Неоконченное расследование

Глава 8

Но уж где-где, а в Седарах речь велась исключительно об убийстве Сэмпсона Уоренби. Молодой Хасвел и мисс Дирхэм потчевали миссис Хасвел рассказом о неожиданной встрече в «Красном льве». Сама миссис Хасвел, будучи уверенной, что убийца — человек пришлый, уделяла случившемуся сравнительно мало интереса. Она считала, что убийца — не из Белингэма. Миссис Хасвел, так же, как и мисс Патердейл, не сомневалась, что люди их поколения не должны унижаться до сплетен, да и вообще держалась подальше от разговоров на эту тему. К тому же сам факт совершения убийства в тихом и спокойном Торндене, пригодном в это время года лишь для игры в теннис и крокет, был для них совершеннейшей дикостью. Мисс Патердейл как-то хмуро пошутила, что раз уж убийству суждено было произойти в Торндене, то хорошо, что оно совпало с визитом к ней мисс Дирхэм, а то девушка из города не вынесла бы местной скуки. Примерно так же отозвалась об этом и миссис Хасвел, связав его с пребыванием дома Чарльза, который в силу своего возраста не мог оставаться в стороне от событий.

— А мне понравился старший инспектор, — заметила Эбби. — В отличие от его напарника с вечно вытянутой физиономией. Страшно интересно, чем они сейчас заняты?

— Уверен, что мистер Хемингуэй специально нас спровоцировал на эту беседу. Я даже боялся, что ты зайдешь слишком далеко в развитии своих версий, — признался Чарльз.

— Уж если и бояться, то не за меня, а за Гевина. И вообще, ну тебя, Чарльз! Увидишь, что я права во всем, что говорила, — обиделась Эбби.

— Мама, Эбби думает, что Уоренби убил старик Драйбек, — сказал Чарльз, обращаясь к миссис Хасвел.

— Ну что ты, дорогая моя! Разве можно так думать о мистере Драйбеке. Он же прожил в Торндене столько лет!

Чарльз, привыкший к образу мышления миссис Хасвел, понимающе улыбнулся:

— Кончится тем, что Драйбек привлечет ее к ответственности за клевету.

— Но если я окажусь права, посмотрим, кого и кто привлечет, — обиженно проговорила Эбби. — Он единственный человек, кто мог это сделать.

— Да перестань ты! Никогда бы он такого не сделал, а вот что касается Мэвис… — Чарльз многозначительно промолчал.

— Не смей говорить в подобном тоне о Мэвис, — взмолилась Эбби. — Ни на какое убийство она не способна!

— Темная лошадка эта Мэвис, если позволите мне выразить свое мнение, — продолжал Чарльз. — Жаль, что вы не видели ее сегодня после утренней службы. Хоть я и не люблю Гевина Пленмеллера, но в этом он абсолютно прав. Просто смешно слушать, когда она несет эту чушь о доброте своего покойного дядюшки. Будто она единственная во всем Торндене, кто знал Уоренби. А постоянная болтовня о ее полном одиночестве! Даже мама, послушав ее три минуты, почувствовала себя не в своей тарелке.

— Ну что ты, дорогой. Не надо так говорить, — возразила миссис Хасвел. — Может, в этом действительно есть доля неискренности. Но раз она так говорит, значит, действительно сейчас так чувствует. Смерть близкого человека на всех действует по-разному. Может, это и вызвало некоторое ее лицемерие. Я не нахожу этому объяснения, но, когда умер твой дед, возможно, какое-то время я тоже вела себя не лучшим образом, вспоминая, как не любезен он был со всеми нами в последние годы жизни, порой даже не желая видеть никого из нас.

— Но ты никогда не была такой, как Мэвис! — резко возразил Чарльз. — Ты никогда не делала из него святого и не сетовала, как Мэвис, каждому встречному, что лучше бы он не оставил никакого завещания.

— Ну, конечно. Говорить насчет завещания ей не было никакой нужды, потому что вещи такого рода закономерны. В этом, вероятно, ты прав. Говорить об этом — глупо, — согласилась с сыном миссис Хасвел.

