Несносная Херктерент - 2 [СИ]

Глава 19

Когда-то Марина, начитавшись исторических романов, искренне считала, что её противостояние с Софи — чуть ли не новая история вражды ДиныII и Кэретты, столь блистательно описанной в романах прошлого века и показанной в фильмах века нынешнего. Герои, как правило, выступали верными вассалами императорского дома, выполнявшими различные поручения, как правило, идущими в разрез с интересами всесильного первого министра Кэретты. В приключениях героям чаще всего противостояли разнузданные солдаты Дины, думающие только о том, чтобы украсть и выпить. Сама Дина выглядела откровенно туповатым, хотя и храбрым, солдафоном, выигрывающей сражения исключительно из-за вовремя доставленных главными героями донесений или приказаний Императора.

Потом Марина стала разбираться… Нет, она это она, а Сонька — это Сонька. Но то, что они враждуют это только их дело, не имеющей под собой никакой исторической подоплёки. Всё-таки о Первых Еггтах не только романы писали. Кое-какие противоречия в знаменитых книгах Марина ещё в детстве заметила, собственно, из-за них, уже в школе решила покопаться в серьёзной исторической литературе.

Мифы детства рухнули с оглушительным треском. Большинство героев исторических романов в реальности оказывается, не были знакомы ни то что с Первыми Еггтами, но даже друг с другом. Дальше началось ещё веселее. Многие авторы вольно или невольно проецировали в глубину веков реалии своего времени. Не имел во времена Еггтов император реальной власти. Был во многом технической фигурой, символом грэдского единства. Противостояния с Первыми Еггтами не было вообще. Многие жестокие решения Дин, о которых, по версии романистов, Двор даже не знал, на деле принимались с его полного и безоговорочного одобрения, о чём сохранилась масса документов. Никаким первым министром Кэретта не была во-первых, за отсутствием в то время министерских должностей, а во-вторых из-того, что должность главного казначея всегда была подчинена Верховному.

Больше всего поразило Марину, что Дина и Кэретта не враждовали. Причём даже не столько сам факт, в конце-концов, даже у неё с сестрой отношения скорее, сложные, нежели враждебные. Поразило другое — откуда взялась версия о вражде и возможном, убийстве. Оказывается, в прошлом веке Еггты разорили отца известного романиста. Симпатии в той истории ни одна из сторон не вызывала — две финансово-промышленных группировки сцепились в смертельном противостоянии. В ход шло всё — от заказных статей до политических убийств. В методах обе стороны не стеснялись. Группировка, поддерживаемая Еггтами (точнее, их деньгами), хотя и ряд членов Дома не гнушались банковскими спекуляциями, одержала победу, практически разорив оппонентов. Кое-кто даже застрелился.

Отец писателя спятил. Сын вырос. Лезть в финансовые махинации зарёкся. Но ничего всем врагам отца и Еггтам в особенности, не забыл, тем более старые хищники клана к тому времени поумирали, а новое поколение было откровенно беззубым, годным в основном на проматывание родового состояния. Появился роман, весьма благосклонно встреченный критикой, затем другой. Интерес к истории в то время наличествовал, желание рыться в пыльных старинных документах у большинства отсутствовало.

И вот на блюдечке с голубой каёмочкой преподносят захватывающие истории о легендарных временах. Лет через десять не то, что Империя, весь мир стали судить о эпохе Дин по его романам. Месть можно было считать успешной. Лучшими романами считались произведения о времени Дины II. Естественно, среди героев были все представители Еггтов и Ягров и их ближайшие сподвижники вроде генералов Аренкерта, Эрескерта и Рэндэрда. Досталось всем. Вражда Дины и Кэретты на фоне прочего выглядит ещё невинным развлечением. Ярна Ягра, ранее известного искренней любовью к Кэретте ушлый автор сделал героем-любовником, переспавшим со всеми придворными дамами и многими мужчинами. Ладно, хоть сделал его первым мечом империи. Редкостным мерзавцем, хотя и не лишённым некоторого обаяния. Кэретта, впрочем, от мужа отставала не сильно, перемежая занятие интригами с романами настолько многочисленными и бурными, что выяснить, кто отец её детей совершенно невозможно. Эрескерта, официально женатого один раз, превратил в жуткого домашнего изверга, убившего или доведшего до смерти с десяток своих жён. Рэндэрда сделал отцом Дины III, а затем развил тему инцеста, приписав им роман, причём Дина III длительное время не подозревала, кто ей генерал. Впрочем, характер отношений не изменился и после того, как узнала. Самыми чёрными красками живописалась сама Дина II. Если даже Кэретта была не лишена своеобразного обаяния, то Дина описывалась законченным монстром, находящим особое удовольствие в наблюдении за смертями без разницы где — на поле боя, под инструментами палача, от яда, но, особенно, от ножа хирурга. Потому и занималась медициной, чтобы удовлетворить свою страсть к убийству. Плюс отличалась патологическим властолюбием и недоверчивостью. В романах хватало намёков на организацию Диной II убийства матери и отравления отца. «Сцена с чашей» описывающая поднесение Дине I дочерью отравленного питья и происходящие при этом разговоры ненавиделась поколениями грэдских школьников, ибо около ста лет была обязательной для заучивания, как образец стихотворения в прозе.

Ничуть не меньше сцену ненавидели все мирренские переводчики из-за чудовищной сложности.

С лёгкой руки романиста, версия, что Великая Кэретта была отравлена Диной II попала даже в школьные учебники. Картины на данную тему медали Академии художеств получали. Марина в детстве даже плакала над этой сценой, почему-то ассоциируя себя с Кэреттой. Потом вспоминать об этом она очень не любила, хотя и так никто не знал. С Софи она на следующий день даже подралась под впечатлением прочитанного. За драку стыдно не было, хотя и отчитывали. А во за то, что в глупости поверила — очень даже.

