Несносная Херктерент - 2 [СИ]

Глава 11

Опять Софи всех уделала.

Короткая белая юбочка от Бестии младшей, розовая, да беленькие туфельки на шпильках немыслимой высоты. Вроде всё простенько, а взгляд не оторвешь.

Украшений почти не носит. Так — браслет на правой руке. Да часики — на левой. Браслет чем-то напоминает известный всем по картинкам в учебниках и кадрам исторических фильмов легендарный браслет Младшего Еггта. Сходство не удивительно — из Еггтовских сокровищ браслет. Сделанный «по мотивам» легендарного лет двести назад.

Марина на браслет смотрит угрюмо. Как-никак, она законная хозяйка оригинального браслета Младшего Еггта. Но ей уже неоднократно сказано — до совершеннолетия (когда оно ещё будет…) браслет ей не носить. Не догадалась поинтересоваться другими украшениями. А вот Сонька и тут успела… Саргон только золото с бриллиантами почему-то не любит и дочерям носить не даёт (не очень-то и надо, по крайней мере, Марине). К серебру император равнодушен. Чем Софи и воспользовалась.

Часики на металлическом браслете выглядят простенькими. Но именно выглядят. Та самая совершенная простота безумно дорогих вещей. Легендарная мирренская фирма, уже лет триста имеющая звание «Поставщик двора». До Великой, или как сейчас говорят, Первой, войны у фирмы было и грэдское звание «Поставщик двора».

Все аристократки, да и не только они, от зависти бесятся, но сделать ничего не могут. Подобных браслетов ни у кого нет, к тому же, почти все уверены — на ней тот самый, на свете единственный.

Очки и то превращены в вид оружия для разбивания сердец (можно подумать, неразбитые ещё остались). Огромные, в пол лица, пластиковые, каких ни у кого нет, и где Софи свои раздобыла, даже Марине неизвестно. Причудливо изогнутые дужки серебрятся на солнце, сразу у линз извиваются в виде сердечек.

Неизвестно, везение или нет, если очки приподняты, и кто-то попал в поле зрения светло-карего взгляда. Устоять перед ним невозможно. Что прекрасно известно обладательнице взгляда.

Софи не идёт. Она именно проплывет. Вокруг никого, но двигается Софи, словно смотрят на неё сотни глаз. Немыслимое совершенство.

Марина угрюмо отмечает, что ножки у сестрёнки явно произростают не из того места, что у всех людей, а откуда-то гораздо выше. Не говоря уж о том, что они и так длиннее положенного.

Совершенство ножек Софи и Дмитрий оценил. Даже рот разинул, на неё глядя. За что незамедлительно получил по шее от Марины. Софи, если их и заметила, виду не подала. Дмитрий потёр ушибленное место. Осторожно посмотрел на Марину. Если можно смотреть с грустным бешенством, то она смотрит именно так. Даже кулаки плотно сжаты. Неловко как-то перед ней.

Много о каких границах спорили дипломаты перед Первой войной. Но не об этой. Сотни лет живут на побережье Восточного Приморья подданные мирренской короны. Права заморской области дарованы ещё Тимом III. Когда-то здесь возникла торговая фактория. Вскоре выяснилось, что окрестные земли очень удобны для земледелия. Правда, там живут какие-то племена… Но подобные «мелочи» мирренов никогда особо не волновали. «У нас есть кираса и мушкет, а у них — нет!»

Захватив довольно обширную область, миррены очень быстро превратили её в почти точную копию далёкой Родины. Столица рассказывала про колонистов анекдоты, не забывая, впрочем, слегка опасаться. Грубоватые и угрюмые, они считали себя чуть ли не единственными истинными мирренами. Хотя, некоторые их обычаи словно сошли со страниц романов о временах религиозных войн. Появление на границе грэдских экспедиций не изменило ничего. Этот участок границы грэды признали. Не признали другие…

Потомкам колонистов было за что воевать, и они воевали. Если где и удалось преодолеть позиционный тупик Первой войны, то точно не здесь.

Потом началась новая война. За прошедшие годы бывшие траншеи превратились в объявленную неприступной «Лазурную Линию».

Попытки прорыва не увенчались успехом.