— Да просто Мэвис относится к такому типу людей, и для них это естественно, — вновь вступила в разговор Эбби. — У нас в школе была девочка, очень похожая на Мэвис. Она из-за своего характера постоянно становилась объектом насмешек и колкостей. Но она всегда всем все прощала. Не всем это понятно, но что поделаешь с человеком, у которого такой нрав. Да, где-то они лицемеры. Джефри Силлот как-то сказал, что лицемерие — наркотик, разрушающий общество. Но что касается этого дела: ты видел, как Мэвис стреляла в Уоренби?

— Нет, не видел, — ехидно ответил Чарльз. — Я лишь знаю, что она тогда пришла сюда и лепетала весь вечер о любви и заботе, о своем дядюшке, которого бросила дома одного. Что-то раньше за ней такого не водилось!

— Просто раньше ты не обращал на это внимания, дорогой мой, потому что для этого не было ни малейшего повода, — сказала миссис Хасвел. — Разве я не права?

— Вздор! — отреагировал Чарльз. — Может, я и впрямь особенно не задумывался об этом, но помню, как она как-то заявила, таким сюрпризом явилось для нее то, что дорогой дядюшка пообещал завещать ей дом! Дядюшка, который ее до переезда в Торнден ни разу не видел. Понятно, что Уоренби просто нужна была домохозяйка и служанка, которой можно не платить и шпынять по любому поводу.

— Вполне с тобой согласна, — кивнула Эбби. Но по-прежнему утверждаю, что убийство совершила не она. Знаете, что я делала, когда утром вы все были в соборе? Я прошагала до дома мистера Драйбека и оттуда, вдоль поля, до Фокслейна. И пришла к выводу, что для него сделать это было проще простого. Весь путь от дома Драйбека до кустов занял у меня шесть минут. К тому же там такие густые заросли, что естественно, никто бы его там не заметил.

— Знаешь ли, у вас с Драйбеком несколько разный возраст. Он слишком стар, чтобы ходить с такой же скоростью, как ты.

— Вздор! Он в прекрасной спортивной форме. И приглядись к нему внимательней, когда он на теннисном корте! — горячо возразила Эбби.

В этот момент в комнату вошел мистер Хасвел и с ходу сделал Чарльзу замечание, что если тот берет его вещи, то надо хоть иногда класть их на место, а не разбрасывать по всему дому. Но, увидев в доме гостью, он не стал развивать эту тему, тем более что хорошо знал, сколь бесполезно призывать Чарльза к порядку.

— Извини, папа, — привычной скороговоркой пробормотал Чарльз, не удосужившись узнать, что именно отец имеет в виду.

Мистер Хасвел поприветствовал Эбби, бросив на нее откровенно оценивающий взгляд, который удивил девушку. Они были давно знакомы с мистером Хасвелом, и ей всегда казалось, что он относится к ней как лишь к одной из представительниц племени друзей и подружек сына. Она не догадывалась, что этот его интерес возник в результате беседы с миссис Хасвел. Мистер Хасвел, приятный крепкий мужчина средних лет, всегда был исключительно гостеприимен к друзьям сына, частенько посещавшим их дом, устраивавшим здесь танцы, обсуждавшим различные проблемы от балета и сюрреалистического искусства до англо-советских отношений. Чарльз не смог удержаться и немедленно поведал отцу об уверенности Эбби, что Уоренби убит мистером Драйбеком.

— Безусловно, это не так, — отрезал мистер Хасвел и плеснул себе в бокал немного шерри.

— Тем не менее это точка зрения Эбби. Я же готов биться об заклад, что убийство совершила Мэвис. А как ты думаешь, папа? — с явным интересом спросил Чарльз.

— Я бы посоветовал вам обоим оставить эту задачку для полиции и поменьше говорить об этом, — степенно говорил мистер Хасвел.

Эбби, как девушка, воспитанная в лучших традициях, должна была немедленно оставить эту тему, однако Чарльз, обожавший своих родителей, но не отличавшийся особым тактом и почтительностью, заявил:

— Но как мы можем не говорить об этом! Ведь это самое интересное событие из всех, когда-либо происходивших в Торндене!

— Ох, мистер Хасвел! — не выдержала и Эбби. — Сейчас здесь инспектор из Скотленд-ярда с помощником, и мы недавно беседовали с ними в «Красном льве».