Им делить было нечего, Дине и Кэретте. Врач, воин и изобретатель не особенно интересовалась системой сбора налогов и увеличением объема торговли. Власть Верховного, абсолютная военная и гражданская власть и так была у Дины. На Кэретту она многое спихнула, помимо прямых обязанностей казначея. Мелькало в романах, что обе сестры в ядах разбирались неплохо, просто, Дина успела применить свои умения чуть раньше.

Начав разбираться с романами, Марина достаточно быстро понимает — ложью является не всё, а абсолютно всё. Крупные государственные деятели объявлены злодеями и развратниками, пьяницы, дебоширы и бездельники — героями и образцами для подражания. Символами эпохи сделаны личности, совершенно неизвестные при жизни, или же казнённые как преступники. Чуть ли не нарицательным образцом для обозначения скорого и несправедливого суда стал «Суд Линка». По его приговору бы казнён поэт, считающийся теперь величайшим поэтом того века. Насчёт величия любых поэтов у Марины всегда были серьёзные сомнения. Материалы «Суда Линка» опубликованы через год после выхода романа, но кого они интересовали, если Великий всё так правдиво описал?

По версии романа, Линк возненавидел поэта за язвительные стишки в свой адрес. Затаил обиду. Как-то раз, будучи в родном городе поэта, приказал своим людям схватить его, пытал по нелепому обвинению и казнил, приказав отдельно отрубить ему правую руку, вырвать сердце и язык.

На деле, в город Линк приехал, когда суд уже заканчивался. Приговор был вынесен. Но, по закону, в случае присутствия в городе имперского судьи, он должен был завизировать решение городского. Поэта приговорили к смерти за похищение, изнасилование и убийство несовершеннолетней. Схвачен был городской стражей, когда пытался утопить тело, отрубив перед этим голову, намереваясь выкинуть в другом месте для затруднения опознания.

Линк протоколы суда просмотрел бегло, процессуальных или иных нарушений не обнаружил, оставив вынесенный приговор в силе, ускакал к армии. Естественно, на «Приговоре» первой стояла его подпись. Статус имперского судьи он имел в дополнение к прочим чинам и званиям. Сам бы отказался с радостью, но он в то время постоянно мотался по стране, отвечая за снабжение формируемых частей. И, для переговоров с неисполнительными поставщиками, совсем не лишнее иметь при себе возможность пригрозить имперским судом высшей инстанции, а при несговорчивости и провести.

Линк на казне не присутствовал, судьбой органов повешенного не интересовался. Расписка дальнего родственника о получении тела для кремации сохранилась.

Приговорённого Линк не видел. Но спор поэта с Линком в камере нагнетает неземную жуть. Образ поэта слывёт образцом несгибаемого мужества и силы духа. Даже знаменитое стихотворение из романа к поэту не имело никакого отношения: написано лет через триста после его смерти, над версией писателя о авторстве, дружно хохотали все известные филологи того времени. Но легенда ушла в народ.

Один из первых звуковых фильмов «Чёрное и белое», сейчас считается классическим фильмом. Разговор Линка и поэта называют разговором Смерти и Человека. Режиссёр гениален, но, следуя за канвой романа опять не тех сделал героем и злодеем.

Еггты с автором романов даже не пытались судиться. Сами к тому времени запятнанные многочисленными преступлениями, среди которых приписанные Первым далеко не самые тяжкие, не особо интересующиеся историей, они не увидели оскорбления, что их предков изобразили ничуть не лучшими, чем они сами.

Месть можно было считать абсолютно успешной, если даже сами Еггты поверили в описанных Первых. Их сделали монстрами из плоти и крови, вот только ещё более жутким светом засияло их величие. Дины и в романах, и в жизни казнили немало народа. В том числе, многих Представителей Великих Домов. Глядя на то, что вытворяют их расплодившиеся и откровенно зажравшиеся потомки, очень многие всё громче начинают говорить и писать: «Чёрных Дин на них нет!»

Фильм «Чёрное и белое» ужасами считается не зря. Притворяет фильм жестокая расправа отряд Линка над жителями не заплатившей налоги деревни. Талантливо показана и ужасающая нищета и какая-то заведомая обречённость деревни. И то, что Линку-то тоже деваться некуда — где-то за кадром идёт война, нужны деньги. Причём, сам киношный Линк от войны устал чуть ли не больше всех. Он морщится отдавая приказ: «Сжечь тут всё!» Он совсем не презирает тех людей, кого приказывает убить. Даже понимает их где-то. У них на самом деле, ничего больше нет. Но и Линк поступить иначе не может. Он должен налог привезти, или убедительно объяснить, почему не собрал. Жутко показано избиение солдатами толпы почти безоружных людей.

Чавкающая грязь, моросящий дождик, мрачная атмосфера всеобщего запустения. Усталости. И привычной, почти будничной, жестокости.

За время резни Линк не то, что никого не убил — оружия из ножен не достал. Сидел на коне усталый, даже говорил, словно стараясь движения экономить. Выглядел не страшным. И одновременно, внушал ужас. Сумели ещё до первых слов, пока солдаты просто сгоняли жителей на площадь, даже почти не трогая их при этом, что они все — солдаты, мужчины, женщины, дети прекрасно знают, кто такой Линк. Знают. И до смерти его боятся. Он даже и не шевелился почти пока всё происходило.

Убивали людей, поджигали дома, страшно кричали сгоравшие заживо. Линк не шевелился. Изредка командовал. Но чаще хватало взгляда. Просто убили, убили всех, даже не позарившись на женщин. Только увели с собой немногочисленную скотину.

