Несчастный случай

Глава 4

Телефонный справочник «Желтые страницы», который хранился в прихожей на тумбочке под телефоном, оказался прошлогодним. Но раздел «Детективные агентства» там все равно имелся.

Аня провела пальцем по странице вниз. «Актеон. Слежка, розыск пропавших», — читала она и попутно вспоминала сведения, почерпнутые из детских книжек: Актеон — страстный охотник. Антей — неуязвимый великан. Что за странное пристрастие к древнегреческой мифологии? «Аргос. Охрана физических лиц, сопровождение грузов». Аргос — неусыпный страж. Вот это уже ближе к Аниным заботам. Аякс — кажется, это воин времен Троянской войны. Кто же такой Алад?

По странной логике Аня решила звонить именно сюда, в агентство «Алад», а что означало это слово, она даже представить себе не могла.

Она воткнула провод назад в розетку и набрала номер. На том конце трубку сняли мгновенно.

— Я не уверена, что обращаюсь по адресу, — выпалила Аня, — мне необходимо с кем-то посоветоваться…

Ее перебил автоответчик, который приглашал заходить в любое удобное для звонившего время. Агентство, как выяснилось, находилось недалеко от Аниной аптеки.

Боясь, что она передумает, что решимость ее иссякнет, Аня бросилась в душ. Немного прозрачного с травяным запахом геля на мочалку, шампунь для нормальных волос, бальзам для тела.

Она так спешила, что не пожалела волосы — включила фен на полную мощность. В этой спешке было что-то истерическое. Немного свежего грима на лицо. Тщательно расчесанные волосы рассыпаны по плечам — необходимо собрать их в аккуратный пучок. Платье длиной чуть выше колена, цвета спелой сливы на маленьких пуговках впереди. Главное — не забыть ключи от машины.

Аня собралась необыкновенно быстро и уже через сорок пять минут находилась на полпути к агентству со странным названием «Алад».

Секретарь, а может, охранник, внушительной комплекции молодой человек на входе, попросил Аню присесть и подождать минутку. Полистать журналы. При желании — выпить кофе. От кофе она отказалась.

На маленьком столике в холле лежала стопка «Вашего телохранителя», «Мира оружия» и подобных изданий в глянцевых обложках, которые Ане даже в руки брать не хотелось. Она обратила внимание, что все журналы были потрепанные, зачитанные.

«Должно быть, агентство процветает, — решила Аня, — здесь бывает много клиентов». Присмотревшись, она поняла, что журналы позапрошлогодние. Здесь же стояла стерильной чистоты пепельница.

Напротив немного протертого, но мягкого рыжего кожаного кресла, в которое опустилась Аня, она увидела свое отражение. Светлые волосы выбились из пучка и растрепались романтическими прядями. Голубые глаза излучали отчаянную решимость. Лицо порозовело.

Она замечала, что похудела и побледнела в последнее время. Но сейчас выглядела просто отлично. Перемены всегда сказывались на ней благотворно.

Молодой человек, встретивший Аню, вышел из холла в одну из дверей. Но Аню не покидало чувство, что она в холле не одна.

Аня задрала голову и увидела свое искаженное отражение в стеклянном зеркальном шаре, украшавшем потолок вместо люстры. Освещался холл маленькими боковыми светильниками, вмонтированными в стены.

Одна из дверей открылась, и кто-то невидимый пригласил Аню проходить. Она поправила воротник блузки, в волнении облизала губы и вошла в комнату.

— Извините, что заставил вас ждать, но мне нужно было закончить телефонный разговор, — вежливо произнес хозяин кабинета и обворожительно улыбнулся.

Лицо его показалось Ане знакомым. Аккуратно зачесанные назад темные, почти черные прямые волосы, прямой нос с легкой горбинкой, сливочной белизны кожа, едва заметная ямочка на гладко выбритом подбородке. Уверенный и располагающий взгляд зеленых с медовым отливом глаз. Мягкие и точные жесты. Белоснежный воротничок дорогой рубашки и безукоризненно сидящий костюм из мягкой светлой шерсти. Он словно сошел с телеэкрана и улыбался Ане с видом человека, который хочет ее осчастливить. В руках преуспевающий детектив вертел авторучку, и если бы Аня присмотрелась, это наверняка оказался бы «паркер» из самых дорогих моделей.

Аня села напротив него и улыбнулась в ответ:

— Не знаю, покажется ли вам серьезной моя проблема…

— Он вам муж или любовник? — перебил Аню красавчик, не сводя с нее зелено-медовых глаз. Во взгляде читалась едва заметная ирония.

Аня опешила:

— Вы о ком?

Сыщик откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и вздохнул:

— Тот человек, за которым я буду следить.

— Почему? — продолжала недоумевать Аня.

— Потому что он вам изменяет.

— О нет. — Аня рассмеялась. — Мне никто не изменяет. Мой муж погиб.

