Неотразимая

Глава 25

Джордан засиделся допоздна, сыграв несколько партий в шашки с Мэттом и детьми, пока Джейд наблюдала и пыталась понять правила игры. Мэтт пообещал научить ее.

— Следи за ним, — предупредил Джордан, поднимаясь с пола и собираясь уходить. — Он мошенничает всякий раз, когда может.

Бет и Джейд переглянулись и расхохотались.

— Я знаю, — ответила Джейд, показав Мэтту язык. — Бет уже предупредила меня.

Вскоре Джейд уложила спать малышей на их половине палатки, отделенной теперь одеялом, чтобы создать уединенный уголок для новобрачных. Пока малыши засыпали, Мэтт предложил, чтобы Джейд посидела рядом с ним и позанималась чтением. Однако пока Джейд собралась, малыши уже громко засопели, урок закончился, так и не начавшись. Наступило время, когда они с Мэттом тоже должны были готовиться ко сну.

Чувствуя необычайную застенчивость, Джейд спокойно предложила:

— Я… ммм… я могу помочь тебе снять одежду, если хочешь, Мэтт.

Озорной огонек блеснул в его глазах, а на губах заиграла легкая улыбка.

— Это было бы очень удобно для сна, спасибо.

Она осторожно подошла к нему и расстегнула пуговицы рубашки, робко стягивая ее с его широких плеч. Все это время Мэтт лежал, как сломанная тряпичная кукла, и улыбался.

В его блестящих глазах светилось изумление.

Наконец он громко прошептал:

— Я не кусаюсь, Эгги, честно.

Она фыркнула, как рассерженный кролик, и быстро высвободила из рукавов его руки.

— Где твоя ночная рубашка? — требовательно спросила она, рассердившись на себя за свою робость и на него за ею самодовольную ухмылку.

— Забудь о ночной рубашке. Здесь тепло…

Я укроюсь простыней. — Она выжидательно посмотрела на него. — Ну? — спросил он наконец. — Разве ты не собираешься помочь мне с моими бриджами, как и подобает маленькой послушной жене? Шарлотт Клевер на твоем месте помогла бы, — поддразнил он.

— Уж в этом я не сомневаюсь, — пробормотала Джейд, метнув на него свой взгляд.

Ее руки коснулись пуговиц на его брюках. — С каким бы удовольствием я натянула твои брюки до твоей шеи и затянула бы ремень как можно хуже.

Мэтт усмехнулся.

— Хорошо, что я не ношу ремень, правда? — Его руки накрыли ее руки и прижали их к плотной одежде и твердой плоти, которую она скрывала. — Я тебе говорил, как ты хороша, когда краснеешь, Джейд? Или как сильно я тебя люблю?

С помощью его пальцев она расстегнула металлические пуговицы. Две пары рук стянули плотную ткань с его бедер, а затем Джейд сняла брюки с его длинных ног.

К ее большому изумлению, Мэтт носил хлопковые трусы под бриджами. Так как Син никогда не обременял себя такими скромными деталями, а она не видела их на Мэтте вчера вечером, то Джейд просто оказалась не готова к тому, чтобы увидеть их на своем муже. Она впервые увидела мужчину, который носил нижнее белье, и она уставилась на него с откровенным любопытством.

— Это мои трусы так удивили тебя, милая?

Сам факт, что я ношу их или та часть меня, которая просится на свободу и поднимает их? — мягко спросил Мэтт, в его глазах отражалось удовольствие ее изумленной реакцией.

Она едва кивнула.

Он засмеялся.

— Теперь твоя очередь, любовь моя.

— Что? — рассеянно спросила она.

— Ну, если ты не собираешься спать сегодня в платье, то, полагаю, тебе нужно раздеться, дорогая.

— Ах да, — согласилась она. Она осмотрелась кругом, немного озадаченная и удивленная тем, как совершить этот несложный подвиг. — У меня нет собственной ночной рубашки, — прошептала она.

Мэтт сочувственно посмотрел на нее.