— В самом деле! — усмехнулся мистер Хасвел. — Надеюсь, вы не поделились с ними своими соображениями?

— По крайней мере, мы были очень осторожны, — смутилась Эбби.

— Я, конечно, не должен был выкладывать старшему инспектору мою версию, — проговорил Чарльз, — но за меня это сделал Гевин Пленмеллер. Да, кстати, ты случайно не помнишь, где мое ружье двадцать второго калибра, которое мне подарил папа, когда я еще ходил в школу? — спросил Чарльз у миссис Хасвел.

— Ты имеешь в виду, дорогой, то, с которым ты охотился на кроликов? Я одолжила его внуку старика Ньюбиггита.

— Господи! Но он принес его обратно? — взволнованно спросил Чарльз.

— Да, я уверена. Он должен был его вернуть, — ответила миссис Хасвел, оторвавшись от шитья. — А что, оно тебе нужно?

— Мне нет, но вот старшему инспектору оно явно может понадобиться. Пленмеллер выдвинул версию, что именно ружьем такого калибра и воспользовалась Мэвис, и они наверняка захотят его проверить. А если еще слух об этом одолженном ружье пройдет по Торндену…

— Да нет же. Я помню, — проговорила миссис Хасвел, — Джим Ньюбиггит вернул его как раз тогда, когда я была в Лондоне. Молли сказала, что убрала его в гардероб. Я потом сама хотела отнести его на чердак, где валяется всякая ненужная утварь, но, честно говоря, забыла. И не знаю, где оно сейчас, — растерянно закончила миссис Хасвел.

— О Боже! — воскликнул Чарльз и выбежал из комнаты.

Через несколько минут он вернулся, неся в руках завернутое в плащ ружье.

— Было в самом углу гардероба. Куда теперь лучше его перепрятать? Я до него не дотрагивался руками и никто другой не должен, чтобы не оставлять отпечатки пальцев. Мама, я положу его пока на шифоньер, — предложил Чарльз.

— Обязательно было заворачивать его в мой плащ? — поинтересовался недовольно мистер Хасвел.

— Извини, пап. Просто не попалось ничего другого. Но оно совершенно чистое, — оправдался Чарльз.

Он спрятал ружье в укромное место, отряхнул плащ и бросил его на кресло. Мистер Хасвел недовольно глянул на Чарльза, но в этот момент раздался звук колокола, и он, ничего не сказав, вышел из комнаты.

Вскоре он вернулся. Служанка принесла холодный ужин, и все сели за стол. Несмотря на молчаливое неодобрение мистера Хасвела, вновь началась дискуссия о возможных версиях убийства Уоренби. Миссис Хасвел сказала, что Мэвис не могла взять ружье без спроса, потому что не относится к тем, кто вообще может взять что-то без разрешения, и тем самым дала Эбби повод еще раз подтвердить ее теорию о невиновности Мэвис.

— Конечно, она не могла, — повторила Эбби еще раз. — Гевин сказал это лишь затем, чтобы лишний раз показаться умником. И добавил, что если старшего инспектора не устраивает личность Мэвис или его собственная на роль главного подозреваемого, то он предлагает начать с мистера Айнстейбла. Представляете? Со сквайра!

— С кого? — переспросил мистер Хасвел, подняв глаза на Эбби.

— И именно потому, я думаю, что это человек, которого вообще нельзя заподозрить в чем-то незаконном.

— Вы хотите сказать, что Пленмеллер заявил это в присутствии полиции? — уточнил мистер Хасвел.

— Вот именно! — ответил Чарльз, пытаясь поймать вилкой ускользающую маслину. — Хотя не думаю, что это произвело на полицию какое-либо впечатление. Слишком глупо это звучало!

— Кроме того, он относился к Уоренби несколько по-другому, чем остальные в Торндене. Я имею в виду, что Уоренби нередко бывает… вернее, бывал гостем Айнстейблов, — заметила Эбби.

— Да, действительно, — согласился Чарльз. — А интересно — почему? Айнстейблы не те люди, которые приходят в восторг от таких типов, как Уоренби. К тому же у них не было никаких юридических дел. Как ты думаешь, пана?

