Глава 5 Спички детям не игрушка

Упс, и как я упустил этот момент? Если бы не слухи, хрен бы обратил на это внимание: в ноябрьские праздники пятидесятого года вдруг оказалось, что Сталин не присутствовал на военном параде 7-го ноября, это как раз из тех событий, которые из ряда вон. Более того, не появился он и на торжественных приёмах с иностранными делегациями, за него отдувался Молотов и Берия с Маленковым. Очень интересно. Я сразу насел на "железяку" и выяснилось, что в той реальности именно так случилось в 1947 году, и как потом стало известно, все это время Генсек по настоянию врачей провел в Мацесте под медицинским наблюдением, и там ради лечения сердца и лёгких, вождя заставили бросить курить. Ага, уж не знаю, действительно ли там были проблемы с сердцем, но что-то сомнительно это, сердце у Сталина всегда было здоровым, а вот с остальным проблемы были, всему виной атеросклероз, а первый инсульт догнал его еще в 1945 году. Затем в октябре 1949 года последовал второй инсульт, сопровождавшийся потерей речи, в 1951 году начались провалы в памяти, пока в 1953 все не закончилось смертельным исходом.

Теперь же в отличие от той истории серьезные проблемы со здоровьем у Сталина начались на три года позднее. Но это ничего не значит, дело в том, что атеросклероз пакость такая, человек может с ним жить долго, а может и нет, тут от многих факторов зависит, и в частности, от серьезных переживаний и психологической нагрузки. Осталось только гадать успеет Иосиф Виссарионович разобраться со своей "старой" гвардией или ему уже все равно? Хотя нет, далеко не все равно, из многих источников известно, что последние годы жизни Сталин стал очень подозрительным, видимо отсюда у "дела врачей" ноги и росли. Как бы то ни было, но здесь Сталин впервые позволил себе пропустить празднование ноября. Что еще? Ах да, это тоже меня заинтересовало, Хрущев с декабря 1949 года — снова первый секретарь Московского областного комитета партии, а также секретарь ЦК ВКП(б). Вот ведь проныра, и здесь успел пролезть.

Так-то вообще, вся эта история меня интересовала постольку поскольку, на нашем ОКБ она сильно отразиться не должна, только если у власти окончательно утвердится Берия. Однако непонятно, насколько будет изменена общая политика государства, в той реальности Лаврентию Павловичу долго рулить не удалось, но кое-что сделать он успел. А вот то, что он взял бразды правления в свои руки на время отсутствия Сталина – факт, и в этом скоро удалось убедиться, 14 ноября Челомея вызвали в Кремль.

- Всю текущую работу по боку и срочно готовимся опять штурмовать космос, - заявил мне Владимир Николаевич после поездки в кремль, - в январе – феврале требуется запустить космический аппарат, с передатчиком на борту.

- Это как-то связано с войной в Корее? – Интересуюсь я, неспешно устраиваясь на стуле.

- Опять твои источники в верхах? – Хмыкает Главный. – Ну да, есть подозрение, что американцы хотят применить ядерное оружие в Корее, надо показать им, что в случае чего нам найдется чем ответить.

- Ерунда все это, - отмахиваюсь от подобных измышлений, - дальность в полторы тысячи их не испугает, вот если бы на выходе у нас были сверхтяжелые ракеты, тогда да. А так они быстро вычислят, что двести килограмм на орбите для них опасности не представляют.

- И, тем не менее, заставит их хоть немного задуматься. -Продолжал давить Челомей. – К тому же никто не сможет точно вычислить массу забрасываемого на орбиту спутника, останется только гадать, чего мы можем, а чего нет.

- Это Берия так рассуждает?

- А кто же еще? – Пожал плечами Владимир Николаевич. – Сталин такими вещами заниматься не будет.

Понятно, кот из дому – мыши в пляс. Что-то слишком рано Лаврентий Павлович принимает серьезные решения, неужели Сталин на самом деле плох? Но об этом даже заикаться не стоит, ходили такие разговоры, что в той реальности некоторых товарищей, которые усомнились в здоровье Генерального секретаря, даже под расстрел подвели. В конце концов, нам какое дело, сказано пальнуть в небо, значит пальнем, да еще как пальнем, на весь мир эхо разнесется.

- Так-то у нас все готово, – заявляю я. – Рабочих ракетных носителя три штуки в наличии, так же три вторых ступени под кислородный двигатель, три капсулы. С передатчиком только неудобно вышло, всего два одноваттных в наличии имеется, то ли оба их в одной капсуле размещать, чтобы две частоты зараз закрыть, то ли одного хватит. Тут бы подумать еще, чтобы он не только просто сигнал передавал, но и данные кое-какой аппаратуры тоже сообщал, например показания дозиметрических датчиков.