— Твоей сорочки будет достаточно. Или, раз я не пользуюсь своей ночной рубашкой, ты можешь взять ее, если хочешь. Она наверняка будет лучше смотреться на тебе, чем на мне, подумай об этом.

Джейд бросила долгий тоскливый взгляд на лампу, потом на Мэтта, выжидательно смотревшего на нее. Не сказав больше ни слова, она повернулась к нему спиной и быстро сняла платье, нижнюю юбку, ботинки и чулки.

Оставшись только в трусиках и сорочке, она порылась в небольшом рюкзаке, пока не нашла свою расческу. Прежде чем она успела решить, куда сесть, Мэтт подвинул одеяло рядом с собой.

— Иди сюда, садись, и я помогу тебе с твоими волосами, милая.

Джейд села рядом, спиной к нему. Мэтт быстро расплел ее косу и провел расческой по ее длинным вьющимся прядям. Волосы крупными волнами упали ей на спину.

— Твои волосы так прекрасны, — восхитился он. — Они мягкие, как шелк, и густые, как мед, словно солнечные лучи, собранные вместе. Им позавидуют даже ангелы.

— Я не слишком много знаю про ангелов, но это такое прекрасное чувство, — блаженно отозвалась она. — Мне никогда раньше мужчина не причесывал волосы.

— Меня это нисколько не удивляет, особенно после того, что я подслушал сегодня днем. Твой разговор с Блисс стал для меня настоящим откровением.

Джейд издала изумленный возглас и застыла там, где сидела. У нее пересохло в горле, и она никак не могла сглотнуть.

— Ты слышал? — наконец тихо произнесла она.

— Каждое благословенное слово, — признался он. — Ты должна была сказать мне, Джейд.

— Какое значение это могло иметь? — с сомнением спросила она, все еще не определив его настроения.

— Сейчас никакого. Но с самого начала я не должен был так плохо думать о тебе. Да и прошлой ночью я бы не предполагал, что у тебя такой большой опыт, и не полагался бы так уверенно на твое ограниченное умение.

Я был бы готов взять все в свои руки, действовать более медленно, направлять тебя более нежно, возможно.

Джейд повернулась к нему, стремясь встретить его взгляд.

— Я же все равно не пришла бы к тебе чистой и невинной, как мне того хотелось бы, Мэтт.

— Нет, но если бы ты сказала хоть что-нибудь раньше, может быть, наши интимные отношения остались бы более конфиденциальными.

— Ты хочешь сказать, без знания Блисс?

Он кивнул.

— Да.

— Господи, Мэтт! Что заставляет тебя думать, что я должна была говорить с тобой о нашей брачной ночи? Конечно, я спросила Блисс. Она женщина. А кто лучше может знать, как нужно было поступить, чтобы не причинить вреда твоей ноге?

— И сколько неудобств причинили тебе твои усилия спасти меня от боли? — мягко спросил он. — Джордан упомянул, что сегодня ты двигалась немного более робко, чем обычно.

— Ну надо же! — воскликнула Джейд, совершенно убитая. — Ты говорил со своим братом о нашей брачной ночи? — Она издала тихий стон. — Теперь я даже не смогу смотреть этому человеку в глаза!

— Нет, Джейд, он просто упомянул, что твои шаги сегодня были не такими проворными, как всегда, — заверил ее Мэтт, стараясь скрыть остальную правду.

— Я вижу, — отрывисто возразила она, негодование быстро охватило ее. — Это очень удобно и хорошо для тебя обсуждать наши интимные дела с твоим братом, а я не могу говорить с Блисс об этом. Ты так к этому относишься, преподобный Ричарде?

— Нет. То, что происходит в нашей постели, касается только нас двоих, тебя и меня.

Однако я очень благодарен, что Джордан обратил мое внимание на твой дискомфорт, раз уж ты не упомянула об этом, да и вряд ли когда-нибудь сделала это. — Его взгляд был сосредоточенным и сочувствующим. — Я ни за что на свете не причиню тебе вреда, Джейд, и я беспокоился весь день. — Ты в порядке? Ты не очень сильно поранилась?