— Простите, — смутился сыщик и вернулся в прежнюю рабочую позу, положив ручку на стол. — Я, должно быть, ошибся. Вы совсем не похожи на обманутую жену, как я сразу вас не разглядел! Простите еще раз. Возможно, вам покажется это странным, но женщины ни за чем другим к нам не обращаются.

— Да нет, ничего. — Аню развеселила эта маленькая сценка посрамления самоуверенного красавца. Хотя отчасти он был прав — Аня успела, пусть на короткий срок, почувствовать себя обманутой женой после признаний Ларисы. Но сейчас это было уже неактуально.

— Хотите кофе или чаю? — Сыщик пытался загладить свой промах. — Меня зовут Виктор.

— Если можно, воды, — попросила Аня. Она не знала, поможет ей Виктор в ее неприятностях или нет, но он определенно начинал ей нравиться. Человек, который способен признать свою ошибку, всегда симпатичен. Это значит, он в состоянии двигаться дальше. С ним можно иметь дело.

— Так что у вас за проблема?

Аня сделала несколько маленьких глотков.

— Как я уже сказала, мой муж погиб. Он погиб около двух недель назад в автокатастрофе.

Лицо Виктора сделалось серьезным и внимательным.

— В милиции мне сказали, что это был несчастный случай, — продолжила Аня. — А несколько дней спустя мне начали звонить по телефону и угрожать. Они звонят каждый день и говорят, что это я виновата в смерти мужа.

— Вас пытаются шантажировать? — осторожно спросил Виктор.

— Да нечем меня шантажировать. Признаюсь вам сразу, что я не убивала мужа.

— Приятно это услышать. Голос по телефону мужской или женский?

— Кажется, мужской. Но я не уверена. Говорят почти что шепотом. Это изводит меня. Мне и так пришлось не весело. Но надо жить дальше. У меня есть работа, друзья. Но в голову ничего не идет, кроме этих звонков.

— Я понимаю. Что за отношения у вас были с мужем? Не обижайтесь, если вопрос покажется вам бестактным, потому что иначе мне трудно будет помочь вам.

— Да в том-то и дело, что в последнее время и не было никаких отношений. Я даже не знаю толком, где он жил. Ко мне приходил за деньгами.

— И вы давали?

— Это тот самый бестактный вопрос, о котором вы предупреждали? — Аня усмехнулась. — Да, давала. Что мне оставалось делать? Если он не получал их, то не отставал, мог явиться ко мне на работу. Но это была мелочь. Он и не просил больше, чем на бутылку-другую.

— Если я правильно понимаю, причиной вашей размолвки был алкоголь?

— Не только, но и алкоголь в том числе. Мне сказали в милиции, что в тот день он сел за руль нетрезвым. А еще сказали, что у них нет целой армии, чтобы охранять каждую мнительную аптекаршу в городе.

— Аптекарша — это вы? — уточнил сыщик.

— Да, у меня собственная аптека.

— Понятно. — Виктор молча размышлял некоторое время, а затем попросил: — Теперь вспомните, пожалуйста, поточнее, что именно они говорят вам по телефону.

— Почему «они»? — переспросила Аня.

— Вы сами сказали «они».

— Должно быть, я оговорилась. Что это я виновата. Что смерть ждет меня повсюду. И как я буду защищаться. В общем, бред какой-то.

— Подумайте, были ли у вашего мужа враги. Или у вас. Не напоминает ли вам этот голос о чем-то. Может быть, вы кого-то подозреваете?

Аня замялась.

— Может быть, вы кого-то подозреваете? — повторил вопрос Виктор, но Аня отрицательно помотала головой. Виктор протянул Ане листок бумаги и ручку: — Запишите мне свой адрес. Я приеду с аппаратурой. Мы запишем звонящего на магнитофон, попробуем определить номер и найти этого хулигана. Все это несложно, если вы были достаточно откровенны со мной. А когда мы найдем его, я попробую его уговорить оставить вас в покое.

— Как?

— Эту заботу предоставьте мне. — Виктор многообещающе улыбнулся.

Пока Аня писала адрес, Виктор смотрел на нее выжидательно, как будто она могла что-то добавить к уже сказанному.

И был прав в своих ожиданиях. Но они не оправдались, потому что Ане не хотелось оказаться подозрительным посмешищем в глазах такого неуязвимого красавца сыщика, и она не торопилась пересказывать ему всю свою жизнь.

Когда Аня покинула контору детективного агентства, на улице уже смеркалось. Ей нужно было успеть прогулять Близнецов, а потом бежать в аптеку.

Раздался телефонный звонок, и Аня быстро сняла трубку. В голове ее пронеслась неожиданная мысль, что это звонит Виктор. Аня изумилась тому, как екнуло от радости у нее в груди, и тут же себя одернула. Но ведь в этой радости не было ничего странного: Виктор — единственный человек, которому она решилась довериться. А значит, он теперь единственный ее друг.