Грэды предпринимают очередное наступление. Обойдя «Лазурную Линию» через считавшиеся непроходимыми болота. Мирренское командование слишком поздно понимает собственную ошибку. Фронт к тому времени прорван, танковые корпуса грэдов, круша тылы и обходя наспех создаваемые рубежи обороны, лавиной катяться к морю. Вскоре Саргон получает подарок — бутылка морской воды из залива. Сперва миррены надеялись восстановить положение, попытавшись деблокировать окруженную группировку. Контрудар, хоть и с большими потерями, отражен. Запасы окруженных частей таяли с каждым днём, и мирренам не оставалось ничего другого, как приказать идти на прорыв. Так и не прорванные грэдами «Лазурная линия» оставлена без боя. Навстречу прорывающимся вновь нанесен контрудар. Безуспешный. Атаки окруженных так же не имели успеха. Ещё после нескольких дней безуспешных боёв, командование окруженных частей решает принять предложенную капитуляцию. Отчасти на принятие такого решения повлияла острая нехватка боеприпасов, отчасти — судьба огромного количества беженцев. Подписав приказ о сдаче в плен, мирренский фельдмаршал застрелился.

Всё это было в сводках. Узнав о капитуляции, в школе стихийно устроили фейерверк, мало уступающий новогоднему. Даже угрюмая Херктерент запускает парочку своих ракет. Смеётся, впрочем, она вовсе не весело, а откровенно злобно.

Но в сводки попало далеко не всё.

Письмо с фронта чаще всего человек читает наедине. Но не в этот раз. Марине интересно, что же такое пишут, но проблема — родственники почти всех, кто к ней нейтрально относятся, воюют на других фронтах, о другом и пишут.

Ага, вот и компания из тех, с кем она в последнее время не ссорилась. Бесцеремонно проталкивается в первый ряд, намереваясь послушать. Чтение неожиданно прерывается. Взгляд Марины не предвещает ничего хорошего. Она уже настраивается на очередную драку. Протянутое письмо несколько удивляет.

— Читай!

— Вслух? — с издёвкой интересуется Марина.

— Как хочешь… — ответ уж с больно странной интонацией.

Пожав плечами, Марина начинает читать. На первый взгляд, письмо как письмо. Такие, написанные урывками в перерывах между тяжелыми боями, Марина уже видела достаточно. Судя по каракулям внизу первой страницы, человек писал уже засыпая. Пока всё вроде вполне обычно.

А вот на второй странице началось… Количество непечатных междометий и знаков восклицания превышает принятые в языке нормы в десятки раз. Смысл написанного Марина улавливает не сразу.

Для отдыха рота останавливается в мирренском поместье. Кое-что из имущества владелец успел вывезти, кое-что разграбили не пожелавшие покидать свои дома местные жители в день, прошедший между уходом мирренов и приходом грэдов. Но многое осталось. В том числе, и самое жуткое. Кажется, владелец был страстным охотником. В спальнях хозяев, в кабинете, на лестницах, вообще, везде, где только можно висели свидетельства былых побед хозяина. Головы животных — диких быков, оленей, львов, медведей. И головы людей. Грэдов. Кавалеристов и пехотинцев времен Первой Войны. На головах кирасир были каски, под ними висели перекрещенные сабли. Каска или фуражка украшала голову пехотинца, под ней висел подсумок. И таблички, что у людей, что у животных. «Кабан. Стольки-то лет. Застрелен тогда-то». «Рядовой. Стольки-то лет. Зарублен тогда-то». Но голова, висевшая в гостиной хозяина… «Медсестра. 20 лет. Заколота». И дата — самое начало Первой Войны. В боевых частях грэдов, и даже в столичных госпиталях, женщин тогда еще практически не было. Так что «сувенир» хозяин привез из больницы маленького приграничного городка… В огне войны полностью испарился тот городок…

Серьги в ушах и лента в длинной чёрной косе остались…

Окончание письма явно писалось спустя несколько дней. Почерк ровный, и количество знаков препинания полностью соответствует грамматическим нормам. Предложения вот только короткие и обрывистые. Все головы солдаты собрали. Похоронили в братской могиле, указав количество погребенных и звания. Имён ни у кого не было. Медсестру похоронили отдельно. Дали три залпа. А поместье сожгли, хотя в нём ещё оставалось порядком добра. Въездные ворота с гербом хозяина взорвали.

— Сволочи, — злобно сказала Марина возвращая письмо. Повернулась, да и пошла по своим делам.

Если кто-то хотел Марину шокировать или напугать — то не на ту напали. Видела Марина старые фотографии интерьеров императорских дворцов. «Украшения» в виде голов жителей тропического материка с их копьями и щитами там присутствовали. Помнится и фраза из какого-то мирренского романа «на стене висит голова дикарского вождя, убитого им в экспедиции».

Во дворцах Тима Марине бывать приходилось. Из любопытства искала эти украшения. Но там оказывались картины или статуи.