Так-то мне эти датчики и даром не нужны, все данные по радиационным поясам у меня уже есть, да и не достать их с такой орбиты, но нужно же, чтобы весь мир потом говорил, что русские забросили "Спутник" не просто для хвастовства, а с целью проведения научной работы.

- А что, это хорошая идея, - согласился Главный, - подумай об этом. И еще, есть мысли, как капсулу подальше закинуть, чтобы подольше крутилась.

- Есть, конечно, - киваю я, - можно вторую ступень переохлажденным кислородом заправить, ну и зазоры в керосиновых емкостях выбрать. Это позволит забросить спутник на орбиту минимум за триста километров, что даст ему возможность крутиться там где-то около восьми месяцев.

Черт, опять палюсь, откуда мне должно быть известно, что спутники даже на такой высоте притормаживают, да еще и примерные сроки выдать. Но Челомей оговорки не заметил, в этот момент его голова была занята совсем другими мыслями:

- Не получается, - нахмурился Владимир Николаевич, - как ты сможешь обеспечить работу передатчика течение всего этого срока?

Почему мы так печемся о сроке работы передатчика, да еще мощностью в один ватт, ведь понятно, что занизив мощность передатчика хотя бы до двухсот милливатт, можно продлить срок работы батарей втрое? Вот тут-то и кроется одна хитрость, все дело в радиолюбителях, если сделать передатчик маломощным, как это в свое время сделали американцы, то это даст возможность усомниться в наших достижениях, так как мало кто, кроме военных и научных учреждений сможет четко принять этот сигнал из космоса. А вот если мощность сигнала будет значительно больше, то к этому делу подключится большое число зарубежных радиолюбителей, и тут уже замолчать не получится. И время работы передатчика из космоса тоже будет играть свою положительную роль, все-таки больше полугода на орбите это немалый срок.

- Аккумуляторы тут действительно не потянут, а вот топливный элемент вполне. – Задумчиво говорю я. А что, пора стричь купоны, зря что ли почти пять лет назад мне пришлось наставлять на путь истинный одного ретивого завлаба, настало время расплаты.

- Это ты про тот, который в Институте физической химии сделали?

- Ага, на метаноле. – Киваю я. – Правда там еще кое чего доделать надо, но думаю за два месяца успеем. А не получится, нагрузим все свободное пространство аккумуляторами и понизим орбиту, месяца два как-нибудь вытянет. Но в этом случае не получится пустить пыль в глаза, супостаты легко рассчитают примерный вес капсулы. Кстати, тогда может быть вторую ступень не отделять, для придания солидности капсуле. Один черт заботиться о ее стабилизации не надо, нам же все равно как она там, на орбите, будет кувыркаться, главное чтобы сигнал шел… Хотя нет, ступень в некоторых случаях может сигнал экранировать.

- Вот, вот, - вздохнул Челомей, - ступень желательно вообще спрятать, сделать незаметной.

- Зачем, - удивился я, - наоборот, пускай летает, отвлекает на себя внимание, даже можно специально дополнительно покрасить ее в белый цвет. Потом орбиты капсулы и ступени разойдутся, будет всем сюрприз.

- Думаешь, капсулу с земли не увидят?

- Думаю, нет, она же полированная, трудно ее будет на такой высоте заметить, даже если точно знать, где она находится.

Нельзя сказать, что мы так уж сильно напрягались, но поработать эти два месяца пришлось, а потом еще и грузить части ракета-носителей на платформы. На всякий случай отправляли все три изделия, как сказал Главный:

- Осечки с выходом в космос быть не должно.

Видимо здорово его там, в Кремле, гражданин Берия накрутил. Гражданином я его назвал потому, что помнил события, которые произошли в 53-ем году. Могло ли все закончится для Лаврентия Павловича иначе? Вряд ли, и дело даже не в том, что он ассоциировался с мрачными годами страха в советской истории, а в том, что он хотел проводить собственную политику в государстве, номенклатура просто боялась его реформ, не знала чего еще от него ждать. Пусть после смерти Сталина, начаты действительно нужные преобразования: реабилитация лиц, пострадавших от сталинских репрессий; закрыты «Дело врачей» и «Мингрельское дело»; проведена массовая амнистия заключённых; категорический запрет пыток. Все же многое оказалось для партийной номенклатуры неприемлемым, тут и "национальные» реформы Берии в западных республиках СССР, и прекращение многих советских строек, в частности прекращение строительства ГТК — Главного Туркменского канала, и прекращение поддержки Германской Демократической Республики. Особенно всех возмутило согласие СССР на объединение Германии в обмен на репарации в размере 10 млрд. долларов и хоть со стороны казалось, что все эти решения принимались коллегиально, все понимали, откуда ветер дует. Думаю в этой реальности произойдет так же, ведь ничего принципиально не изменилось, поэтому не думаю, что что-нибудь должно пойти не таким же путём, история уже показала свою инертность… Хотя далеко не факт, вдруг Сталин успеет разобраться со своим окружением, как и хотел в последние годы своей жизни.