— Ты слушаешь меня? — раздался в трубке свистящий шепот. — Я слежу за тобой. Все еще надеешься зажить обычной жизнью?

— Чего вы хотите от меня? — закричала Аня.

— Я хочу, чтобы ты поняла, как опрометчиво поступила. Чтобы ты несла ответственность за каждый свой шаг. Я хочу наказать тебя. Что, если это произойдет сегодня?

Аня бросила трубку. Что имеет в виду этот мерзавец, когда говорит, что следит за ней?

Она снова сняла трубку и набрала номер родителей. Пожалуется хотя бы маме или с ума сойдет. После первого гудка нажала на рычаг. Не хватало еще их впутывать в эту гадкую историю.

Едва трубка коснулась рычагов, телефон затрезвонил. Аня сорвала трубку:

— Не пошел бы ты со своими угрозами в…

— Не знал, что тебе известны подобные выражения, — услышала Аня далекий голос отца. Вот оно — родительское сердце.

— Ой, извини, пап. Хулиганы звонят и звонят.

— Как у тебя дела? Все в порядке?

— Все хорошо. А у вас?

— Все хорошо. Мама тебе привет передает. Когда приедешь?

— Не знаю. Дел много.

Отец на том конце вздохнул.

— Ну ладно, звони если что. Тебе нужно больше отдыхать. — Голос отца стал ворчливым. — У нас здесь скоро снега будет по колено. Я достал с чердака твои лыжи — они в полном порядке, имей это в виду.

— Хорошо, пап, спасибо. Маме привет.

Через час Аня ждала Виктора. Он вошел в ее квартиру, не опоздав ни на секунду. В руках он сжимал ящик, похожий на военных времен радиопередатчик, на котором мог бы работать еще полковник Абель.

— Телефонные звонки — это самое простое. Я подключаю магнитофон. Как только на том конце заговорят, нажмите на кнопку «запись», а я попытаюсь определить номер.

Едва Виктор успел подключить свой допотопный ящик, как раздались частые телефонные звонки. Аня сняла трубку и нажала кнопку.

— Ну что, не спится? Угрызения совести не позволяют? Или страх за собственную жизнь? Не хочешь попробовать умереть по-настоящему? Никогда не знаешь, где поджидает тебя смерть. В банке с растворимым кофе или в хорошо прожаренном бифштексе. Верно?

Аня уже без прежнего испуга слушала весь этот бред и наблюдала за Виктором, который по своему радиотелефону спокойно с кем-то разговаривал, зажав трубку между ухом и плечом, и одновременно что-то записывал в блокноте. Наконец он помахал ей блокнотом, и Аня отбросила трубку, как отвратительное насекомое.

Виктор вырвал листок из своего блокнота и протянул его Ане.

— Вот номер. Это был междугородний звонок. Из Петербурга. Если хотите, я съезжу туда.

— Подождите, это действительно тот номер? Я хочу убедиться, что мы не ошиблись. Послушаю голос. — Аня сжала листок и набрала указанные цифры. Она не могла бы объяснить, что за странное любопытство двигало ею. Виктор с интересом наблюдал за ее действиями. На том конце трубку сняли мгновенно.

— Я слушаю. Кто это говорит? — сказал детский голос, потом последовала какая-то возня с трубкой, и другой голос, тоже детский, произнес: — И я слушаю. Кто говорит?

— Позовите, пожалуйста… — Аня растерялась. Она никого не знала в Петербурге, кроме одного человека, и потому назвала первое имя, которое пришло ей в голову: — Позовите, пожалуйста, Ларису.

— Мама! Мама! — закричали дети хором.

И через несколько минут Аня услышала знакомый голос. Только угрожающих интонаций в нем уже не было. Голос принадлежал Ларисе.

— Лариса, дорогая, так это вы хотите наказать меня? — произнесла Аня, едва оправившись от изумления. — В чем же я виновата перед вами?

— Если бы не ты, благополучная самодовольная сука, он был бы жив. Он мог быть со мной, но ты ему не позволяла. Надо было мне раньше отравить тебя! — закричала Лариса так громко, что Аня отпрянула от трубки. Где-то рядом с ней заплакали дети.

На этот раз первой трубку бросила Лариса. Ох, бедная Лариса.

— Ну что, — спросил Виктор, — мне съездить в Питер, поговорить с ней?

— Не надо, — покачала головой Аня. — Она больше не позвонит.

Аня была смущена таким тривиальным и постыдным концом их с Виктором шпионской операции. Снова натянуть на себя тесный, давно вышедший из моды засаленный костюмчик «обманутой жены» — приятного мало.

Наблюдая, как Виктор собирает свою ставшую бессмысленной аппаратуру, она хотела и не могла решиться чем-то угостить его.

— Извините, — выдавила она, — столько беспокойства из-за бытовых неприятностей. Драгоценное время мистера Шерлока Холмса…

— Мое драгоценное время вы оплачиваете сами по установленному тарифу, — весело ответил Виктор.

