришлось первым отвечать на вопросы дознавателя, рассказал суду, как он обнаружил труп и каким были его последующие действия. Встав со своего места, с вопросом к Чарльзу обратился Хемингуэй.

— Когда вы вошли в кабинет мистера Уоренби, чтобы воспользоваться телефоном, дотрагивались ли вы до каких-либо предметов, лежавших на столе? — спросил старший инспектор.

— Нет, — твердо сказал Чарльз. — На столе все было в беспорядке, и я воспользовался только телефоном, не дотрагиваясь ни до чего другого.

— Не сложилось ли у вас впечатление, что кто-то мог рыться в бумагах на столе? — задавал следующий вопрос старший инспектор.

— Нет, — ответил Чарльз так же уверенно, как и на первый вопрос. — Под беспорядком я имел в виду чисто рабочую обстановку. Стул был немного отодвинут назад, и ручка лежала открытой. Казалось, что мистер Уоренби неожиданно покинул кабинет, чтобы вскоре вернуться и продолжить работу.

— Что вы имеете в виду под «неожиданно»? — спросил дознаватель.

— В тот вечер было очень душно, сэр. И исходя из того, что мистер Уоренби был найден в домашних тапочках и возле него на земле валялись какие-то бумаги, мне кажется, что он вышел во двор подышать свежим воздухом.

Сказав, что у него больше нет вопросов, Хемингуэй сел на свое место, а Чарльзу объявили, что он может покинуть помещение суда.

Следующим давать показания предстояло доктору Уоркопу. Пока он готовился, старший инспектор спросил у сержанта Карсфорна:

— Кто эта блондинка, сидящая в ряду за нами, рядом с полной женщиной в голубом платье?

Карсфорн опознал в блондинке Глэдис Митнем, кухарку мистера Уоренби, и сообщил об этом Хемингуэю.

— А вы не собираетесь просить, чтобы слушанье отложили, шеф? — спросил у Хемингуэя Харботл.

— Обязательно, Хорэйс. Как только мы выслушаем показания наших медицинских светил. Полицейский хирург наверняка будет краток, а вот Уоркопу, боюсь, придется зажимать рот силой.

Хемингуэй оказался прав. Уоркоп выступал, словно читая лекцию студентам-первокурсникам, которую долго и тщательно готовил. Когда старший инспектор спросил о приблизительном времени смерти, Уоркоп долго, с употреблением массы никому не понятных терминов объяснил причину, по которой ему это время установить не удалось. Он сделал небольшую паузу, чтобы аудитория успела оценить глубину его эрудиции, но в эту минуту Хемингуэй встал и поблагодарил доктора за блестящую речь.

— Да-да, доктор. Большое спасибо! Ни у меня, ни у старшего инспектора нет больше к вам вопросов, — торопливо сказал дознаватель, успевший сообразить, что почти часовая речь Уоркопа может длиться еще как минимум столько же.

Доктор Ротерхоп, услышав свое имя, резко вскочил со своего места. Его речь была краткой, профессиональной и абсолютному большинству присутствующих совершенно непонятной. У Хемингуэя не было к нему никаких вопросов, а дознаватель попросил Ротерхопа назвать приблизительное время смерти Уоренби. Так же, как и его коллега, Ротерхоп не смог дать определенного ответа на этот вопрос. С удовлетворенным видом человека, которому хоть малую часть дня удалось провести не впустую, он опустился на сиденье, после чего Хемингуэй сразу же попросил о переносе слушания.

В коридоре суда полковнику Скейлсу удалось поймать только Харботла. На вопрос, где его шеф, тот ответил:

— Не знаю, сэр. Он вышел из здания сразу после того, как объявили о переносе слушания. А у вас что-нибудь срочное, сэр?

— Да нет. Я лишь хотел узнать о результате экспертизы из Лондона.

— Конечно, сэр. Мы получили письмо сегодня утром. К сожалению, ничего обнадеживающего.

— Жаль. И что наш шеф намеревается делать дальше?

— Не могу сказать с точностью, сэр. Но не думаю, что он очень расстроен положением дел.

— Ну что ж, тогда мы поговорим с ним попозже, — сказал, уходя, полковник.

— А куда подевался старший инспектор? — спросил у Харботла подошедший сержант Карсфорн.

— Мне кажется, что он решил пообщаться с мисс Глэдис Митчем. Возможно, зашли в какое-нибудь кафе.

— Зачем? — удивился Карсфорн.