С утра почему-то по всем программам транслируют какую-то заунывную музыку. То ли оперу, то ли балет, то есть как раз то, что Марина терпеть не любит. Слегка удивилась, что ежедневных сводок нет, но в конце-концов, судя по вчерашним, вряд ли сегодня на фронтах что-то изменится. Стороны подрастратили силы в зимней кампании, и копят войска на летнюю. А сейчас разгар весны, и почти на всех фронтах распутица и такая грязь, что даже танки вязнут.

Дмитрий чуть не сшиб с ног Марину.

— В столице бунт. Идут уличные бои.

— Сегодня не день дурака.

Дмитрий обалдело уставился, не сразу сообразив, что Марина ему не верит. А он как-то поскучнел резко. Видать, любая новость меркнет на фоне того, что Херктерент перестала ему доверять.

Тут-то и вспомнила, что у Дмитрия настраиваемый на разные волны приёмник есть.

Вокруг шепчутся: «Говорят, Император убит».

Странновато посматривают на Марину. Всё бы ничего, но Марина читала кое-какие ведомственные инструкции на случай «Непредвиденных осложнений». Она не уверена, бессмертен ли Саргон. С одной стороны, почти у всех деды, а зачастую и прадеды, куда младше её отца. Но с другой стороны — зачем тогда императору бронированные машины и пуленепробиваемые костюмы?

Момент, вроде, выбран не самый удачный (хотя это как посмотреть) Императора в столице нет, и где он — точно мало кому известно. Кэрдин в столице тоже отсутствует. Формально вся полнота власти принадлежит командующему столичным гарнизоном, но Марине прекрасно известно — на эту должность назначают исключительно заслуженных военачальников самых преклонных лет.

Но она знает — то, что называется «утратой связи с Императором» должно запускать совсем другие административные и военные меры.

А в столице происходит что-то просто странное.

Марина раздумывает — сбежать ли в столицу, или остаться в школе — раз выдвинут лозунг свержения монархии — то она-то должна эту монархию защищать, хотя присяги пока и не давала. С другой стороны — если мятежники захватят её или Софи… То всяко ничего хорошего не будет.

Не выдержала, отправилась прогуляться до поворота с Имперской трассы к школе. Там неожиданно обнаружились лёгкий броневик, грузовик и примерно два отделения откровенно прохлаждающихся солдат. Так. Двое офицеров с повязками военной полиции и ещё один в форме Первого крепостного полка — формально, гарнизона столичной крепости, а фактически — полка охраны Императора и важнейших правительственных объектов. Что-то в столице и правда случилось. Будь тут только солдаты из обычных частей, Марина непременно подошла, чтобы выяснить, что же всё-таки происходит. Но тут офицер из Крепости, и хотя, ей он неизвестен, он-то Марину сразу узнает. Новобранцев, попавших в Крепостной полк ведь заставляют учить не только полную титулатуру всех Великих домов.

Наплевав на условности, направляется к Дмитрию. Собственно, он-то ей не нужен совершенно, а вот приёмник…

— Утром было сообщение. От какого-то «Комитета спасения Родины». Мол, вся власть переходит в руки временного комитета.

— А сколько у них дивизий?

Дмитрий вопросительно уставился на неё. Марина начинает злиться.

— Дивизий у них сколько?

— Не понимаю…

— Дурнем не прикидывайся! Сколько у них дивизий, чтобы делать подобные заявления? Кто они вообще такие?

— Они же сказали…

— Даже император Тим только войну хочет выиграть. А вот на смену у нас государственного строя даже у него дивизий не хватит. У этих что, дивизий больше, чем у Тима?

— Наверное, нет…

— Ты, что, издеваешься!?

Опять непонимающий взгляд.

— Ладно, проехали… Они что, радиоцентр захватили?

— Наверное…

— Наверное, наверное… Вещание какой радиостанции прекратилось первой?

— «Голос Родины». Они на их волне в эфир вышли.

— Понятненько. И долго вещали?

— Минут десять.

Так. Радиоцентр с ажурной радиомачтой чуть ли не в две сотни метров высотой расположен не слишком далеко от помпезного здания Генштаба. Если его захватить…

То ничего не произойдёт. Это только обыватели, и притом не самые умные, могут считать, что управление войсками осуществляется отсюда. Реальные центры связи расположены совсем в других местах, в одном Марина даже была. Центр связи есть и в Генштабе, но насколько Марине известно, очень сильно резервный, да к тому же ещё и законсервированный.