Хм, а вот интересно, здесь я упомянул строительство Главного Туркменского канала, а именно сейчас, разворачивается мощная пропагандистская компания за его строительство. Репортажи со стройки стали чуть ли не обязательными на страницах центральных газет, такое впечатление, что вся страна начинает впрягаться в строительство этого гигантского инженерно-технического сооружения. И это еще только начало, пик строительства пришелся на 1952-ой год, тогда ежемесячно на стройку прибывало до 1000 вагонов стройматериалов, машин, оборудования, земснарядов… Потом были еще споры среди около-академического люда, насколько уменьшится водная поверхность Аральского моря, и пришли к выводу, что площадь моря уменьшится только на 15–20 тыс. кв. км, однако, по мнению большинства участвовавших в дискуссии, все это должно было произойти не ранее чем через 200–300 лет. Ну, ну, двести лет, как же, тут ведь еще надо учитывать Узбекистан, который тоже брал воду из реки на орошение своих земель, так что через пятьдесят лет, Аральское море постигнет та же участь, как и после строительства Каракумского канала.

Но самое неприятное заключается в том, что после того, как было принято решение о прекращении строительства Главного Туркменского канала, все, что было сделано за три года, пошло прахом, разворовано. На 1 мая 1953 года на балансе Великой стройки числилось незавершенных объектов капиталовложений, основных средств, оборудования, материалов, товаров, временных сооружений более чем на 500 млн. рублей. А все совокупные затраты на строительство канала составили около 21 млрд рублей. Такие траты ухнули в никуда, и это если учесть, что народ жил и так небогато. Тут еще следует упомянуть большое количество ведущихся северных строек, которые тоже были прекращены, в том числе и строительство тоннеля на Сахалин… Говорить о том, нужны ли были эти стройки стране в таком количестве, бесполезно, экономика просто не могла выдержать огромного напряжения, она и не выдерживала, что сказывалось на уровне жизни простого народа.

*

Ух холодина, хорошо еще я настоял, чтобы весь инженерно-технический персонал, который принимал участие в запуске капсулы на орбиту, обеспечили теплой одеждой, ватные штаны и телогрейки, а то некоторые совсем без ума, мол, на юг едем. Ага, на юг, вот только в степи зимой этот Юг как-то не чувствуется, все больше ветер на открытых пространствах гуляет и холод стремится под одежду залезть, от того и подготовка идет несколько нервно, попробуй справиться с кабелями на морозе, когда все задубело. И спирт льется рекой, нет, не внутрь, а для протирки контактов, так-то на полигоне сухой закон.

Что за место выбрали для запуска ракет-носителей, летом жара мешает, все потом обливаются, а зимой холод достает, более-менее комфортны только пара месяцев весной и один осенью. Здорово нас задерживала подготовка кислорода, никак не могли приноровиться, переохлаждать его заранее, большой расход, емкости чуток не хватает, а если перед самым стартом, то со временем не угадаешь. Но какие бы трудности не возникали, мы все равно их преодолеем, тут вопрос не в том, возможно это или невозможно – надо, значит, будет сделано. Подписывали протокол готовности к старту втроем, начальник полигона генерал-лейтенант Вознюк, представитель ГАУ полковник Мрыкин, и я, скромный представитель ОКБ. Так и ставили подписи по старшинству, хотя, к примеру, Мрыкин палец о палец не ударил, а в целом за весь процесс подготовки отвечали только представители ОКБ. Старт был произведен восьмого февраля, когда установилась на удивление ясная погода, ну, и ветер был в пределах нормы.

А вот тут нас постигла неудача, первая ступень ракеты отработала на ура, и тяга была расчетная, и разделение произошло точно по графику, а вот тяга двигателя на второй ступени стала скакать. В результате после сорока секунд, полета второй ступени, когда стало ясно, что жесткая отрабатывающая программа не позволит вывести капсулу на расчетную орбиту, пришлось подать команду на прекращение попытки выйти в космос. Разобраться в причинах на месте возможности не было, просто предположили, а идею подала "железяка", что все это произошло из-за недостаточного контроля за температурой переохлажденного кислорода, ведь охлаждение делалось на глазок, вот и получили часть окислителя не в жидкой, а в твердой фазе. Кстати, этим и объяснялись скачки в тяге.