— У меня такое впечатление, что она из числа тех, кто сразу замолкает, услышав официальные вопросы. Поэтому шеф пошел другим путем. У него свои методы развязывать людям языки, — согласился Карсфорн. — А результаты экспертизы, что ни говори, неутешительны. Как будто мы топчемся на месте. Или даже отброшены назад.

В это время из здания суда появилась миссис Мидхолм, и сержант, увидев ее, поспешил исчезнуть. Миссис Мидхолм, как и полковник, искала Хемингуэя. Но, в отличие от полковника, узнав от Харботла, что шеф ушел по делам, она выразила свое неудовольствие.

— Мне очень нужно увидеть инспектора, — с подчеркнутой значимостью сказала миссис Мидхолм. — У меня есть новость, которую я немедленно должна ему сообщить. Когда я смогу его увидеть?

— К сожалению, не могу вам этого сказать, мадам, — ответил Харботл.

— Ну как же так, дорогой мой? Вы обязаны знать, где находится ваш босс! — недовольно фыркнула миссис Мидхолм.

— Флора! Думаю нам надо торопиться, — вступил в разговор майор Мидхолм, желая разрядить обстановку. — Иначе мы опоздаем на автобус. Да и вообще, не стоит вмешиваться в чужие дела.

— Нет, Леон! Это мой гражданский долг — помочь полиции тем, что в моих силах. Не жди меня. Я приеду следующим автобусом. Мне необходимо поговорить с мистером Хемингуэем или, по крайней мере, передать для него послание.

В сопровождении Харботла миссис Мидхолм пошла по направлению к полицейскому участку, разъясняя по дороге инспектору суть ее понимания гражданского долга, а также причины, заставившие ее приехать в Белингэм. По ее словам, она просто совершила подвиг, ведь одна из обожаемых ее собачек принесла накануне новый помет щенков, так нуждающихся в постоянной опеке миссис Мидхолм.

— Не собираюсь делать письменного заявления, а лучше передам все на словах, — заявила миссис Мидхолм Харботлу, доставшему ручку и лист бумаги.

— Как вам будет угодно, мадам, — послушно согласился инспектор, изобразив на лице крайнее внимание.

— Как только я поняла, что происходит на самом деле, — начала миссис Мидхолм, — то пришла к выводу, что должна во все посвятить мистера Хемингуэя. Более того, я чувствую себя ответственной за бедняжку Мэвис. Одна, совершенно одна на целом свете! Так вот, инспектор. Должна сказать, что всегда недолюбливала господина Драйбека. А теперь, когда он пытается обвинить в этом жутком преступлении бедную девушку, я просто вне себя от ярости! А это именно то, чем он сейчас занимается. Ходит по всему Торндену и распространяет безобразные слухи! Даже мне он пытался задавать какие-то вопросы, понимая, что я знаю эту семью лучше, чем кто-либо другой. Особенно про гадкое отношение Сэмпсона Уоренби к Мэвис. Но я сразу пресекла все его попытки поговорить со мной на эту тему. И именно об этом я и хотела побеседовать с вашим шефом.

Она замолчала, собираясь с мыслями. Харботл не задавал никаких вопросов, давая ей возможность закончить.

— Когда я поняла, к чему клонит мистер Драйбек, собирая информацию о семье Уоренби, а именно — обвинить мисс Мэвис в убийстве, я высказала ему все, что про него думаю. Я заявила, что ему должно быть не просто стыдно за такое поведение, а более того, он просто преступник в моих глазах! Он даже пытался подговорить Глэдис! Для этого и сел с ней сегодня утром в один автобус. Поразительное бесстыдство! Драйбек относится к тем, кто никогда не скажет и доброго слова о молодом поколении! И именно о том, что нельзя верить ни единому его слову, я и хотела предупредить старшего инспектора!

— Очень хорошо, мадам, — проговорил Харботл. — Но если это все, что вы хотели сказать, то, уверяю вас, вам не следует волноваться.

— Как это я могу не волноваться?! Он же юрист, поймите. А если вы не верите юристам, то кому вы вообще собираетесь верить?! Он занимается всем этим, так как наверняка хочет выгородить истинного преступника — то есть себя самого! Кстати, мисс Дирхэм, племянница мисс Патердейл, думает то же самое, что и я. Хотя вполне возможно, что убийца — Ладислас! Я не знаю про него много, но то что он двуличен — знаю наверняка! Вы ведь знаете, что он ухаживает за мисс Уоренби. Он симпатичный молодой человек, с прекрасными манерами, и неудивительно, что девушка увлеклась им. Мужчины не очень жалуют ее своим вниманием, и, понятно, бедняжке это просто польстило. Он прекрасно знал, что мисс Мэвис — единственная наследница Уоренби. И если уж, по-вашему, это не мотив для убийства, то не знаю, что вам тогда нужно! И знаете, чем он сейчас занимается? Пытается убедить каждого встречного-поперечного, что мисс Уоренби вовсе его не интересует! Вчера он был в «Красном льве», чего за ним, уверяю вас, никогда не водилось, и публично разглагольствовал именно на эту тему! Мой муж говорит, что его было просто смешно слушать и всем было очевидно, что он просто напуган. Может, я не придала бы этому большого значения, если бы не одно обстоятельство…

— И что же это за обстоятельство? — устало спросил Харботл.