Здания основных министерств тоже неподалёку… Только вот в здание Безопасности и в обычные-то дни сложновато посторонним попасть. А сколько народа может понадобиться для установления контроля над занимающим целый квартал Министерством машиностроения, Марина даже представить боится.

Марина начинает крутить ручки приёмника, выискивая иностранные радиостанции. Нейтралов лучше не слушать вообще. Они зачастую о ситуации на фронтах передают такое, что радиостанции противников над ними чуть ли не совместно потешаются.

В первые дни войны умудрились выдать сообщение о голодных бунтах в грэдской столице. Сейчас тоже неплохо забавляют слушателей, сообщая о боях между перешедшими на сторону восставших гвардейцами и верными правительству частями.

Местный МИД, впрочем, от комментариев воздерживается.

Ага, вот и «Мирренская волна»… Но там ничего интересного — транслируется заседание парламента. В другое время можно и послушать — очень часто обсуждение спорных вопросов сопровождается руганью, иногда драками. Временами и стрельбой, убийства в прямом эфире уже случались. Хотела уже крутить дальше, но передача прервалась.

«Внимание! Прослушайте важное правительственное сообщение…»

Если отфильтровать заявление мирренского МИД от дипломатических оборотов, то вкратце выражалась озабоченность ситуацией у противника. Выражалась уверенность в скорейшем восстановлении установленного законом порядка. Прямым текстом заявлялось о своей непричастности к происходящим событиям.

А вот подробностей никаких не последовало.

Миррены не передают ничего интересного: «Новостей не поступало».

«Мятежники блокированы. Удерживаемые в зданиях гражданские лица освобождены».

Потом опять музыка.

«Мятежники сложили оружие».

С утра, вместо привычных сводок, по радио стали передавать выступление Саргона. Марина не то, чтобы удивилась особо — знает неплохо, что такие речи частенько записываются несколькими днями ранее. Частенько, но далеко не всегда. Император мог импровизировать.

Марина помнит — несколько лет назад ей попалась толстая книжка — «Собрание речей Его Императорского Величества». Количество страниц поразило ребёнка.

«Ты эти речи все прочитал?» — спросила она у отца.

Император усмехнулся в ответ.

«Некоторые из них я даже написал».

Иронию принцесса поняла только недавно.

Дослушав выступление, Марина решила, что в этот раз шла не запись, а выступление вживую. Умеет Саргон, не говоря ничего прямо, намекать на всем известные события. Похоже, в столице в ближайшее время он объявится.

Император взглянул на Софи… Опаньки! На месте сестрёнки, Марина бы испугалась. Другое дело, что она на своём месте, и не боится никого и ничего. А ведь император мог быть и не на шутку грозен. Только, что же такого сестрёнка натворила, что вызвала самый настоящий гнев императора? Ситуация — как перед сильнейшей грозой… Небо почернело, все чувствуют что вот-вот начнётся светопреставление, но пока гремит где-то далеко и ни одной капли с небес не упало.

Софи смотрит удивленно-непонимающе, резкую перемену в настроении отца уловила, но чем это вызвано — не понимает. Марина тоже не совсем понимает, но сдержанно хихикает. Сейчас сестрёнке влетит по первое число. Вот только интересно, за что?

Саргон шагнул к Софи. Кажется, даже ростом выше стал.

— Что за дрянь ты нацепила?

Софи смотрит по-прежнему непонимающе. Да и Марина во внешнем виде Софи не находит ничего крамольного.

Софи непонимающе хлопает ресницами.

— Так! Дуру перед другими разыгрывать будешь. Где ты крест взяла?

— Какой крест? — в свою очередь искренне удивляется Софи.

— Что у тебя на цепочке.

— Это никакой не крест.

— Да? А что? Показывай!

Софи неохотно достает подвеску. Император чуть наклоняется… Марина ждёт, что сейчас он сказанёт Соньке что-нибудь этакое, отчего у неё уши в трубочку свернуться.

Но Саргон неожиданно добродушно смеётся. Марине даже обидно. В отличие он Софи, она уже поняла, что гроза прошла стороной.

— Извини, Софи, ошибся. Носи этот самолётик раз нравится. Просто, мне показалось, что не самолёт это у тебя… А с тем символом у меня очень плохие воспоминания связаны.

Марина опять не слишком понимает, в чём дело. На её памяти, Софи уже года полтора носит этот кулон в виде раскинувшего крылья самолётика. Колечко для цепочки — в коке винта. Винт, крылья и маленькие стабилизаторы. Слегка упрощенный вид сверху одной из машин, участвовавшей в гонках за «Большой императорский кубок».