— Не имею ни малейшего представления. И не думаю, что они сделали нечто большее, чем проявление обычного гостеприимства, — ответил мистер Хасвел.

Чарльз нахмурил брови.

— А мне кажется — наоборот. И ведь именно сквайр представил нам Уоренби. Разве вы не помните? Да и потом, добился бы он своего положения, если бы его не финансировал Айнстейбл? — предположил Чарльз.

— Ты знаешь, Чарльз, я тоже считаю, что Айнстейблы вели себя всего лишь как подобает благопристойным соседям, — покачала головой миссис Хасвел.

— Мне почему-то не кажется нормальным, что то, что они сделали под видом благопристойного соседства — лишь обычное гостеприимство. Тем более для этого выскочки из Лондона, которого никто не ждал в Торндене, — упрямился Чарльз. — И чего бы это им быть такими радушными с теми, кто убежал из Лондона во время бомбежек? У них никогда не было ничего общего с подобной категорией людей.

— Но это совсем другой случай, Чарльз. Те люди были лишь временными жителями, спасавшимися от войны и разрухи.

— Но Уоренби был именно из этой категории.

— Не забывай, — напомнила сыну миссис Хасвел, — что Уоренби не было здесь во время войны. Он приехал позже.

— И тем не менее с какой стати сквайру оказывать ему такую поддержку? — не сдавался Чарльз.

— Я уверена, сквайр просто сострадал ему. Ты ведь помнишь, как его приняли в Торндене. Особенную роль сыграла неприязнь мистера Драйбека, — сказала миссис Хасвел.

— Он действительно настолько не любил Уоренби? — с интересом спросила Эбби.

— Боюсь, дорогая, не только он, а весь Торнден.

— Но мистер Драйбек гораздо сильнее, чем кто-либо другой. Вот видишь, Чарльз, как все просто. Все говорит о том, что убийца — мистер Драйбек! А ты продолжаешь обвинять бедную Мэвис.

Казалось, у Эбби отпали последние сомнения по поводу того, кто совершил убийство.

— Ну, это еще не говорит о том, что убийца — именно он.

— Нет, говорит! — настаивала на своем Эбби. — Во-первых, у него был серьезный повод ненавидеть Уоренби. Помимо чисто человеческой антипатии, он еще и боялся конкуренции. Об этом рассказывала мне еще тетя Мириам. Из-за Уоренби он мог растерять всех своих клиентов.

— Эбби, дорогая, успокойся! Бедный Тадеуш — один из самых уважаемых людей в округе. — Чарльз попытался остудить ее пыл.

— Ага, как Армстронг! — не унималась Эбби. — У меня весь день не идет из головы эта история! Незаметный с виду, но всеми уважаемый человек, о котором никто не мог и подумать, что он способен на убийство. А ведь и он был юристом, и совершил убийство именно на почве профессиональной ревности. Так что не надо утверждать, что у мистера Драйбека не было достаточно веского повода для убийства!

— Не могу не согласиться, — ответил Чарльз. — Но не надо забывать, что это было уже второе тяжкое преступление, совершенное Армстронгом. Его судили за убийство собственной жены, которую он отравил, и повод для этого у него был весьма весомый. Но уверен, что не сойди ему сначала с рук первое убийство, он никогда не стал бы убивать своего профессионального конкурента. Он, наверное, считал, что дьявольски хитер и полиция никогда не докопается до истины. Разве вы не согласны, что, совершив одно убийство и оставшись безнаказанным, человек очень легко идет на следующее подобное преступление. Я бы сказал, становится своего рода маньяком.

— Согласен с тобой, — сухо ответил мистер Хасвел. — Но если ты считаешь, что Драйбек уже совершил одно убийство, то хочу заметить, что у тебя чересчур разыгралось воображение.

— Да вовсе нет! — воскликнул Чарльз. — Я лишь пытаюсь доказать Эбби, что между Армстронгом и мистером Драйбеком — огромная разница.

— Ладно, кто бы что ни думал, я полагаю, не стоит более останавливаться на этой теме, — решительно заявил мистер Хасвел. — Кстати, состоялась ли у вас сегодня игра в теннис?