Жутко воет обожженная и мокрая худая собака над трупом хозяина. Дождь всё идёт.

Только после этой сцены на экране появляется название фильма.

Фильм Марина смотрела давно. Ещё до школы. Прочла в какой-то книге. Увидела жутковатые кадры. Заинтересовалась. Тогда она жила у императрицы. Особо не общались, хотя стоило что-либо попросить — появлялось тут же. Вот, фильм захотелось посмотреть. Кинозал во дворце видела, только понятия не имела, кто в многочисленном штате дворца за показ фильмов отвечает. С обслугой Марина старалась поменьше общаться — не нравились они ей, как и всё тут. Императрица, когда к ней не загляни, вечно куда-то собирается, если Сонькиным рассказам верить, как правило, в места, где от скуки сдохнуть можно. Как обычно, на Марину глянули с около нулевым интересом, и даже досадой какой-то. Ну, да девочка уже привыкла, что тут она вечно мешает.

— Мама, я фильм посмотреть хочу.

— Мне самой кинозал сейчас нужен. Потом приходи.

Потом, так потом. Не привыкать. Напрямую императрица почти никогда не отказывает. Повернувшись к дверям, бросает через плечо, не особо рассчитывая на удачу.

— «Чёрное и белое».

— Погоди. Я сама смотреть собиралась. Тебе, конечно, такое смотреть рановато ещё… Хотя… Если хочешь, можем вместе посмотреть.

Марина хотела. Фильм-то ладно, потом бы глянула. Вот куда-нибудь вдвоём сходить с матерью хотелось куда больше. Умом понимала, что шансов нет почти. Ледяная стена во взаимоотношениях с каждым днём всё выше и толще, процесс вот-вот перейдёт в необратимую стадию. Но хотелось всё равно. Императрица просто взяла и позвала её с собой. Первый раз в жизни. Как потом оказалось — единственный.

У Марины от просмотра остались сложные чувства. Она ещё не очень разбиралась в истории, и чаще написанному верила, чем нет. Критики восторгались «светлым образом человека нового времени, поднявшегося над ужасами своего жестокого века». Действительно, поэта сделали кем угодно, только не слабаком. Но не получается решить, за кем из двоих правда.

Прибытие отряда Линка в город. Видно, что скотины за ними гонят куда больше, чем уводили в первых кадрах. Появляется и пара крытых рогожей телег с какими-то тюками. Дождь идёт по-прежнему. Ни деревня, ни то, что Линк налоги собирает, в фильме больше нигде не упоминается. Зато хватает намёков, что Линк — по сути, машина, запрограммированная на определённые действия. Выдай крестьяне требуемую сумму — тут же получили бы бумагу об уплате налога. А всё полученное, до последнего медяка, оказалось бы в имперской казне.

Отряд останавливается на постоялом дворе. Солдаты привязывают лошадей к коновязи. Ещё никто не знает, что в городе — Линк. По одежде видно, что офицер, но лицо под капюшоном. Своего коня привязывает сам.

На улицу выбегает мордатый трактирщик.

— Эй! Кто командир? Убирайтесь! Двор снят для благородного…

Пока он кричит, Линк выходит из-за лошади. Становится так, чтобы его было хорошо видно. Небрежным жестом убирает капюшон с лица.

— Это мои люди.

Трактирщик плюхается задницей в грязь. Вся наглость и самоуверенность в миг с лица сползли. Только что он был таким важным. Миг — и важности у него становится, как у навозной мухи. И прихлопнуть его могут с такой же лёгкостью как ту муху.

Линку не до мух. Проходит внутрь. Посетителей немного. Глянули в сторону входящего. У одного падает на стол и опрокидывается полная пивная кружка. Линк подходит к очагу, греет руки над огнём. Когда поворачивается назад, в зале уже никого нет.

Когда отряд въезжал в город, на улицах было довольно многолюдно. Когда Линк отправляется с постоялого двора к командиру местного гарнизона, на улицах осталась только стража на постах, да собаки бродячие.

Их разговоры занимают важное место в фильме. Поэт по сюжету оказывается единственным человеком, что не боится Линка. Совсем. Сначала Линку это интересно. Потом уже Марина понять не может, кому из двоих она симпатизирует. Вроде бы полагается молодому поэту с горделивой, даже в цепях, осанкой и горящим взором.

Но она видит немолодого, уставшего с погасшими глазами генерала. Ему надо на войну, надо собрать налоги, надо пнуть коменданта, чтобы участок городской стены починил, да запас фуража быстрее делал. Надо вот этот суд вести. Надо! И всё тут. Ибо некому больше. Надо, надо, надо… Постоянно, из года в год тащить на себе это всё. Скотину куда-то гнать, жизнью и смертью распоряжаться. Он живёт всем этим и не живёт ничем. Он вне человеческих чувств и страстей. Он словно раб своих обязанностей. Они его цепи.

Поэт свободен. Свободен абсолютно. Ни долгов, ни обязанностей. Он выше обычных людей. Не презирает их. Им просто не подняться до высот его мятежного духа. Ему даже приземлённого генерала жалко где-то. Хотя он ненавидит его. Он же против свободы! Хотя, нет, ему просто не дано понять, что это такое. Поэт говорит за народ, с которого Линк дерёт три шкуры. Генерал отвечает, что ему солдат кормить надо, и если он не соберёт налог, дикари прорвут линию, и не шкуры будут драть, а просто и без затей перережут. Всех. Или просто установят жизнь по своим дикарским законам — сказал. Может, и так, согласился генерал. Для одного из ста, что уцелеет здесь, если они придут. А в городах вообще вряд ли кто останется.

Линк подписывает приговор. «Конец».