— Может, чашку чая или кофе на дорожку? — Аню удивила его веселость.

— Если можно, воды.

Аня рассмеялась. Это была пародия на ее визит в агентство.

— Между прочим, — заметил Виктор, выпив стакан минеральной воды, — у вас «жучок».

— Какой «жучок»?

— Ваш телефон прослушивается.

— Как прослушивается? Зачем? — Аня подняла брови. — Вы шутите?

— Нисколько. Мой детектор дал положительный сигнал. Хотите убедиться в этом сами? Но предупреждаю, я проверил два раза.

Аня растерялась.

— А что мне теперь делать?

Виктор развеселился еще больше:

— Как что делать? Не обсуждать по телефону никаких преступных операций и тайных сделок. Ни слова о наркотиках, не заказывать убийств, не планировать террористических актов.

— Вы смеетесь надо мной? — У Ани опустились руки.

— Вот что, моя прекрасная клиентка. — Виктор присел на диван. — Когда мы разговаривали у меня в кабинете, вы упустили одну важную вещь. Только мельком упомянули о ней. Если о телефонных угрозах вы в милицию не сообщали, почему просили их приставить к вам охрану?

Аня тяжело вздохнула:

— Еще один бестактный вопрос.

— Похоже на то. — Виктор ухмыльнулся.

— А если это секрет?

— Тогда я присылаю вам счет, вы его оплачиваете в банке, и на этом мы с вами расстаемся.

— А как же «жучок»? Мне так и жить с ним в одной квартире?

— Ну, на первое время я вам дал рекомендации — не заказывать убийств и так далее. Не забыли их?

Аня помялась немного, пока не приняла решение.

— Знаете, я не верю ни в какие «жучки». Им здесь нечего делать. Это какая-то ошибка вашей аппаратуры. — Аня еще раз с подозрением взглянула на допотопный ящик. — Помехи, магнитные поля, я не знаю, что еще. Присылайте ваш счет. Я его оплачу.

— Как знаете.

Виктор откланялся. Может быть, ей это только показалось, но — с некоторым сожалением.

Аня закрыла за ним дверь и осталась наедине с Близнецами.

Что, если этот сыщик — проходимец? И решает таким образом свои финансовые проблемы. Ведь у него в принципе столько возможностей манипулировать клиентом, сочинять результаты своего расследования, усложнять его новыми подробностями, оттягивать завершение. Слишком он красив и самоуверен для простого порядочного человека.

Какие могут быть «жучки» в ее квартире? Чепуха, выдумки.

— Ну что? — спросила Аня у собак. — Теперь мы можем расслабиться? Ничто нам не угрожает, никто не мстит. Верно я говорю?

Близнецы одновременно подняли головы и посмотрели на Аню с сомнением.

Ночью Аня проснулась от постороннего скребущегося звука. Она затаила дыхание и прислушалась. Это не Близнецы, звук был металлическим. Он раздавался из прихожей.

Неужели это Толик явился ночью, чтобы открыть дверь своим ключом по обыкновению и попросить денег, подумала Аня с досадой. Электронные часы на тумбочке высвечивали тройку и два нуля. Ничего у Толика не выйдет, вспомнила Аня с облегчением. Она ведь поменяла замок. Однако замок щелкнул, и петли заскрипели.

Аня вскочила с кровати и обернулась простыней. Она слышала, как Близнецы рычали и бились в своей собачьей сторожевой истерике.

Аня включила свет в прихожей, и ей открылась удивительная картина.

В проеме входной двери завязалась битва. Фигура в черном пыталась стряхнуть с наполовину оторванного рукава куртки одного из сеттеров. По синему ошейнику и по темпераментному рычанию Аня поняла, что это Братишка. Братец терзал ботинок ночного незваного гостя.

Лица гостя видно не было. Но только это был не Толик, потому что Толик умер. Это был даже не призрак Толика. Человек был выше ростом.

Он выругался и ударил свободной ногой Братца по носу. Тот с визгом отлетел. Незнакомец бросился вниз по лестнице, а второй сеттер, не вынеся обиды за первого и не в состоянии побороть азарт, кинулся вслед за ускользающей дичью.

Прошла минута, пять, десять. Собака не возвращалась. Братец не выказывал никакого беспокойства, а сосредоточенно зализывал ссадину на передней лапе.

Но Аня не могла найти себе места. Она стояла у приоткрытой двери в одной батистовой рубашке, пока совсем не замерзла.

— Братишка, — тихо звала она, — домой!

В пустом подъезде слышно было только ее собственное эхо.

Тогда Аня быстро накинула на себя то, что попалось под руку, и вышла на улицу. Братец, ни о чем не спрашивая, последовал за своей временной хозяйкой.

Полная луна заливала светом чистое белое пространство двора. Это выпал и лег на землю первый снег. Аня замерла, не решаясь нарушить белизну и гладкость поверхности. Вместе с ней застыл и Братец.