Только Саргон принял кулон за что-то другое. Марина, кажется, догадывается, за что именно. Больше, чем Саргон различные религиозные символы ненавидели, пожалуй, только все четыре Дины. Марина запомнила, с какой плохо скрываемой ненавистью смотрел он на первосвященников всех разрешенных у мирренов культов. Тим тогда ещё не стал главным врагом. А эти… Что-то у Саргона имеется к попам. С очень давних времён. Он даже в Софи чуть не увидел врага. Кажется, любой, носящий отдаленно похожий на самолёт символ, сразу же рисковал попасть в список личных врагов императора.

Марина много читала, что вытворяли в том мире поклонники распятой фигуры. Мнение о них сложилось крайне негативное.

Да и дома… Хватало всякого во время войн Династии, да и позднее… А уж какая резня творилась у мирренов во время их религиозных войн… Почему-то под призывами к кротости и смирению умудряются вырезать уйму народа. Миррены жгли колдуний, в том мире их тоже жгли. Были они в чём-то виноваты? Марина уверена, что нет — Дина I чуть не попала на костёр по двум причинам — ум и острый язык.

А вот Софи, пожалуй, и не догадывается, как это у неё получилось чуть не вызвать гнев императора.

— Почему ты их так не любишь?

— Кого «их»?

— Ну, этих, которые молятся.

— Долго объяснять… Хотя. Что такое «Чёрная книга» ты знаешь?

— Да. Что-то вроде отчёта Министерства Безопасности о проделанной работе. Издаётся раз в два-три года.

— Читала хоть одну?

— Нет.

— Почему? — император явно удивлён наличию книги, которую дочь не читала.

— Ну, я взяла прошлый выпуск посмотреть, наугад открыла… А там столько грязи и жестокости про людей. Вроде бы про настоящих людоедов. Даже с фотографиями.

— «Доронские мясники»?

— Точно.

Император брезгливо морщиться.

— Ты тоже читал?

— Моя канцелярия им в помиловании отказала. Ублюдки! Хватило же наглости прошение о помиловании на Высочайшее имя писать. Их уже расстреляли. Но ты права, грязи в этой книге, действительно, содержиться очень и очень много.

— А я не люблю в грязи копаться.

— Никто и не заставляет. Пусть этими делами занимаются те, кому положено. Но не надо забывать про существование в мире всяческой грязи… А если вернуться к тому, с чего начали… Хочешь разобраться в причинах моей нелюбви к святошам — посмотри четвёртый раздел этой книги…

— Там про экономические преступления. Я оглавление смотрела.

— Да? Тогда третий. «Преступления, совершенные на почве религии и суеверий». Только учти, раздел очень тяжёлый.

Марина прочла. Несколько дней ходила сама не своя. Люди летают через океан, спускаются в глубины морские, а где-то рядом, в одном с тобой городе живут форменные животные о двух ногах, мнящие себя «избранными богом». Марина начала читать с подраздела «Преступления против несовершеннолетних». Дичь! Такого количество дичи на нескольких страницах ей видеть ещё не приходилось. Родители не давали сделать ребёнку переливание крови, мол «чистая кровь смешается с нечистой, пусть лучше умрёт, чем станет одержим демонами». Только благодаря вмешательству безопасности, ребёнок выжил. Отца и мать лишили родительских прав.

Особенно поразил Марину способ борьбы с эпилепсией: мышат или небольших мышек настаивать в водке десятидневье. Эту смесь следовало давать больному по столовой ложке перед едой. Мать считала, что должно помочь — ведь она делала так «с верой в господа»!

Процедура дополнялась опрыскиванием стен комнаты коровьей мочой. Марину чуть не стошнило.

Дальше было много всякого разного от банального запрета детям посещать «бесовские» школы до умышленного убийства родителями-сектантами «одержимой бесами» дочери.

Читать было жутко, но Марина читает. Этот раздел. Потом другие. На титульном листе стоит «Под редакцией генерал-лейтенанта К. Ягр». Очень в книге много всего… нехорошего. Точнее, хорошего в ней только сам факт её выхода. Описанные мерзости пресечены. Пусть и не всегда вовремя.

Кажется, стало понятно, почему так взбесил Саргона безобидный кулон-самолётик Софи. Издалека похожий на символ какой-то секты. Вряд ли Софи когда-либо станет читать «Чёрную книгу». Но Саргон-то слишком хорошо знаком с её содержанием и, как подозревает Марина, знает ещё много чего гораздо более мерзкого, не попавшего на страницы.