Только потом Марина понимает всю ложь этого кадра. В кадре — последний лист настоящего приговора с подписью Линка. Но видевший этот лист должен был видеть другие листы. С изложением обстоятельств дела. Вынесенным приговором. И припиской в конце, что дело передано для принятия окончательного решения прибывшему в город имперскому судье.

Обложившись книгами, Марина по косточкам разобрала фильм. Даже записала разбор. Не отнять у режиссёра талант. Фильм сейчас называют философской притчей. Только не любит Марина вранья. Даже мастерского. Назвал бы автор генерала не Линком Еггтом, а абстрактным генералом времён Войн Верховных, у Марины претензий бы не было. С той войны у грэдов проклятье сохранилось: «Чтоб ты жил при Кэрдин и Эрендорне». Жуть тогда в стране творилась. Все воевали со всеми, предавая и продавая всех.

Еггты тоже крови пролили немало. Только вот ничего из происходившего на экране Дине II быть не могло. С возрастом генерала не ошиблись, но с внешностью… Изображений Линка сохранилось предостаточно. На всех он высок, черноволос и бородат. Высокого роста и худощавый. Киношный Линк стрижен коротко, бороды и усов нет, довольно крепкого телосложения. Собственно, к облику Линка претензий у Марины меньше всего.

Похожий генералов Марина в жизни видела не раз. Но Линк-то на них совсем не похож!

Дальше-больше. Линк никогда сбором налогов не занимался. Права такого не имел ни по одной из своих должностей. Напрямую от выполнения обязанностей никогда не уклонялся, но если можно было чего-то не делать — он и не делал. Ленив был. Не вообще, а только относительно сестёр. Потому, наверное и прожил куда дольше их, и умер вполне в здравом уме.

Грабить Линк грабил, в то числе и грэдов, поддерживающих Эрендорна. Но приказать вырезать население грэдской деревни он не мог. Не такой человек был. В меру злой, в меру добрый. Но не бездушная машина из фильма и не маньяк из романа. При жизни, из троих Еггтов его считали самым добрым. Он таковым и был, ибо тащил на себе куда меньше сестёр.

Сама картина разорения для того времени была лживой. Подобное быть могло. Во время Первой и Второй войн Верховных, когда дети Старого Эрендорна разорили страну так, что вражеская армия обзавидовалась бы. Но с той поры минули годы. Реформы Дины I дали настолько блестящий эффект, что даже насмерть воевавший с Диной II внук Эрендорна Старого по прозвищу Безглазый, едва объявив себя Верховных первым же указом объявил все указы Дины I, принятые с того момента, как она захватила должность Верховного, продолжающими действовать. Собственно, законодательство Первых Еггтов действовало практически не меняясь свыше двухсот лет, а отдельные положения и дольше. Не могло быть во Дины II показанной в фильме нищеты. Обстановка ужаса и страха передана мастерски. Но дух времени Первых Еггтов остался где-то в другом месте. Не видишь в этих, задавленных страхом, людях, тех, кто, бывало, одним ударом сокрушал государства. Насмерть бился с Великой Степью, сокрушил её. И, наконец, вышел на берег другого океана.

Нет, не мог быть брат Дины таким. Хотя и бывал страшен временами. Всё-таки, человек человека от плеча до седла разрубить мог. У Линка была жена и дети. Говорят, он их любил. Хотя… Если правде в глаза посмотреть, как Еггты бывают равнодушны к детям, Марина по себе знает. С другой стороны… Марина только сейчас поняла — в киношном Линке Кэретта видела свой идеал мужчины. Смотрела, зная, что никогда не встретится в жизни. Актёр умер вскоре после завершения съёмок. Он уже снимался смертельно больным. Кэретта его никогда не видела. В год выхода фильма ей было тринадцать. Тогда фильм вышел с максимальным ограничением по возрасту. Мог не выйти вообще. Мнения в цензурном комитете разделились. Режиссёр известный, но фильм неоднозначный. Отправили на усмотрение ЕИВ. У Саргона недавно погибла жена… Апатии у Императора не бывало никогда. Но всё на свете выглядело в чёрном цвете. Увидел просто до невозможного мрачный фильм. Тут же дал добро на выхода фильма в прокат. Заодно и всю съёмочную группу сделал лауреатами Императорской премии за киноискусство. Обычно он мало интересовался, кому императорскую премию дают — пусть министерство культуры достойных ищет. А тут сам на совещание соответствующего комитета пришёл и фильм-лауреат назвал.

Марина об этом знала давно. Кэретта со многими известными режиссёрами водила знакомства.

Мать ей не рассказывала ничего. Но и не запрещала в своих книгах рыться. Так всегда было. Проводящая всё время за книгами девочка, не создавала проблем матери и не была источником проблем для прислуги. Правда, они все, начиная с императрицы, понятия не имели, что думает о них Марина не слишком хорошо. Среди книг императрицы хватало воспоминаний деятелей искусства о себе любимых. Марину поражало одно — насколько низки и подлы пишущие и снимающие вроде бы такие правильные вещи, люди. Грязью друг друга на бумаге они поливали весьма обильно. Заодно убедилась в кретинизме, возможно, врождённом, всех желающих актрисами стать. Даже в школе таких довольно много. В одной из книг и расписывалась история «Чёрного и белого». Марина неплохо знает историю другого мира. Знаком ей и термин «фронда». Чего надо в принципе ни в чём не нуждающимся людям, ей не ясно.