Минуту спустя Аня поняла, что никаких следов — ни человечьих, ни собачьих — вокруг нет. Она и Братец были в своем подъезде первыми, кто вышел на снег в наступающем зимнем сезоне.

Но у Братца возникли определенные собачьи потребности, и он потрусил в сторону заснеженных кустов. Его следы отчетливо отпечатались на снегу.

Вернувшись ни с чем, Аня захлопнула дверь и набросила цепочку. Включив свет в прихожей, она села на холодный пол и погладила Братца, с довольным видом крутившегося возле двери. Как будто он вытеснил соперника со своей территории и теперь чувствовал себя полноправным хозяином.

— Молодцы, — бормотала Аня. — Близнецы-молодцы. Хорошая пара. Отвечай, где твой брат?

«Телефонные звонки — это самое простое», — вспомнила Аня слова Виктора. Не угодно ли судьбе, чтобы Аня встретилась с Виктором еще раз? А может быть, насчет «жучка» — это правда, а не магнитные поля?

Наташа появилась у Ани рано утром прямо с вокзала, сойдя с поезда. Она приехала одна, без Алика и чемоданов. С ней была только небольшая спортивная сумка. Выглядела подруга невыспавшейся.

— Как Близнецы? Не очень надоели тебе?

— Наоборот! Мы теперь жить не можем друг без друга. На бульваре во время прогулок с нами знакомились только самые симпатичные хозяева собак. — Аня обрадовалась Наташе и почувствовала, что остро соскучилась по ней. Но она не знала, как объявить ей о бегстве одного из Близнецов. — А ты как? Где Алик? Я не могу вспомнить, куда ты ездила.

— Давай лучше выпьем чаю, — ответила Наташа и прошла в кухню.

— Конечно. Только быстро приму душ.

Стоя под струями теплой воды, Аня пыталась подобрать верный тон, чтобы сообщить о неприятности. Когда она вернулась в кухню, на плите надрывался чайник. Наташа безучастно смотрела в окно, жуя внушительный бутерброд с котлетой из индейки и корнишонами.

— Со мной и Близнецами случилась вчера странная история… — начала Аня, но поняла, что Наташа не слушает ее. — А что с тобой случилось?

— Ты извини, я залезла в холодильник без спросу. Есть очень хотелось. Сделать тебе бутерброд?

— Спасибо. Я сегодня уже йогуртом объелась. — Аня напряженно смотрела на подругу. — Что все-таки произошло? Ты сама не своя.

— Алик ушел от нас, — произнесла Наташа, не прекращая жевать свой бутерброд. Она потрепала Братца за ушами и бросила на него тоскливый взгляд, как на сиротку.

— Я не могу в это поверить. Почему? — Аня выключила чайник и села напротив Наташи. Сейчас она заметила, что выглядит подруга осунувшейся. Покрасневшие глаза, растрепанные волосы, ожесточенно сжатые губы.

Братец радостно похрюкивал, как ни в чем не бывало лежа у ног хозяйки.

— Мы ездили в Петергоф, к тетке Алика, чтобы… Да не важно зачем. Я работала там переводчиком. Мы поссорились, и я уехала, убежала. А Алик… Я так устала.

Наташа отрезала себе еще хлеба и наколола на вилку огурец.

— Ты действительно выглядишь измученной. Тебе нужно отдохнуть, и все будет в порядке, — Аня произносила слова утешения, но видела, что они мало трогают подругу. — Ты ведь любишь его?

— Я просидела на вокзале весь день, а он так и не пришел за мной. Должно быть, он и не искал.

— Но почему ты сама не вернулась?

Наташа ожесточенно жевала:

— Хотела убедиться, что он меня тоже любит. Что ты меня как следователь допрашиваешь?

— Ты побежала куда глаза глядят, а он там сидит и мучается. И ты за это отвечаешь.

— Я? — изумилась Наташа. — Он уже лет сто не говорил мне, что любит меня. Он это слово — «любовь» — произносит только тогда, когда переводит свои пошлые сентиментальные фильмы.

— Потому и тебе не говорит. Да и что особенного в вашем случае значат слова? Вы столько прожили вместе.

— Он и не чувствует ничего. Он сам сказал, что нам скучно друг с другом.

— А чувств можно добиться. Разве ты не знаешь как?

— Слово какое-то — «добиться»…

— Нормальное слово. Добиваются же успехов в карьере или славы. Ты же умная, образованная, над сентиментальными фильмами смеешься. Но если ты дорожишь мужем, если тебя расстраивает ваш разрыв, удиви его. Научи испытывать с тобой странные, пугающие, необычные чувства. Очень хорошо, что ты уехала, пусть для начала немного отвыкнет от тебя. И вообще, признайся, не тебе ли на самом деле скучно?

Наташа вздохнула и промолчала.

Аня была удивлена этой вспышкой откровенности со стороны подруги. Как бы ни были близки их отношения, но никогда они не делились секретами своей семейной жизни и не давали друг другу советов.