— Я позвонила мисс Уоренби. Трубку подняла ее служанка. И что бы вы думали она мне сказала?

— Не знаю, мадам.

— Что Мэвис уединилась в беседке с мистером Ладисласом! И он надеялся, что никто об этом не узнает! Я попросила Глэдис не говорить мисс Мэвис, что я звонила, и сразу решила рассказать обо всем старшему инспектору.

— Обязательно все ему передам, — пообещал Харботл. — Не сомневаюсь, что он высоко оценит вашу помощь.

— Я очень на него надеюсь, — заявила миссис Мидхолм, взяла со стола перчатки и выплыла из кабинета.

Через десять минут после ее ухода в участке появился Хемингуэй.

— Вы пропустили интереснейшую встречу с миссис Мидхолм, — съязвил Харботл.

— Чего она хотела? — с интересом спросил Хемингуэй.

— Как всегда, помочь нам в работе, шеф. Я чуть было не сказал ей, что вы отправились на прогулку с этой блондинкой.

— Кстати, вам очень повезло, Хорэйс, что на прогулку с ней отправился именно я, а не вы.

— Удалось что-нибудь выяснить? — с интересом спросил инспектор.

— Не могу сказать, что много. Хотя, есть одна небезынтересная деталь. Как вы знаете, Уоренби был обнаружен на улице в домашних тапочках. Так вот, она уверена, что только нечто совершенно необыкновенное могло заставить его выйти на улицу в таком виде.

— Почему?

— У каждого свои привычки, Хорэйс. Глэдис сказала мне, что однажды он устроил ей выговор за то, что она выскочила в тапочках на огород, чтобы сорвать что-то к обеду.

— Мне кажется, что вы придаете слишком много значения тому, что говорит эта ваша Глэдис. Она вам, случайно, не сообщила, почему он вышел на улицу без шляпы и зимних ботинок?

— Не успел ее об этом спросить, но обещаю, что при первой же встрече передам ей ваш хитроумный вопрос. Но как бы то ни было, она твердо уверена, что Уоренби выманили на улицу при помощи какой-то уловки. И попрошу вас, Хорэйс, не называйте ее «моей Глэдис». Ее приятель — весьма крепкий парень. Вы рискуете вовлечь меня в неприятности.

Инспектор осклабился.

— Вы шутник, шеф. И все же сделали ли вы какие-то конкретные выводы из этой беседы?

— Я сделал вывод, что, несмотря на девять подозреваемых, которые имеются у нас в наличии, существует нечто другое и более важное, до чего мне никак не дадут добраться. Так все-таки расскажите мне, о чем хотела побеседовать миссис Мидхолм. Но только не говорите, что Уключина разродилась и хочет, чтобы я стал крестным отцом ее щенка Утконоса. А в противном случае грозит подать на алименты.

— Одна из ее сучек действительно стала матерью, только я не уверен, что это именно Уключина. Миссис Мидхолм сказала, что Драйбек пытается убедить всю округу, что убийца — мисс Мэвис. И что вы не должны верить ни единому слову этого прохвоста. А еще этот поляк, который только и говорит, будто у него нет никаких намерений по отношению к мисс Мэвис, коротал вчерашний вечер в ее обществе в беседке в Фокслейне.

— Я уже слышал это от Глэдис. Возможно, Ладислас просто ждет, когда все утихнет. А что касается его истинных намерений, то у меня нет насчет них никаких сомнений. Теперь о Мэвис. Сразу же после слушания она отправилась в Лондон. Ее повез на станцию молодой Хасвел. Можно было подумать, что она хочет сбежать от правосудия. Но Глэдис сказала, что мисс укатила к адвокатам дядюшки, чтобы выяснить кое-что насчет наследства. Именно поэтому я и не арестовал ее по обвинению в бегстве.

Беседу прервал телефонный звонок. Харботл поднял трубку.

— Да, он здесь. Передаю трубку, — ответил Харботл, пододвигая телефон к Хемингуэю. — Вас просит суперинтендант, сэр.