Хотя, если историю вспомнить, Еггты ни раз и ни два крушили орудийными залпами замки мятежных Великих Домов. Марина достаточно умна и разобралась уже давно, что всяких фрондирующих художников, режиссёров, писателей и прочих поэтов, в столице довольно много. И до недавнего времени, большинство из них группировалось вокруг двора императрицы. У Марины даже появляются подозрения, что даже она была использована в качестве повода, именно повода, для причины она мелковата всё-таки, для удара по Дворцу Грёз. Теперь-то они попритихли вряд ли реально затевалось что-то серьезное, в нездорово-пьянящей атмосфере Дворца невозможно долго что-либо сохранять в тайне. Но ледяной водички на «цвет грэдской культуры» плеснули с избытком. Потом ещё попытка переворота была… Интересно, была связь или нет? Во всяком случае, суда ещё не было, и, наверняка, не будет — устроят закрытый трибунал «по законам военного времени». Только вот что-то не торопятся пока.

Разлаживается у Марины ещё совсем недавно такая правильная картинка мира. Всюду трещины и щели появляются. И лезет из них всякое разное, довольно неприятное зачастую. Загородный всё меньше напоминает жилое место, всё больше превращаясь в военный лагерь. Пропускной режим с зимы ужесточён ещё больше. Несколько раз даже Марину останавливали. Уж больно вызывающ её вид в непосредственной близости от Императора, да ещё, частенько и с оружием.

Ладно, хоть доступ к арсеналу и тиру никто не ограничивает, так что пострелять можно в своё удовольствие. Другое дело, что с удовольствием в последнее время всё хуже и хуже. Марина не может быть безучастной. Знает, что и в школу, и вообще, приходит всё больше похоронок. Потоку не видно конца. Город всё больше сереет. Ярких витрин нет почти. Соблюдается затемнение. Почти все окна заклеены бумагой. На крышах знаний, в парках и садах всё больше скалится в небо стволов зениток. Хотя миррены появляются и нечасто. Но появляются же!

Марине иногда удаётся увязаться с отцом. У Саргона новый бронированный автомобиль. Внешне на старый похож, но, как говорят, держит бронебойную пулю крупнокалиберного пулемёта. Он сейчас мало с ней разговаривает, в машине больше говорит по рации, чаще на повышенных тонах.

Недавно была с ним на демонстрации новых образцов боевой техники. Несмотря на серый день, было интересно. Мысль человеческая на месте не стоит, а в такие непростые времена, развитие многих вещей значительно ускоряется. Собственно, главной «звездой» показа является самонаводящаяся зенитная ракета, способная достать самый высотный бомбардировщик. На Марину странноватая конструкция из нескольких металлических колонн разного диаметра с несколькими двигателями или ускорителями, особого впечатления не произвела. Тем более, насколько она главного конструктора поняла, аппаратура наведения скорее не работает, нежели работает. Но Император осмотром остался удовлетворён.

Другой перспективный образец — истребитель с двумя моторами, но не на крыльях, как обычно, а один спереди, другой сзади. Вроде, должен стать самым быстрым боевым самолётом. Если, конечно, мирренские конструкторы чего-нибудь не придумают.

Другое не столь интересно: образцы новых приборов и бомб. В том числе и первые серийные образцы планирующих бомб. В прошлом году Сордар говорил о них, как о перспективном образце. И вот они скоро вступят в бой.

Вот ещё перспективный реактивный истребитель. Перспективность видна невооружённым глазом: двигателей ещё нет, в гондолах — привычные винты. Саргон долго разговаривал с конструктором. Был очень недоволен медленным ходом работ. «Работы имеют высший приоритет, машина должна была летать три месяца назад».

«Образцы двигателей закончены. Проблема приведшая к пожару, устранена».

«Значит, это теперь надолго» — думает Марина, помнящая такие визиты по прошлому.

Кроме Императора, на демонстрации присутствует немало высокопоставленных офицеров. Марина, по привычке, направляется в оружейную секцию. Там её не забыли, лежат приготовленные для демонстрации образцы. Лежат странные образцы, напоминающие старинные ударные мины с минных катеров. Но это не старинная. Вполне привычная армейская маркировка, да и ящики вполне типовые.

— Что это?

— Ручной противотанковый гранатомёт. Пробивает броню любого современного танка.

Марина было не поверило. Но стрельбище приготовлено, и корпус старого ТТ наличествует. Сначала стрелял инструктор. Потом показал оплавленную круглую пробоину в броне. Марине захотелось проверить самой. Что перед ней, ясно в общих чертах. Она уже видела кумулятивные гранаты. Теперь их научили летать. Устройство в принципе несложное. Как целится, Марина быстро разбирается. Объяснили, что сзади при выстреле довольно на большом расстоянии быть никого и ничего не должно. Дают каску с защитными очками. Подражая инструктору, стреляет, стоя на одном колене.

Неожиданно раздаются аплодисменты. Оборачивается, резко отбрасывая пустую трубу. Тут она не ожидала, что кто-то может рискнуть шутить над ней. Люди тут все слишком серьёзные. Никто и не шутит. Император и не шутит. Наблюдает с интересом. У Марины разыгрывается приступ какого-то злого веселья. Тем более, в ящике ещё один гранатомёт. Выхватывает.

Точно так же отправляет гранату в танк. Саргон смеётся. Поворачивается к конструктору.

— Если подростки с такой лёгкостью управляются с вашими изделиями, то проблема вражеских танков скоро окажется решенной.

Марина изучает танк. Словно случайно, всадила обе гранаты в район боеукладки в корпусе.

— Частично. Обратите внимание, с другой стороны машины установлены экраны из металлической сетки. Они значительно снижают опасность гранат. — хочет позвать инструктора, но Император его останавливает. — Бей, Марина!

Что же, на войне, как на войне. Тем более, гранатомётов еще предостаточно. Пригибаясь, обходит танк. Достоинства гранатомёта уже оценила. Всадила, как и приказывали, в экраны.