Ее лицо вспыхнуло и залилось румянцем.

— Я легка, как дождь, прочна, как скрипка, гибка, как…

— Правду, Эгги.

Она вздохнула и, отведя глаза в сторону, признала.

— Только немного жжет, но не о чем беспокоиться.

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда гаси лампу и иди спать.

Когда она вернулась и легла рядом с ним, он укрыл их обоих легким одеялом и прижал ее сильнее к себе, положив голову себе на плечо.

— Давай спать, любимая. Завтра снова в дорогу, и нам нужно хорошо отдохнуть.

Он помолчал некоторое время, а потом тихо сказал:

— Тебе не надо стыдиться, смущаться или бояться обсуждать со мной все твои затруднения, Джейд. Я твой муж, твоя половина, и я хочу знать все твои мысли и проблемы.

Ведь супружество это и предполагает — единение и заботу.

— Я забочусь, — прошептала она в ответ. — Нам нужна практика по части единения.

— Мы вместе поработаем над этим, — мягко пообещал он, его губы легко коснулись ее лба.

Она могла поклясться, что почувствовала нежность его улыбки в этом поцелуе. Улыбнувшись, она крепче обняла его, стремясь отыскать его губы своими. Сон может немного подождать. Любовь со своим мужем оказалась более приятным времяпрепровождением.

На четвертый день после того, как они покинули Эш-Холлоу, постепенно поднимаясь по плоскогорью, перед ними открылся совершенно другой ландшафт, вдохновлявший предыдущих путешественников на поэтические описания. Взору путешественников предстали странные, необычные горные образования. Первая гора называлась Джейл-Рок. Вторая выше и массивнее, достигавшая в высоту полторы сотни метров, получила название Кортхаус-Рок, потому что она поразительно напоминала муниципальное здание в Сэнт-Луисе. Другие первопроходцы сравнивали ее с кафедральным собором, с Вавилонской башней, с Капитолием в Вашингтоне, но название Кортхаус так и закрепилось за горой.

Самой замечательной оказалась Чимней-Рок, до которой они добрались на следующий день. Ее нижняя часть была широкой, напоминавшей стог сена. От ее вершины, более высокой и тонкой, поднимался высокий остроконечный шпиль, больше напоминавший церковный шпиль или трубу. Высота горы достигала примерно двухсот метров, ее вид был внушительным и устрашающим.

— Она похожа на гигантский вигвам, — заметил Джордан.

— Или на трубу, срезанную с одной стороны, — добавила Джейд.

Мэтт восторженно покачал головой, созерцая это прекрасное творение природы.

— Мне кажется, она больше напоминает старинную каменную часовню, случайно оказавшуюся не в том месте и времени. Я даже могу представить, как первобытные племена ацтеков или инков поклонялись этому месту.

Чимней-Рок была еще и важной вехой на пути продвижения переселенцев, потому что она знаменовала конец прерий и начало путешествия по великим равнинам. Однако у эмигрантов не было времени отметить это важное событие. Пройдя до полудня только половину пути, они спешили дальше, их путь был теперь обозначен извилистой линией телеграфных столбов, ведущих на запад к Форт-Митчелл и Ларами.

Как обычно, Мэтт жаловался на свое существование, оказавшись снова в самодельном гамаке, сооруженном из брезента и подвешенном к изогнутым ребрам фургона.

— Я чувствую себя, как поросенок в мешке! — раздраженно ворчал он. — Или, возможно, как гусь, приготовленный для жарки, это более точное сравнение. Все, чего мне недостает, это яблока, засунутого в рот!

— Не раздражай нас, брат, — посоветовал ему Джордан. — Ты здесь лежишь и нежишься целый день, обращаешься с нами, как наследный принц, а мы все у тебя на побегушках, и при этом все, что мы от тебя слышим, это постоянные жалобы.