— Если ты такая умная, — вдруг спросила Наташа обиженным голосом, — что же ты так долго возилась с неудачником, да еще и пьяницей?

— Зачем-то мне это было нужно. — На этот вопрос Аня не могла ответить даже себе. — Мне казалось, что я обязана быть с ним рядом, чтобы поддержать. Ты права. Должно быть, я любовалась тогда собственным благородством, жертвенностью. А в действительности я строила свою замечательную жизнь на обломках чужой.

— Не увлекайся, — перебила ее Наташа, — а не то снова увязнешь в собственном благородстве. Между прочим, знаешь, что послужило поводом к нашей с Аликом ссоре?

— Что же?

— В Питере он встретил Ларису.

— Тайную любовь Толика?

— Ты знала об этом? — протянула Наташа разочарованно. Но глаза ее уже блестели живым любопытством. О своих проблемах она позабыла.

— Она сама мне сообщила об этом на прощание. И ты, судя по всему, узнала об этом только сейчас. Но Алик не мог не знать.

— Вот именно. Мужская солидарность.

Аня покачала головой, вспомнила Алика, всегда такого открытого, с умными глазами порядочного человека. Сама искренность. Само дружелюбие.

— Хорошо, что не мне приходится сообщать тебе эту отвратительную новость, — продолжила Наташа с некоторым сожалением, что не она открыла подруге глаза. — Но есть другая грандиозная новость. Эта поддельная сестра призналась Алику, что пыталась тебя отравить. Смешала снотворное с настойкой пустырника и оставила у тебя в квартире.

— Какое снотворное?

— Не знаю, кураре там какое-нибудь или мышьяк. Тебе лучше знать.

— Кураре — это не снотворное. — Аня с силой сжала правую ладонь левой, чтобы Наташа не заметила, как задрожали ее руки.

— Ну не снотворное. Суть не в этом. Тебя пытались отравить. Алик весь извелся, что не предупредил тебя заранее, чтобы ты эту ведьму в дом не пускала.

— Мне повезло, что она не фармацевт. Ошиблась в пропорциях. Знаешь что? — Аня посмотрела на Наташу пристальным взглядом.

— Что?

— Забудь все то хорошее, что я говорила об Алике.

Подруги расхохотались. Эта шутка сняла напряжение, и они принялись пить чай.

— Я придумала, — Аня пыталась побороть очередной приступ смеха, — сегодня мы с тобой нарядимся как следует, причешемся и ближе к вечеру отправимся пошататься по барам. Ты согласна?

— Конечно.

— А потом решим, что делать с Аликом. Сможем мы обойтись без него или нет. Согласна?

— Еще бы!

— Вот только одна проблема… — Аня посмотрела на одного из Близнецов и бросилась головой в омут: — Братишка пропал.

— Да не пропал он, — беспечно махнула рукой Наташа. — В полнолуние всегда вырывается и бежит куда глаза глядят. Старый потаскун. Вернется через день-два.

— И ты не боишься, что с ним может что-нибудь случиться?

— Раз двадцать пугалась, а потом привыкла. Его не перевоспитаешь. Можно только шампунем от блох вымыть и накормить таблетками против глистов.

— А на тебя, дорогая, как полнолуние действует? Не ты ли сейчас, как и Братишка, в бегах от живого мужа… — Аня старалась сохранить серьезное выражение на лице. Но Наташа сделала такие страшные глаза, что обе снова рассмеялись.

О загадочных обстоятельствах исчезновения сеттера Аня не решилась рассказать подруге.

Всем злачным и разгульным местам они предпочли театр, в котором работал Анин знакомый администратор по прозвищу Станиславский.

Прозвище приклеилось к нему в юности и свидетельствовало о том, что Станиславский прилагал немалые усилия, чтобы стать великим режиссером. Но что-то ему помешало — то ли жена и трое детей, то ли неудачный роман с примой, любовницей истерически ревнивого главного режиссера театра, куда Станиславский был распределен по окончании Института театрального искусства.

Все эти подробности выплывали у Ани из памяти по очереди. Любовница главного режиссера была когда-то ее школьной подружкой. Лерочка Белова, так звали подружку, после скандала опутала какого-то загулявшего в России американского туриста, научила его опохмеляться и улетела с ним за океан. Американский турист по волшебному совпадению оказался бродвейским продюсером, в постановках которого Лерочка должна была бы теперь блистать. А Станиславский работает администратором в театре, который ставит мюзиклы из бродвейского репертуара.

Станиславский был блеклый замотанный мужчина неопределенных лет, неопределенного телосложения и таких же смутных целей в жизни, однако способный поддаться Аниному обаянию. Он узнал ее мгновенно, хотя видел всего несколько раз на Лерочкиных домашних праздниках. Наговорил море комплиментов, растроганно держась за сердце. Все в его манерах было по-театральному преувеличенно.