Комиссия, в полном составе лезет на танк. Марина тоже не против с результатами выстрелов ознакомиться. Разница налицо. Где экраны есть — на броне — пятна оплавленного металла. Где не было — сквозные пробоины. Танк бы разнесло от результатов попаданий. Лица из императорской свиты как-то странновато на неё посматривают. В принципе, к подобным взглядам привыкла. От сверстников и брошенных исподтишка. Уважительных, опасливых, с затаённой ненавистью. Последнее время ещё какой-то непонятный, то ли оскорбительный, то ли непонятно-заинтересованный интерес во взглядах появился. Только сейчас на неё так смотрят взрослые. Смотрят с весьма похожим на школьный набор чувств. Только гораздо лучше прячут чувства и мысли. Они уже видят в ней себе подобную. Пусть, ещё пока не совсем взрослую… Нет, Марина усмехается своим мыслям, именно взрослую они в ней и видят уже. И понимают, что на имперском поле появилась новая фигура. Её уже тянет в эту игру, ведущуюся по весьма жестоким правилам. А, зачастую, и вовсе без них.

«Страшноватенько она стала выглядеть, — подумал Саргон, — именно, страшноватенько. Она ведь не играет уже с оружием. Пожалуй бы, на настоящий так же пошла. Обходила машину, старясь держаться в „мёртвых“ зонах, и так, чтобы не попасть под пулемёты. Опасненькая девочка подрастает, вопрос в том, для кого опасненькая. Тут не еггтовское или моё. Тут своё что-то уже прорезалось. И растёт, стремительно растёт. То ли постарел, то ли акселерация такая пошла. Быстрее всех выросла. Хотя думали сначала… Ну, что было, то прошло. Только вот ничего быльём не поросло. Война неизвестно, когда кончится. Чтобы там Генштабы не планировали, и как бы перспективно не выглядели спецпроекты. Свою карьеру она начнёт на этой войне. А уж куда её, мягко говоря, извилистая, дорожка заведёт…»

Да уж, поневоле вспоминаются почти незаметные для посторонних аппаратные войны. Особенно те, чьим отдалённым итогом стало появление этой зеленоглазой личности.

Ресурсы Империи огромны, но не бесконечны. Тогда шёл спор о приоритетах развития различных отраслей промышленности. Спор, итоговая цена которого давно и прочно перевалила за сотни миллиардов, приближаясь к триллионам. Страшные интриги тогда плелись. Любые средства использовались для дискредитации противника из враждебного лагеря. К счастью, удалось удержать от вмешательство армию, а не то была бы крупномасштабная гражданская война, соседям на радость.

Несколько раз дело чуть не доходило до путчей. Причём, как и та, так и другая сторона инициаторами выступали с завидной частотой. Как-никак, амбициозных генералов хватало. Кто-то, может и амбициозные мысли о трёхрогом венце лелеял. Тогда обошлось. Пару раз удавалось найти компромисс чуть ли не за минуты до приказа вывести войска из казарм. Приказы тогда так и не отдали.

Но смертей среди грэдской элиты хватало. Всё-таки, многие противники были вовсе немолоды. Нервы, сердце, или там, автокатастрофы, по сегодняшний день вызывающие вопросы. Кстати, кто так лихо отремонтировал левый двигатель на любимом гоночном самолёте императора, не разобрались по сей день. Что Саргона спасло — собственное его мастерство, позволившее посадить машину с одним заглохшим двигателем и чихающим, а потом и остановившимся, вторым? Или же нехватка времени у «механиков», не успевшим «довести до ума» второй двигатель? Так и осталось неизвестным. Совокупность факторов уж очень настораживала. У старшего механика в день полёта был выходной. Он пропал без вести. Тело так и не нашли, хотя искали его, живого или мёртвого, несколько месяцев очень тщательно. Двое других механиков до окончания полёта император тоже не дожили. Банальное пищевой отравление купленным одним из них домашней колбасой. И опять никаких следов.

Машина тоже с норовом была, император её за скорость любил. Знал прекрасно, что с одним двигателем лететь самолёт будет почти как кирпич с крыши — вертикально вниз. Что он делал, что бы посадить машину, он потом вспомнить не мог. Эти минуты начисто исчезли из памяти. Память восстановилась только с того момента, когда он обнаружил себя матерно орущим на командира взвода охраны ближайшего военного аэродрома. Как потом оказалось, он чуть было не протаранил стоявшие на стоянке машины дежурного звена. Если учесть, что к тому времени стал и второй двигатель, несложно сообразить, в каком состоянии Саргон выбирался из кабины. Посадку под землю он, всё-таки не планировал.

Самолёт и сейчас цел, пылится на складах Безопасности, как вещественное доказательство к делу, что вряд ли удастся раскрыть. Хотя, с другой стороны, срока давности за покушение на императора не имеется.

Пока шло расследование, Саргон тоже пыталась по своим каналам разобраться. Подозреваемых много, исключать никого нельзя. Тут ведь ещё такая проблема: среди грэдской аристократии хватает лиц, способных к иррациональным поступкам. Так что организатором покушения мог выступать тот, кому смерть императора внешне совершенно не выгодна. Плюс, до сих пор не исключена самая банальная версия о причастности мирренов.

Будь дело несколькими годами ранее, Саргон в первую очередь подумал бы, что покушение организовали Еггты. Слишком уж велики были их связи в силовых структурах, да и финансовые интересы зачастую (но не всегда) конфликтовали с императорскими.

Но, то уже стало делом прошлого. Старые тигры, попортившие столько крови, поумирали. Новое поколение было заинтересовано только в проматывании состояний, а не их преумножении. Тем более, новой Главой Дома стала представитель ветви Чёрных Еггтов — первая невеста Империи по определению, даже в том случае, будь она страшнее смерти. Кэретта же, наоборот, была ослепительно красива. Император недавно овдовел. Даже у враждующих аристократических группировок хватает точек соприкосновения.