Второй старт был намечен на тринадцатое, в моем времени никому в голову не придет намечать такое серьезное дело на это время, а тут народ еще не пуганый, поэтому, несмотря на мое сопротивление, утвердили именно эту дату, как я понимаю назло всяким дремучим предрассудкам. Ну да, "предрассудкам", ничего придет время еще батюшку приглашать будут для освещения старта ракета-носителей, ибо техника сложная и часто в ее работу вмешиваются непредвиденные факторы, божественная помощь в этом случае лишней не будет.

Вторую заправку проводили уже с учетом предположения, по крайней мере, за температурой кислорода следили более тщательно, и на этот раз все прошло без эксцессов.

- Фух, - выдохнул я, когда с третьей станции слежения, пришла информация о разделении капсулы и второй ступени, и тут же пожаловался окружающим, – весь пропотел, как будто сам эту ракету на своих плечах тащил.

Удивляться было чему - несмотря на неоднократные жалобы, температура в бункере не поднималась выше пятнадцати градусов, а ведь это не только нам доставляло неудобство, тут еще и аппаратура нуждалась в перенастройке из-за нарушения теплового режима. Отговорка со стороны начальника полигона в этом случае была железной:

- А как вы собираетесь запускать ракету-носитель зимой с неподготовленной площадки? – Удивлялся он. – Ведь там бункера не будет.

Никак генерал не хотел принимать во внимание, что мы проводим не боевой запуск ракеты, а штурмуем космос, и наше оборудование сейчас не рассчитано на работу в экстремальных условиях. Ладно, пока трудно требовать от вояк понимания важности момента, но вот в будущем, заставлю все требования выполнять, чего бы там они себе не представляли.

Ждать пришлось долго, почти полтора часа, пока не прозвенел звонок из Москвы, в трубке прозвучала заранее оговоренная кодовая фраза – "Товарищ Шибалин, со станции просили передать: "Небо-8".

Я скорчил недовольное лицо и медленно опустил трубку.

- Что? Промахнулись? – Тут же последовал вопрос.

- Водка есть? – Игнорируя вопрос, спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, что этого народного продукта здесь точно нет, зато в наличии спирт и кое у кого есть коньяк. Вот такой парадокс, употребление алкоголя на полигоне запрещено, а вот коньяк за него не считается.

- Коньяк пойдет? – Следует закономерный вопрос со стороны генерала.

- Давайте, - мрачно кивнул в ответ.

Пока генеральский адъютант отмеривал "бульки" в кружку из трофейной щегольской фляжки, все терпеливо ждали, поэтому происходило это на фоне общего молчания. Я взял кружку, в которой на дне плескался благородный напиток и медленно обвел взглядом, ожидающих неприятного известия, соратников.

- Что ж товарищи, бывают в жизни неудачи, - тяжело с расстановкой начал свою речь, и у людей вырвался тяжелый вздох, а зря, - но сейчас это не наш случай. Только что от наземных станций наблюдения, расположенных под Москвой, поступило сообщение, что нам удалось вывести капсулу в космос, и её орбита соответствует расчетной. Поздравляю вас товарищи.

Эх, что здесь началось, ликования даже было значительно больше, чем летом, когда мы в первый раз покорили космос. Все дело в том, что тогда мало кто понял что нам удалось сделать, осознание пришло несколько позже, когда результаты полета капсулы по орбите получили подтверждение, а тут вот он успех, его подтвердили, поэтому люди и не сдерживали радость.

- Ну, ты дал, - покачал головой Вознюк, - у меня аж сердце захолонуло, - и тут же повернулся к своему адъютанту, - Борис, плесни и нам, такое дело грех не отметить.

Так "подписанты" втроем и чокнулись кружками, не совсем эстетично, зато правильно.

- Только я не понял, - проворчал генерал, - почему "Небо-8"?

Хм, все-таки услышал, ну и ладно, теперь скрывать нечего:

- Это производное от "Седьмое небо" — обозначение самых чистых небес христианского рая, - сообщаю ему, - если бы было "Небо-7", то это означало бы, что попали в яблочко, но прозвучало "Небо-8", значит, орбита получилась на километров двадцать выше. Точно параметры орбиты уточнят где-то дня через три, по результатам дополнительных измерений.

-

Гарри Трумэн мрачно слушал радиоприемник, по которому шли новости, и большая часть этих новостей касалось небывалого достижения Советов - запуска искусственного спутника земли. И ладно бы это было просто пропагандой, в которой поднаторели коммунисты, но нет, оказывается этот "спутник" нес в себе передатчик мощностью около ватта, и, пролетая над территорией США, подавал сигналы в любительском диапазоне. Тут уж не получится сделать вид, что это достижение ничего не значит, очень многие ходят под впечатлением от открывающихся для человечества перспектив, а фантастические романы вдруг обрели плоть и кровь.