Аня, как ни старалась, не смогла припомнить его настоящего имени.

Он усадил подруг в партере и взял с Ани обещание заглянуть к нему в кабинет после спектакля — выпить шампанского в честь встречи старых друзей.

Давали, естественно, мюзикл. Русский мюзикл по немецкой пьесе а-ля Бродвей. О любви и деньгах, большой любви и больших деньгах.

В этот вечер Аня с некоторым стыдом поняла, что не любит театра. Актеры заламывали руки, форсировали интонации, задыхались во время пения, и сцена под ними дрожала во время не очень складных танцев. Актеры многозначительно лицедействовали, но выглядели любителями.

Ане было скучно и неловко, что ей скучно. Неловко за актеров-дилетантов и соседей по партеру, которые сидели с такими лицами, словно они в тайном святилище, куда допущены только избранные. Ане казалось, что все вокруг пропитано фальшью. Или что она недостаточно развита, недостаточно тонко чувствует.

В дополнение ко всему в зале было очень душно. В отличие от бродвейских театров кондиционеры здесь не были предусмотрены.

Аня обмахивалась программкой и томилась, пока Наташа не повернулась к ней и не произнесла:

— А что, если мы сбежим отсюда?

— Как-то неудобно. А Станиславский?

— Тебе так хочется его снова увидеть? — скептически спросила Наташа.

— Ничего подобного. Я опасаюсь неудачников.

— В таком случае давай выбираться. — И Наташа решительно поднялась с места.

Соседи по партеру зашикали на них дружно, как рассерженные куры из одного курятника. Но Ане и Наташе было на это ровным счетом наплевать.

Они отправились в ночь по растаявшему грязному снегу. Когда ноги у Наташи промокли, подруги вошли в первое попавшееся кафе.

Внутри было тепло и малолюдно. Звучала музыкальная радиостанция, и без звука работал телевизор. Телевизор был едва ли не единственным источником освещения в маленьком кафе, и этот сумрак и таинственность понравились Ане. Подруги признались друг другу, что проголодались, и склонились над меню, с трудом разбирая строчки в полумраке.

Меню не содержало никаких особых претензий — немецкие колбаски, салат из свежих овощей, чизбургеры, гамбургеры, чипсы, орешки. Стандартный набор небольшой и недорогой закусочной.

Подруги заказали всего понемногу. Бармен оторвал взгляд от мерцающего без звука телевизора и не торопясь удалился сквозь маленькую заднюю дверь выполнять заказ.

Жуя колбаски, Наташа со смехом рассказывала о французе, настоящем маленьком, юрком кудрявом французе, который увивался за ней в Петергофе. И как ей хотелось заставить Алика ревновать, а муж не реагировал. Тогда она привела француза вечером в номер местной гостиницы и подкупила горничную, чтобы та анонимно позвонила Алику и сообщила, что жена ему изменяет. Алик все не приезжал, охваченный столь желанной для Наташи ревностью, а француз, наоборот, распалялся все больше. В конце концов Наташе пришлось отправить француза в ванную, а самой перелезть через перила второго этажа и сбежать домой, к тетке Алика. Муж преспокойно спал, а на столе Наташу ждал остывший ужин, накрытый салфеткой.

— Вам бы детей завести, что ли, — посоветовала подруге Аня.

Наташа кивала, соглашалась, но видно было, что детей ей мало.

— Понимаешь, — говорила она, — когда я выходила замуж, мне казалось, что медовый месяц будет длиться вечно. И теперь меня не покидает ощущение, что меня обманули. Так хочется новых возможностей, новых людей, праздничного волнения. Неужели с тобой этого не бывало? Просто едешь в метро, смотришь вокруг, или ночью перед сном — вдруг сердце дернется, оттого что вся жизнь впереди.

— Мне знакомо это чувство. Я только и делала, что хваталась за сердце в радостном предвкушении, когда за Толика замуж выходила.

— А последний раз когда это было с тобой?

Аня отлично помнила последний раз. Когда она входила в кабинет Виктора, сотрудника детективного агентства «Алад». Но вслух этого не произнесла.

— Последний раз я волновалась, когда спускалась по сухому декоративному винограду со второго этажа гостиницы. Боялась, что порву колготки.

— А ваш юбилей, который вы так пышно праздновали, — напомнила ей Аня.

— Разве это праздник? Поминки какие-то — по ушедшей юности. Ой, извини. — Наташа смущенно сжала Анину руку, испугавшись, что напомнила ей о поминках.

— Можешь не извиняться, — успокоила ее Аня и наткнулась взглядом на смятую, испачканную кетчупом бумажную салфетку, которую Наташа выпустила из рук.

«Где-то это уже было, что-то такое я уже слышала. Что?» Сердце Ани беспомощно задергалось. Руки она спрятала под стол. Как бы ни храбрилась Аня, руки могли ее выдать. Но причиной их дрожи были не поминки по Толику, неловко задетые Наташей в разговоре, а душный страх за собственную жизнь. Страх накатил и отступил. Она отвела взгляд от салфетки и мгновенно забыла об этом припадке.