На возможных детей от этого брака у Саргона были определённые планы. Меньше всего хотелось враждовать и со следующим поколением этого Дома. Хотя, чуму на них наслать он тоже бы не отказался. Зачем враждовать, когда потратив не так уж и много усилий, можно получить, если и не ручного (таких по определению не бывает) то вполне лояльного Еггта. Особой любви к детям Император не испытывал, но почти сразу выяснилось, что императрице они нужны ещё меньше. Живое подтверждение статуса, член Императорского дома и Чёрный Еггт, появилась. Что ещё надо? Хорошие специалисты по квалифицированному уходу за детьми стоят денег, но с деньгами-то сложностей нет.

Вскоре и второй Чёрный Еггт появилась. Отношения Саргона и Кэретты перешли к тому времени в стандартную в её кругу обстановку умеренной фальши и холодной вежливости. Некоторая степень раздражения, обычная в подобной среде, была поначалу, не выше, чем в других подобных случаях. Каждый получил от другого всё, что считал нужным, и был достаточно воспитан, чтобы теперь не мешать жить другому, как ему нравится. Откровенная трещина в отношениях прошла, когда врачи решили, что младшая девочка слабоумна. Кэретта только плечами пожала — кроме старых тигров, в её родне хватает и тех, за кем постоянно наблюдают психиатры. Одним больше. Подобное равнодушие откровенно вывело императора из себя… Наговорили они тогда другу много чего. Кэретта проехалась по его происхождению. Он тоже много чего ей про Еггтов наговорил. Всяко информация из Безопасности полнее, чем архивы домов. Да и у него информация не только из архивов имеется.

На тот момент, для Саргона финалом скандала стало его заявление, что мед. персонал, отвечающий за здоровье её высочества он теперь будет подбирать лично. Впрочем, и набранный им персонал на первых порах согласился практически со всеми выводами своих предшественников. Впрочем, общению Кэретты с дочерью он и не думал препятствовать. Только она и не рвалась общаться. Саргона тоже к маленьким детям не особо тянуло, но откровенно игнорировать больного, как он тот момент думал, человечка, не мог. Так продолжалось несколько лет. Софи тоже больше нравилось время в Загородном проводить, Кэретте явно не нравилось, но она в общем-то, сдерживалась. Саргон тоже играл по-правилам.

Потом та история случилась… Император в общем-то, давно в курсе, какая в учёном мире грызня идёт по поводам и не особенно. К грызне КБ и сам имел некоторое отношение. Но на этот раз всплыло, что учёные мужи, к которым он привык относится со сдержанным почтением, не только оказались причастными к политическим интригам против императорской группировки, но и пытались использовать в целях давления на него, болезнь Марины. На чистую воду их вывила Кэрдин. Не по профессиональным каналам. По человеческим. Слишком наблюдательна от природы Бестия. Разглядела то, что сознательно не замечали другие.

Естественно, интерес Императора к психиатрии пропал полностью. Финансирование ряда направлений в исследованиях сократилось до нулевой отметки. Саргон всегда врачей тихо недолюбливал. Всех. Но психиатры тогда заслужили его личную ненависть. Счётов напрямую сводить не стал. В любой структуре хватает двуногих, кому достаточно намекнуть, что некто стал неугоден главному. И всё — сами кинуться, только клочки полетят. Несколько судеб оказалось сломаны из-за разрушенных карьер. Травли были проведены качественные. Шакалы тоже свою долю получили. Чувств Саргон не испытал никаких. За зло платят злом. Всегда. По-другому император не поступает никогда. Еггты — тоже…

Император тогда испытывал чувство вины перед дочерью. Всё-таки, именно он должен был заметить, что проблемы совсем не в том, о чём ему говорят. Проглядел. Но девочка стала развиваться нормально. Добра Саргон тоже старался людям не забывать.

Вот теперь Марина выросла… Маленькая была — проблем хватало, подросла — меньше не стало, сейчас — считай, выросла. Масштабы проблем тоже, ибо она научилась создавать их сознательно. Дальше будет больше. Гранатомёт или танк — цветочки только.

Гибкая, хотя и довольно нескладная фигурка в чёрном. Пока довольно «миролюбиво» играется с оружием. Но игры подходят к концу.

Саргон ещё раз взглянул на дочь. Изменилась. Сильно. Когда видишь детей раз в два-три месяца, как-то явственнее перемены. В этом возрасте — особенно… Да уж, из куколки вылупляется… Явно не бабочка. Хищные осы тоже выходят из куколок. Только тут ещё не развернулись крылышки. Но уже виден будущий хищник. Не самка-хищница, это по другим категориям, а настоящий хищник. Возможно — соперник. Но, возможно, и нет. Двух Императоров в стране быть не может. Марина на многое станет претендовать. Это может стать опасным. Может. Но не станет. Не потому, что с Мариной что-то произойдёт. Просто ей пока не обязательно знать ещё об одном спецпроекте. Воистину Имперского масштаба. Сейчас там человек, хоть чем-то похожий на Марину в должности руководителя вовсе не нужен. Скорее, даже вреден. Пока вреден. Там многое уже готово, но, как обычно, не готово ещё большее. И в первую очередь, потенциальный будущий руководитель этого спецпроекта за Номером Один.

Что-то скрывает редкий в этом мире зеленый взгляд. Не по годам умна девочка. Саргон никогда раньше не задумывался, что кто-то из детей, потенциальный соперник. Не задумывался до недавнего времени. Слишком быстро взрослеет девочка. Недовольные в огромной стране, да еще и во время войны есть. Их просто не может не быть. Да, у страны есть Железный Феликс в юбке, но как раз в ней-то и проблема. Она верна, но верна не ему лично, а идее Империи в своем собственном представлении. Ягры совершенно неуправляемы. За всех он поручится не может, но Кэрдин уж точно. И это опасно. К тому же у нее есть сын. Его сын, но в этом мире куда важнее, что он сын Ягр. Его дочери Еггты. Поневоле вспоминаешь, что этот род уже бывало, оттирал императоров от власти. А Марина слишком уж напоминает легендарных ведьм с золотыми рогами.