— Ха! Да я для вас как пойманное животное, над которым вы издеваетесь. Если ты думаешь, что большое удовольствие болтаться в этом хитроумном изобретении, беспомощному, как рыба в сети, ожидая, когда оно развяжется и я свалюсь вниз, то ты должен изменить свое мнение, Джордан.

Его брат сочувственно улыбнулся и легонько хлопнул его по заду.

— Оставь жалобы для своего доктора, Мэтт. Это было его гениальное предложение.

А пока лежи спокойно на спине и наслаждайся окружающим ландшафтом и ветерком.

— Ветерком? — возмутился Мэтт. — Да с тех пор, как ты поднял брезент с обеих сторон фургона, я просто захлебываюсь пылью.

— Но в любой момент можно снова опустить его, и тогда ты ничего не увидишь так же, как и не будешь дышать свежим воздухом, — не слишком доброжелательно предложил Джордан. — Будешь, как говорится, вариться в собственном соку. А если ты не перестанешь привередничать, то я подумаю о твоем замечании насчет яблока. Если Джейд не сделает этого раньше меня.

Мэтт услышал, как Джейд откликнулась со своего сиденья впереди фургона:

— Это не поможет. Он просто будет бормотать через яблоко!

Если Мэтт надеялся, что отношение к Джейд других переселенцев изменится после того, как она стала его женой, то его ожидало сильное разочарование. Толпа прихожан, собравшаяся возле его фургона в следующее воскресное утро, была меньше, чем обычно, да и те, кто пришел, явно игнорировали ее, хотя после проповеди пожимали Мэтту руки и желали ему скорейшего выздоровления. Именно тогда у Мэтта и возникла идея, чтобы Джейд пела во время его следующих служб.

— Ты даже можешь исполнить гимн или сыграть что-нибудь на своей флейте, — сказал он ей, с энтузиазмом развивая свою неожиданную мысль.

— Не знаю, Мэтт, — с сомнением ответила она. — А что, если они не захотят слушать, как я исполняю религиозные гимны, ведь они считают меня шлюхой.

Он заговорщически улыбнулся и подмигнул.

— Думай об этом как о развлечении армии, милая. , .

— Хмм! Вражеской армии, без сомнения.

— Ты сможешь победить их всех. Медленно, вероятно, но верно.

Джейд только покачала головой и произнесла:

— Я действительно рада, что у одного из нас такая сильная вера. Или такие необычные фантазии.

Следующие два дня их путь пролегал мимо еще более причудливых горных нагромождений. Они миновали Кастл-Рок, больше похожую на массивную средневековую крепость, а также Тэйбл-Рок с совершенно плоской и ровной вершиной. Потом гору Скотт-Блафф, названную по имени торговца мехами Хайрема Скотта, который умер здесь около сорока лет назад. Испещренный временем и ветрами, горный массив был не таким высоким, как Чимней-Рок, но гораздо шире у основания, чем горные скопления, которые они встречали раньше, здесь было много трещин, ущелий и огромных выступов.

Караван оставил берег Северной Платт, обходя горы с южной стороны. К северу, вдоль реки, лежала совершенно непроходимая территория, известная как «плохая земля». Даже индейцы называли этот район Ме-а-на-те, что означало «Холм, который трудно обойти».

Объезд вдоль левого края горного массива привел их к небольшому продуваемому ветрами ущелью среди горных хребтов — проходу Митчелла. От сильных порывов восточного ветра фургоны сотрясались, брезентовые покрытия хлопали на ветру, воздух, казалось, не попадал в задыхающиеся легкие. Пыль вихрилась в воздухе, как маленькие смерчи. Через несколько секунд у всех горло было забито толстым слоем пыли.

Пока Джейд сидела впереди, изо всех сил стараясь удержать содрогающийся фургон и упирающихся волов на дороге, Мэтт внутри повозки испытывал самую жуткую тряску в своей жизни. Его импровизированная подвесная кровать отчаянно раскачивалась, словно маленькая лодка, захваченная ураганом, из стороны в сторону и взад вперед, а Мэтт вместе с ней вертелся в самых разных направлениях.