- Я надеюсь, этого хватит? – Повернулся он к собравшимся в кабинете, выключая приемник, – Генерал Вандерберг, почему мы должны узнавать о достижениях красных от журналистов? Где вся наша разведывательная авиация, об успехах которой мне прожужжали уши? Помнится, в прошлом году все ограничения на полеты над территорией Советов были сняты, но мы по-прежнему продолжаем оставаться в неведении относительно их планов.

- Еще два года нам поступили сведения о секретном полигоне, находящемся где-то в районе Каспия. – Начал отчитываться начальник штаба ВВС США генерал Хойт Сенфорд Ванденберг. – Это далеко в глубине территории СССР, в принципе, технически наши высотные разведчики способны преодолеть такое расстояние, но чтобы произвести фотографирование объекта, надо знать его координаты хотя бы с точностью до половины градуса. Но не думаю, что нам это поможет, мы сможем сфотографировать только вспомогательные сооружение, которые не представляют для нас интереса, сами ракеты с большой вероятностью на фотопленку не попадут. Тут, без помощи агентурных данных не обойтись.

- "Понятно", - молча вздохнул Уолтер Бэделл Смит директор центральной разведки, - " Ванедерберг в своем праве, сам бог велел ему отбить вопрос в сторону конкурента".

- Вы не хуже меня знаете, что работать с агентурой в СССР в условиях тотальной слежки за всеми, невероятно трудно, - попытался президент смягчить явную попытку начальника штаба перевесить ответственность за провал на других, - поэтому мы и не жалеем денег на разведывательные полеты. Надо активнее использовать возможности воздушной разведки.

- И все-таки без агентурных данных мы пока обойтись не в состоянии, - закусил удила Ванденберг, - у нас нет возможности держать под контролем всю территорию СССР.

- Ваша позиция понятна, - сбавил тон Трумэн, и тут же перевел внимание на Уолтера, - и так генерал Смит, что вам известно по космической программе СССР?

Генерал раскрыл папку, лежащую перед ним на столе и мельком взглянув в нее принялся отвечать:

- Еще в сорок четвертом году стало известно, что русские проявляют интерес к немецкой ракете ФАУ-2, с помощью которой Гитлер обещал стереть с лица земли английские города. Далее нам стало известно, что в 1945 году коммунисты приняли решение возобновить производство немецких ракет, для этого они вывезли в СССР всех немецких специалистов, которые принимали участие в ракетной программе Вермахта. Однако решение по агентурной разведке в данном направлении было признано нецелесообразным, так как точность этих ракет при стрельбе на большую дальность была далека от желаемого и немецкие ракеты не могли иметь практического применения. Наши специалисты до сих пор уверены, что применение ракетных носителей для доставки ядерного заряда на территорию Соединенных Штатов задача невыполнимая.

- Вы так считаете, - вспылил президент, и схватил письмо, лежащее на столе, - а вот наши умники из Кембриджа утверждают иное: "если руководствоваться расчетами, то можно утверждать, что в настоящее время СССР имеет возможность доставить со своей территории на территорию США груз весом до четырех тысяч фунтов при движении ракеты носителя по баллистической траектории". И это тогда когда в этом году мне обещают провести испытания ядерных зарядов весом в три с половиной тысяч фунтов. Это означает, что Советы уже сегодня могут подвергнуть бомбардировке ядерными зарядами города Соединенных Штатов, нам же до сих пор неизвестно, какую конструкцию ядерного заряда они используют.

- Вопрос скорее в другом, - вяло парировал генерал, - есть ли вообще эти заряды у Советов? Взорвать одну бомбу они смогли, но больше их может и не быть. И не стоит ли нам, наконец, инициировать план разгрома СССР?

Трумэн хмыкнул и задумался на некоторое время.

- Хорошо, - наконец отмер он, - а вы можете дать гарантию, что у Сталина нет хотя бы пяти таких бомб?

- Нет, такую гарантию я дать не могу, - скрипнул зубами Уолтер, - но что такое пять бомб, когда у нас их скоро будет двести.

- А что если завтра эти пять бомб упадут на пять городов Соединенных Штатов?