Кэретта и ее многочисленная родня ни на что подобное не способны. Но Марина… Хотя, может просто паранойя уже начинается? И ничего опасного в девочке нет? Может, и так, конечно, но может быть и по-другому.

Она дружит с Кэрдин. Ягр ничего и никогда не делает просто так. В будущем из этого может выйти что-то опасное. Все-таки, что Ягры, что Еггты те еще рода. Еггтов Саргон со времён смерти «Старых Тигров» не опасался. Но жизнь на месте не стоит… Увлечение старшей дочери живописью он поощрял отчасти потому, что уверен — художники бывают какими угодно, только не властолюбивыми. Это будет во многом типичная светская львица. Красоту матери унаследовала в полной мере, к счастью, не унаследовав характера. Зато, младшая уж слишком похожа на легендарных воительниц. И с каждым годом сходство все усиливается. В принципе, Саргон даже теоретически не рассматривал возможность ухода от дел. Хотя прецеденты ухода императора от дел были. Как раз предшественник Саргона, Яроорт III, последние годы жизни фактически только разведением золотых рыбок и занимался, передав почти все полномочия Саргону. Незадолго перед войной Херт намекнул, что подумывает об отставке. Это было весьма неожиданно. Херт соправитель с первых лет правления Саргона. Он на всю империю славился работоспособностью. И вдруг такое. «Я слишком редко вижу свою дочь». В чем-то император ему даже позавидовал. Дочь соправителя никогда не будет заниматься политикой. Не станет соперником. В отличие от его младшей дочери. Императору уже говорили, что чуть ли не впервые за сто лет в роду Еггтов родились дети, достойные древней славы. Только не обернется ли со временем эта слава против тебя?

Но сейчас ситуация иная. Саргон реально начинает опасаться дружбы Марины и Кэрдин. Эта дружба в будущем может породить крайне опасный альянс. Марина не вечно будет ребенком. Она уже сейчас проявляет нешуточный интерес к военному делу, к тому же у нее неплохо подвешен язык. К тому же, она уже интересуется политикой. Чуть ли не первая Еггт со времен Великих Дин. Она ведь не шутит, когда говорит о военной карьере. Причем, первый шаг ей уже сделан. Да и поговорка, поговорка, где лежит фельдмаршальский жезл, или, как здесь говорят, императорский перстень, ей прекрасно известна. Слишком уж ее волнует блеск золотых рогов великих предков.

Пожаловав дворянство, она уже сделала то, чего никогда не могла сделать Кэретта. Пусть дворянство, за исключением высшего, уже практически не даёт никаких привилегий. Показателен факт сам по себе. Факт, говорящий о многом, в первую очередь о том, что Марина не имеет материнской спеси. Да и письмо ей составлено с соблюдением всех формальностей.

Император неплохо разбирается в людях. Он знает, что Марина может стать опасной. Может, и не для него лично, но она явно тот человек, врагом которого лучше не становиться. Слишком быстро растут дети. Слишком. Ни в ком из детей император никогда не видел потенциального соперника. Ни в ком. Кроме не по годам умной Марины. Она не только умна, она ещё крайне скрытна и недоверчива. Хотя последнее вполне объяснимо, если вспомнить постоянные конфликты родителей.

Теперь уже не изменишь ничего. Как говорится, что выросло, то выросло. Немалые силы скрыты в этой девочке-подростке. Куда, и самое главное, против кого, она их применит?

Чересчур уж она энергичная. А ведь было время, когда император всерьёз опасался, не слабоумная ли она. Проблемы с психикой у родственников Кэретты имеются и довольно серьёзные. Чуть ли не открытую говорили о вырождении великого рода. Даже Херт предупреждал об опасности брака с Кэреттой. Но выбора в то время у императора просто не было.

Теперь не изменишь уже ничего. Что-то сбылось, что-то нет. Растёт потенциальный претендент на высшие государственные должности. Это как минимум. Возможно также, что подрастает будущий враг.

— Относительно твоего письма о пожаловании дворянства.

— Что не так? Я имею подобное право.

— Имеешь, никто не спорит, но окончательное решение о возведении кого-либо в дворянское достоинство могу принимать только я.

— Даже ты не можешь отменить волю младшего Еггта.

Император усмехнулся.

— Отменить не могу. Ты права, но могу наложить вето на исполнение на какой угодно срок вплоть до моей смерти. Так что…

Марина уже хотела наговорить каких-либо дерзостей, но Саргон успел раньше.

— Не кипятись ты. Мне просто сообщили о твоём письме. Я бегло глянул и сказал, что никаких возражений не имею. Патент сейчас, наверное, уже Рэдрии Хорт отправлен. Только я другое узнать хотел: ты, действительно, уверена, что она этого достойна?

— На свете есть множество людей, гораздо худших, чем она, имеющих это право.

— Это так. Но им не ты его даровала. И ответственность не твоя. Это ведь не игрушки, Марина.

— Я ответственности не боюсь. В ней я уверена. Происхождение не даёт человеку ничего. Он сам должен доказать, что чего-то в этой жизни стоит. Рэдрия вполне смогла.

— О как!

— Что не так?

— Да как бы тебе сказать… В общем, Её величество в жизни не пользовалась этим правом, неоднократно заявляя, что благородным нужно родиться, стать им нельзя.

— И почему я не удивлена?