Вопрос, обращенный к обоим молодым людям, положил конец неприятной для старшего поколения дискуссии. К этой теме более не возвращались и остаток вечера провели за игрой в бридж. Лишь по пути домой Эбби спросила у сидевшего за рулем Чарльза:

— Твой отец очень сердит на нас за разговоры об этом убийстве?

— Вовсе нет. Он лишь боится, что мы будем распускать языки в чужой компании. Как Пленмеллер, — объяснил Чарльз.

Эбби нахмурила брови.

— По-моему, ему лишь бы сказать какую-нибудь колкость и побольней ужалить.

— Ты имеешь в виду майора? Не думаю, что Пленмеллер хочет ему навредить. По-моему, Гевин просто фигляр. Шут гороховый.

— А как он говорил о Мэвис, ты помнишь? — настаивала Эбби.

— Если тебя интересует мое мнение, то уверяю тебя, что я это не приветствую, — ответил Чарльз.

— И ты, я надеюсь, не станешь излагать полиции свою версию относительно Мэвис?

— Это будет зависеть от обстоятельств, — солидно кашлянул Чарльз.

— Какие еще обстоятельства? — возмутилась Эбби. — Не верю, что ты мог бы так поступить.

— Если бы полиция подозревала всерьез меня или моих родных, то мог бы. Или тебя, — добавил Чарльз, сворачивая в Фокслейн.

— Очень любезно с твоей стороны, — огрызнулась Эбби.

— Да, я такой, — просто сказал Чарльз. — Сделаю все от меня зависящее ради людей, которых люблю.

— Вот как? — кокетливо отозвалась Эбби.

— Особенно ради тебя.

— Ладно, прекрати паясничать. Смотри! Тетя Мириам! — Эбби заметила идущую навстречу мисс Патердейл.

— Привет, Чарльз! — крикнула мисс Патердейл, открывая ворота. — Я знала, что ты обязательно привезешь Эбби домой, и приготовила кое-что для твоей матери. Надеюсь, ты передашь ей?

Он взял из ее рук небольшую коробку и небрежно бросил на заднее сиденье.

— Хорошо, тетя Мириам. Обязательно передам, — пообещал Чарльз. — Эбби, как насчет того, чтобы завтра махнуть к морю? Утром я заеду к тебе, и ты скажешь, что решила. Спокойной ночи всем!

— Чарльз прекрасный молодой человек, — заметила мисс Патердейл по дороге к дому. — Кстати, вы уже раскрыли преступление? Кто же у вас вышел убийцей?

— Вы знаете, мистер Хасвел явно не одобряет эти разговоры. А мы с Чарльзом, перед тем как пойти в Седары, зашли в «Красный лев» и встретили там майора Мидхолма с Пленмеллером. Мы сидели за столиком, когда пришел тот детектив, который беседовал с Мэвис. И кого бы вы думали он с собой привел? — спросила Эбби.

— Думаю, этих двух полицейских из Скотленд-ярда. Я встретила их сегодня у дома Уоренби.

— Вот как? И что вы думаете об этом высоком старшем инспекторе? Мне он, честно говоря, понравился. И у него есть чувство юмора. Слышали бы вы его разговор с Пленмеллером!

— Безусловно, положение обязывает его уметь разговаривать со всякого рода людьми. Я присутствовала при его беседе с миссис Мидхолм. Ох, чувствую я — быть неприятностям, — хмуро закончила мисс Патердейл.

— Это как пить дать! Но я уверена — только для убийцы. А разве вы против? — удивилась Эбби.

— Конечно, я не против. Но по-моему, не только для убийцы, если я вообще что-то понимаю в этой жизни. И это не обойдет никого в Торндене. И не говори мне, что это не так. Твой старший инспектор, кстати, был сегодня у мистера Драйбека. Ты, надеюсь, уже слышала об этом? — спросила мисс Патердейл.

— Нет! А что случилось? Расскажите мне!

— Не знаю, что случилось. Знаю лишь, что после этого разговора Тадеуш вел себя как на иголках. Он пришел ко мне под самым идиотским предлогом из всех, что я когда-либо слышала. Он пытался заставить меня вспомнить точное время, когда ко мне прибежала Мэвис после убийства. И этот затеял свое собственное расследование! Крутил вокруг да около, пока я не поняла, к чему он клонит. Он пытается доказать, что Уоренби убил не кто иной, а сама Мэвис! Старый дурак! Похоже, совсем из ума выжил! — возмущенно закончила мисс Патердейл.