-

Эх, хе, хе… Дождались благодарности. А ведь Челомей надеялся, что наши успехи отметят на самом высшем уровне. Ну, да, отметили, наградили главного конструктора орденом Ленина, вот только награждение это нигде в печати не отмечалось, секретность нашего ОКБ никто не отменял, даже о Сталинской премии речи не велось. Как потом узнал из разговоров нашего генералитета, оказывается, запуск спутника в космос это инициатива Берии, и когда Сталин приехал с лечения из Мацесты, подготовка велась полным ходом. Отменять решение политбюро Иосиф Виссарионович не стал, вроде того, что негоже ему идти против этого решения, но свое недовольство тем, что нарушены его планы, высказал. Естественно это недовольство сказалось в будущем и премия обошла Владимира Николаевича стороной.

Да уж, видя недоумение Челомея, таким отношением к себе, я тоже делал скорбное лицо, но в душе откровенно потешался – хорошо еще, что в опалу не попали, а ведь такое вполне могло быть. И зря он сейчас переживает, слава его вниманием не обойдет, нас еще ждут великие дела. Кстати, началось повальное увлечение "Спутниками", теперь это в одночасье ставшим модное слово пихали везде, где оно не сильно резало глаз: название районов, мебельных гарнитуров, магазинов, детских коллективов… чуть меньшее распространение получили названия "Ракета" и "Орбита". И даже гостиница, которая в моей реальности была известна как "Ленинградская", вдруг получила название "Космос", как утверждали архитекторы Леонид Поляков и Александр Борецкий, высотке это название подходило больше всего, так как здание действительно устремилось ввысь, в космос. Ну и естественно факт преодоления земного тяготения, оказал очень большое влияние на литературу, не у нас в СССР, а за рубежом, каждый начинающий писатель, старался предсказать будущее человечества в своих произведениях. Почитал я как-то перевод одного такого романа, наивно и весьма поверхностно, эти писатели даже не представляли, что в космосе столкнутся с невесомостью, и что не сможет космонавт пить воду из стакана. Хотя… вдруг скоро изобретут искусственную гравитацию.

Что касается войны в Корее, то она постепенно переходит в позиционную фазу, с той лишь разницей, что северокорейцы еще в марте заняли Сеул, и отдавать его не собираются, стойко отбивая атаки американцев. Видимо появление штурмовой авиации на стороне северян сказалось, и теперь южане не знали, как с ней справиться. А генерала Макартура президент Трумэн отстранил от командования войсками на два месяца раньше чем в моей истории, по слухам генерал приперся к нему как раз после запуска нашего спутника, и стал требовать разрешить применение ядерного оружия в Корее. Естественно такого разрешения он не получил, а вместо этого был отправлен в отставку.

И еще до меня дошли слухи, скорее всего через нашу разведку, что американцы вдруг стряхнули пыль с работ Роберта Годдарда, финансирование которых закрыли в 1945 году, в связи со смертью ученого, и на этот раз мелочиться не стали, денег на продолжение исследований выделили немеряно. Вот только о Вернере фон Брауне пока ничего не слышно, что неудивительно, ведь в плен к "союзникам" он попал без своих соратников, а один в поле не воин, мне стало жутко интересно, по какому пути пойдет ракетная программа в США?

*

И все-таки, я вынужден признать, что война – двигатель прогресса. Естественно, прежде всего, прогресса в военной науке и технике, о прогрессе в мирной сфере деятельности речи не ведется. Вот сколько времени понадобилось бы для того, чтобы создать зенитный комплекс в мирное время? Года три – четыре? Например, Зенитный Ракетный Комплекс (ЗРК) С-25 впервые сбил самолет-мишень, летящий на высоте в 7000 метров через два с половиной года после начала проектных работ. А еще через два года ЗРК был принят на вооружение. Зенитная ракета нашего ОКБ впервые сбила мишень через полтора года после начала работ. И это при том, что на цель ее выводили в "слепую" используя только показания радарной станции СОН-4, которая применялась для управления огнем зенитных орудий. Выводили не в автоматическом режиме, до этого еще не доросли, а в ручном, главное было подвести ракету на расстояние в двести метров, а дальше она сама захватывала цель.

Должен сказать, что в этой разработке я участия практически не принимал, так, периодически подсказывал кое-что, когда разработчиков вдруг заносило не в ту сторону. Хотя нельзя сказать, что совсем уж не туда, просто на данном этапе развития электроники реализовать многое из их задумок было невозможно, вот и приходилось временами спускать разработчиков с небес на землю. Однако наш триумф был омрачен, все дело уперлось в маршала Говорова который в 1951 году занимал должность командующего ПВО страны:

- Есть Постановление Совета Министров за номером 3389/1426, - изрек маршал, - пока ваш ЗРК С-40 не будет соответствовать описанным в нем требованиям, разрешения на дальнейшие работы не будет.

- Так что же, - удивлялся Челомей, - нам специально тактико-технические характеристики комплекса занижать, чтобы "соответствовать"?