— Ничего, — приговаривала Наташа, — соскучится немного. Тем жарче будет встреча.

Наташа решила не звонить мужу и не посылать телеграмм. Ей так хотелось внести разнообразие в их устоявшуюся семейную жизнь.

Аня ощутила укол желания позвонить Виктору прямо сейчас. Но был поздний вечер. И к тому же формальный предлог — пропажа собаки при странных обстоятельствах — стал шатким. Наташа говорит, что Братишка побегает и вернется через пару дней. А что, если он не вернется, и тогда… Ане стало стыдно за эту мысль.

Впервые с похорон мужа Аня появилась в своей аптеке. Соскучившись, она весело поздоровалась со всеми и поймала тяжелый сумрачный взгляд охранника Анатолия Георгиевича. Маша и Даша смотрели на нее жалостливо, как два испуганных котенка. Зато Мите все было нипочем.

— Хотите анекдот? Муж умирает на службе. Его начальник в затруднении — как подготовить жену, сообщить поосторожнее. Он приезжает к ней, звонит в дверь и спрашивает: «А Вася дома?»

Аня знала этот анекдот и слышала его от Мити раз сто. Она увидела, как Маша и Даша побелели от ужаса, и чтобы не смутить их еще больше, прошла в свой кабинет. Сквозь неплотно прикрытую дверь ей было слышно, как девочки зашикали на Митю.

— Да я отвлечь человека хотел, — оправдывался тот.

Аня не сердилась ни на кого из своих служащих, прекрасно понимая, как трудно найти верный тон с человеком, который только что кого-то похоронил.

Она распахнула форточку, чтобы проветрить кабинет, простоявший запертым все время ее отсутствия. Косой мокрый снег пополам с дождем, холодный воздух хлынули в комнату. Аня подставила под форточку лицо. Сквозь обрывки несущихся по темному небу рыхлых облаков проглядывала идущая на убыль луна.

Сбежавший сеттер вчера не вернулся. Не вернулся он и сегодня. Ане мерещился Братишка, который брошен в контейнер для мусора со свернутой шеей. Грязный окровавленный комок рыжей шерсти. Так в романах Джеремайи Боулинга поступали гангстеры с домашним любимцем человека, которого хотели предостеречь от поспешных шагов. Аня гнала от себя этот мираж в дверь, а он лез в окно, словно приговаривая: «Кого ты пытаешься обмануть?»

Подруга Наталья под маской беспечности старалась скрыть свою тревогу. Она не могла представить себе жизнь без одного из Близнецов.

Аня попыталась сегодня успокоить ее, когда та позвонила и жалобным голосом сообщила, что домой Братишка тоже не возвращался. Зато вернулся Алик и хочет подавать на развод. Пропажа собаки оказалась последней каплей той воды, которая подточила твердыню их брака.

— Я загадала. Если Братишка вернется, все у нас снова будет хорошо, — вздыхала Наташа.

Аня вместо нее понимала, что Наташей владеют иллюзии. Между надеждами на вечный медовый месяц и разводом нет никакого выбора. И Аня, и Алик это понимали, но Наташа не желала понимать.

Ане всегда нравился Наташин муж. Он был жизнерадостный, но уравновешенный человек. Алик — высокий профессионал и мог бы зарабатывать намного больше. Но семья для него всегда была дороже карьеры.

Когда Аня думала, что за дружба у здравомыслящего Алика и несколько истеричного Толика, она решила, что Алик компенсирует таким образом свое совершенство. Что возня с Толиком, который быстро напивался, выкрикивал жалобы и угрозы своему другу, когда тот усаживал его в машину и вез домой, — что это дело его совести. Алик казался Ане воплощением нравственного здоровья.

Не очень приятно признаваться, но Наташа, несмотря на свою неприязнь к Толику, имела с ним гораздо больше общего, чем со своим мужем или с Аней. Но Аня любила подругу, по-настоящему сочувствовала ей и скучала без ее взбалмошных выходок. Наверное, точно так же Алик любил своего друга детства — Толика.

Только сейчас Аня вдруг поняла, что Алик за внешней сдержанностью должен прятать настоящее горе — его друг умер. Возможно, он страдал гораздо больше, чем новоиспеченная вдова. И удар, который был нанесен Алику с гибелью друга, должен был что-то за собой потянуть. Алик решил развестись с Наташей.

Эта новость поразила Аню и измучила. Она думала и не находила способов помочь Наташе все исправить. Невозможно отмотать, как в кино, ленту и посмотреть фильм заново, приделав ему другой конец. Толик погиб. Но есть еще люди, пара мерзавцев с ядовитым лекарством за пазухой, которые во всем виноваты.

Если их остановить, может быть, тогда рухнувшая вокруг Ани жизнь наладиться.