Они зашли в дом, и Эбби налила себе бокал лимонада. Ее вид выдавал крайнюю взволнованность.

— Так значит, он и в самом деле напуган? Тогда мне кажется, что все становится на свои места. Чего бы ему так нервничать, не имей он к этому никакого отношения, а? Пытается перенести с себя подозрения на кого-то другого, — заключила Эбби.

Мисс Патердейл несколько рассмешили слова Эбби.

— Но ведь вы и сами кого-то подозреваете. Почему бы и ему не заняться тем же. Разве он исключение?

— Мне кажется, что всерьез об этом говорим только мы с Чарльзом. Гевина же никто, по-моему, не воспринимает серьезно. Хасвелы никого не подозревают и вообще предпочитают держаться подальше от этих разговоров. Что касается майора, то от него я тоже ничего не слышала, — рассудительно заметила Эбби.

— Зато Флора относится к этому очень серьезно, — сказала мисс Патердейл, слегка усмехнувшись. — Господи! Порой просто поражаюсь ей. Она вбила себе в голову, что это сделал поляк или Линдейлы. Один из них или сразу оба.

— Линдейлы… — задумчиво проговорила Эбби. — Я их недостаточно хорошо знаю, чтобы сделать какие-либо выводы. Но почему миссис Мидхолм считает, что они могли?

— Да нет у нее для этого никакого основания. Прости, но миссис Линдейл не из тех, кто станет часами чесать языки с Флорой. Вот та и вбита себе в Голову, — объяснила мисс Патердейл.

— А что сами Линдейлы говорят по этому поводу? — поинтересовалась Эбби.

— Дорогая моя, надеюсь, ты не думаешь, что я ходила и Рашифорд, чтобы выяснить их мнение на этот счет? Понятия не имею.

— Да нет же! Я просто подумала, что вы могли видеться в соборе.

— Они не ходят в церковь. По крайней мере, он — ни разу не был. А что касается миссис Линдейл, то она, насколько мне известно, вообще католического вероисповедания.

— Да, тетя Мириам! А почему сквайр так доброжелательно относился к Уоренби? — спросила Эбби.

— Для меня это новость, — коротко бросила мисс Патердейл.

— Тетя Мириам! Я точно помню, как вы сами мне говорили, что удивлены, как сквайр может выносить его общество, — воскликнула Эбби.

— Выносить и доброжелательно относиться — разные вещи. И кто вообще сказал тебе об этом?

— Гевин начал разговор…

— Этот мог, — осуждающе поджала губы мисс Патердейл.

— Да нет же! Он лишь говорил о том, что сквайр относится к тем, кто вряд ли пошел бы на убийство Уоренби, и привел это лишь как аргумент. И то же самое, о чем спросила у вас я, спросил Чарльз у отца.

— Да? И что же ответил на это мистер Хасвел? — поинтересовалась мисс Патердейл.

Эбби рассмеялась.

— Он очень рассердился. Прямо как вы, тетушка.

— Я думаю! — согласилась мисс Патердейл. — Хорошо, Эбби. Ты можешь сколько угодно играть в детектива, но делай скидку на то, что бедняга Тадеуш просто выжил из ума. А вот Айнстейблов оставь в покое. Они повидали много горя и без этого. Не хватало еще им только полиции! И я на тебя рассержусь, если ты будешь высказывать инспектору какие-либо свои соображения насчет Айнстейблов. Если они и были добры к убитому чуть более, чем остальные, то это говорит только в их пользу, — закончила мисс Патердейл.

— Хорошо, тетушка. Обещаю следовать вашим наставлениям, — шутливо поклялась Эбби. — И все-таки это несколько странно со стороны Айнстейблов, как вы думаете?

— Что бы я ни думала по этому поводу, это в любом случае не имеет никакого отношения к убийству Уоренби. А вообще, дорогая моя, уже поздно. Пора ложиться спать, — сказала мисс Патердейл, давая понять, что разговор закончен.