Фургон резко остановился, у Джейд едва хватило времени разместить детей внутри фургона, усадив их вдоль стен так, чтобы они не падали.

— Сейчас мы начнем спускаться, — задыхаясь, крикнула она ему. — Отсюда уже рукой подать до Форт-Митчелл.

— Подожди! — крикнул Мэтт, когда она снова запрыгнула на место погонщика. — Попроси Джордана снять меня отсюда. Боюсь, что это сооружение оборвется в любую минуту, тогда я свалюсь и раздавлю детей.

— Сейчас нет времени, — торопливо ответила она. — Мы задержим весь караван. Да и до форта осталась всего пара миль, когда ветер раздувает пыль, его уже видно. Продержись еще немного, дорогой.

К тому времени, когда они наконец добрались до форта, поставив фургоны в тесный круг вокруг его стен, у Мэтта было такое головокружение, как никогда раньше. Потребовалось несколько минут, чтобы окружающий мир перестал вертеться перед его глазами, а смазанные очертания, наконец, снова приобрели четкие формы.

— Ты похож на зеленого клеща, завернутого в лист, — сказал Джордан.

— Ты выглядел бы не лучше, если бы крутился здесь, как обезьяна, привязанная к мачте во время шторма! — проворчал рассерженный Мэтт.

Когда Джейд помогла выбраться из фургона перепачканным дрожащим сиротам, то невольно рассмеялась.

— Это совсем не смешно, — произнес Мэтт, обидевшись на отсутствие у нее жалости. — Ты могла бы выразить хоть немного сочувствия, хотя бы из вежливости. Ведь я не смеялся, когда ты ужасно чувствовала себя при переправе через реку.

— Прости меня, — выдохнула она, — но у меня в голове только что промелькнуло такое глупое видение.

— Что? — ехидно спросил он, недовольно нахмурившись. — Как твой муж вылетает через стенку фургона и приземляется лицом прямо на скалу?

— Нет, но я просто представила тебя парящим, так сказать, — призналась она, стремясь подавить очередной приступ веселья. Когда она успокоилась и смогла снова заговорить, Джейд вытерла выступившие слезы. Мягко, со своим приятным ирландским акцентом она начала напевать куплет из популярной песни «Человек на летящей трапеции», где говорилось о парне, бесстрашно парившем в воздухе на трапеции.

Джордан начал хохотать так резко и неожиданно, что Мэтт даже вздрогнул. Час спустя, когда палатка уже была поставлена и Мэтт благополучно был размещен внутри, Джордан все еще посмеивался. И когда он начинал, Джейд просто была не в силах сдержать свой смех.

— Да вы оба словно два мешка со смехом, — пожаловался Мэтт. Однако, когда этот эпизод остался позади, как и его последствия, он также сумел оценить комичность ситуации.

Улыбка пряталась в уголках его рта. — Я думаю, следующее, что вы захотите, это чтобы я надел свои длинные фланелевые трусы, тогда вы сможете выставлять меня напоказ и продавать билеты.

— Это идея, — согласился Джордан с широкой улыбкой. — Я всегда подозревал, что ты стал пастором потому, что любишь привлекать внимание к себе.

— Мы не сможем этого сделать, — заявила Джейд, едва сдерживая свое хихиканье. — Мы совершенно неопытные и зеленые в таких делах.

— Подумаешь, какая важность! — комично произнес Мэтт. — Я даже собираюсь отрастить огромные усы, чтобы дополнять свой костюм.

В тот вечер в темной палатке, когда дети уснули за перегородкой из одеяла, Джейд и Мэтт были охвачены горячей страстью.

В разгар их любовных упражнений, в ответственный момент из-под соседнего фургона до них донесся хохот Джордана.

Джейд беспомощно упала на грудь Мэтта, трясясь от смеха. У Мэтта вырвался стон разочарования и веселья.

— Пропади он пропадом вместе со своим фургоном! С каким бы удовольствием я заткнул этого шута! Как только у меня появится шанс, я хочу его задушить собственным языком!