- Причем здесь ТТХ? – Хмыкнул в ответ Говоров. – Речь ведется об аппаратуре распределения и идентификации цели, а то настреляете совсем не тех.

- Так то не наша забота, - продолжал возражать Владимир Николаевич, - этим должно КБ-1 заниматься, мы же предлагаем автономный комплекс, который не связан с другими.

- А зачем он нам такой нужен? – Резонно заметил маршал. – Нам нужно чтобы все комплексы могли работать как единое целое, а не так - кто в лес, кто по дрова.

- Для обороны городов или больших военных образований это конечно нужно, а для защиты отдельных объектов наш ЗРК-40 как раз подойдет.

- Нет не подойдет, - стал терять терпение командующий, - мне нужны комплексы, которые могут работать в связке и обязательно нужна идентификация целей.

Так что ушел наш Главный от маршала в отвратительном настроении.

- Как я ему такую задачу решу? – Ворчал он. - У нас наводка на цель производится вручную, по командам оператора.

- На самом деле эта задача решается просто, - решил я успокоить Владимира Николаевича, - распределением цели должен заниматься командный центр. Делать это в автоматическом режиме еще долгое время не сможем, не доросли мы еще до этого. То же и с идентификацией, нет пока системы автоматического определения "свой-чужой", да и делаться это будет, скорее всего, по запросу оператора. Так что все это уже не наша задача, наше дело ракеты изобретать, которые должны закрыть все высоты.

- Это понятно, - хмыкнул Челомей, - Америку ты мне не открыл, но тянуть эту работу на общественных началах ОКБ не может, надо либо отказываться от дальнейшей работы, либо придумывать что-то еще.

А что тут придумаешь? Надо выходить на КБ-1, все финансы у них в руках и вот тут возникают сложности, они ведут работы по жидкостным ракетам, а мы делали их твердотопливными. Естественно они не будут менять утвержденные планы, скорее всего свой коллектив у них так и продолжит намеченные работы, а наши ракеты пойдут как приятный бонус. Или вообще затребуют передать весь коллектив причастный к работе над ЗРК. Придется какое-то прикрытие придумывать. Хотя чего тут придумывать, все ведь на поверхности, зачем я ратовал за создание группы занимающейся зенитными ракетами на твердом топливе? Да затем, чтобы плавно перейти к проектированию стратегов средней дальности, получить мобильный ракетный комплекс стратегического назначения. Так что настало время претворять эту идею в жизнь, а там и до бустеров можно будет дотянуться, это с которыми Шаттлы взлетали.

- А не рано мы замахиваемся на твердое топливо? –Усомнился Главный, когда я подкатил к нему с этой идеей. – Это ведь под восемьдесят тонн тяги надо будет обеспечить.

Ха, ха, он за восемьдесят тонн тяги переживает, а ведь в будущем из бустеров выжали тягу в тысяча четыреста тонн. Есть разница?

- Вообще-то на первой ступени тяга должна быть больше девяноста тонн, - пожимаю плечами, - и ступеней должно быть три. Иначе смысла нет огород городить.

- Уже посчитал? – Хмыкнул Владимир Николаевич.

А чего здесь считать, я ведь все со штатовских "Минитменов" срисовал, из моей реальности, тут главное прочность корпуса двигателей обеспечить, давление в них больше шестидесяти атмосфер, задача далеко непростая, придется все-таки и здесь ставить технологию получения нитей из оксида алюминия… или сразу на углеродное волокно переходить?

- Ладно, время еще есть, - отмахнулся Челомей, - если ничего в позиции командующего не сдвинется, будем коллектив переориентировать на другие задачи. Может быть даже и на тяжелые ракеты, которые будут летать на твердом топливе.

Угу, может быть? Ничего быть не может, именно сейчас наступает безвластие, Сталин, если судить по моей истории, будет постепенно отходить от дел, его окружение не рискнет брать на себя ответственность и генералитет, почувствовав свободу, потихоньку будет наглеть, требовать все больших трат на развитие своих направлений. Известно, что ОКБ Челомея получило развитие именно благодаря Хрущеву, и неизвестно, где бы был Владимир Николаевич, если бы не поддержка первого секретаря. Как оно будет происходить в этой истории, одному богу известно, в вовсе не факт, что все пойдет по накатанной дорожке, отклонений по сравнению с той историей уже достаточно накопилось. В этих условиях победит тот, кто проявит инициативу, опередит конкурентов, и не просто опередит, а обгонит на годы. Нельзя в таком случае говорить, что время еще есть. Но, но, но… Сегодня переспорить Главного невозможно, придется вести длительную осаду, все равно он придет к таким выводам.

-

- Ну, наконец-то, - улыбается начальник одела кадров, делая выписку из моего диплома, который я получил двумя днями раньше в МАИ, - а то уж и не знали, как выпутываться – должность у тебя высшее образование предусматривает, а в конце прошлого года пришло указание из министерства, привести должности работников в соответствие с образованием.

- Там еще пунктик есть, в этом "указании", - улыбаюсь в ответ, - "в эту категорию не входят должностные лица, получающие образование в высших учебных заведениях". Так что зря беспокоились.

Пусть кадровик знает, что не его стараниями я занимаю должность заместителя главного конструктора, а то ишь, благодетель выискался.

- Похвально, что вы знакомы с этим документом, - промурлыкал начальник ОК, - кстати, не подскажите откуда?

- Так ведь должность у меня такая, - продолжаю лыбиться я, - обязан знакомиться со всеми документами в первую очередь. Кому как не мне первому знакомиться со всеми приказами и распоряжениями, только документы первого отдела для меня недоступны.

- А хотелось бы? – Сразу следует вопрос.

- Тьфу, тьфу, - сделал вид, что сплюнул в сторону, - мне своих приказов хватает, времени нет еще за чужими следить.

Да, так оно и есть, объем корреспонденции приходящей из министерства продолжает расти, и все это надо отсортировать и отписать по службам, и, каюсь, отдел кадров здесь явно лидирует. Хорошо еще всеми документами первого отдела вынужден заниматься Главный, а то совсем труба скоро наступит, некогда будет основной работой заниматься. Надо бы у Челомея выклянчить себе секретаря, а то один на двоих уже явно недостаточно, скоро завалят бумагами, да и печатную машинку тоже надо бы в приемную установить, надоело каждый раз к машинисткам бегать.

Вот как раз сегодня с утра навалили писем и часть из них от доморощенных изобретателей, сейчас быстренько их по инженерам раскидаю, чтобы они отзывы написали, и можно будет заняться основной работой. Так, это можно сразу откинуть, так-то человек дело предлагает, но нам его изобретение не подойдет, мы уже решили эту проблему. Здесь предлагается рационализаторское предложение… хм, дельно, но не мне же писать заключение, отпишем это технологу, пусть у него голова болит. Такс, а это что? "Использование детонационного эффекта в воздушном реактивном двигателе". Очень интересно, это кто же у нас такой умный, чтобы замахнуться на больную проблему двадцать первого века. На самом деле в реактивных двигателях это задача задач, по расчетам детонационные двигатели втрое эффективней обычных реактивных, неужели кому-то удалось решить эту проблему?

Отбросив остальные документы погрузился в текст изобилующий расчетами и пояснениями.

- Тут сразу несколько ошибок, - вмешался Вычислитель, - неправильно подобрана форма резонаторов, ошибка в расчете скорости распространения детонационной волны и неверно подобрана топливная смесь.

- Опс, так ты можешь решить эту проблему? – Спрашиваю с замиранием сердца.

- Есть несколько решений данной задачи, - умничает "железяка", - но тебя интересует такое решение, которое потребует меньших затрат?

- Необязательно, - прерываю рассуждение Вычислителя, - главное эффективность работы двигателя.

Да, уж, поторопился я с эффективностью, "железяка" вывалила мне схему прямоточного детонационного двигателя, с тягой регулируемой в широких пределах, сложность расчетов при этом зашкаливала, по крайней мере формул таких я никогда не видел. Однако смотрелась эта схема красиво, камера сгорания, где и происходило основное действие, была как бы выстлана крупной чешуей, которая и отвечала за разделение детонационных потоков.

- Хм, ничего себе, - удивился я, - и ни одной подвижной части в двигателе?

Однако регулировка в "широких" пределах не означает "на всех" режимах, в любом случае, для эффективной работы прямоточного двигателя требуется немалые начальные скорости. Но с тем что предложил мне вычислитель, уже можно говорить о гиперзвуковых ракетах.

Но если можно рассчитать детонационный воздушно-реактивный двигатель, то наверняка нам будет доступен и чисто реактивный? Но тут "железяка" опять взбрыкнула, мол, спички детям не игрушка. Вот где справедливость? Сразу настроение испортила, зараза, теперь буду знать, что есть возможность создать реактивный двигатель, который и мощней и экономичней, а придется заниматься ерундой, ибо нельзя, не доросли еще. До чего не доросли, какие такие проблемы могут возникнуть от такого прогресса?

Хотя, наверное, могут, тут ведь действует принцип дедушки Мюллера, "Что знают двое, знает и свинья". Если исходить их этих соображений, то может быть и действительно рано нам еще выдавать перспективные технологии, сто процентов они станут известны заклятым "друзьям". А нам этого не надо, лучше что-нибудь оставить про запас.

Загрузка...